Когда он ушел, она свернулась калачиком на мягкой кушетке и попыталась думать о чем-нибудь, кроме того, какого он будет мнения о ней к утру. Поскольку она могла вообразить лишь, что он положит конец их браку, которого она никогда не хотела, было совершенно непонятно, отчего глаза ее наполнились слезами при этой мысли.
Легкий стук в дверь дал ей время смахнуть слезы, прежде чем Сибилла вошла.
- Не брани меня за вторжение, - попросила она. - Я слышала, что сэр Гарт спустился вниз, и принесла кувшин вина и два кубка. Даже если ты не хочешь, ручаюсь, что после такого дня, как был у него, он не откажется выпить.
- Он сказал, ты поскакала следом за ним, чтобы привести его обратно.
- Нуда. Завидев того священника, семенящего в тени Файфа, как преданная собачка, я сразу поняла, что они задумали. А поскольку ты ясно дала понять, что сэр Харальд Бойд вызывает у тебя отвращение, я подумала, что ты бы предпочла не выходить за него замуж.
- Ты была права, и я благодарю тебя за то, что ты сделала. Но Гарту тоже не следовало обманом вовлекать меня в это замужество. Ручаюсь, ты уже слышала, что произошло, так что же мне делать, Сибилла?
- Неужели это так ужасно - быть замужем за сэром Гартом?
Слезы потекли по щекам Амалии, и она вытерла их рукавом.
- Мне незачем плакать. Я никогда не хотела замуж, и он не захочет остаться женатым, поэтому мне следовало бы просто радоваться, что он согласился на такую ложь, чтобы меня спасти.
- Он не будет добиваться аннулирования, Амалия, - тихо молвила Сибилла.
- Ты не можешь этого знать.
- Я знаю. Этот мужчина выдает свои чувства каждым выражением лица и каждым жестом, как и ты, моя дорогая. Я предсказываю, что вы оба будете очень счастливы.
- Ты не понимаешь, о чем говоришь. Он вечно поправляет меня, а я всегда его раздражаю. При таких отношениях не может быть крепкого брака. Более того, у меня нет ни одного из тех качеств, которые он надеялся найти в женщине, на которой женится.
- Ни одного? - сухо переспросила Сибилла.
Амалия не могла объяснить, чего именно у нее нет, во всяком случае, не Сибилле, поэтому сказала:
- Ты вообще не должна быть здесь. Спасибо за вино, но, молю, уходи сейчас и дай мне спокойно поплакать.
- Ты не будешь плакать, потому что я принесла тебе кое-что еще, кроме вина, - отозвалась Сибилла и. достала маленький пузырек из рукава. - Помажься этим чуть-чуть на запястьях и за ушами, прежде чем он вернется. Ему понравится, обещаю тебе.
- Спасибо, - поблагодарила Амалия. - Это ничего не изменит, но все равно спасибо.
- Сохрани этот флакончик, - с улыбкой сказала Сибилла и выскользнула за дверь.
Глава 17
В саду было темно и тихо, не считая стрекотания кузнечиков.
Глаза Гарта быстро привыкли к мягкому сиянию мириад звезд, и, держась травянистой кромки, заглушающей шаги, он прошел по усыпанной белой галькой Дорожке к воротам. Тихонько открыв их и так же тихо затворив за собой, Гарт направился к флигелю, нашел Тэма и Сима и вывел их в прихожую, чтобы потолковать наедине.
Оборвав их ошеломленные восклицания по поводу его внезапной женитьбы и строго-настрого велев им держать эту новость при себе, он дал им указания.
- Само собой, сэр, - сказал Тэм. - Мы отправимся в Хоуик, как только будет видно, куда ехать.
- Едва забрезжит рассвет, - закивал Сим, добавив с надеждой: - И нам, поди, придется погонять своих коняшек что есть мочи, верно, сэр?
- В этом нет нужды, - охладил его пыл Гарт. - Дуглас будет искать меня не раньше середины дня, а у вас в запасе по меньшей мере пять часов, и вы не станете останавливаться в Драйбурге. Поэтому должны успеть вовремя. Если правитель с Мюрреем уедут отсюда достаточно рано, я, быть может, ненамного отстану от вас.
