Слегка сдвинув брови, Мейсон поставил перед Рииз тортилью, удивив настолько, что она чуть не пропустила очередное заявление Клэр.
– Вы должны отменить прием, – убеждала менеджер.
Рииз постаралась говорить спокойно.
– Я не хочу.
Судя по взгляду, который бросил Мейсон, ее попытка скрыть отвратительные панические нотки в голосе не слишком удалась. Утром выяснилось, что Дилан не изменил своего намерения остаться, и мысль о том, чтобы раствориться в тумане, зализать раны, совсем не привлекала ее. Она должна встретиться с друзьями с высоко поднятой головой и показать, что у нее все о’кей. Всякий раз, когда до ее друзей или родственников доходили новости, они звонили ей, она слышала в их голосе беспокойство. Жалость. Тревогу о том, что бедная маленькая Рииз сломается. Паркер и Эмбер плясали вокруг нее с деликатностью отбойного молотка. Родители не утруждали себя даже такой осторожностью.
На другом конце провода Клэр неодобрительно фыркнула.
– Я сопротивляюсь, потому что это левая идея.
– Вы считаете мою идею левой?
Она почувствовала раздражение, но воздержалась от ответа, краем глаза заметив, что Мейсон, навострив уши, с любопытством смотрит на нее. Наклонившись ближе к ней, он наморщил лоб.
– Скажи ей, пусть катится к черту.
Рииз стрельнула в него глазами и прикрыла трубку рукой.
– Рииз, – сказала Клэр, как будто говорила с ребенком, – я непременно помогу вам отменить все заказы.
– Вы меня не слушаете? – ответила женщине Рииз. – Я не хочу ничего отменять.
Эта мысль пришла ей в голову ночью, когда она без сна крутилась с боку на бок. Сегодня с каждым очередным телефонным звонком ее уверенность только возрастала. Рииз должна показать всем, что мужественно переносит напасти. Ей не нужна их жалость. Кроме того, она арендовала это поместье на целую неделю, и деньги ей все равно не вернут. Она потратила уйму времени, составляя самое лучшее в мире меню и подбирая наилучшие варианты декора, и не хотела, чтобы ее труды пропали даром. И куда девать пятнадцать фунтов красной икры? Друзья, родственники и коллеги уже купили билеты, чтобы приехать сюда. Некоторые собирались остановиться в Беллингтон-отеле. Все планировали приятно провести эту неделю. И даже тот факт, что большинство из них уверены, что теперь она все отменит, делал ее намерение превратить свадебный прием в праздничную вечеринку особенно важным. Рииз видела, что лицо Мейсона приняло озабоченное выражение наряду с изрядной долей смущения. Она даже представить себе не могла, что он может сказать о ее плане. Рииз не собиралась позволять Клэр запугивать ее.
– Это один из тех случаев, когда женщина должна изящно удалиться со сцены, Рииз, – не унималась Клэр.
Изящно удалиться со сцены? Это не какая-нибудь тупая пьеска. Это ее жизнь. Куда удалиться?
– Мне привезли тридцать ледяных фигур от самого лучшего скульптора на всем северо-западе, – сказала Рииз. – Я заказала столько жареных эскалопов, что хватит накормить целую армию.
Смущенный вид Мейсона недвусмысленно говорил о том, что он абсолютно не понимает происходящего. Рииз потерла переносицу и спросила Клэр:
– Вы будете мне помогать или нет? Мейсон насупился.
– Да уволь ты эту чертову куклу.
Рииз, закрыв глаза и пытаясь ничего не упустить, вникала во все подробности и понимала: провести вечеринку без помощника задача неподъемная. Столько всего надо сделать, столько мелких деталей остается на последний момент. А она одна.
– Рииз, – призывала Клэр, – будьте благоразумны.
Рииз сдалась.
– Хорошо, я отлично справлюсь сама. – Она осознавала, что сильно преувеличивает свои способности обойтись без посторонней помощи.
