- А ты осторожный покупатель, - похвалил Джем востроглазого и показал ему шрам в лошадином ухе. - Можно подумать, будто я украл эту лошадь. Ну что, примета есть?
- Как будто есть. Но тебе повезло, что Тим Брей уехал в Дорсет. Он никогда не был хозяином этой лошади, что бы ты здесь ни пел. Я бы не брал ее, Стивенс, на твоем месте. У тебя с ней будут неприятности. Пойдем отсюда.
- Она неплохо смотрится. - Громкоголосый с сожалением смотрел на лошадь. - Неважно, какой масти был ее папаша, хоть пегой. Чего ты придираешься, Уилл?
Востроглазый пошептал ему что-то на ухо.
- Понятно, - кивнул барышник. - Несомненно, ты прав. У тебя глаз наметанный. Пожалуй, лучше не связываться. Можешь оставить эту лошадь себе, - обратился он к Джему. - Послушайся моего совета и сбавь цену. Если она останется у тебя, ты потом пожалеешь. - И он начал проталкиваться через толпу. Остроглазый двинулся за ним.
Мэри облегченно вздохнула, когда они удалились. Она ничего не могла понять по выражению лица Джема, который продолжал насвистывать. Никто больше не подходил к вороной лошади. На нее смотрели искоса. В четверть шестого Джем продал вторую лошадь за шесть фунтов какому-то простофиле-фермеру после долгого и веселого торга. Мэри начала уставать. Сгущались сумерки, зажглись фонари. Городок погружался в атмосферу загадочности. Мэри уже раздумывала о возвращении к повозке, когда услышала женский голос и негромкий смех. Мэри обернулась и увидела дорогой плащ и шляпу с перьями. Красиво одетая дама вышла из кареты.
- Посмотри, Джеймс, - говорила она, - ты когда-нибудь видел такую прекрасную лошадь? Она держит голову совсем как бедняжка Бьюти. Сходство поразительное, только эта вороная, и, конечно, не так воспитана.
Ее спутник посмотрел через монокль.
- Черт побери, Мария, я ничего не понимаю в лошадях. Ты хочешь купить ее, дорогая?
Женщина рассмеялась.
- Это будет чудесный подарок детям на Рождество! Они проклинают беднягу Роджерса с тех пор, как пропала Бьюти. Спроси цену, Джеймс.
Мужчина подошел к Джему.
- Послушай-ка, дружище, ты продаешь эту черную лошадку?
Джем покачал головой.
- Она обещана моему знакомому. К тому же эта лошадь вас не повезет. На ней ездили дети.
- О да, конечно. Мария, этот парень говорит, что лошадь не продается.
- Разве? Какая жалость! Я от нее глаз не могу оторвать. Я заплачу его цену, скажи ему.
Мужчина снова вставил в глаз монокль и заговорил.
- Этой леди понравилась ваша лошадь. У нее недавно пропала почти такая же, и она хочет найти ей замену. Черт с ним, с вашим знакомым. Какова ваша цена?
- Двадцать пять гиней, - ответил Джем. По крайней мере столько обещал мой знакомый.
- Я дам за нее тридцать, - сказала леди в шляпе. - Я миссис Бассет из Норт-Хилла, и я хочу подарить эту лошадь детям на Рождество. Пожалуйста, не упрямьтесь. Мой конюх заберет ее и отведет в Норт-Хилл. Вот вам деньги.
Джем снял шляпу и отвесил поклон.
- Благодарю вас, мадам. Я надеюсь, мистер Бассет будет доволен вашей покупкой.
- Конечно, она совсем не похожа на ту, что у нас украли. Бьюти была очень породистой. Но и ваша лошадка - достаточно симпатичное создание, детям она понравится. Поехали, Джеймс, уже темнеет, я промерзла до костей. - Она пошла к своей карете. Долговязый лакей раскрыл перед ней дверцу.
Джем оглянулся по сторонам и подозвал стоящего невдалеке парнишку.
- Эй, ты хочешь заработать пять шиллингов?
Парень кивнул.
- Тогда посторожи эту лошадь и, когда придет конюх, отдай ему. Мне только что передали, что моя жена родила двойню и ее жизнь в опасности, нужно спешить. Счастливого тебе Рождества.