Пожелав им спокойной ночи, он зашагал назад к садовым воротам, пытаясь представить, что его ждет. С полуулыбкой покачав головой, он размышлял над тем, что сделал.
Ну не дурак ли он? Отец так бы и сказал, признайся он ему. Но покойный лорд Уэструдер уже не имеет возможности призвать сына к ответу за его поступок.
И хотя Гарт и благодарил судьбу за это, ему стало грустно, что его родитель никогда не встретит Амалию.
Тут он улыбнулся, зная, что отцу она бы понравилась с первого взгляда. С матерью может быть посложнее, потому что, если верить его сестре Джоан, свекрови редко проникаются симпатией к женам сыновей, особенно женам старших или единственных сыновей.
Но леди Уэструдер - женщина весьма здравомыслящая и обладающая прекрасным чувством юмора. Если отец осудил бы его необдуманный, импульсивный поступок и бранил за него, ее милость наверняка подумала бы, что он получил именно то, что заслуживает. Она бы настаивала, что все ее симпатии на стороне молодой жены.
Кузнечики по-прежнему стрекотали в саду, а в конюшне тихонько заржала лошадь.
Но все по порядку, решил он, подходя к ступенькам. Прежде чем он представит Амалию своей семье, ему надо завершить дело.
Он открыл дверь в коридор и насторожился, прислушиваясь, не раздадутся ли голоса или шаги. Он продолжал быть начеку, задвигая засов и поднимаясь по черной лестнице. Большинство слуг, пользующихся ею, не знают, что он имеет разрешение Изабеллы находиться здесь, поэтому любой, кого бы он ни встретил, укажет на его ошибку. Он надеялся, что ему удастся все объяснить, прежде чем кто-нибудь поднимет шум и привлечет внимание Файфа.
До сих пор ему везло.
Когда же он подошел к двери, за которой ждала его молодая жена, все мысли о долге, объяснениях или возможном препятствии исчезли, оставив лишь предвкушение первого настоящего долга, который его ожидал. Тело тут же пробудилось к жизни, и он осознал, что предстоящее возбуждало не только его воображение, и это было не в первый раз с тех пор, как он ее встретил.
Он замешкался у двери, когда внезапно ему пришло в голову, что он не может быть уверен в хорошем приеме. Она способна встретить его как правильно сложенным кулаком или тазом ледяной воды, так и улыбкой. Но он велел ей подготовиться к постели, и после того, что произошло, возможно, она подчинилась.
Сомнения нахлынули с новой силой, когда он поднял щеколду. И несмотря на это, он не был готов увидеть ее полностью одетой, стоящей у окна с открытыми ставнями и любующейся звездами. Она сняла сетку, удерживающую волосы, и они ниспадали мягкими черными волнами до талии. Блестящие пряди отражали оранжево-золотистое сияние свечей, освещающих комнату, создавая огненные блики.
Она обернулась и серьезно посмотрела на него, когда он закрыл дверь.
- Почему ты не в постели, девушка?
- Нам надо поговорить, - ответила она.
- Мы можем поговорить позже, - твердо сказал он.
Тело его, определенно, имело сейчас совсем иные намерения.
Твердя себе, что его долг - позаботиться, чтобы Файф не нашел ее девственницей, если вздумает устроить освидетельствование, он двинулся к ней.
Амалия вглядывалась в него, пытаясь определить его настроение. Ей хотелось поговорить, потому что было много такого, что она желала знать. Была также одна вещь, которую она должна сказать ему, прежде чем он узнает это сам, но сомневалась, хватит ли ей смелости.
- Почему Файф назвал вас Уэструдером? - спросила она, зная по опыту, что лучшая линия поведения - заставить его защищаться.
Его гримаса показала ей, что у нее все получилось, пусть и ненадолго.
- Не помню, говорил ли я тебе, что мой отец умер, пока я был в Данциге, - сказал он.