Шумно втянув воздух, Рииз попыталась собраться. Первое правило, которым она пользовалась в работе, – составление списка дел. Взглянув на монитор компьютера, она откинула голову назад, опершись на спинку дивана и немного расслабив плечи. Гостиная с видом на викторианский сад – подходящее место для работы. Правда, рядом маячил Мейсон, смотрел на нее как кинозритель, который опоздал на сеанс и оказался не в том зале, из-за чего вынужден лицезреть трагедию вместо любимого боевика. Отчаянно стараясь не обращать внимания на его вопросительный взгляд, Рииз резко отвернулась к окну.
– Кухарка сказала, что ты не завтракала. – Он махнул рукой в сторону тарелки, которая стояла перед ней, и придвинул ее ближе. – Тебе надо поесть.
Тронутая его заботой, она пробормотала слова благодарности. Мейсон подошел к окну, выходившему в сад, будто ему неудобно за маленькую толику доброты, которую он проявил к своей бывшей жене. Рииз вдохнула запах шпината, яиц и специй. В животе заурчало, она вдруг вспомнила, что действительно ничего не ела со вчерашнего ланча. Это было еще до того, как Дилан уехал. Она глубоко переживала поражение. Не хватало ненавязчивого присутствия Дилана, его спокойной улыбки. Для сравнения она бросила взгляд на мужчину, вызывающего мрачное беспокойство. Его резкий профиль четко вырисовывался в лучах утреннего солнца. Жаль, что ей пришлось позволить ему остаться здесь. Унылая оливковая футболка стандартного армейского образца облегала его торс, очерчивая все подробности голой груди, которая разве что не блестела на солнце, как вчера. Удобные джинсы облегали мускулистые ноги, упругая спина вызывала в памяти образы прошедших дней. Мейсон, голый, с голодным блеском в глазах, склоняется над ней. Ее руки лежат на твердых, как камень, бедрах Мейсона. И еще он, сверкая соблазнительным задом, идет в душ. А она, измученная от наслаждения, лежит в постели.
Наркотик, Рииз. Вспомни, этот человек наркотик!
Тогда, много лет назад, она почти позволила ему ввести ей смертельную дозу. Рииз выдохнула с облегчением.
– Я думал, что застану тебя на телефоне. Что ты будешь сообщать гостям про отмену свадьбы, – вопрошал Мейсон.
Рииз выпрямилась на диване.
– Я внесла изменения в планы.
Его глаза потемнели, он посмотрел на нее как-то непонятно.
– Я что-то проспал? Дилан передумал?
Забавно. Судя по его виду, трудно представить, что он в состоянии долго спать. После двенадцати часов сна его лицо по-прежнему казалось измученным, под глазами залегли темные круги. По осторожному тону трудно было понять что-либо. Рииз размышляла о том, что хуже. Ее прерванные отношения с Диланом прямо перед свадьбой? Унизительная необходимость справляться с последствиями? Полная невозможность сделать это под беспокойным взглядом не в меру сексуального бывшего?
– Нет, ты проспал, когда я говорила Дилану, что хочу заменить свадебный прием вечеринкой.
Мейсон скептически изогнул бровь. Ладно, его одобрение ей без надобности. Она достаточно нахлебалась с менеджером из агентства. Спасибо большое. Мейсон потер подбородок, будто хотел что-то сказать, но не решился.
– Никто из гостей, купивших билеты на самолет, уже не сможет сдать их, – сказала Рииз, гордясь тем, что может рассуждать логически, желая защититься. – К тому же многие из них хотели приехать заранее, чтобы осмотреть достопримечательности. Почему они должны менять свои планы и почему бы мне не сделать им приятное, завершив их пребывание в Беллингтоне шикарной вечеринкой?
– Тебе не кажется, что это будет выглядеть несколько неудобно? – спросил Мейсон.
