– Ты ведь хотела проверить свою беременность, – произнес Дамасо. Даже сейчас, сутки спустя, эмоции обуревали его, когда он думал об их будущем ребенке.
– В городе. Именно об этом мы договаривались. Именно поэтому я вообще согласилась лететь с тобой в Бразилию. Я полагала, что мы летим в Сан-Паулу.
– Я вызвал врача сюда, в свою резиденцию.
Взгляд Марисы был теперь устремлен за его спину – на ультрасовременный особняк, выходивший к пляжу, где плескались ярко-синие волны, а вдалеке виднелись буйные джунгли.
– Здесь никого нет, – произнес Дамасо. – Мне принадлежит весь остров.
– И что же в этом хорошего? Пойми, я плевать хотела на твою резиденцию. – Мариса сжала зубы, подумав о том, что он наверняка все еще надеется снова соблазнить ее.
– Множество женщин все бы отдали, лишь бы оказаться здесь.
Она посмотрела на него так холодно, что впервые за много лет он почувствовал себя как подчиненный в присутствии начальника.
– Я к ним не отношусь.
Кровь бросилась ему в лицо, и это неимоверно его шокировало.
Он – Дамасо Пирес, человек, самостоятельно добившийся всего в жизни. Он ни перед кем не склоняется и никому не уступает дороги. Он излечил свои детские травмы универсальным лекарством – успехом. И у него уже очень давно нет начальников.
– Вы не впечатлены, принцесса?
Ее глаза расширились. Оттого, что он назвал ее принцессой или потому, что произнес это слово сквозь зубы?
– Мои впечатления тут ни при чем. Я просто терпеть не могу, когда мне лгут.
Дамасо медленно вдохнул и расстегнул ремень безопасности:
– Это не ложь. Отсюда вполне можно полететь в город. – Он поднял руку, чтобы она не прерывала его. – Однако я подумал, что ты бы предпочла, чтобы доктор осмотрел тебя здесь, а не в клинике или в отеле. – Он посмотрел ей в глаза. – Меньше шансов, что пресса доберется до этой истории.
Он следил, как Мариса осознает эту мысль: ее дыхание участилось, а ноздри затрепетали.
Ее тон резко изменился:
– Спасибо. Вот об этом я не подумала. Однако никогда больше не лги мне. Я все еще возмущена тем, что ты затащил меня сюда обманом.
Дамасо хотел сказать, что никуда ее не затаскивал, но ведь именно это он и сделал.
– Хорошо, в другой раз я с тобой посоветуюсь.
Ее брови идеальной формы взлетели вверх, и она поправила его обманчиво мягким тоном:
– В другой раз я буду решать.
Одним легким движением перекинув ноги через сиденье, Мариса выбралась из вертолета и пошла прочь, даже не обернувшись.
Ее походка была истинно королевской: подбородок поднят вверх, спина идеально прямая. Само по себе это не было чем-то исключительным, однако выдавало ее неколебимую уверенность, что мир будет вращаться так, как она пожелает.
Дамасо сказал себе, что она испорчена и своевольна, однако помимо воли восхищался ею: обычно его распоряжения выполнялись беспрекословно.
Ее благодарность удивила его. А ее стремление решать все самой он прекрасно понимал.
Он смотрел, как бежевые льняные брюки обтягивают ее тело и как золотистые волосы качаются при каждом шаге. В будущем он постарается убедить леди Марису в том, что его решения верны, прежде чем отдавать приказы!
Дамасо широко улыбнулся своим мыслям и отправился вслед за ней.
Мариса вышла из дома буквально через несколько секунд после того, как врач закончила ее осматривать. Это был лучший гинеколог, которого можно было найти в этой местности.
Мариса ускорила шаг и вскоре добралась до мягкого песка на пляже. Шагнув на него, она сбросила сандалии.
Ей хотелось броситься бежать и мчаться до тех пор, пока легкие не откажутся служить ей. Нырнуть в эту невероятно голубую воду и скрыться на дне, как можно дальше от этого громадного особняка, полного прислуги. Взобраться на самый верх скалы, которая возвышалась над пляжем.