- Нет, - отозвалась она. - Я подумала, что его, должно быть, нет на этом свете, когда вы сказали мне, что принесли клятву на Мут-Хилле от своих земель. Еще вы рассказывали мне, что ваш дом в Уэструдере. Но Файф назвал вас Уэструдером, а не сэром Гартом, поэтому ваше баронство, должно быть, могущественно. Мой отец тоже… был бароном, но хотя его владения обширны, он считал свой рыцарский титул более значимым.
- Многие так считают, - согласился Гарт. - Я тоже горжусь своим, но мой отец, как и дед, хотя и был рыцарем, взял баронский титул.
- Почему вы не рассказали мне раньше?
- Правду сказать, девушка, я как-то не думал об этом. Хотя мне приходило в голову, что ты могла решить, будто я тебя обманул, если бы услышала, как кто-то обращается ко мне "милорд" или "Уэструдер". Я чувствовал себя виноватым, потому и избегал обсуждать эту тему. Я говорил себе, что буду держаться здесь в тени, потому что рыцарь на службе, который к тому же является еще и земельным бароном, привлечет ненужное внимание. Это правда. Такие сведения могли даже навести определенных людей на мысль, что мы с принцессой…
Он заколебался, не желая предполагать, что люди могут заподозрить.
- Вам нет нужды объяснять это, сэр, - сказала Амалия. - Люди действительно строят несправедливые предположения из-за того, что она не живет с сэром Джоном Эдмонстоном.
Теперь она почувствовала себя виноватой, потому что и раньше знала, что он владеет земельными угодьями и является бароном, но она еще не была готова говорить о себе.
- Какой он, Уэструдер? - поинтересовалась она.
- Скоро я отвезу тебя туда, и увидишь, - пообещал он. - Теперь, когда у меня есть жена, полагаю, мне придется взять на себя все остальные свои обязанности и перестать перекладывать их на плечи управляющего. Он будет рад заполучить меня домой, но вначале я должен закончить то, что начал. Но я все равно могу отвезти тебя туда после того, как встречусь с Дугласом, и после того, как мы проводим твоего отца в последний путь.
- Вы… ты просто оставишь меня там?
- Не одну. Моя мать будет счастлива показать тебе все, что ты захочешь увидеть. Как думаешь, тебе понравится иметь собственный дом и быть в нем хозяйкой?
Вспомнив, как это было, когда они с Мег приехали в Скоттс-Холл, а леди Скотт была не особенно рада, Амалия усомнилась, что леди Нейпир - или Уэструдер, если она предпочитает так себя называть, - придет в восторг, когда в доме, который она считает своим, появится новая хозяйка, поэтому покачала головой:
- Я останусь здесь с Изабеллой, пока ты не закончишь свои дела. Потом мы поедем вместе.
- Значит, ты примирилась с мыслью быть моей женой?
Амалия почувствовала, как на мгновение ее сердце перестало биться. Что она могла на это сказать? Примирилась или нет, она знала, что именно этого она желает всей душой. Поэтому страх, что он отвергнет ее, узнав правду, усилился во сто крат, и на глаза ее навернулись слезы.
- Бог мой, милая, не плачь. - Он протянул руки и привлек ее к себе. - Сердце мое разрывается, когда я вижу, как твои глаза наливаются слезами.
- Не обращай на них внимания, - ворчливо пробормотала она ему в грудь. - Я плачу, если мурлычет котенок или помнется платье. - Вскинув на него глаза, она попыталась улыбнуться. - Я могу расплакаться просто от мыслей о чем-нибудь печальном.
- Правда? - Он вскинул брови, но в глазах поблескивали лукавые искорки.
- Да, могу. Это срабатывало, когда отец меня бранил, поэтому я прибегала к этой уловке, да так убедительно, что даже сестры начинали реветь, глядя на меня. Но маму обмануть мне никогда не удавалось, поэтому я отказалась от этой тактики лет примерно в одиннадцать. Но я и сейчас могу это делать.
- Ну, на меня это произведет не больше впечатления, чем на твою мать. Я всегда сумею отличить настоящие слезы от притворных.
- Бог мой, как?
- Моя сестра Джоан была в этом деле мастерицей и могла обмануть нашего отца, в точности как ты своего. Но, наблюдая за ней, я понял, что когда она плачет из-за чего-то по-настоящему, мне хочется ее утешить. Когда притворяется, я только раздражаюсь.