И он пошел, держа руки в карманах. Мэри в трех шагах следовала за ним. Ее лицо было пунцовым, она не подымала глаз. Ей было смешно, и она прикрывала рот платком. Еле сдерживаясь, девушка выбралась из толпы. Джем ждал ее с невозмутимым, словно у судьи, видом.
- Джем Мерлин, - объявила она, - вы заслужили, чтобы вас повесили! Продать эту лошадь обратно миссис Бассет! Вы были на волосок от гибели, я поседела, глядя на вас!
Он расхохотался, и она не смогла больше сдерживаться. Они смеялись столь заразительно, что прохожие начали оглядываться на них. Джем взял ее за руку.
- Так ты довольна, что поехала со мной?
- Да, - честно призналась она.
Они смешались с ярмарочной толпой. Джем купил Мэри темно-красную шаль. Они съели по апельсину под полосатым навесом, и старая цыганка погадала им.
- Опасайся черного незнакомца, - сказала она Мэри. Они переглянулись и расхохотались.
- А у тебя на руке кровь, молодой человек, - сказала цыганка Джему. - Когда-нибудь ты убьешь человека.
- Что я говорил тебе? - вопрошал Джем. - Видишь, я пока еще невинен! Теперь ты веришь мне?
Мэри покачала головой и ничего не ответила. Холодные капли упали на их лица, но они не замечали дождя. Поднялся ветер, он гнал обрывки бумаги. Дождь припустил. Джем взял Мэри за плечи, она обернулась к нему, и он поцеловал ее.
- Опасайся черного незнакомца, - сказал он и поцеловал еще раз.
Темнота сгустилась. Ветер задул фонари. Площадь быстро пустела. Джем прикрывал Мэри от ветра. Он развязал ей платок и провел рукой по волосам. Его пальцы скользнули по ее шее вниз, к плечам. Мэри отвела его руки.
- Я уже достаточно наделала сегодня глупостей, Джем Мерлин, - сказала она и сделалась пунцовой. - Пора подумать о возвращении.
- Не собираешься же ты ехать в открытой повозке в такую погоду, - возразил он. - Ветер дует с моря, это надолго. Придется ночевать в Ланстоне.
- Еще чего! Идите за лошадью, Джем. Я подожду вас здесь.
- Не будь пуританкой, Мэри. Ты промокнешь до нитки, пока доедешь. Представь, будто ты влюблена в меня, разве это трудно? Тогда тебе будет легче.
- Вы разговариваете со мной так, потому что я - служанка из "Джамайки-Инн"?
- Да провались она, эта "Джамайка-Инн"! Ты мне нравишься, и этого достаточно для мужчины. Для женщины, думаю, тоже.
- Может быть, для кого-то и достаточно. Я не из таких.
- Что, у вас в Хелфорде женщины по-другому устроены? Оставайся со мной, Мэри, и мы это проверим. К утру ты будешь как все, держу пари.
- Именно поэтому я и предпочту вымокнуть в повозке.
- Боже, до чего ты упрямая, Мэри Йеллан! Ты еще об этом пожалеешь, когда останешься одна.
- Лучше жалеть об этом, чем о другом.
- Если я тебя еще раз поцелую, ты передумаешь?
- Нет.
- Неудивительно, что мой братец на неделю присасывается к бутылке. Ты что, ему псалмы поешь?
- Возможно.
- В жизни не видал такой упрямой. Я тебе куплю кольцо, если ты хочешь выглядеть порядочной.
- Сколько же у вас жен?
- Шесть или семь, в разных концах Корнуолла. Не считая тех, что живут за Тэймаром.
- Не многовато ли для одного? Я бы не спешила на вашем месте заводить себе восьмую.
- Ну и острый же у тебя язычок. Ладно, запрягу повозку и отвезу тебя домой, к тете, но сначала я тебя поцелую, нравится это тебе или нет.
Он взял ее лицо в ладони. Она зажмурилась и закусила губы.
- Ну-ну! Я могу и подождать, пока у тебя будет более подходящее настроение. Так что сегодня - это только начало. Стой здесь, я скоро вернусь.
