- Она кричала, что сделает аборт. Я не мог стать причиной гибели ее ребенка. Этого я бы не смог вынести. Я не понимаю, как можно убивать детей…
Наступила тишина. Он поднял глаза и увидел изменившееся лицо Саманты. На нем были написаны сострадание и жалость, но теперь это почему-то не задевало его фамильной гордости. Впервые за много лет он в них нуждался. Она тихо коснулась его волос рукой.
- Ты должен был рассказать мне об этом…
- Нет, иначе я никогда бы не сделал того, что от меня требовали. Стоило бы мне увидеть тебя, как вся моя решимость… Короче, я понял, что для спасения Мерседес, ее будущего ребенка и чести семьи я должен вычеркнуть тебя из жизни. Хорошо, что ты ненавидела меня, так я считал. Я надеялся, что смогу полюбить мою жену и ее дитя.
- И у тебя получилось?
- Нет, хотя, видит бог, я старался. Я и Лусию очень любил, и Мерседес пытался полюбить, но она всегда была далека от меня.
Его глаза потемнели, когда он вспомнил бесконечные капризы и истерики Мерседес по любому поводу. Раньше он и не предполагал, что такие люди существуют.
- Рауль, я…
- Я глава семьи. Я должен был…
- Но ведь ты не смог справиться с этим, не так ли?
- Не смог. До появления Кончиты я был просто мальчиком на побегушках. Я пытался что-то говорить, как-то влиять на Лусию, но Мерседес… Господи, я даже не знал, каким адом это может обернуться. Мне надо было оставить их в самом начале и не играть в отца семейства, которого они все равно в грош не ставили.
- Чего хочет Мерседес, Рауль?
- Денег.
- Нет, Рауль, любви. Все в этом мире хотят только любви.
- Здесь я бессилен. Я могу обеспечить ее финансово, могу быть с ней вежлив, могу устроить ей красивую жизнь - но только не любовь.
Саманта тихо вздохнула. Она ведь тоже не смогла дать Карлосу любовь, и их брак окончился катастрофой именно из-за этого.
- Вам нужно жить отдельно, Рауль. Мерседес должна разобраться в себе и найти кого-то, кто ее будет устраивать. Тебе нет никакого дела до того, как она воспитывает своего ребенка, а ты их обеих только раздражаешь. Каждая ваша встреча - повод для скандала, а кроме того, в таких условиях она никогда не найдет себе мужчину.
- Как раз об этом мы и собирались поговорить с Мерседес утром. Я хочу предложить ей переехать к отцу. Он будет очень рад, и его вторая жена тоже, особенно если с ними переедет и Химена. Жаль, конечно, потерять такую классную экономку, но так будет лучше для всех. Тут есть одна женщина, она давно просит меня подыскать для нее работу по дому. Спрошу ее…
- Ты расстанешься с Хименой?
Он улыбнулся, и ревность Саманты немедленно улетучилась.
- Я расстанусь с ее бисквитами, но зато спасу свою фигуру.
Саманта улыбалась, а сама с тоской думала, сколько жизней разрушила Мерседес своим дешевым романом. Они с Раулем могли бы быть так счастливы, могли бы иметь своих детей… Перед ней сидел мужчина, которого она любила и уважала больше всех на свете, любит до сих пор и не перестанет любить до конца своих дней.
Он своими руками разрушил свое счастье, потому что спасал чужую жизнь и честь, а теперь одинок и страдает. Ее сердце готово было раскрыться, подобно цветку, но она вовремя вспомнила очень важное обстоятельство.
Рауль не изменил своего мнения о ней. Он не против заняться с ней любовью, поцеловать ее, переспать с ней, но они по-прежнему враги.
- Саманта…
- Чай уже совсем остыл.
- К черту чай!
- Ничего уже не изменить, Рауль.
- Ты так считаешь?
Она попыталась встать, уклониться от его объятий, но вновь очутилась на проклятой софе. Рауль целовал ее, невзирая на все попытки сопротивления, и его руки скользили по ее телу, а ее нога совершенно неожиданно обвилась вокруг его бедер…
Саманта все-таки увернулась от его жадного рта и прошептала первое, что пришло ей в голову:
- Мне надо позвонить Филу…
- Позже.