- А какая она, Джоан?
Его руки по-прежнему лежали у нее на плечах, и он крепче сжал их, словно хотел ее встряхнуть.
- Хватит уже увиливать. Пора нам… что это за чудесный аромат?
Он наклонился ближе, понюхал.
- Я… я немного подушилась духами Сибиллы. Она одолжила их мне.
Он наклонился ниже, и его теплое дыхание овеяло ее шею.
У ее платья был низкий вырез, и когда он опустил голову еще ниже, подбородок коснулся выпуклости груди, защекотав ее щетиной.
Она поймала рукой его подбородок и попыталась отодвинуть.
- Вы исцарапаете меня, сэр! Хватит!
Вместо того чтобы подчиниться, он схватил ее руку и перевернул, чтобы понюхать запястье.
- Мы должны раздобыть для тебя таких духов еще. Мне они ужасно нравятся.
- Сибилла так и сказала, что тебе понравится. Интересно, откуда она узнала?
Он ухмыльнулся:
- Только не начинай доискиваться причин, девушка. Я знаю, как работают женские мозги. У меня с Сибиллой ничего не было, так что даже не думай.
Она не смогла устоять против его улыбки и тоже улыбнулась, но на сердце по-прежнему было тяжело. Она боялась, что им недолго осталось улыбаться.
Его пальцы двинулись к шнуровке лифа, но он приостановился и обхватил ладонью ее затылок, губы медленно приблизились к ее губам.
- У тебя такая прекрасная кожа, Молли-детка, - пробормотал он. - Я хочу прикасаться к тебе везде, чтобы отыскать самые мягкие, самые гладкие местечки.
Волнующий трепет пробежал по ней. Тело приветствовало его прикосновения, как было с самого начала, а его ласки смягчали и успокаивали.
Что-то в нем создавало у нее ощущение безопасности, хотя она не имела представления почему и может ли доверять собственным чувствам. Вспомнив прошлое, она, упав духом, подумала, что это было бы глупостью.
И все же он теперь ее муж. Он так сказал, священник так сказал, и Файф с Саймоном согласились. Мимолетная мысль о матери промелькнула в голове. Но образ померк, когда она вспомнила о его поместьях и его связи с Букклеем. Ее мать в первую очередь практична, и она ценит богатство и могущественные связи гораздо больше всего остального.
Губы коснулись ее губ, и тело откликнулось со всем пылом. Все мысли вылетели у нее из головы. Его поцелуй был нежным, но собственническим.
Он сказал, что хочет прикоснуться к ней везде. Тело ее запылало от этой мысли, и жар растекся по нему, заполняя каждую клеточку.
Она наслаждалась его поцелуями, дивилась его нежности, когда он рассылал по ней ощущения волна за волной, целуя рот, подбородок, уши, шею, даже глаза и нос. Рука, лежащая на шнуровке, оставалась неподвижной, пока он пробовал ее на вкус.
Пальцы другой руки погрузились в волосы. Она ощутила, как ее охватывает сильнейшее желание.
Когда тело ее прижалось к нему, как будто стремясь раствориться в нем, она тихо застонала и на секунду подивилась, кто это сделал. Затем его язык скользнул между губ, ища нежные места внутри, и она ответила ему.
Когда пальцы на шнуровке зашевелились, потянули, и она почувствовала, как растет их нетерпение, ощущение вины заглушило неловкость. Узнает ли он?
Мама заверяла ее, что муж сразу же узнает, женился ли он на девственнице. Но леди Мюррей не объяснила, как он узнает.
С последним потягиванием шнуровка ее корсажа распустилась. Продолжая держать ее голову и проникать в рот своим проворным языком, он ловко справился с тесными рукавами лифа, стащил его и бросил на пол.
На ней остались рубашка и юбка, но он скоро отыскал завязки юбки, и она соскользнула вслед за корсажем, оставив ее в одной рубашке.