Рииз насмешливо фыркнула. Неудобно? Это будет чертовски трудно. Решение упрямой барышни из агентства стало для нее шоком, но все остальные повели себя не лучше. Родители настаивали на том, что это ошибка. Отец потребовал, чтобы она все отменила, мать со слезами в голосе угрожала приехать и переубедить ее лично. Даже Марни считала, что она сошла с ума. Тем не менее Рииз не собиралась этого делать. Один из уроков, который она усвоила с Мейсоном, заключался в том, что, поддавшись слабости, ничего не добьешься. Когда она бросила все силы на работу в "Брукс Чарити Фаундейшн" у нее появилась цель в жизни. И теперь она не собиралась погрузиться в долгую хандру, подобно прежней Рииз.
– Дилан поддерживает меня.
Это заявление, хотя и не лживое, прозвучало с некоторой натяжкой.
Мейсон отмалчивался; она беспокойно встала с дивана, пытаясь понять, о чем он думает. Он вообще делился своими мыслями по желанию, что случалось нечасто. Рииз поняла это слишком поздно. За год их совместной жизни Мейсон одиннадцать месяцев отсутствовал. Звонил редко, а письма на имейл приходили лишь периодически. Однако этого общения хватало. Хуже стало, когда он вернулся домой.
– Короче, – подытожила она, – следующие несколько дней я буду избавляться от свадебных атрибутов.
– Интересно как? Хороший вопрос.
– Еще не знаю.
Мейсон какое-то время смотрел на нее, и Рииз откашлялась, стараясь освободиться от назойливого взгляда.
– Тебе больше незачем здесь оставаться, Мейсон. Я в порядке. – Собственно говоря, она надеялась, что на этом инцидент исчерпан.
– Я помогу тебе.
Рииз подавила желание громко выкрикнуть "нет!". Ощущение фатальной неизбежности всякий раз, когда ее взгляд падал на Мейсона, расцветало пышным цветом. Сердце ушло в пятки.
– В этом нет необходимости.
Как этому мужчине удавалось вывернуть ее наизнанку одним своим присутствием, оставалось загадкой. И почему Дилан – единственный человек, которого ей хотелось бы видеть рядом, – не мог вернуться? А этот – единственный, от которого хотелось бы избавиться, – не уезжал? Рииз не желала, чтобы Мейсон болтался рядом, напоминая о том мрачном, что он привнес в ее жизнь.
– Лишняя пара рук тебе не помешает, – заявил он решительно, потер висок, бросив на нее загадочный взгляд. – Это самое меньшее, что я могу сделать, загладив свою вину за уход Дилана.
– Дилан сам сделал выбор. Ты его не заставлял.
Да, она впервые осознала, что так оно и есть. Какую бы ненависть ни вызвал в ней Мейсон, как бы ни раздражало его присутствие, в конечном счете Дилан сам решил прервать их отношения.
– Да, но все же, – он шагнул ближе, – если бы я здесь не появился, вы бы заканчивали обсуждать детали венчания.
– Возможно.
Как в немом кино, перед мысленным взором Рииз промчалось все, что она испытала в последние несколько дней. Ощущение, что они с Диланом отдаляются друг от друга. Чем меньше времени оставалось до их главного дня, тем больше он отстранялся и тем напряженнее становилась она. И чем меньше она ела, тем свободнее становился лиф свадебного платья.
– А может быть, нет.
Мейсон наклонил голову, Рииз отвела взгляд. Стало стыдно. Бросив все силы на устройство идеальной свадьбы, она не удосужилась подумать о том, что происходит в ее жизни.
Рииз понимала, Дилан не зря упомянул о том, что она долго тянула со свадьбой. Когда он первый раз попросил ее выйти за него замуж, она буквально окаменела от мысли, что может повторить свои старые ошибки. Голова шла кругом. Она уставилась на коротко стриженные волосы Мейсона, такие густые и пышные от природы, что еще больше подчеркивали вихры, казавшиеся ей такими привлекательными, такими же, как тогда, когда Рииз впервые увидела его в кафешке. Перед командировкой он подстригся под машинку и стал выглядеть жестче. Сердце в очередной раз резко дрогнуло, Рииз сразу почувствовала усталость. Надо уйти.
