Пожарные оперативно осмотрели весь подъезд, потушили горящую дверь у квартиры № 82. Сюрприз ожидал только в соседней квартире. Пройдя груду обломков, битого стекла и топча ногами валяющиеся везде цветы, пожарные обнаружили на кровати лежащую без сознания девушку в подвенечном платье.
Тем временем подъехавшие телевизионщики выискивали наиболее выгодные ракурсы для съемок и пытались получить хоть какую-нибудь информацию от милиционеров, которые оцепили территорию вокруг дома, оттеснив жильцов и зевак на детскую площадку. Пожарным было не до интервью, поэтому своими впечатлениями и переживаниями в основном делились случайные зеваки. Но кроме того, что что-то взорвалось, никто ничего не знал. Домыслы о количестве погибших, о разборках мафии и террористах перемежались рассказами о всевозможных преступлениях и катастрофах. Все ждали - что произойдет еще! Очевидцам явно не хватало впечатлений, о которых они будут рассказывать знакомым. Это напоминало ожидание зрительного зала, когда увертюра прозвучала, занавес поднят и…
И вот из подъезда вышел пожарный, несший на руках что-то напоминающее белое облако. С каждым шагом с этого "облака" падали белые цветы.
- Господи святы… - охнула стоящая поблизости старушка и перекрестилась.
Журналисты кинулись к "скорой помощи", которая остановилась у подъезда.
- Какая красивая…
- Все за грехи наши… Утопла…
- Ты что, она же из дома!
- Охфелия!
- Разойдитесь, граждане! Осторожнее.
Несколько минут пожарный так и стоял с девушкой на руках. В своем облачении он напоминал рыцаря.
- Какой кадр! - возбужденно шептал фотокорреспондент Григорий Коханович, известный всей Москве под именем Гоша, большой энтузиаст своего дела и ценитель женской красоты.
"Скорая помощь" отъехала, пожарные, недовольные малым объемом работы, тоже. Следственная бригада приступила к осмотру места происшествия. Жильцов, чьи квартиры уцелели, попросили вернуться домой. Тем же, чьи жилища так или иначе пострадали в результате взрыва, после проверки документов, разрешили забрать необходимые вещи, а квартиры опечатали. По предварительной договоренности людей отправили в ближайший пансионат. Внизу, в подъезде, был поставлен милицейский пост.
5
"Это ложка дребезжит в стакане… Тук, тук, тук… Качается, качается вагон, как качается на полке, сейчас я упаду… Голова трясется туда-сюда. Кто это стонет рядом? Тук-тук, ох-ох, все быстрее и быстрее, сейчас вагон развалится!.. Мама!" Инна резко открывает глаза. Высоко над ней неподвижный потолок с квадратом слабо светящейся лампы. Опустив взор, она увидела трубочки, идущие у нее из ноздрей, и свои руки с проводами капельниц. Только сейчас боль в венах дает о себе знать. Ей холодно, ноги, прикрытые белой простыней, заледенели. Но почему же все вокруг, даже капельницы на своих штативах, трясется, как при небольшом землетрясении? Пытаясь понять, что происходит, и не имея возможности пошевелиться, Инна осматривает полумрак помещения. Эпицентр землетрясения, по-видимому, находится за белой ширмой справа от нее. Инна вслушивается в звуки, раздающиеся оттуда. Постепенно ее воображение услужливо дополняет картину. И вот она становится не только невольным свидетелем, но и как бы участником происходящего. Животный аромат страсти захватывает ее. Скрежет металла о кафельный пол, бормотание и легкий смех, стоны и звуки поцелуев. Да, за ширмой явно не бесы, не ангелы, и не инопланетяне, а существа рода человеческого. И заняты они вполне земным. А возгласы типа "да, любимый" или "о-о, как хорошо" на русском языке успокоили ее - вряд ли кто-то будет сочетать занятие любовью с уроками иностранного языка.