Все что угодно, чтобы почувствовать себя снова свободной.
Мариса оглянулась: ее охранник безуспешно пытался слиться с листвой на краю пляжа. Даже в Бенгарии у нее было больше свободы!
Она вошла в теплую воду, чувствуя, как слабые волны омывают ее ноги. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь слиться с ритмичным движением волн, расслабиться и успокоиться. Она уже очень давно не использовала техники, к которым прибегала, готовясь к гимнастическим соревнованиям. Однако сейчас ей как никогда было нужно спокойствие.
Она станет матерью. Марису охватил восторг, перемешанный со страхом. Несмотря на обстоятельства, она ни капли не сожалела о случившемся, но есть ли у нее все необходимое для воспитания ребенка?
Ей не к кому было пойти, некому довериться, кроме Дамасо, – практически незнакомца.
Мариса криво усмехнулась и посмотрела на материк вдалеке. Она всегда была одна, даже когда Стефан был жив. Он не так уж много мог для нее сделать – у него хватало своих проблем. Она была лишь вишенкой на торте. Как женщина, она не могла унаследовать корону и потому значила не так много. А Стефан, как наследник престола, с рождения вынужден был тащить груз всеобщих ожиданий.
– Мариса!
Она резко обернулась и увидела Дамасо, стоявшего на берегу. В легких брюках и белой рубашке, рукава которой были закатаны до локтей, он выглядел слишком соблазнительным, чтобы ее спокойствие не пошатнулось.
Ее сердце бешено застучало, дыхание стало прерывистым, а голова закружилась, словно ей не хватало кислорода. Дамасо скользнул по ней взглядом, и она ощутила зуд возбуждения. Точка между ее ног пульсировала.
– Нам надо поговорить.
– Ты времени зря не теряешь, да? – Мариса скрестила руки на груди. – Ты можешь дать мне хоть немного воздуха?
Она не собиралась говорить этого, просто чувствовала себя обложенной со всех сторон. Эти новости, приставленный к ней охранник, необходимость сообщить дяде… И еще этот мужчина, который заставляет ее сердце подскакивать каждый раз, когда она его видит.
Тем не менее она не сделала ни шага к Дамасо навстречу. Вместо этого Дамасо сам вошел в воду, намочив свои безупречно белые брюки. Когда он приблизился к ней, во рту у Марисы пересохло, словно она неделю не видела воды. Он остановился в полушаге от нее, его запах смешивался с соленым запахом моря.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально.
Утром ей снова было плохо, однако горячий чай и тосты, поданные в постель, помогли ей стойко переносить недомогание.
От его пристального взгляда по спине Марисы побежали мурашки.
– В чем дело? – Она чувствовала, что на этот раз речь пойдет не о свадьбе. – Что-то не так с ребенком? Врач сказала тебе что-то, что она скрыла от меня?
Ее голос сорвался, и Мариса рванулась к нему и инстинктивно положила руку ему на грудь, нуждаясь в поддержке. Ее сердце бешено стучало. Она ощутила ладонью ровное биение его сердца и медленно вздохнула, чтобы успокоиться. Панический страх, который владел ею мгновение назад, отступил.
– Нет-нет, с ребенком все в порядке.
– Тогда в чем дело? Говори!
Его рот искривился.
– Пресса. Появилось сообщение о твоей беременности.
– Так быстро? – Мариса посмотрела назад, на резиденцию.
– Не думаю, что это кто-то из здешней прислуги. Здесь никому даже в голову такое не придет.
– Почему ты так уверен? За достаточное вознаграждение…
На его лице отразилось что-то, что Мариса не могла однозначно определить, и он покачал головой:
– Мои люди меня не предадут.
Она задумалась, что же такое серьезное может связывать миллиардера и его прислугу.
– Это сделал один из сотрудников отеля в Перу. Он был на кухне, когда я просил шеф-повара приготовить для тебя что-нибудь.