– Какими бы ни были причины, по которым Дилан отказался от свадьбы, я намерена спасти то, что осталось, и устроить классную вечеринку. Тебе не стоит оставаться.
Держа в руке тарелку, она повернулась спиной к человеку, который сводил ее с ума, и собралась на кухню. Мейсон преградил ей путь. Теперь он стоял стишком близко, Рииз занервничала.
– Я не уеду, – сказал он, – лучше скажи, что надо делать.
Он вытащил записную книжку, будто собираясь записывать, сдвинул брови. Похоже, если она откажется принять помощь, он будет ходить за ней весь день, пока она не согласится. Рииз качнулась на пятках, пытаясь немного отодвинуться от него. Каждый дюйм имел значение.
– Ладно, ты прав. Помощь понадобится. Возможно, если загрузить его под завязку, он и близко к ней не подойдет.
Глава 5
Через несколько часов раздался стук в дверь.
Мейсону удалось немного вздремнуть, и теперь он чувствовал себя человеком после бессонной ночи и мигрени, мучившей его со вчерашнего вечера.
– Это по поводу мисс Майклз. – Седовласая домоправительница Этель бросила беглый взгляд на мужа, стоявшего позади. – Мы беспокоимся за нее.
Тревога росла. Утреннее заявление Рииз о том, что подготовку к вечеринке надо продолжать, как запланировано, вызвало у некоторых работников удивленные взгляды. Мейсон до сих пор сомневался в разумности этой идеи.
– Что теперь не так?
– Она в морозильнике, – ответил столь же седовласый мистер Этель.
Мейсон недоверчиво поднял брови. Бросив косой взгляд на мужа, который, судя по всему, был смущен не меньше Мейсона, Этель продолжила:
– С феном. С феном?
Немудрено, что они выглядели такими озабоченными. Новость вынудила Мейсона действовать без промедления. Прижимая рукой полотенце, обмотанное вокруг пояса, он помчался по парадной лестнице, перепрыгивая через три ступеньки и проклиная гигантские размеры дурацкого поместья, завернул за угол в кухню, скользя на бегу мокрыми ногами, и далее в морозильник в дальнем конце помещения. Из двери тянулся удлинитель, по комнате разносился высокий воющий звук. Схватившись за массивную ручку морозильника, Мейсон потянул ее на себя и замер. Рииз, натянув на уши вязаную шапку, в джинсах, свитере и перчатках, закрывавших руки, водила феном по пьедесталу одной из ледяных скульптур. Лебеди, навсегда застывшие в поцелуе, стояли слева, вызывая у Мейсона улыбку. Он попытался представить, как бедные птицы могли это сделать. Клювами.
– Ты что, спятила? – Риторический вопрос.
Она, похоже, не слышала его, сосредоточившись на своей работе. Утром он сказал ей, что понимает, как ей тяжело. Но никак не ожидал, что она тронется умом до такой степени. Вполне разумно помочь с вечеринкой. Присмотреть за ней, пока не приедут подруги, которые смогут поддержать. Мейсон не настолько тупой, чтобы не понимать: ему в какой-то степени просто нравится находиться с ней. В спальне, когда они смотрели друг другу в глаза, а Рииз прижимала к груди лиф платья, он ощутил сильный чувственный порыв, невольно шагнул вперед с одной-единственной мыслью: обнять ее. После многих месяцев полного отсутствия подобных желаний было бы глупо сожалеть об этом. И не важно, какое при этом лицо у бывшей жены.
– Ты что, спятила? – Мейсон повторил громче.
Рииз бросила на него мимолетный взгляд, потом повернулась лицом, не выпуская из рук фен.
– Пытаюсь избавиться от имен, вырезанных на скульптурах. И не могу придумать, как разъединить этих двоих.