"Итак, я среди соотечественников, но что я тут делаю и как оказалась?" - на подобных мыслях ей трудно сосредоточиться. Продолжающееся "землетрясение" и шум невольно возбуждают ее, она чувствует, как низ живота наливается тяжестью и становится горячим, грудь напрягается, какое-то сладостное томление заполняет ее… Инна по-прежнему не представляет себе, как выглядят люди за ширмой, какого они возраста. Она только чувствует сгусток первобытной энергии жизни, в который превратились их тела, ей даже кажется, что она видит его пульсацию, цвет, яркость… Взрыв этого клубка энергии совпадает с вскриком женщины. Сознание Инны внезапно отключается.
Солнце светило прямо в глаза, и Инна, попытавшись спрятаться от его яркого света, проснулась. Над ней стояла наклонившись девушка в светло-голубом халатике и шапочке. Из-под шапочки выбивались рыжие колечки волос, а веснушки на чуть вздернутом носике необычайно ей шли.
- Доброе утро, - поздоровалась девушка.
Инна попыталась поднять руки к лицу - непроизвольный жест, когда она волновалась, то всегда проверяла: не горят ли у нее щеки.
Девушка придержала ее за плечи.
- Вам придется немного полежать, не двигая руками: можно повредить вену. Сейчас придет врач, а пока я возьму у вас еще один анализ крови. - Уверенно и быстро она заполнила несколько пробирок.
"Я в больнице, раз врач и анализы, я в больнице", - решила Инна. Она хотела многое узнать, поскольку совершенно не понимала, что происходит, и не помнила, что произошло. Голос девушки был ей знаком, и она, повернув голову направо, увидела белую раздвинутую ширму, а за ней каталку - точно на такой же лежала она.
- Это вы были здесь этой ночью? - спросила Инна у девушки.
Этот вопрос показался странным мужчине в белом халате, вошедшему в этот момент вслед за врачом в помещение. Медсестра вздрогнула, и по тому быстрому взгляду, который она бросила на врача, Инна поняла: ночное воспоминание не было бредом. Врач казался таким молоденьким, что, вероятно, сам это понимал и для солидности отрастил себе усы, которые смотрелись на нем как на докторе Ватсоне. Очень мило, но солидности не добавили, как, впрочем, и очки в строгой оправе. Инна скользнула взглядом с врача на сестру и неожиданно для всех рассмеялась. Она вдруг поняла, что страшно проголодалась.
- Как ваше самочувствие? - спросил врач, осматривая Инну и давая указания медсестре, которая наконец избавила ее от капельниц и трубочек.
- Я здорова, доктор, и не понимаю, зачем все это было нужно, - сказала Инна, показывая на капельницы.
- Вы могли бы ответить на несколько вопросов? Доктор разрешит, - проговорил вдруг мужчина в белом халате и достал диктофон.
Доктор кивнул головой.
- Только не больше пяти минут.
- Это я хочу, чтобы мне ответили! - произнесла Инна. - Помогите мне сесть, - попросила она медсестру и добавила: - Пить хочется и все остальное…
- Извините, Иван Петрович, вам придется подождать в коридоре минут десять, - сказал доктор. И прежде чем они вышли из палаты, пояснил Инне: - Это Иван Петрович Малахов, следователь, ведущий дело о взрыве. Он чуть позже побеседует с вами.
- Как тебя зовут? - спросила Инна у медсестры, пока та помогала ей с туалетом.
- Люда.
- Людочка, ради Бога, скажи хоть что-нибудь, что же это все означает?
- Да я сама знаю только то, что и все, что по телевизору показывали, в газетах писали.
- В газетах? Что же там писали, не томи душу. - Инна чуть не плакала.
- Ночью в вашем подъезде был взрыв, тебя привезла "скорая", идет следствие. А газету могу сейчас принести.
Инна смотрела на свою фотографию в газете, и память об этом дне вернулась к ней. Она как бы заново расставляла цветы, одевалась… Еще раз посмотрев на снимок, Инна машинально отметила, что платье она выбрала все-таки очень красивое. Интересно, что с ним. Больничная сорочка со штампом жутко выглядит на ней, хотя, в сущности, какое это сейчас имеет значение? "Господи, неужели я в том же самом мире, где и раньше? Неужели прошло так мало времени?.."
