- Совершенно верно, - согласился Джеймс. - Но, несмотря на превосходящие силы противника, Клэрис оставалась непоколебимой, и наотрез отказалась стать женой Эмсуорта. Будь она чуть послабее духом, думаю, родители применили бы, мягко говоря, неприглядные методы убеждения. Однако когда Клэрис объявляла о своем решении, никто, даже тогда, не сомневался, что она будет стоять на своем до могилы.
- Патовая ситуация, - заметил Джек.
- И чтобы ее разрешить, Мелтон пригрозил Клэрис изгнать ее из дома и поместий.
Джек нахмурился, представив себе, как эту необыкновенную девушку выбрасывают на улицу. Все его защитные инстинкты разом взбунтовались. За что он сражался тринадцать лет? Для того чтобы богатые аристократы обращались с дочерьми подобным образом?
Его разочарование в светском обществе стало еще глубже.
- Как я понимаю, ты решил вмешаться и привез ее сюда?
- Не совсем. Старшие братья Клэрис были возмущены поведением отца и убедили его позволить ей удалиться от света и жить здесь, со мной. - Джеймс сухо усмехнулся. - Меня считают паршивой овцой в семействе, поскольку я совершенно лишен амбиций и стал священником, вместо того чтобы идти в политику. Военная история никогда не считалась респектабельным занятием для члена семейства Олтвуд. С другой стороны, семья очень рада иметь своего представителя в рядах церкви. Во всяком случае, всем это решение показалось идеальным: самое подходящее место для сбившейся с при молодой леди - пусть без помехи подумает о своих прегрешениях. - Джеймс расплылся в улыбке. - И Клэрис, к всеобщему удивлению, согласилась.
- А ты ее знал? Она знала тебя?
- Да, встречались время от времени на семейных торжествах. Но вряд ли нас можно было назвать родственными душами. Скорее добрыми приятелями. Мы прекрасно с ней ладили.
Джек не мог представить такого, как ни старался.
- Ты не смущался присутствием… такой дамы у себя в доме?
- Вовсе нет. Хотя Клэрис трудно назвать спокойной или безмятежной, приятно, когда твоим домом управляет настоящая хозяйка. Кроме того, она решала все вопросы и проблемы после кончины твоего отца, так что ее присутствие было мне на руку.
Джек прекрасно понимал, о чем идет речь. Джеймс был человеком рассеянным, мало обращал внимания надела житейские и терпеть не мог, когда прерывали е го занятия историей.
Они подошли к крыльцу.
- Итак, после трех неудачных попыток выйти замуж Клэрис лишилась всяких, типичных для девушки, романтических иллюзий, - констатировал Джек.
- Ты так считаешь?
Джек пожал плечами.
Джеймс невидяще уставился на дверь:
- А я смотрю на это с другой стороны. Вместо того чтобы отвернуться от любви, Клэрис просто ждет. Ждет, когда все переменится.
- Возможно, - пробормотал Джек и, словно опомнившись, добавил: - Мне пора.
Джеймс хлопнул его по плечу. Они расстались, и Джек с задумчивым видом побрел по тропинке.
Для Клэрис день, наполненный сотней проблем и обязанностей, пролетел слишком быстро. Приходила миссис Суитинс, мать младшего священника, чтобы в который раз обсудить доставку цветов в церковь. Позже забежал Джед Батлер, трактирщик, спросить совета насчет нововведений в пивной. И только к четырем она немного освободилась. Когда солнце стало клониться к закату, Клэрис набросила на плечи легкую шаль и отправилась в поместье, узнать, не пришел ли в себя молодой джентльмен. Она решила, что, если увидит Уорнфлита, непременно извинится зато, что считала его бездельником и мотом.
Ее с детства обучали вести хозяйство большого дома и вникать в каждую мелочь управления поместьями. Однако судьба сложилась так, что Клэрис не стала замужней дамой, о чем нисколько не жалела - ведь обстоятельства вынудили ее заботиться не только о Джеймсе и его хозяйстве, но и о благосостоянии всей деревни.