Он пригнул голову и пошел по улице. Мэри представила, как ужасна и впрямь будет эта дорога под проливным дождем и пронизывающим ветром. Мысль о том, чтобы остаться на ночь в Ланстоне с Джемом Мерлином, заставила ее сердце забиться, но она еще не окончательно потеряла голову. Мэри завернулась в шаль и зябко поежилась. Ах, если бы женщины не были такими слабыми! Она смогла бы остаться на ночь с Джемом Мерлином, забыв наутро обо всем, - как и он. Увы, это невозможно. Несколько поцелуев - и она уже в полной от него зависимости. Отныне тишина болот будет для нее мучением из-за того, что Джем находится всего в четырех милях. Мэри вспомнила о тетушке Пэйшнс, которая бродит, словно тень, за своим хозяином, и ее передернуло. С ней может случиться то же самое, если она позволит себе расслабиться.
Мэри переминалась с ноги на ногу, дуя в ладони. Джем явно не торопился возвращаться. Он, наверное, рассердился, получив отказ, и бросил ее одну здесь, в подворотне. Это была уже месть, без всякого намека на юмор или оригинальность. Где-то пробило восемь. Он отсутствовал уже полчаса, а до места, где они оставили повозку с лошадью, было всего пять минут ходу. Мэри совсем пала духом. С полудня она не присела, и теперь, когда возбуждение прошло, почувствовала, как гудят ноги.
Наконец она почувствовала, что больше не может стоять, и отправилась на поиски. Длинная улица была пустынна. Дождь хлестал беспощадно, ветер налетал порывами.
Мэри добралась до конюшни, где они с Джемом поставили повозку с лошадью. Дверь была на замке, и, заглянув в щель, она убедилась, что внутри пусто. Она постучалась в маленькую лавку по соседству, дрожа от волнения. Дверь открыл парнишка, который днем пустил их в конюшню. У него был недовольный вид.
- Что вам надо? - спросил он.
- Я ищу своего спутника, - отвечала Мэри. - Мы приехали вместе в повозке, если вы помните. Вы его не видели?
- Простите, я вас не узнал. Ваш приятель уехал двадцать минут назад. Он очень спешил, с ним был еще один человек.
- Он мне ничего не передавал?
- Нет. Может быть, вы найдете его в "Уайт-Харте".
- Да, спасибо. Я попробую. Спокойной ночи.
Парень захлопнул дверь. Мэри пошла в обратном направлении. Она снова вышла на мощенную булыжником площадь. Окна таверны "Уайт-Харт" ярко светились, но возле нее не было никаких повозок. У Мэри екнуло сердце. Минуту она раздумывала, потом подошла к двери и смело шагнула внутрь.
Зал был полон, люди смеялись и разговаривали. Подошел слуга и предложил войти.
- Я ищу мистера Джема Мерлина, - сказала Мэри твердо. - Он приехал сюда на повозке.
Слуга удалился, оставив Мэри у входа. Мужчины прекратили разговор и уставились на нее. Среди них она узнала того самого барышника и востроглазого типа.
Ее охватило тревожное предчувствие. Слуга принес на подносе стаканы, которые разобрала компания, потом бисквиты и ветчину. На Мэри он не обращал внимания, пока она не окликнула его снова.
- Извините, - отозвался он, - у нас сегодня полно народу, совсем времени нет, ярмарка. Здесь не было никого по имени Мерлин. Я спрашивал - никто о нем не слыхал.
Мэри повернулась к двери, но перед ней вырос востроглазый тип.
- Если это тот цыганистый парень, который пытался сегодня продать лошадь моему партнеру, то я могу сказать вам кое-что о нем. - Он показал в улыбке неровные зубы. Компания рассмеялась.
- Что именно?
- Десять минут назад его видели с одним джентльменом, - ответил востроглазый, не переставая улыбаться. - С помощью одного из нас его усадили в карету, которая его поджидала. Он попытался было противиться, но мы его убедили. Вы, конечно, знаете, что случилось с вороной кобылой? Цена, что он запросил, была слишком высока.
Его фраза потонула в новом взрыве хохота. Мэри без страха взглянула на востроглазого.
- Вы не знаете, куда они поехали?
- Путь его во мраке, - произнес он, - и мне очень жаль, что ваш приятель не оставил вам даже прощального привета. Впрочем, сейчас Сочельник, еще не поздно, и вы можете позаботиться о себе. Погода не для прогулок. И если вы согласны подождать, пока ваш приятель не соизволит вернуться, мы будем рады составить вам компанию.
