Джек потер затылок, мысленно осыпая себя жуткими ругательствами, какие только мог вспомнить.
– Операция была… тяжелой?
– Нет. Это обычная операция, делается отверстие в ткани. Операцию сделали утром, а к вечеру я уже была дома.
Но его не было дома, чтобы поддержать ее, обласкать.
Каро убрала волосы с лица, рука у нее дрожала.
– Осталась пара швов около пупка и… – Она запнулась и не договорила.
Ее слова врезались в него подобно ножу. Он обхватил руками колени, тошнота подступала к горлу.
– Прости за то, что я не был рядом с тобой. За то, что не понял тебя.
Каро отвернулась, но он успел увидеть, как у нее глаза наполняются слезами.
Он мгновенно очутился перед ней и обнял. Она уткнулась ему в плечо и несколько минут молча рыдала.
– Когда я узнала, что беременна, то где-то в глубине души обрадовалась. – Маленький кулачок забил его по груди. – Я даже подумала, что смогу наладить наши отношения.
У Джека горели глаза, горло саднило. Каро отодвинулась от него, схватила платок с тумбочки и вытерла лицо.
– Хочешь узнать занятную вещь? Если я когда-нибудь приму решение завести детей, у меня теперь меньше шансов забеременеть.
– Что в этом занятного? – воскликнул он. – Это…
– Это означает, что ты можешь спокойно уйти. То, что случилось, было к лучшему.
Она действительно в этом уверена?
Каро подняла голову:
– То, что ты написал в своем письме, было правдой. Мы хотели в жизни разные вещи. И, вероятно, сейчас ничего не изменилось. Ты, очевидно, все еще хочешь детей.
Сердце у него подскочило.
Каро махнула рукой:
– А я?.. И спустя столько лет я не уверена, что хочу.
А вот его желание иметь семью за пять лет не исчезло. Но в своем желании он обидел эту женщину. Очень сильно обидел.
– Понимаю, что сейчас не стоит это обсуждать, но я вот подумала… Ты женился бы на мне, если бы знал, что я не могу иметь детей?
Он помолчал, потом покачал головой:
– Не могу ответить на этот вопрос.
Значит, они так этого и не узнают.
Джеку было ясно одно: на этот раз он не уедет, пока работа не будет сделана. Он поможет ей – хоть таким образом возместит ущерб, – а потом, возможно, подведет черту под этой частью своей жизни и будет двигаться дальше. Без горечи и без чувства вины.
Глава 5
Джек не сводил глаз с дороги, но все его чувства были нацелены на женщину, сидящую рядом с ним в машине.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Барбара специально дала мне снотворное? Ты настолько серьезно настроен против нее?
Каро пахнет как сладкая конфетка, а стоит ей сделать хоть малейшее движение, на него веет этой сладостью, словно ветерком.
От поместья Седжуик до Мейфэр езды полтора часа, но Джек, окутанный пьянящим запахом, не был уверен, что уложится в это время.
– Барбара хотела всего лишь успокоить меня после нашей с тобой перебранки. Чтобы я выспалась.
– Она хотела быть уверенной, что ты не найдешь табакерку.
Джек сжал руль. Он недооценил Барбару и поставил Каро под удар. А если бы Каро отравилась этой таблеткой?
– Барбара заботится обо мне.
– Барбара спасает собственную шкуру! Взгляни хоть раз на эту историю по-другому. Есть черное и белое, никаких полутонов! – почти крикнул Джек. – Каро, тебе следует быть с ней начеку, – уже тише произнес он.
Джек посмотрел на нее, и их глаза встретились. Тогда Каро опустила глаза вниз, на его руки, с силой, до побелевших костяшек, сжимавшие руль.
– Независимо от того, что думаешь ты, эта история не только черное и белое, – сказала она.
– Мне кажется, что у нее есть любовник, – заявил Джек.
– С чего ты это взял?
– Она покупала дамское белье, когда сегодня утром ходила в деревню в магазин.