– Ты просил? – Мариса, опомнившись, отдернула руку. Она думала, что чай и крекеры для нее заказал врач.
Она представила, как Дамасо, подслушивавший у дверей, самолично бежит ради нее на кухню. Нет, это поведение никак не сочеталось с тем, как хладнокровно он ее бросил. Однако беременность явно поменяла его отношение – если не к ней самой, то к ситуации.
– Я думала, у меня будет побольше времени подготовиться. – Мариса пыталась говорить беззаботно, хотя все ее тело напряглось.
– Это всего лишь слухи – они ведь не смогут ничего доказать.
– Им это и не нужно… Впрочем, ничего, бывало и хуже.
Марису передернуло при воспоминании о том, как именно бывало хуже. Когда ей было пятнадцать, один из тренеров по гимнастике проговорился журналистам, что она принимает противозачаточные таблетки. Эта новость широко разошлась по таблоидам вместе с фотографиями с вечеринок. Никого не интересовало, что таблетки были прописаны ей врачом из-за крайне болезненных месячных, которые не давали тренироваться. Журналисты все переврали, описывая ее как скороспелую шлюху, распущенную и не контролирующую себя. Стоило одному начать, как все подхватили, и отмыться от этой репутации было уже невозможно.
Во дворце хранили молчание, и только спустя годы Мариса стала подозревать, что это был жестокий урок послушания от ее дяди. Несколько лет она пыталась сопротивляться, однако потом оставила эти бесплодные попытки…
Мариса глубоко вздохнула и пришла в себя. Воспоминания отступили, и она словно заново почувствовала волны, омывавшие ее ноги.
– Ну, по крайней мере, здесь журналистов нет. – Она натянула на лицо улыбку. – Ты был прав, что привез меня сюда, – если бы я остановилась в Сан-Паулу, то сейчас уже была бы в осаде.
Его глаза чуть потеплели или ей показалось?
– Учитывая обстоятельства, я бы предпочел ошибиться.
Было приятно ощущать, что наконец-то о ней заботятся. Но к этому чувству не стоило привыкать – оно обманчиво.
Они вместе пошли по пляжу, подобрали сброшенную обувь и направились к дому. Стоило им ступить на аккуратно подстриженную лужайку, как откуда ни возьмись возник слуга в белой одежде и быстро заговорил по-португальски.
– В чем дело? – спросила Мариса.
– Тебе звонили. Перезвонят через пятнадцать минут.
– Кто?
Однако, еще не зная ответа, Мариса ощутила, как ее внутренности превращаются в мерзлый ком.
– Король Бенгарии.
Глава 5
Дамасо нервно вышагивал по лоджии, позабыв о своем ноутбуке и подносе с кофе. Через огромное окно кабинета ему было отлично видно Марису. Он даже начал сожалеть, что не оставил ее одну, особенно когда ему остро захотелось ворваться внутрь и вырвать телефон у нее из рук.
Однако это желание само по себе заставило его задуматься. Дамасо не вмешивался в жизнь других людей, они никогда не были ему настолько интересны. Однако, глядя на напряженную Марису, стоявшую у его рабочего стола, он ощущал желание нарушить привычный порядок вещей. Что же такое говорит король? Насколько он мог видеть, Марисе редко удавалось вставить словечко.
Гори оно все огнем. Дамасо устремился к дверям, которые их разделяли. Однако остановился, потому что услышал, что теперь говорит Мариса. Она на мгновение умолкла, прислушиваясь, затем снова резко заговорила, рубанув воздух рукой, потом повернулась и прошлась по комнате.
Дамасо смотрел на нее, не в силах примириться с тем желанием, которое снова его охватило. Он никогда не находил привлекательными женщин, стремящихся управлять. Он привык всегда быть тем, кто устанавливает правила.
Возможно, поэтому их ночь вместе была так великолепна? Потому что они были на равных – никто никем не управлял?