Рубашка была из тонкого батиста, а Амалия стояла у открытого окна. Хоть ночь и была теплой, она поежилась. Заметив это и стремясь защитить от прохлады, он повернул ее так, чтобы самому стоять спиной к окну.
Она улыбнулась. Его правая рука, больше не занятая юбкой, скользнула вверх, обхватила грудь и нежно сжала мягкую плоть.
Палец описал дугу к прикрытому батистом соску, легонько скользнул через него к кружевному краю рубашки, затем к ее завязкам. Не успела она понять, что он делает, как рубашка раскрылась и его теплая рука коснулась кожи.
Не отпуская губы, он подхватил ее на руки и понес к кровати, кровати Изабеллы, уже разобранной. Амалия напряглась, но он положил ее и сказал:
- Не двигайся, Молли-детка. Даже не шевелись.
Она чувствовала, что большая часть ее груди не прикрыта батистом.
- Но…
Он приложил ей палец к губам:
- Не разговаривай. Не сейчас.
Он сбросил с себя кожаную куртку, развязал рубашку и снял ее, бросив в изножье кровати так небрежно, что она наверняка упала на пол.
Следом полетели ремень и сапоги.
Она зажмурилась, осознав, что он за ней наблюдает. И взгляд его устремлен на ее грудь, теперь полностью обнаженную. Поскольку рубашка была из тех, что собираются по линии выреза и открываются до талии, если развязать, она знала, что он наслаждается видом не только ее груди.
Открыв глаза и оценив выражение его лица, она поняла, что ему нравится то, что он видит. Он продолжал смотреть, и она наблюдала за ним также пристально, когда штаны его соскользнули вниз.
Амалия уставилась во все глаза. Ей уже доводилось видеть возбужденный мужской жезл, но не такого мужчины, как Гарт. Он весь был гораздо крупнее. У нее перехватило дыхание.
- Не бойся, - мягко проговорил он. - Я постараюсь не сделать тебе больно. Но постой, девушка. Ты хотя бы знаешь, как мужчина и женщина совокупляются? Нет, конечно же, - сам ответил он на свой вопрос. Несомненно…
- Мне известны такие вещи, - пробормотала Амалия.
- А-а, хорошо. Значит, по крайней мере объяснение тебя не напугает.
- Если ты собираешься объяснять, не мог бы ты вначале… забраться в постель и… просто обнять меня?
- Да, конечно, - отозвался он, тут же подчинившись и не загасив ни единой свечи.
Комната, которая казалась такой тускло освещенной, когда они вошли, теперь показалась слишком светлой, особенно когда он помедлил, снова залюбовавшись ее грудью. Затем он просунул руку ей под плечи и привлек к себе.
Впрочем, она не учла одного небольшого последствия своей просьбы. Ее обнаженная грудь теперь прижималась к его твердой, мускулистой, голой груди.
Он обнимал ее так некоторое время, потом ладонь вновь обхватила голову, а губы нашли ее губы. Но он целовал ее нежно, без голодной страсти, которую она ощущала прежде, когда он исследовал ее рот.
- Лучше? - спросил он, откинувшись на пышные подушки, но продолжая прижимать ее к себе, так что теперь она лежала лицом вниз и почти наполовину на нем, приникнув левой щекой к груди. Темные волоски щекотали лицо и губы.
- Мне и вправду лучше, - отозвалась она. - Но я хочу задать тебе вопрос.
- Тебе не требуется разрешение. Спрашивай что пожелаешь.
- Ты же велел мне не разговаривать, - напомнила она ему.
- Ну да. Смею ли я надеяться, что ты всегда будешь так же послушна моей воле?
Амалия сглотнула. Он не облегчает ей задачу, но она ведь знала, что легкого в этой ночи не будет ничего.
- Что ты хочешь знать? - спросил он.
Ей нравился его голос, особенно когда он разговаривал с ней так, как сейчас, словно они друзья. Ей не хотелось терять его дружбу. Во-первых, у нее не так много друзей, а во-вторых, она дорожит им и получает удовольствие от его общества.
Гарт повернулся и приподнялся на локте, поэтому она откинулась на бок. Глядя на нее, он озабоченно спросил:
- В чем дело, Молли-детка? Расскажи мне.