К досаде Джека Каро залилась смехом:
– С каких пор женщине запрещено купить себе красивое нижнее белье?
– Насколько мне известно…
– А что тебе известно? – Каро вызывающе скрестила на груди руки. – Сколько у тебя было любовниц за пять лет, а, Джек?
Такого поворота он не ожидал. Сердце заколотилось в диком темпе.
– Отвечай первая. – Это дикий и… жестокий вопрос, но он тем не менее его задает. – Если действительно хочешь узнать на это ответ, то отвечай первая.
Он затаил дыхание, перед глазами запрыгали круги. Он представил Каро с другим мужчиной…
– Прости, – сказала она после долгого молчания. – Я не должна была об этом тебя спрашивать.
– В общем, не важно, – хрипло произнес он. – Наши с тобой отношения все равно запутанные.
– Знаю. – Каро вздохнула. – Спустя столько лет смешно задавать такие вопросы.
Он проглотил ком, образовавшийся в горле.
– Это из-за того, что наши отношения не были официально прерваны.
– Наверное, – согласилась она.
– Один раз было, – вдруг вырвалось у него.
– Прости, не поняла?
– После того, как я ушел от тебя, Каро, у меня была одна любовница.
Она кашлянула:
– Одна? У тебя… была одна…
Он чуть не улыбнулся, потому что знал, что через пять секунд она будет укорять себя за эти слова. По ее понятиям это грубо и бестактно.
– Одна, – повторил он.
– Но… – Она взволнованно махнула рукой. – Но для тебя секс так много значит!
Да. Но секс с ней, с Каро.
– И для тебя тоже.
Продолжать этот разговор и одновременно вести машину было невозможно. Джек притормозил у небольшого паба:
– Есть хочешь?
– Совершенно не хочу. – Каро отстегнула ремень на сиденье и открыла дверцу. – Но красного вина выпью с удовольствием.
Они нашли свободный столик у дальней стены и сели.
– Я едва ли могу назвать ее любовницей, – сказал Джек.
Каро откинулась назад и прижала руку к груди, и этим жестом привлекла его внимание к своей шее, такой тонкой, изящной.
– Джек, ради бога, не надо ничего мне объяснять. Ты не обязан.
"Нет, обязан".
– Это была всего одна ночь. И обернулась сплошным кошмаром.
Потому что единственной женщиной, о которой он мог думать, была Каро. Прикосновений Каро он жаждал, а та женщина была ему нужна только для того, чтобы мысли о Каро не мучили его. Образ Каро вытеснить не удалось, и после той ночи ничего, кроме стыда и ощущения грязи, он не чувствовал.
Каро мелкими глотками пила вино. Рука у нее задрожала, когда она поставила бокал на стол.
– Со мной тоже такое было один раз. Я хотела наладить свою жизнь. Хотела снова почувствовать себя нормальным человеком. – Она помолчала. – Это было ужасно. Я даже стала думать о том, чтобы уйти в монастырь. – Каро сидела неподвижно и ожесточенно крутила на руке браслет. – У тебя ведь нет женщины, которая ждет тебя в Австралии?
Он отвернулся.
– Ты хочешь снова жениться и все еще хочешь детей… – Она тяжело выдохнула. – Но никого определенного у тебя пока нет.
– Почему для тебя это было бы облегчением?
– Потому что я знаю, что ты не влюблен и был бы на грани совершения еще одной ошибки.
Джек смотрел на нее, не находя, что ответить.
– Ты хочешь снова зажить нормальной жизнью. Вот в чем дело.
– Пришло время подвести черту в наших с тобой отношениях, – сказал он.
Теперь вместо браслета она вертела ножку бокала.
– Значит… мы двигаемся в направлении мирного развода?
У него заныло в груди. Джек глотнул пива, чтобы заглушить эту тоску.
– И еще пытаемся вернуть твою табакерку. – Он обязан сделать это для нее.