Мэри, не говоря ни слова, вышла на улицу. Ее проводили взрывы хохота.
Она стояла посреди пустынной площади под потоками дождя. Значит, случилось худшее, и кража лошади раскрылась. Она бессмысленно глядела в темноту перед собой. Какое теперь наказание ожидает его за воровство? Вешают ли за это, как за убийство? Ей стало дурно. Значит, Джем потерян для нее навсегда, и она никогда больше его не увидит! Короткое приключение закончилось. Она бесцельно побрела в направлении холма. Если бы она согласилась остаться на ночь в Ланстоне, этого бы не случилось! Они нашли бы какую-нибудь комнату и были бы вместе этой ночью и любили друг друга.
Даже если бы его схватили утром, эти часы они провели бы вдвоем. Теперь, когда его не было с ней, ее разум и тело кричали от обиды и несправедливости - она желала его как никогда. Да, ошибки уже не исправить. Его повесят, и он умрет в петле, как его отец.
Ничего хорошего не осталось в Ланстоне - он был мрачным, серым, враждебным. Мэри шла по дороге в "Джамайку-Инн" и не думала о предстоящих милях. Если любовь к мужчине столь болезненна - это ей не нужно. Любовь лишает человека душевного равновесия и мужества, она превратила Мэри в беспомощное дитя, утратившее всю свою силу и решительность. Дорога круто уходила вверх. Мэри вспомнила, как днем они неслись по ней, подпрыгивая на ухабах. Внезапно она замедлила шаги. Идти дальше было безумием; дорогу развезло, и через пару миль она выбьется из сил.
Она обернулась и посмотрела на город, лежащий внизу, в мерцающих огнях. Может быть, кто-нибудь пустит ее переночевать? Ветер трепал ее мокрые волосы. Деревья вдоль дороги гнулись и скрипели.
Мэри почти бежала под горку, подгоняемая ветром, словно осенний листок, когда в темноте увидела карету, что поднималась ей навстречу. Когда они поравнялись, Мэри окликнула кучера, закутанного в плащ.
- Вы не в Бодмин? У вас есть пассажиры?
Кучер помотал головой, но прежде чем Мэри сделала шаг в сторону, из окна кареты протянулась рука.
- Что делает Мэри Йеллан в Ланстоне в рождественскую ночь? - послышался глуховатый голос. Рука была твердой, но голос ласковым. В окне показалось бледное лицо. Из-под широкополой шляпы на нее смотрели знакомые глаза настоятеля из Алтарнана.
10
Она рассматривала его профиль. Тонкий нос напоминал птичий клюв. Губы, узкие и бесцветные, были плотно сжаты. Подбородок покоился на длинной трости черного дерева, зажатой между колен.
Она никак не могла разглядеть его глаз - они были прикрыты белесыми ресницами. Ресницы дрогнули, и прозрачные, как стекло, глаза взглянули на нее.
- Итак, мы снова путешествуем вместе, - сказал он. Голос был тихим и ласковым, как у женщины. - Снова судьба в пути посылает мне вас. Вы промокли до нитки, вам надо переодеться.
Она молчала, стараясь отцепить булавку с промокшей накидки.
- Там есть шерстяной плед, закутайтесь в него и согрейтесь, - предложил он. - Что касается башмаков - лучше совсем разуться. В карете достаточно тепло.
Забившись в темный угол кареты, Мэри сбросила промокшую накидку, испачканную одежду и, оставшись в одной сорочке, закуталась в одеяло, которое он протянул ей. Мокрые волосы рассыпались по плечам. Она чувствовала себя как ребенок, пойманный на шалости, и сидела, смиренно сложив руки на коленях.
- Ну-с? - повторил он почти строго, и она послушно начала пересказывать весь прожитый день. Как и в тот раз, в Алтарнане, было в священнике что-то, что лишало ее уверенности в себе, почему-то хотелось выглядеть недалекой, темной, деревенской. Рассказ про девицу, которая дала себя одурачить на ярмарке в Ланстоне и осталась брошенной своим ухажером, звучал сбивчиво и до ужаса банально. Мэри представила Джема, как объездчика лошадей, с которым она познакомилась на болотах. В Ланстоне у него вышла неприятность с продажей лошади, и она боится, что его уличили в нечестности.