Этой ролью Клэрис наслаждалась. Теперь у нее было что делать, и свои обязанности ока выполняла как нельзя лучше. Именно здесь требовалось применять все усвоенные дома уроки.
Вот только Уорнфлит…
Клэрис нахмурилась.
Собирается ли он нарушить ее покой? Встать на ее пути? Пусть барон не таков, каким она его считала, но все же он мужчина, да еще и неженатый. Вне всякого сомнения, он будет рад предоставить ей заботу о местном населении.
Придя к этому заключению, Клэрис мысленно кивнула.
На полпути к дому она услышала стук колес. Через несколько минут с Клэрис поравнялась коляска, запряженная резвой лошадкой. В коляске сидел доктор Уиллис.
- Леди Клэрис! - воскликнул он, натягивая поводья и снимая шляпу. - Я только сейчас осмотрел вашего молодого человека.
- Положим, не моего, - улыбнулась она, - но он действительно молод.
- И к тому же мужчина. - Серые глаза Уиллиса заискрились. - Что же до его состояния… - Доктор неожиданно стал серьезным. - Он все еще без сознания. Мы пытались привести его в чувство обычными методами, но ничего не вышло. Он лежит в постели, и Коннимор вызвалась присматривать за ним. Если будут какие-то перемены, я велел, чтобы мне сообщили.
Клэрис энергично кивнула.
- Я позабочусь, чтобы вас известили о его состоянии.
- Спасибо, дорогая. - Уиллис надел шляпу и взялся за поводья. - Какое облегчение - знать, что вы рядом. Уорнфлит умеет обращаться с ранеными и, очевидно, сочувствует нашему пациенту, но я плохо знаю его и больше доверяю вашему суждению.
Они распрощались, и Клэрис пошла к дому. Дверь была распахнута - ее часто не закрывали в хорошую погоду. Не потрудившись постучать, Клэрис вошла. Стоявший в холле лакей объяснил, в какую комнату поместили незнакомца.
Клэрис стала подниматься по лестнице, как всегда, любуясь висевшими на стенах шпалерами и поглаживая лакированные перила. Добравшись до верхней площадки, она свернула направо и пошла по коридору.
Дорожка в коридоре заглушала шаги, и ни Уорнфлит, ни миссис Коннимор ее не услышали. Оба не сводили глаз с распростертого на постели молодого человека. Очевидно, Уорнфлит только что помогал экономке обмывать раненого и теперь натягивал на него чистую ночную сорочку.
- Ну вот, - довольно объявила Коннимор, выпрямляясь.
Уорнфлит поправил сорочку и отступил. Коннимор укрыла раненого одеялом.
- Теперь ему тепло и уютно. Теперь, если бы он очнулся…
В этот момент Джек ощутил чье-то присутствие. Нет, не так: ее присутствие. Он совсем не удивился, когда увидел стоявшую в дверях Боадицею.
Она встретилась с ним взглядом и кивнула. Миссис Коннимор заметила ее и сделала реверанс.
- Я говорила с доктором Уиллисом, - объявила Боадицея. - Он сказал, что джентльмен еще не пришел в себя.
Джек спросил себя, почему ему не хочется улыбаться.
- Совершенно верно, - ответила Коннимор и, взглянув на кровать, поморщилась: - Что только я не пробовала: жженые перья, нашатырный спирт… но он так и не очнулся.
Взгляд Боадицеи обратился к Джеку. Следующий вопрос был адресован как ему, так и Коннимор:
- В его вещах не нашлось никакого указания на то, кто он такой?
Коннимор взглянула на Джека.
- Фрак от Шульца. Сапоги от Хоуби.
Боадицея нахмурилась.
- Значит, он из общества.
- Весьма вероятно. Фаэтон у него - работы одного из лучших мастеров на Лонг-Эйкр-стрит, - пояснил Джек. - И все же никаких указаний на личность.
Клэрис покачала, головой:
- Нет, но лицо его определенно мне знакомо. Вот только не могу вспомнить, кого он мне напоминает.