Она выпрямилась, потом наклонилась к нему:
– Джек, у Барбары нет любовника. Она купила то белье для меня. Она не разделяет мнения, что штаны для йоги и футболка подходят для сна. Она считает, что мне надо приложить больше старания, чтобы понравиться тебе.
Он подавил стон.
– Так что знай: длинная золотистая ночная рубашка на тонких бретельках и с вышивкой на груди была предназначена для поддержания нашей легенды.
– Понятно. – Джек отчетливо представил Каро в этом наряде.
– И ты все-таки думаешь, что она может навредить мне?
– Почему ты не хочешь заявить на нее? – Неужели Каро не видит, что эта женщина – воровка!
– Мне она небезразлична. Она… она и Пол… они моя семья.
Каро осторожно произнесла слово "семья", боясь обидеть Джека.
– Ну и семья! – Джек сделал большой глоток пива.
– Твое представление о семье чересчур романтичное.
"Такое происходит, когда у тебя не было собственной семьи".
Каро догадалась, о чем он подумал.
– Надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь. И станешь от этого счастливым.
– Не все семьи такие неудачные, как твоя, Каро.
– Что правда, то правда. Но Барбара… – Каро пожала плечами. – Я чувствую родственную близость с ней. Мой отец женился на ней… словно взял трофей, и ему было наплевать, что об этом думают люди. Он управлял ею, а она ему не противоречила. В отличие от меня, она делала так, как он от нее требовал, лишь бы угодить ему. Если ты полагаешь, что это легко, то очень сильно ошибаешься.
– Ты совершенно не такая, как Барбара. И не могла быть похожей на нее.
– Вот тут ты не прав. Все, что я должна была делать, это согласиться родить тебе детей, Джек. И тогда я стала бы в точности как Барбара.
– Это совсем другое дело!
– Почему?
– Я никогда не пытался превратить тебя в жену-трофей.
– Нет. Просто хотел сделать меня матерью твоих детей.
– Создать семью – это желание нельзя назвать необоснованным, – процедил он.
– Отец тоже не считал необоснованным приказать мне заняться управлением трастовым фондом мамы. Он считал, что это достойное занятие. Согласна – достойное. Но это не то, что я хотела делать в своей жизни.
Как и не хотела быть матерью.
– Ради бога, Каро, я же любил тебя!
– Но не безоговорочно! Ясно было, что ты будешь продолжать меня любить, если я рожу тебе детей.
Он сжал стакан.
– Из сказанного тобой ясно одно: то, чего хотела ты, было важнее того, чего хотел я.
Каро поднесла бокал с вином ко рту, но пить не стала.
– Я не припомню, чтобы ты хотел первым принести себя в жертву. Или чтобы ты сделал хоть какой-нибудь шаг к компромиссу.
Каждое слово впивалось в него подобно пуле. Джек задохнулся.
– Но все это старые счеты. – Каро махнула рукой и глотнула вина. – Ты уверен, что Барбара представляет для меня опасность?
Джек с трудом обрел дар речи:
– Я этого не исключаю.
– Тогда поиски закончены.
Каро допила вино.
– Ради бога, почему?
– Я не хочу подталкивать ее к поступкам, которых она могла бы избежать. Если она в таком отчаянном положении, как ты думаешь, тогда пусть остается с табакеркой.
– Но твоя работа…
– Мне придется объяснить, что я потеряла табакерку, возместить материальный ущерб продавцу, а затем подать заявление об уходе.
Она жертвует своей работой?! Работой, которую она любит?
– Я могу вернуться в университет, – продолжала Каро.
– И что ты там будешь делать?
– Ну, что-нибудь другое, отличное от моей специальности по диплому. Или я могла бы подать заявку в докторнатуру. Деньги значения не имеют.
Но на ней навсегда останется ярлык профессиональной несостоятельности. Какими бы ни были их разногласия, Каро не заслужила того, чтобы взять на себя вину за чужие грехи. Каро не виновата, и он это докажет.
– Нет!
Каро удивленно на него взглянула и встала:
– Все. Мы закончили.