- Нет, сейчас, мне нужно…
- Ты что, настолько мне не доверяешь, что должна звонить адвокату даже в такую минуту?
Она вспыхнула и вырвалась из его рук, возбужденная и разгоряченная и его ласками, и его насмешкой.
- Ты… ты сам не доверяешь мне! Ты считаешь меня преступницей, у которой отсутствует всякая мораль…
- Правильно.
- Ты считаешь, что я ложусь в постель со всяким, кто мне придется по душе…
- И это верно.
- Так вот, ты ошибаешься по всем статьям! Фил мой друг и мой адвокат…
- И еще он проводит с тобой ночи…
- Один раз! Я была совершенно разбита, а он ухаживал за мной. Он уехал в три часа ночи…
- И он никогда не спал с тобой?
- Никогда!!!
Неожиданно ярость исказила лицо Рауля. Саманта почувствовала, что бешеный смерч отрывает ее от пола и несет через всю комнату в сторону спальни. Сжимая ее в объятиях, Рауль прорычал, явно не владея собой:
- Он целовал тебя, он к тебе прикасался, а значит, то же самое могу делать и я!
Она пыталась сопротивляться, но он целовал ее все яростнее, прижимая к себе так крепко, что у нее перехватывало дыхание. Его поцелуи обжигали и лишали сил и воли.
Рауль злился на себя, на нее и на целый свет, продолжая жадно целовать ее побледневшее лицо. Он не понимал, что с ним происходит. Жалость? Гнев? Ненависть? Ревность? Но почему, почему он так бешено ревнует ее, почему она вызывает у него такое дикое желание обладать ею, почему он не владеет собой?!
То, что они уже в спальне, он заметил, когда споткнулся о кровать и повалился на нее, не выпуская Саманту из объятий.
Они сплелись в безумный, извивающийся узел, ее ноги оплели его бедра, его руки жадно ласкали ее тело. Губы Саманты Рауль чувствовал везде - на груди, на плечах, на животе, снова на своих губах. Она вырывалась от него, забыв, что сама крепко прижимается к нему. Он мечтал только об одном: сорвать с нее одежду и овладеть наконец этим любимым и ненавистным телом. Забыть, не думать о ее мужчинах, не дать думать о них и ей самой, стереть всякое воспоминание о чужих ласках своими поцелуями, своей любовью!
Он видел, что ее сопротивление уже сломлено, и, когда его нетерпеливые руки заскользили по ее бедрам, Саманта издала долгий и страстный стон. Их сердца бились с бешеной скоростью, их тела пожирало пламя страсти, и в этом огне они горели с радостью, и жаждали все новых опаляющих ласк.
Она выгнулась, скользя напряженными сосками по его груди, и сама подставила ему левую грудь.
- Поцелуй…
Он обхватил губами сосок, нежно провел языком по его поверхности… Она тихо постанывала от удовольствия, а ее руки уже скользили по его животу и бедрам, причиняя одновременно и наслаждение, и боль. Его плоть пылала, и они оба понимали, что ни один мужчина в мире не смог бы сейчас сдерживать себя.
Рауль заскользил губами по гладкой коже ее живота, вниз, вниз, к бедрам, затем нарочито медленно потянул тонкую ткань голубых трусиков… Когда она почувствовала, как его губы и язык коснулись ее плоти, то глухо застонала и сама освободилась от остатков одежды. Он чуть приподнялся над ней, шепча бессвязные, не имеющие сейчас смысла слова, скинул невесть как задержавшуюся на нем рубашку и вновь приник к телу Саманты.
- Я хочу тебя. Сейчас, немедленно!
- О, Рауль, да! Да! Да!
Она выгнулась, словно лук в руках умелого лучника, под его горячим телом, ее ноги обвились вокруг его талии, руки, скользнув по его напряженной спине, впились в его плечи, Рауль, застонав от невыносимого, убийственного блаженства, вошел в нее, растворился в жидком серебре, и оба они потеряли счет времени.