- Слушай! - прервала ее мысли Люда. - Только, пожалуйста… У нас заведующий отделением зверюга, если что узнает…
- Это ты про ночь? А он как, любит тебя? - спросила Инна.
- Он такой… - Люда замолчала.
В палату вошел Иван Петрович. Следователь был не больше метра семидесяти ростом, совершенно точно не пользовался шампунем от перхоти, было ему лет сорок пять, и, скорее всего, жил он вместе с матерью - завучем на пенсии, а собственной семьей так и не обзавелся. Работу свою воспринимал не только как работу, но и как отдых.
- Оставьте нас одних, - попросил он, пододвигая стул поближе к кровати Инны и включая диктофон. - Как вас зовут?
- Инна Петровна Москалева.
- Вы проживаете по адресу…
Инна подтвердила.
- Кто еще живет с вами?
- Я одна, - ответила Инна и добавила: - Совсем одна.
- Где вы находились вчера вечером?
- А где меня нашли?
- Извините, но мне нужны конкретные ответы.
- Я была дома, а что делала, плохо помню.
- Вы не выходили из своей квартиры в течение дня, вечером?
- Нет.
- Даже в магазин или на рынок?
- Я вспоминаю, что приносила цветы. Что с ними, вы не знаете?
- Это несущественно, наверно, пострадали от взрыва. Что вы знаете о взрыве?
- Я только что узнала о нем, - призналась Инна и показала газету.
- Постарайтесь, пожалуйста, сосредоточиться: не заметили ли вы что-нибудь необычное или подозрительное? Какие-нибудь незнакомые люди на лестничной площадке, разговоры? Вы, случайно, ничего не слышали через дверь? Любая деталь может помочь следствию.
- Неужели вам не понятно, что я ничего не знаю. У меня нет сил, оставьте меня в покое! - Инна разрыдалась.
Почти в то же самое время, когда Инну начал расспрашивать в больнице следователь, в разных районах Москвы, в трех разных кабинетах собрались три группы представительных мужчин, внимательно читающих заметки о происшедшем взрыве и рассматривающих фотографию Инны. Кабинеты и внешний облик их обитателей отличались незначительными деталями, а вот реакция на прочитанное…
Господин Мошкин, начинающий лысеть тридцатипятилетний бизнесмен, отличающийся осторожностью и осмотрительностью как в ведении дел, так и в личной жизни, приехал в один из своих офисов из загородного коттеджа. По заведенному порядку на его столе лежали подготовленные помощником наиболее интересные материалы из утренней прессы. Деловому человеку надо быть всегда в курсе событий, и неоднократно тщательная информационная подготовка помогала в ведении переговоров и в заключении выгодных сделок.
Просматривая отмеченные секретарем публикации, Игорь Павлович Мошкин с удивлением обнаружил обведенную фотографию: какая-то блондинка в свадебном платье на руках пожарного. "Зачем мне это? Свадьба пожарного?" - Но, привыкнув доверять своему помощнику, он внимательно прочитал небольшую заметку под снимком. По мере чтения сердце его билось все чаще, казалось, еще немного и оно выскочит и будет мячиком прыгать по столу.
Так нельзя!!! - Мошкин успел нажать кнопку и вызвать начальника службы безопасности, затем судорожно проглотил рюмку коньяка.
Появившийся через минуту Рустам увидел Игоря Павловича, как всегда, спокойного и уверенного.
- Читай! - приказал Мошкин, протягивая заметку. - Что ты делаешь у меня на работе? Бабочек собираешь? Почему я узнаю только сейчас и из газеты?
- Игорь, это же просто совпадение: взрыв по такому же адресу, как у тебя, но ведь корпус же другой.
- Совпадение? В то время как на меня просто прут из-за сделки с Газпромом? Скоро по нужде в бронефраке ходить будем, а ты "совпадение". Срочно всю информацию, все что есть у Петра в ментовской. Вчерашние записи разговоров всех, слышишь, всех наших "друзей". Отменить все выезды в город. Пошли ребят ко мне на Рублевку, никого не впускать и не выпускать с участка, жене я сам позвоню. Это "совпадение" им боком выйдет.