Прошло несколько секунд, прежде чем он осознал, что Мариса уже положила трубку. Теперь она стояла, опустив плечи и положив руки на стол. Потом опустила голову – ее жест выдавал смертельную усталость.
– Мариса? – Он вошел в кабинет раньше, чем успел передумать.
Она моментально выпрямилась. Выражение усталости исчезло с ее лица. Если бы Дамасо не наблюдал за ней, он не нашел бы и его следов.
Дамасо пораженно смотрел на эту безупречно владеющую собой женщину, на губах которой играла вежливая улыбка. Эмоции сейчас выдавали только глаза, из голубых ставшие темно-синими.
– Чего он хотел?
Ее аккуратные брови приподнялись, словно она была поражена откровенностью его вопроса. Однако Дамасо это не смутило. Помолчав, она неохотно ответила:
– Король Кирилл недоволен дошедшими до него слухами о моей беременности.
– Быстро же ему донесли!
– Они всегда с особым тщанием следят за моей жизнью.
Ему показалось, или она выделила голосом слово "моей"?
– А ты что сказала? Ты подтвердила слухи?
Дамасо пожалел, что ничего не знает о бенгарской королевской семье. Он вообще ничего не знал об этой маленькой европейской стране, пока кто-то из группы не указал ему на Марису и он не вспомнил, что когда-то о ней слышал.
– Сначала – что это не его дело. Однако потом я подумала, что оттягивание времени ничего мне не даст. Все равно придется получить взбучку, раньше или позже.
– Взбучку? Потому что ты не замужем? – Дамасо слышал, что жизнь королевских семей подчинена устаревшим традициям.
Мариса горько рассмеялась:
– Потому что не замужем. Потому что не состою в отношениях. Не встречаюсь с мужчиной, одобренным при дворе. Не веду себя как подобает принцессе. Выбирай.
Дамасо сделал шаг ближе, услышав боль в ее голосе.
– А как тебе подобает себя вести?
Мариса вздернула подбородок, словно защищаясь:
– За мной должен степенно и респектабельно ухаживать какой-нибудь принц или, по меньшей мере, титулованная особа. Мне следует держаться подальше от прессы, выдавая ей новости маленькими порциями под надзором пресс-службы. И, упаси господь, не вызывать никаких скандалов – особенно сейчас, в преддверии его коронации.
Дамасо вопросительно смотрел на нее, и она объяснила:
– Кирилл – младший брат отца, мой дядя. Когда отец умер, он был назначен регентом и исполнял эти обязанности одиннадцать лет, пока Стефан не достиг полного совершеннолетия. – Она шумно вздохнула. – Стефан – мой брат-близнец, предыдущий король Бенгарии. Он погиб два месяца назад.
Два месяца назад? Дамасо нахмурился, вглядываясь в ее лицо. Когда они встретились, Мариса не была похожа на человека, потерявшего кого-то близкого.
Хотя что он вообще знает о потерях и о близости? У него никогда не было даже лучшего друга, не говоря уж о семье.
– Ты не любишь своего дядю?
Мариса пытливо взглянула на него и снова коротко и сухо рассмеялась:
– Я его не выношу. Он был нашим опекуном после смерти папы и явно всеми правдами и неправдами стремился к трону. Даже когда Стефан был коронован, Кирилл маячил на заднем плане.
– Но теперь-то ты от него свободна.
Мариса посмотрела в окно на песчаный берег залива. Все выглядело таким спокойным. Однако после угроз, которые она только что слышала, ничто не могло погасить ее эмоций. Дядюшка снова пытается вывернуть ее жизнь наизнанку.
– Не все так просто.
Было глупо думать иначе. После смерти Стефана бенгарская политика ничуть не интересовала Марису, однако девушка не ожидала, что представители двора не захотят оставить ее в покое.
– Мариса, в чем дело?
Она заставила себя поднять глаза и увидела вопросительный взгляд Дамасо. У них с дядей никогда не будет спокойных отношений. Ей нужно было время, чтобы разобраться в случившемся – и без участия самцов, стремящихся ей указывать!