Ничего не было вокруг, и слова были не нужны, но он все-таки произносил их, то ли кричал, то ли шептал, а Саманта отвечала ему тихим эхом. Он с некоторым раскаянием подумал, что она должна хотеть более спокойной и нежной ласки, но в ту же секунду эти мысли исчезли, и осталось лишь восторженное изумление перед тем, как они превратились в единое существо, а еще пришла спокойная уверенность, что теперь ничто в мире не способно их разъединить.
Слезы текли по его лицу, и Саманта ловила их губами, а он продолжал шептать ее имя, звать ее. Все это время их тела продолжали двигаться в едином ритме, все быстрее, быстрее, быстрее, вот уже невозможно дышать и шептать, уже нет сил, и даже плакать сил не осталось, но тела все убыстряют ритм, и под стиснутыми веками вдруг вспыхивает ослепительный взрыв, и вселенная стремительно сворачивается в маленькую пылающую точку, а затем снова расцветает огромным огненным цветком…
Он очнулся, как ни странно, все на той же грешной земле и увидел тихую умиротворенную улыбку его женщины. Самой прекрасной женщины в мире.
Наверное, ей тяжело под ним, в замешательстве подумал Рауль и сделал попытку перекатиться на бок. Саманта удержала его с легким стоном:
- Не уходи…
Что-то было не так. В груди Рауля рос снежный ком странных и необъяснимых подозрений. Что-то не так. Он все же разомкнул кольцо ее рук и сел на краю растерзанной кровати. Провел рукой по глазам. Слезы. Чьи? Его? Ее?
- Куда ты?
- Приму душ.
Жаль, что он не сделал этого раньше. Холодная вода выводила из ступора, возвращала ясность мысли. Всего одной мысли, которая к тому же была довольно неприятной: как назвать мужчину, который занимается любовью с женщиной, которую презирает?
Мерседес права. Саманта разрушила их семейный бизнес и стала причиной гибели его младшего брата. Она так или иначе ускорила смерть их отца, который был потрясен случившимся и целиком отдал свои силы работе, чего ему нельзя было делать в его возрасте. Все это сделала Саманта.
А он только что занимался с ней любовью. Страсть заставила его забыть обо всем!
- Ты простудишься, Рауль!
Только сейчас, когда она подошла и окликнула его, Рауль понял, что здорово замерз. Он вылез из-под воды и завернулся в полотенце. Брови гневно сошлись на переносице. Саманта в изумлении отступила на шаг.
- Рауль…
- Что сделано, то сделано. Ошибка совершена, и обратно не переиграть.
Он хотел ранить ее, ранить как можно сильнее, а потом оставить истекать кровью на разоренной кровати.
- А ты добилась, чего хотела, да? Лишь слегка потеряла контроль над собой, но это ерунда.
В глазах женщины отразилась бездна. И без того бледное лицо ее стало белым, словно погребальный саван. Голос Саманты прозвучал совершенно безжизненно:
- Одевайся и уходи.
Он хлопнул дверью, мельком подумав, что надо бы остаться и взглянуть, как она. Нет, не надо. Она уже большая девочка и вполне может позаботиться о себе сама.
Побродив в смятении по дому и не найдя некоторых вещей, он вернулся в спальню. Саманта лежала, свернувшись клубочком - точно так же всегда спала Кончита.
- Ты лежишь на моей одежде.
Она не ответила, даже не пошевелилась, и ему пришлось самому вытаскивать из-под нее свою рубашку. Все ее тело сотрясала сильная дрожь.
- Саманта?
- Убирайся!
- Тебе что-нибудь нужно? Лекарство…
Она села и уставилась на него лихорадочно блестящими глазами.
- Да. Мне нужно. Мне нужна любовь. Мне нужен мужчина, который не будет использовать меня как подстилку. Ты хоть понимаешь, что сделал, Рауль?
- Да, я понимаю. А ты сама понимаешь, что и ты виновата в том, что случилось? Посмотри на меня!
Лучше бы он этого не требовал. Из глаз Саманты на него смотрела вся преисподняя. Мука и боль такой силы, что он отшатнулся, прикрываясь руками. Отвел глаза. Заговорил глухо и страшно.