Игорь Павлович знал почти наверняка, кто стоял за всем этим, но прежде чем принимать решение, как ему реагировать на происшедшее и какие меры предпринять, у него должны быть данные, а не только догадки. Отец Игоря, к сожалению покойный, был известным в Москве элитным закройщиком, что помогло Игорю не только завязать в юности нужные знакомства, но и понять, как важно "семь раз отмерить". Это умение терпеть, собирать информацию и примерять здорово пригодилось ему в жизни и должно помочь ее сохранить. "Это не совпадение, скорее ошибка, ошибка исполнителя и, судя по всему, тот не москвич, раз запутался в корпусах. Еще бы, дом номер пять, а корпуса первый, второй, первый "а", первый "б"… Сколько было путаницы с письмами у жильцов. Черт ногу сломит, а что сломали этому придурку-исполнителю? Один Бог знает".
Игорь Павлович привык мыслить с учетом перспективы. Он решил обыграть ситуацию со всех сторон, вызвал секретаря и поручил составить список поврежденной бытовой техники в пострадавших от взрыва квартирах, на основании данных, полученных Рустамом. "Прекрасная акция наклевывается, наша фирма, лично я, как житель округа, дарю оборудование жильцам. Помпа и пресса, общественное мнение и реклама товара, и, кто знает, может, на следующих выборах и мне в депутаты податься?" - размышлял Игорь Павлович.
Те же, кто хотел взорвать, очень скоро поняли, что тот, кого "заказали", в курсе. Поговорили они между собой и, видимо, договорились. Тем более, что тут и пресса, и телевидение, и уж, конечно, милиция… Лишний шум им ни к чему.
Тем временем Шеф наркомафии, в чьи дела так легкомысленно влез Андрей, жених Инны, тоже увидел в газете фотографию девушки в подвенечном платье. Лицо показалось ему знакомым, тем более что Шеф как раз рассматривал бумаги и снимки, которые были с собой у Андрея, их только что принес человек, приехавший с гор. И фотография Инны там тоже была, не оказалось только тех важных документов, которые, как предполагал Шеф, могли быть у Андрея, погибшего вовсе не от несчастного случая.
Шеф, хотя и ворочал намного большими делами, чем Игорь Павлович, и был почти в два раза старше его (может, потому и жил долго, даже очень долго при таком бизнесе), тоже являлся весьма осмотрительным и осторожным. Это, впрочем, не мешало ему быть хитрым и жестоким, скорее помогало. Не исключено, что там, на месте, недоглядели, а эта девушка, если она связана с Андреем, могла быть полезна. Навели справки, и, получив подтверждение, что это невеста Андрея Смирнова, Шеф принял решение выяснить на всякий случай, знает ли она что-нибудь о делах своего жениха. Поручили это ответственное задание двоим.
Представители в России и на Украине крупной французской туристической фирмы "Визит Франс" тоже читают прессу и тоже увидели сообщение о взрыве и, что самое главное, фотографию Инны. Они решили использовать этот случай для рекламы. И если Игоря Павловича в публикации волновал взрыв, а Шефа наркомафии - личность девушки, то представителей фирмы больше привлекло то, что Инна была преподавателем французского, к тому же молодая и красивая. А решающим фактором, наверное, оказались лилии, вызывающие ассоциации с королевским гербом Франции. Связавшись с журналистами и телевидением, представители фирмы приняли решение найти Инну и на следующий же день отправились в больницу.
Люди из разных кабинетов изменили судьбу Инны Москалевой. Убили ее жениха, случайно не дали ей умереть и… Что еще ожидало ее?
6
На третий день пребывания в боксе терпение Инны лопнуло.
- Доктор, почему меня не переводят в обычную палату? - спросила она.