Он тоже встал.
– Дай мне время до конца недели, Каро. Как мы планировали. До пятницы. Осталось всего пять дней.
Она приоткрыла рот. Сейчас она ему откажет.
– Я клянусь, – с горячностью произнес он, – что не подтолкну своими действиями Барбару к безумным поступкам. Пожалуйста.
Она отвернулась, потом снова посмотрела на него и наконец кивнула:
– О’кей. Но, Джек, после этого все будет кончено.
Он понял, что она имела в виду: все будет кончено между ними.
Он не хочет этого, но его чувства не имеют значения. Он кивнул, взял ее под руку и повел к машине:
– Тебя отвезти на Мейфэр или в твою квартиру?
– В квартиру, пожалуйста.
Его это устраивает. Он не хочет столкнуться с ней, когда вечером будет наблюдать за тем, что происходит в доме на Мейфэр.
В дверь постучали. Каро нахмурилась. Она щелкнула кнопкой пульта, чтоб уменьшить звук телевизора.
"Телевизор днем, Каро. До чего ты докатилась?"
Она прошлепала к двери и открыла.
– Привет, Каро.
Джек!
Она лизнула сухие губы, пожалев, что на ней не надето что-нибудь покрасивее, чем далеко не новые штаны для йоги.
– Утро доброе, надеюсь?
– Да, – кивнула она.
– Я могу войти?
До нее только сейчас дошло, что она уставилась на него и не дает ему войти.
– Да, конечно. Я просто не ожидала увидеть тебя сегодня.
Он ничего на это не сказал и вошел. На нем были те же дизайнерские джинсы, что и вчера, и выглядел он очень эффектно… и со спины тоже. Хотя сейчас не его прекрасные внешние данные привлекали ее внимание, а непонятная напряженность. Он нервничает? От чего?
О господи. Наверное, у него для нее есть новости. И плохие.
Каро расправила плечи, подняла подбородок. Она ведь уже решила, что табакерка пропала навечно. Она смирилась с тем, что потеряла работу.
– Ты что-то узнал? Плохие новости?
Он покачал головой:
– Я собираю сведения и анализирую их.
Но не здесь, в ее квартире. Такой маленькой, где он так близко от нее.
Взгляд Джека скользил по ее фигуре, тепло разлилось по коже, пульс участился. Вскоре, если она даст себе волю, то будет вся пылать от желания, которое он всегда мог в ней зажечь. Она скрестила и прижала к груди руки. Когда-то она медленной походкой могла подойти к нему, провести руками по плечам, встать на цыпочки и поцеловать долгим, медленным, чувственным поцелуем. А он стонал и прижимал ее к себе.
Каро стиснула ладони. Но… все это было до того, как он ушел. До того, как он разбил что-то хрупкое у нее внутри, и с тех пор она не смогла склеить осколки. Она не будет больше целовать Джека, и они – что совершенно невозможно – не будут вместе спать. Потому что это вернет ее на пять лет назад!
Она смотрела на него – неужели с вызовом? – но он тем не менее улыбнулся:
– Боюсь, что Барбара не одобрила бы твоего наряда.
Каро не сразу сообразила, что он говорит о ее штанах и футболке.
– Барбара никогда не приходит, предварительно не позвонив, – осадила его Каро.
Он не прореагировал ни на колкость, ни на намек, а просто кивнул и оглядел гостиную. Его взгляд упал на блюдо с тортом на кофейном столике. Он обернулся и выразительно поднял бровь.
У Каро краска прилила к щекам. Боже! Он застал ее, сидящей днем на диване в старых домашних штанах и поедающей торт за телевизором! Ничего себе вид!
Каро постаралась не показывать, как ей неловко.
– У меня отпуск на этой неделе. А когда у человека отпуск, то торт на завтрак – дело обычное.
Он не стал уточнять, что время скорее для ланча, а не для завтрака.
– К тому же апельсиновый торт просто дивный. Хочешь кусочек?