- Мы убиваем друг друга. Мы можем быть либо вместе, либо врозь, третьего не дано. Либо ты в моей постели, либо ты уезжаешь из страны…
- Я не могу уехать! Кончита…
- Я найду способ и дам Кончите то, чего ей так не хватает. Мать. Не знаю как, не знаю когда, но найду. Забирай своего Колмана и уезжай!
- Что тебе сделал Колман?! Ты что, ревнуешь?
- Да, я ревную. Я не могу даже думать о том, что ты с другим мужчиной занимаешься любовью, что он целует тебя, просто прикасается к тебе! И еще - я слишком сильно хочу тебя. Это меня унижает…
- А если я невиновна?
- Но ты виновна.
- Если?!
Он упорно избегал ее горящего взгляда. Встал, сгорбившись, пошел к дверям. Обернулся, и его голос прозвучал сухо и отчетливо:
- Это больше не обсуждается. Я хочу, чтобы утром ты уехала. Собирай вещи.
Его тело не хотело уходить. Ноги прирастали к полу, и каждая клеточка молила "Остановись! Вернись!". В мозгу звучал отчаянный голос Саманты, женщины, которую он так страстно желал:
"А если я невиновна?!"
11
ПЛАН КОЛМАНА
Саманта лежала неподвижно, отдыхая. Ей нужно собраться с силами. Она должна доказать свою невиновность и вернуть дочь, все остальное не имеет значения. Она готова отказаться от всего остального, хотя… ревность Рауля дает ей некоторую надежду - как бы дико это не звучало.
Из этого дома придется уехать - потому что очередной вспышки всех этих испанских страстей она просто не переживет. Ничего. Гостиница, маленький тихий номер, кондиционер… Фил будет привозить ее сюда каждый день, и она будет проводить время с Кончитой, а Рауль, если ему так неймется, может работать надсмотрщиком. Она возьмет себя в руки и просто не будет обращать на него внимание.
Надо прекращать это безумие. Звонить Филу. Фил ее не подведет…
Добрый, старый Фил Колман…
Позже она позвонила доброму старому Филу Колману, и он, разумеется, тут же приехал. Они отправились в деревню и уселись за столиком в небольшом кафе.
Фил казался очень довольным тем обстоятельством, что она, наконец, уезжает из дома Рауля, и вызвался помочь собрать вещи. Однако вся его радость испарилась, когда Саманта твердо заявила, что собирается вести осаду Рауля до тех пор, пока он не позволит ей нормально видеться с дочерью. Недовольно пожевав губами, Фил предложил самый радикальный выход:
- Похитим ее и отправимся в Штаты! Сэм, мы же собирались так сделать, ты что - забыла?
- Я не могу, Фил, действительно не могу. Она едва знакома со мной, только начала привыкать, она испугается до смерти…
- Ерунда, привыкнет через пару дней! Это же ребенок. Дашь ей конфетку - и она забудет про все на свете.
- Нет. Я не стану мучить мою дочь. Как ты можешь предлагать такое?!
- Я хочу помочь тебе, только и всего. Саманта, бедняжка, тебе пришлось столько вынести за прошедшие дни! - Фил нежно коснулся ее руки. - Должно быть, ты совершенно разбита…
- Не надо делать из меня несчастную жертву, Фил! Я нормально себя чувствую. И насчет дочери… Я тебе благодарна, ты знаешь об этом, но… Я все решу сама.
Неожиданно она почувствовала, что ей неприятно его прикосновение. Почему она никогда не обращала внимания, какие у него холодные и влажные руки? Как он может быть таким бесчувственным по отношению к Кончите?
Не догадывающийся о ее мыслях Фил наклонился к ней, перегнувшись через столик.
- Послушай, Саманта, неужели ты считаешь, что вы с девочкой сможете сблизиться, если ты будешь жить в шалаше и тайно рассматривать ее через забор?
- Оставь свой сарказм. Рауль никогда не пойдет на скандал, который неминуемо разразится, если вдова его брата усядется на ступенях его дома и не сойдет с места.