- О, лучше не мучиться, - посоветовал Джек.
Он тоже не сводил глаз с молодого человека. Каштановые волосы, чистый лоб, прямой, нос и квадратный подбородок: немые свидетели аристократического происхождения.
- Чем меньше вы будете терзать свой мозг, тем скорее вспомните.
Клэрис мельком взглянула на него и обратилась к миссис Коннимор. Джек безмолвно выжидал.
Клэрис продолжала вести себя так, словно его не было в комнате. Расспросила во всех подробностях о визите Уиллиса, а Коннимор докладывала, словно находилась на военной службе. Правда, было заметно, что отношения между женщинами гораздо сердечнее, чем, скажем, у генерала с подчиненным. Боадицея явно понимала и поддерживала все действия экономки, чем произвела немалое впечатление на Джека.
Она не только расспросила экономку, но и всячески ободрила, оставаясь при этом абсолютно спокойной, непоколебимой, стойкой и надежной.
К тому времени как разговор был закончен, экономка оживилась, а Боадицея вытянула из нее все детали касательно состояния и увечий молодого человека.
Но Джек, искренне восхищаясь ею, все же не забыл несправедливых обвинений. Она провинилась перед ним. И обязана извиниться. Он уже предвкушал удовольствие, которое из этого извлечет. Вряд ли Боадицея так уж часто перед кем-то извиняется.
Наконец, поняв, что дальше тянуть нельзя, Клэрис повернулась к нему.
- Могу я поговорить с вами, милорд? - негромко спросила она.
Джек улыбнулся, отступил и показал на дверь:
- Разумеется, леди Клэрис.
Она проплыла мимо него. Он последовал за ней, прошептав так тихо, что слышала только она:
- Мне не терпится узнать ваши мысли.
Ее взгляд был острее кинжала. Но она, ничего не сказав, пошла по коридору. Он едва поспевал за ней. С другими женщинами приходилось сдерживать шаг. Тут же он почти бежал. Клэрис остановилась на верхней площадке лестницы. Джек уже хотел предложить пройти в кабинет, но она опередила его:
- Пойдемте в розарий.
Джек молча повиновался. Спускаясь вниз, она пояснила:
- Заодно и взгляну, что там делается.
В розарий его матери? Джек помнил, что он находился в полнейшем запустении. Розарий был любимым местом отдыха матушки. После ее смерти отец приказал ни к чему там не притрагиваться. Джеку был непонятен смысл подобного решения, но приказу подчинились. Несколько лет подряд еще можно было наблюдать буйное цветение роз: яркое и благоухающее напоминание об ушедшей хозяйке - но отсутствие ухода все же сказалось. Дорожки и арки в каменной ограде заросли сорняками и высокой травой, в которой затерялись кусты. Это место не посещалось годами.
Поглощенный воспоминаниями, не представляя, что его ожидает, он молча шел за Клэрис через утреннюю гостиную, на террасу, через газон и каменную арку, ведущую в розарий: На какую-то секунду ему показалось, что он вернулся в прошлое. Именно в таком розарии когда-то гулял он ребенком: колышущееся море цветов, гнущихся стеблей и ярко-зеленых листьев, острых шипов и распускающейся бронзы новых побегов.
Клэрис продолжала идти вперед по центральной дорожке, ведущей к нише в дальнем конце розария, где находился маленькой пруд с фонтаном и каменная скамья. Перед мысленным взором Джека пронеслись картины детства. Вот он, с развевающимися на ветру белокурыми волосами, бежит по дорожке. В розарии все тропинки вели к нише, где его ждала мать.
Джек неосознанно поискал глазами куст красных роз и нашел на прежнем месте, покрытый пухлыми бутонами.
Боадицея стояла у пруда, лениво изучая лозу вьющихся роз и терпеливо ожидая собеседника. Жадно вдыхая почти забытые ароматы, Джек неохотно отрешился от мыслей о прошлом и взглянул на Боадицею.
- Это вы сделали?