Он отрицательно показал головой.
Каро затаила дыхание, сосчитала до трех и выдохнула:
– Я действительно не ожидала увидеть тебя сегодня, Джек. Не хочу показаться грубой, но затем ты пришел?
Синие глаза сверкали и смотрели прямо ей в душу.
– Я надеялся пригласить тебя на ланч.
Сердце подпрыгнуло.
– С чего это?
– Нам надо кое-что обсудить.
Развод? Она не желает говорить о разводе. Почему не оставить это адвокатам? Каро хотела сказать "нет" – она не хочет проводить время в его компании. Но где силы сопротивляться магнетизму этих синих глаз? Глаз, которые всегда были способны ее околдовать.
– Неужели это такое уж трудное решение?
Сказать "да" – значит признаться, что ей не устоять. Но ланч с ним…
– Что-то я не совсем тебя понимаю.
– Зачем надо что-то понимать? Сегодня прекрасный день, вот и все.
Она посмотрела в окно.
– Может, я нацелен на миролюбивом разводе.
Ей что, аплодировать ему за эти слова? Вдруг ей пришло в голову: а вдруг его беспокоит, что она начнет ставить ему палки в колеса, если он не отыщет ей табакерку? Каро закусила губу и наморщила лоб. Вполне возможно. Но… он ведь хорошо ее знает и не может так думать.
– Каро?
– Хорошо-хорошо. Иду переодеваться.
Через двадцать минут они вышли из дома. Джек был прав – день выдался замечательный, солнечный.
Каро подняла лицо к солнцу и закрыла глаза.
– Люблю это время года. Жаль, что лето не целый год.
– Напрашивается вопрос: почему ты сидишь взаперти, когда могла бы наслаждаться хорошей погодой?
– Наверное, потому, что мой отпуск не настоящий, а из-за семейных обстоятельств, и я не чувствую отпускного настроения?
– Поэтому ешь торт?
– Торт – сам по себе.
Джек засмеялся, и его смех был для нее как бальзам на душу.
Они молча дошли до Темзы. Было оживленно от обилия речного транспорта, множества кафе и ресторанов на набережной. Каро любила это постоянное движение.
– Каро, когда ты перестала получать удовольствие от жизни?
– Что, прости? – Каро резко остановилась, и стояла как вкопанная, с вызовом глядя на Джека. – Со мной все в порядке по части удовольствия! – Да как он смеет судить о ее жизни! – Представь себе, я достаточно много развлекаюсь! Даже слишком много! Я постоянно встречаюсь со своими подругами за чашечкой кофе. – И тортом, но торт лучше не упоминать. – Я бываю на шоу, в кино, посещаю художественные галереи. Я живу в городе, где полно мест для развлечений, так что веселья мне хватает, спасибо!
– В твоем ежедневнике за последние три месяца ничего такого нет.
Каро испугалась, что сейчас сделает что-нибудь неприличное.
– Ты просматривал мой ежедневник?!
– Он лежал на кофейном столике… открытый. Я решил, что будь это для тебя святое, ты убрала бы его.
– Или если бы ожидала лучших манер от посетителей! – У нее пылали щеки. – Такую гнусность даже представить невозможно. Вторгаться в личную жизнь и…
– Ну, не большая гнусность, чем кража табакерки.
Каро фыркнула и быстро пошла вперед.
– Ты искал улики?
– Мне было интересно, не нажила ли ты недоброжелателей за последнее время.
Она выкатила на него глаза. Почему она так легко выходит из себя?
– Джек, я не принадлежу к тем женщинам, кто имеет врагов.
– За исключением отца.
И мужа.
– Кто-нибудь в аукционном доме Ричардсона был недавно уволен? Кто-то, кто счел тебя виновным в этом? Ну, какой-нибудь мужчина, который последние три месяца донимал тебя ухаживанием? Или у тебя был рассерженный клиент, недовольный тем, что упустили какую-то особенно ценную вещь? Есть ли…
– Нет!