– Скажешь ты, наконец, или мне позвонить твоему дяде?
Мариса издала нервный смешок, шокированная мыслью, что он действительно сейчас возьмет и позвонит. Интересно, кто победит – Кирилл, с его чопорной самоуверенностью и стремлением говорить обиняками, или Дамасо, не склонный ни к каким компромиссам?
– Он не будет с тобой разговаривать.
– Это мы еще посмотрим.
Дамасо не бахвалился, однако что-то в его позе, голосе и выражении лица заставило Марису думать, что Кирилл не вышел бы победителем в этом гипотетическом поединке воль.
– Почему ты должна с ним считаться?
Она со вздохом упала в ближайшее кресло:
– Потому что от него зависит, будут у меня деньги или нет. Все просто.
В последнюю пару месяцев, после смерти Стефана, она могла думать только о нем. Ей приходилось каждый день бороться с черной пеленой боли и прилагать все усилия, чтобы не показывать этого на публике.
Теперь же каждый цент был под контролем двора. Как ей найти новый дом и обеспечить ребенка всем необходимым, если все, что ей принадлежало, у нее отняли?
Мариса прикусила губы, чтобы они не дрожали.
– Он пригрозил, что перестанет выплачивать тебе содержание? – обыденным тоном спросил Дамасо.
– Да, именно это он и сделал. Перестал выплачивать мне содержание, как ты выражаешься, хотя вообще-то это капиталы, доставшиеся мне от родителей. Кроме того, он угрожает конфисковать все мое имущество, включая личный счет.
Огонь ярости зажегся в глазах Дамасо.
– По какому праву?
– В Бенгарии король может контролировать финансы всех членов семьи, если захочет. Это вполне легально, хоть и неэтично.
Что, впрочем, никогда не смущало Кирилла, если вело к его цели. Интересно, он правда хочет, чтобы она вернулась, или это его изощренная месть за ее непослушание?
Дамасо сел в соседнее кресло и посмотрел ей в глаза:
– Со мной ты не будешь ни в чем нуждаться.
– Я не с тобой! Если помнишь, я не давала тебе согласия на брак.
Ее сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Выражение лица Дамасо было непроницаемо. Он ничего не ответил – но это и не было нужно. Перед ней сидел человек, который привык получать то, чего хочет. Сейчас он хотел ее. Вернее, ее ребенка.
Мариса скрестила руки на животе, словно бы защищая еще не родившееся существо.
И Дамасо, и Кирилл хотели ее контролировать – каждый со своими целями. Мотивов Дамасо она полностью не понимала, но с Кириллом все было ясно: в ее ребенке текла королевская кровь, и его появление могло нарушить какие-то сложные планы.
– Тогда пойди и найди работу, – раздраженно произнес Дамасо.
Этим тоном с ней обычно говорили люди, которые ничего о ней не знали, но верили всему, что прочтут в прессе. Мариса собиралась ответить привычным высокомерием, однако что-то ее удержало.
– Ты думаешь, я не пыталась? – В ответ на его удивленное лицо она дернула плечом и отвернулась. – Кто будет принимать меня всерьез после всего, что обо мне писали? Особенно когда журналисты начинают осаждать мое место работы, высмеивать работодателя и делать ставки, сколько я еще продержусь?
Мариса вздрогнула, вспомнив о том, как ее надежды вновь и вновь превращались в прах. Одна неудача тянула за собой другую. Репутация повсюду следовала за ней: дилетантка, гуляка, не способная ни на что серьезное. В последний раз, когда она работала в школе для детей с отклонениями, журналисты просто встали лагерем у ворот, и кончилось тем, что директор попросил ее больше не появляться.
– Не думай, что я бездельница, – сказала Мариса дрожащим голосом, и это напугало ее саму. Независимость – все, что у нее осталось. Она слишком долго за нее сражалась, чтобы сейчас сдаться.
Она резко вскочила на ноги – нужно было размяться и подумать. Однако Дамасо вдруг вырос перед ней и схватил ее за запястье.