- Не собственными руками. Попросила Уоррена, садовника, привести это место в порядок.
Джек огляделся.
- А мой управляющий рассказал; почему розарий был заброшен?
Вместо того чтобы покраснеть, как многие на ее месте, Клэрис просто подняла брови:
- Мне говорили, что ваш отец приказал закрыть розарий, но к тому времени его уже самого не было в живых. И, откровенно говоря, я никогда не видела смысла в том, чтобы праздновать смерть, вместо того чтобы праздновать жизнь.
Клэрис посмотрела ему в глаза. Она, как всегда, казалась спокойной и уверенной. И не догадывалась, что вернула ему то, о чем он бессознательно скорбел. Клэрис просто облекла в разумные слова то, что Джек всегда чувствовал, но был не в состоянии выразить.
- Здесь все как я помню, - обронил он.
Горло перехватило, и слова никак не шли с языка.
К его удивлению, Клэрис слегка покраснела и, помедлив, призналась:
- Я нашла тетрадь вашей матери с детальным планом розария. Надеюсь, вы не поставите мне в вину желание возродить его в прежнем виде?
- Не поставлю, - кивнул Джек.
И неожиданно услышал ее облегченный вздох. На секунду она словно расслабилась… но тут же подняла голову.
- Думаю, милорд, мне следует извиниться перед вами.
Деловитый тон мигом вернул Джека в настоящее. Он слегка улыбнулся:
- Я весь превратился в слух, миледи.
Она не нахмурилась, но взгляд стал настороженным. Ему даже показалось, что она хочет объяснить, как неприлично злорадствовать при виде побежденного. Она пронзила его вызывающе прямым взглядом.
- При первой встрече я неверно судила вас, милорд. Прошу, примите мои искренние извинения.
Клэрис замолчала, выжидая, пока он кивнет. Наконец-то с этим будет покончено! Но вместо этого Джек с удивлением спросил:
- Неверно судили? Не будет слишком дерзким спросить, на каком основании?
Клэрис почувствовала, что ее терпению приходит конец. "Слишком дерзким", подумать только!
- Как вам известно, я сделала неверные выводы на основании всего, что слышала о вас от окружающих. Считала, что вам безразличны дела поместья. И что вы полностью поглощены развлечениями, типичными для джентльменов вашего класса. Оказалось, что это мнение неверно.
- А я думал, что ваш гнев вызван моим долгим отсутствием, - насмешливо бросил он.
Клэрис сжала губы и кивнула:
- Совершенно верно. Но теперь я понимаю, что это отсутствие… вполне извинительно. И понятно.
- Возможно, даже достойно похвалы?
Клэрис снова кивнула. Неохотно.
- Возможно.
До чего же самодовольная улыбочка! Клэрис выдохнула, радуясь, что с неприятным делом покончено…
- Но вы не слышали от соседей ничего определенного, да и не спрашивали, что они думают обо мне. И пришли к ни на чем не основанным заключениям.
Кулаки Клэрис сжались сами собой, зато глаза широко раскрылись, когда он шагнул вперед и под чарующей маской она разглядела совершенно иного человека - одного из тех немногих, кто был способен заставить ее почувствовать себя хрупкой и слабой. Причем большинство делали это, вовсе не намереваясь физически ее подавить.
Непонятно почему, но теперь ей совсем не было стыдно признаваться в собственных ошибках. Глядя ему в глаза, она кивнула:
- Вы правы.
На этот раз его удивление было неподдельным. Черты лица смягчились. Однако Джек не улыбнулся:
- И это все? Никаких пространных извинений?
Клэрис прищурилась.
- Похоже, вы решили как следует меня наказать.
- Наказать? Я? Все соседи заверят вас, что я самый добродушный в мире человек.
- То есть глупый? - фыркнула она.
- Вряд ли с вашей стороны мудро делать дальнейшие необоснованные выводы в отношении меня, не находите?
- Еще менее мудро не видеть очевидного, - в тон ему ответила она.
Глаза Джека весело блеснули.