Мейсон небрежно прислонился к косяку и пристально рассматривал Рииз. Красный свитер плотно облегал ее груди, которые, может, и стали чуть меньше, чем он помнил, но не потеряли соблазнительности. Изящный изгиб бедер, подчеркнутый джинсами, в сочетании с ногами очень правильной длины, которые когда-то с такой страстью обнимали его, тоже привлекал внимание. Стараясь не давать волю воображению, он отбросил навязчивую картину и устремил взгляд на золотистую прядь, выскочившую из-под шапки. Захотелось погрузить пальцы в ее волосы и прижать к себе. Обнять ее. Сегодня. Привлекательная мысль, но раскатывать губу на женщину, которая еще вчера собиралась выйти замуж за другого, не стоит. И уж точно не пожирать ее глазами, когда она балансирует на грани безумия. Мейсон протянул руку и выдернул шнур из розетки. Фен наконец прекратил неустанное завывание. Наступившая тишина оглушила их на миг. Наконец он заговорил:
– Пытаешься свести счеты с жизнью?
Рииз повернулась к нему лицом. Ее щеки горели ярким румянцем, губы слегка посинели, зубы стучали. Если бы ей не удалось угробить себя током, в запасе оставалось переохлаждение.
– Я пытаюсь спасти хотя бы часть декора, – ответила она.
И как только ей удалось сохранить членораздельную речь в этом припадке лунатизма? Мейсон взглянул на электрический провод, лежавший на полу у ее ног.
– Если тебе удастся растопить лед и вода попадет на пол, тебя тряхнет двести ватт. Сомневаюсь, что эти дурацкие надписи покажутся тебе такими уж важными.
Рииз нахмурилась и задумчиво произнесла:
– Разве у льда проводимость выше, чем у воды? Мейсон помрачнел. Не хотелось обсуждать с ней вопросы физики, стоя в морозильнике с мокрой головой и в одном полотенце. Его мужское достоинство грозило обледенеть и отвалиться.
– Если бы я знал, что ты помешаешься на этом, предложил бы тебе отменить вечеринку. Говоря серьезно, так и надо было сделать. Любой, кто действительно заботится о тебе, меня бы понял.
– Я собираюсь закатить вечеринку века и хочу сама получить удовольствие.
Мейсон услышал отчаянную решимость в ее голосе и застонал. Ощутив острое желание схватиться рукой за голову, едва не выпустил полотенце.
– Хорошо, только, ради бога, не убивайся насмерть. Давай вытащим отсюда эти фигуры, я помогу тебе удалить надписи.
– Нельзя. – Видимо, по выражению его лица Рииз поняла, что он уже с трудом соображает, ее слова прозвучали особенно отчетливо. – Мы можем делать все что угодно, но только в морозильнике. Я поговорила со скульптором. Каждый раз, когда скульптуры подвергаются резкому перепаду температуры, могут появляться трещины и помутнения.
Плевал он на трещины! Даже если лебеди разобьются вдребезги, наконец нелепо поцеловавшись на полу. Но он вдруг ясно понял: желание спасти праздник – цель, которая придает ей силы жить дальше. Он мог себе представить, как тяжело ей держаться, когда все обернулось таким образом.
– О’кей. Переоденусь и помогу тебе. – Мейсон повернулся, чтобы выйти, но, остановившись, бросил на нее серьезный взгляд. – Не делай ничего, пока я не вернусь, иначе твоя треклятая вечеринка превратится в поминки и следующие несколько дней я буду писать "покойся с миром" на каждом куске этого идиотского льда.
Губы Рииз дрогнули, на прекрасном лице впервые расцвела настоящая улыбка. Мейсон уставился на нее как дурак, чувствуя себя в долгу перед холодным воздухом, гулявшим под полотенцем, охлаждая те части, которые грозили вспыхнуть огнем. Нет желания испытывать первую после ранения эрекцию с намотанным вокруг торса полотенцем. В конце концов Мейсон отправился в свою комнату. Подальше от Рииз. Не стоит тешиться надеждой, как он снова почувствует ее голое тело под собой, разжигающее неукротимое пламя. Достаточно ее улыбки. Проклятье!