Она догадывалась, что Френсис Дейви думает о ней: молодая девушка отправляется в Ланстон со случайным знакомым, потом теряет его и теперь слоняется ночью под дождем, словно уличная женщина. Он дослушал ее молча, только раза два сглотнул, пристально глядя на нее.
- Значит, вы вовсе не так одиноки, - проговорил он, - и "Джамайка-Инн" не настолько изолирована от внешнего мира, как я предполагал.
Мэри покраснела, почувствовав себя виноватой, словно совершила нечто недостойное.
- Как зовут вашего спутника? - бесстрастно спросил он.
- Это брат моего дяди, - призналась она. - Вы, конечно, плохо обо мне думаете, - торопливо продолжала Мэри. - При всем моем отвращении к дяде водить компанию с его братом?.. Он нечестный человек и вор, он сам мне об этом сказал, но… - Голос ее задрожал и смолк.
В конце концов Джем ничего не отрицал, он даже не особенно пытался защищаться, когда она обвиняла его. А теперь, неизвестно почему, она сама его выгораживала, и все из-за этих его рук и поцелуев.
- Вы хотите сказать, что брат хозяина не знает о его ночных делах? - вежливо вопрошал священник.
Мэри в отчаянии сложила руки.
- Я не знаю, у меня нет доказательств. Он сказал только, что никогда никого не убивал. И я верю ему. Он еще сказал, что его брат непременно попадет в руки закона, и это будет скоро. Будь он одним из шайки, он бы так не говорил, правда? - Мэри пыталась скорее убедить себя, чем сидящего рядом человека: вопрос невиновности Джема внезапно приобрел жизненную важность.
- Вы говорили мне в прошлый раз, что немного знакомы со сквайром, - продолжала она. - Вы могли бы попросить его проявить милосердие к Джему, когда придет расплата? В конце концов, он же еще молод и может начать жизнь сначала.
- Мое знакомство с мистером Бассетом самое поверхностное, - вежливо отвечал священник. - Мы пару раз встречались и разговаривали о наших прихожанах. Едва ли он отпустит вора, даже ради меня, особенно если он - брат хозяина "Джамайки-Инн".
Мэри промолчала. Снова этот странный слуга Божий говорил безупречные слова, и возразить было нечего.
- Вы, кажется, беспокоитесь о его судьбе? - спросил священник, и ей послышалась насмешка в его голосе. - А что, если ваш протеже, как и его брат, виновен в посягательстве на имущество и жизнь своих сограждан - что тогда, Мэри Йеллан? Вы все равно будете думать, как спасти его?
Мэри ощутила его руку на своем плече, холодную и бесплотную, - и вдруг разрыдалась, как обиженный ребенок. Все смешалось: хлопоты дня, и страх, и разочарование, и любовь к человеку, которого навсегда потеряла.
- Я не знаю, - всхлипывала она. - Я попала в ловушку, и все из-за человека, которого презираю! Я не хочу любить, как женщина, чувствовать, как женщина, мистер Дейви, это ужасно! Это крест на всю жизнь! Я не хочу этого!
Мэри отвернулась, вдруг застеснявшись своего порыва. Она чувствовала себя глубоко несчастной.
- Сколько вам лет? - спросил он.
- Двадцать три.
Он сложил руки на набалдашнике своей трости из черного дерева и надолго умолк.
Дождь усилился. Мэри дрожала, безотчетно прижимаясь к спутнику, чтобы согреться. Наконец священник заговорил:
- Вы очень молоды, Мэри Йеллан, и вам кажется, что мир раскололся на части. Но ваш маленький кризис вполне преодолим. Не стоит проливать слезы из-за мужчины, которого вы видели два раза в жизни. Скоро вы забудете своего приятеля вместе с его крадеными лошадьми. Успокойтесь же, вытрите глаза, вы не первая, кто кусает себе локти, потеряв возлюбленного. Кстати, я был прав, когда предполагал, что в "Джамайке-Инн" все успокоится? Повозки больше не будят вас по ночам?
К Мэри вернулось ощущение реальности. В памяти сразу ожил весь ужас прошедшей недели и то, что она узнала.