- Вы простили меня, я знаю, простили, - пробормотала Клзрис, отворачиваясь, - так что нет смысла продолжать эту сцену…
- Я не простил вас.
Джек шагнул вперед.
Клэрис попятилась, остановившись у края воды.
- Возможно, стоит протянуть оливковую ветвь? - сказал он и улыбнулся.
Клэрис облизнула губы:
- Какую оливковую ветвь?
- Поцелуй! - не задумываясь выпалил Джек.
Именно этого он и желал от нее. Здесь, сейчас, в розарии матери.
Клэрис моргнула, но он чувствовал, что шокирована она не была. И протестовать тоже не собиралась. Ему пришлось затаить дыхание, чтобы сдержаться, чтобы дать ей достаточно времени на то, чтобы ответить согласием.
Она смотрела на него… не столько настороженно, сколько оценивающе. Словно взвешивая его слова.
Его почти не удивила ее реакция. Судя по откровениям Джеймса, ей лет двадцать девять. Дважды помолвлена. Потеряла одного жениха и разочаровалась в другом. Много поклонников. Он знал мужчин своего класса. И женщин тоже. Клэрис не может быть… абсолютно невинной. И она живет здесь вот уже семь лет. В глуши. В округе нет никого, кто мог бы равняться с ним богатством и знатностью. И теперь он вернулся домой. Навсегда.
Он почти читал ее мысли. И нимало не поразился, когда она сказала:
- В обмен на поцелуй - один поцелуй, и ничего больше - вы согласитесь никогда не упоминать о моих поспешных выводах относительно вас?
- Обещаю, - кивнул Джек.
Клэрис подняла голову. Темные глаза блеснули:
- Хорошо. Один поцелуй.
Он улыбнулся и протянул к ней руки.
Глава 4
Один поцелуй.
Клэрис не смогла устоять.
Она должна удостовериться, знать наверняка, что он такой же, как все мужчины. А ощущения, которые он будил в ней, - случайность, ничего не значащая случайность. И один поцелуй не представляет особой опасности. Ее целовали и раньше. По ее мнению, прелесть поцелуев была сильно преувеличена.
Но стоило Джеку приблизить лицо к ней, как она поняла свою ошибку. У нее перехватило дыхание.
Его рука легла ей на затылок. На какую-то долю мгновения Клэрис увидела его зеленовато-золотистые глаза, сверкнувшие из-под длинных ресниц, и поняла, что этот поцелуй так легко не забудется.
Но тут он завладел ее губами. Властно предъявил права на нее, на ее чувства и разум… Пустив в ход свои чары, силу обольщения, завоевывая неизведанную территорию.
Клзрис упорно не открывала глаз, пытаясь оставаться пассивной, и потерпела сокрушительную неудачу, вдруг осознав, что отвечает на поцелуй, вовсе того не желая.
"Это всего лишь поцелуй", - напомнила она себе. Вот только ноги не слушались, словно приросли к земле.
Джек сжал ее еще крепче, окружая своей силой, которая на таком расстоянии не только грела, но и утешала. Соблазняла и влекла в ловушку.
Такого Клзрис не ожидала. Обычно она не допускала, чтобы ее держали, сжимали в объятиях, каким-то образом ограничивали свободу. Контролировали. И все же, когда Джек привлек ее к себе, к своему мускулистому телу, все желание сопротивляться куда-то улетучилось. Приходилось бороться с предательским порывом забыться и растаять в его руках.
А поцелуй продолжался, становясь все более требовательным. И Джек не просил разрешения, когда увлек ее в более глубокие воды. Воды страсти. Воды, в которых Клзрис до этой минуты еще не плавала.
Какой-то частью сознания она была потрясена и шокирована, обнаружив, что ее переиграли, перехитрили и лишили привычного панциря ледяного высокомерия и невозмутимости. Насильно бросили в мир волнующих ощущений и чувственного голода. Каждое движение его губ, каждый выпад языка посылали по ее телу волны желания. Посылали клубы жара по ее плоти. Растапливая стальную решимость.