- Я полагал, что могу дать тебе совет, но…
Теперь она отчетливо понимала, что его советы ей не нужны, да никогда и не были нужны, однако все еще медлила, не решаясь порвать с человеком, выручившим ее в трудную минуту. Да и не было поводов - порвать…
- Послушай меня, Саманта. Ты приехала и обнаружила, что за три года твоя дочь выросла в другой семье и вполне счастлива. Она не нуждается в тебе, Саманта. Я знаю, это больно, но… на твоем месте я бы сдался. Ничего нельзя сделать, так бывает в жизни. Возвращайся в Штаты и начни новую жизнь. Позволь мне позаботиться о тебе. Я все сделаю ради тебя! Ты никогда не задумывалась, почему я был с тобой рядом все эти годы? Никогда не думала, что именно мною движет?!
Глаза тощего адвоката разгорелись, как у кота. Фил Колман выглядел возбужденным и слегка рассерженным.
Саманта невольно отшатнулась, почти испуганная его видом.
Рауль был прав! Фил врал ей с самого начала, ему вовсе не хотелось, чтобы Кончита вернулась к матери. Саманта судорожно огляделась по сторонам - и застыла на месте. В дальнем углу таверны сидел Рауль.
Ну, разумеется. Он ведь обещал, что будет следить за ней, если почувствует, что она угрожает семье ди Аройя.
Фил Колман проследил ее взгляд и тоже заметил Рауля. Его глаза сузились.
- Что ж, такую возможность я не могу упустить. Пойду, скажу ему пару слов.
- О чем ты собираешься с ним говорить?
- О том, что ты уезжаешь с виллы и все такое. Подожди меня, я быстро.
Разговор между мужчинами затянулся, и она почти расправилась с шоколадным мороженым и фруктовым пудингом, когда Фил вернулся.
- Ну, ты готова?
- Да, конечно. Заберем вещи и поедем в гостиницу. У меня была бессонная ночь.
Стараясь не смотреть на Рауля, Саманта молча вышла вслед за Филом Колманом из кафе.
И все стало яснее ясного. Когда они приехали на виллу, Фил немедленно попытался обнять ее, прямо на пороге дома, когда она отпирала дверь. Саманта в ужасе отшатнулась, но он не отставал.
- Нет, Фил! Что ты делаешь? Ради бога…
- Ну же, Саманта, не ломайся. Увидишь, тебе понравится. Да ведь ты однажды уже была в моих объятиях.
- Ради бога, Фил!
Она отступала в панике, узнав выражение лица Фила. Она уже видела такое выражение на лице мужчины. Перед ней был второй Карлос, ее муж, грубый и похотливый. Ужас обессиливал ее, и она почти теряла сознание от страха и отвращения, когда неожиданно прозвучал негромкий и очень спокойный голос:
- Оставь ее в покое, Колман!
- Не лезь не в свое дело!
- Я сказал, оставь эту женщину, или ты очнешься в самолете, в компании бригады реаниматоров.
Колман, пятясь, отступил к машине, выругался сквозь зубы и стремительно покинул место так и не состоявшегося сражения. Рауль обернулся к Саманте и так же спокойно спросил:
- Все в порядке, Сэмми?
- Д-да…
Она уронила сумку, все содержимое которой рассыпалось, и они оба наклонились, чтобы подобрать вещи. Лицо Рауля оказалось совсем близко, его голос прозвучал встревоженно и заботливо:
- Ты правда в порядке?
- Я испугана, я унижена, я не знаю, что делать дальше, но ты меня здорово выручил, и я тебе очень благодарна.
Он обнял ее за плечи, открывая дверь.
- Мне уйти, или ты предпочтешь, чтобы я посидел с тобой?
- Я буду в порядке, как только успокоюсь. Просто… со мной уже случалось такое, но тогда все кончилось не так удачно.
Он кивнул и ушел, махнув ей на прощание рукой.
Утром Саманта проснулась пораньше и убрала весь дом, затем написала короткую записку своему адвокату - вероятнее всего, уже бывшему - о том, что свяжется с ним позднее. Это было ни к чему, но сейчас думать об этом не хотелось. Она шла к Раулю.
У самого дома она вспомнила, что на сегодня у него назначен важный разговор с Мерседес, и решила подождать в саду.