- Сейчас мы проводим обследование. Вы поступили в тяжелом состоянии, почти семь часов были без сознания, - терпеливо разъяснил врач и, дав какие-то указания Людмиле, вышел из палаты.
- Примите, пожалуйста, это лекарство. - Людмила протянула Инне стакан с какой-то микстурой. - Вам надо успокоиться, у нас хорошие врачи, набирайтесь сил.
- Я не могу успокоиться, поговорите со мной, мне так одиноко.
- Извините, но, если не хотите, можете не отвечать. Вы что, хотели покончить с собой? Не бойтесь, в любом случае все позади, расскажите мне, и вам сразу станет легче. Я знаю…
Может быть, из-за долго сдерживаемого горя или из-за симпатии к Людмиле, но Инна рассказала ей и о своей несостоявшейся свадьбе, и о гибели Андрея, и о нежелании больше мучиться и жить дальше.
Странно, но по мере того как Инна все это говорила, боль и безысходность покидали ее. Да, это был страшный фильм, но он закончился, и сейчас Инна уже, наверное, не совершила бы того безумного поступка.
- И вот сейчас я чувствую себя человеком, попавшим в другой мир, и, кроме тебя, мне даже некому довериться. Та Инна действительно умерла, а эта еще незнакомая мне самой, хочет познать новый мир, хочет жить в согласии с собой и с этим миром.
- Я помогу тебе… - прошептала Людмила, смахивая слезы. - Кажется, я понимаю, что иногда жизнь может оказаться страшнее смерти, но если ты уже не испугалась смерти, так давай же не бояться жизни. Раз уж судьба дала тебе еще один шанс - его надо использовать, и на полную катушку. Я верю, что теперь все будет хорошо.
- А как же врач? - спросила Инна.
- Смею надеяться, что мой любимый Сергей Семенович нам поможет. Он, правда, очень хороший врач, талант. На самом деле только у него были сомнения, никто ничего и не просек, даже следователь. Все им взрывы, мафии… А любовь… Где им понять?! - Люда была готова активно вмешаться и изменить судьбу если не всего человечества, то уж Иннину точно.
Как она объяснила и что говорила Сергею Семеновичу, нам неизвестно, но уже к вечеру Инну перевели в обычную палату. Журналисты и представители фирмы готовы были посетить ее завтра в полдень.
- Но в больнице придется пробыть еще не меньше трех дней, - поставил условие врач. - И я лично буду следить за лечением и попробую пригласить для консультации известного психотерапевта, друга моего отца, но это придется делать неофициально. Ох, и влипну я с вами, девушки… - сказал он, глядя влюбленными глазами на Людочку, которая просто сияла от радости и гордости за своего избранника.
- Спасибо вам. - Инна чуть не плакала. Все-таки сколько еще хорошего есть вокруг.
Палата, куда перевели Инну, была чистенькой и какой-то свежей. И что особенно важно - с окнами в больничный сад, из-за этого она казалась просто залитой солнцем. Инна полулежала на высоких подушках, наслаждаясь запахом цветов, стоящих на тумбочке рядом с ней, а Людочка пыталась сделать ей хотя бы некое подобие прически. С минуты на минуту должны были прийти посетители. И не только журналисты. Инна знала, что у представителей какой-то туристической фирмы есть к ней предложение. Но то, что она услышала, ошеломило ее. Еще бы, фирма предоставляет ей тур по Франции, все расходы берет на себя, а для выяснения подробностей и заключения контракта приглашает ее в свой офис сразу же после выписки из больницы.
- Я искренне рада предложению такой известной фирмы и, конечно, в ближайшее время посещу ваш офис, - взволнованно проговорила Инна.
Воспользовавшись присутствием журналистов, представители фирмы охотно разрекламировали предстоящий тур Инны и свои обычные маршруты.
Но у журналистов были свои вопросы. Их по-прежнему интересовала история со взрывом, тем более, что в ходе следствия стала очевидной связь взрыва с выборами. Однако, когда журналисты попытались взять у Инны интервью, она, сломленная всеми событиями последних дней, осталась непреклонной в своем нежелании говорить.
- Мне нечего сказать.