Бесполезно… Все его уговоры лишены смысла… Непреклонность Эмили сбивала его с толку. Он не смог бы уйти так, как это делает она. Уйти, позабыв о том, что их связывало все эти годы: нежность, понимание, любовь… Если бы Джейк узнал такое об Эмили, он все равно бы остался. И постарался забыть. Но он – не Эмили… Эмили, всегда такая понятная, превратилась в существо с другой планеты. Которое зачем-то стояло у шкафа и укладывало вещи в черный кожаный чемодан…
Эмили застегнула чемодан и в последний раз оглядела комнату. Ее сердце надвое разрезала боль. Ведь Эмили больше никогда не увидит ни этой комнаты, где они с Джейком провели так много прекрасных часов, ни этого дома, который она еще совсем недавно считала своим, ни Джейка…
Эмили решительно взяла чемодан и направилась в холл. Если она будет предаваться сентиментальным воспоминаниям, то никогда не уйдет. И вся ее жизнь превратится в ад, состоящий из подозрений, лжи, фальши и обмана…
На пороге Эмили еще раз обернулась. Джейк стоял и смотрел на нее с такой тоской в глазах, что ей стало жаль его. Наверное, он все-таки любит ее. Но какой-то непонятной Эмили любовью…
Эмили отвернулась и открыла дверь. Это – дверь в ее будущее, в новую жизнь. И в этой жизни нет места Джейку. Эмили горько усмехнулась – вместе с чемоданом она уносит в новую жизнь груз одиночества и тоски…
2
Около входа в книжный магазин собралась толпа самых разнообразных людей. Там были и старички, и молодые люди, и джентльмены в элегантных черных пальто, и дамочки в норковых шубках с крошечными йоркширскими терьерами на руках.
И, конечно же, фоторепортеры.
Они появились здесь раньше всех, узнав о том, что мисс Зорски, известная писательница, приехала побеседовать со своими читателями и подписать только что вышедший детектив "Пять правил идеального ограбления".
Вскоре стеклянные двери магазина раздвинулись, и на пороге появилась элегантная женщина в коротком нежно-голубом пальто. Решительная походка, взгляд уверенного в себе человека, дорогая и изысканная одежда – все говорило о том, что эта женщина знает себе цену. И действительно, у мисс Зорски было достаточно причин для того, чтобы чувствовать себя уверенной. Весь город знал, кто она такая, и зачитывался ее увлекательными детективными романами.
Журналисты набросились на нее с расспросами. Мисс Зорски, в отличие от многих известных людей города, никогда не отказывалась давать интервью. Она стояла, окруженная любителями греться в лучах чужой славы, и спокойно, с достоинством отвечала на самые провокационные расспросы.
– Мисс Зорски, расскажите, пожалуйста, откуда вы берете такие увлекательные сюжеты?
– Это правда, что ваш бывший муж помогал вам писать романы?
– Эмили, вам действительно было предъявлено обвинение в плагиате, или все это – происки конкурирующего издательства?
– Правдива ли информация о том, что вы собираетесь в третий раз выйти замуж?
Последний вопрос заставил Эмили Зорски поморщиться и неприязненно посмотреть на журналиста, который его задал. Иногда эти наглецы переходят все рамки дозволенного! Да, у нее серьезные проблемы в личной жизни, но какое им дело до этого?!
Журналист, молодой человек в очках, с рыжими усиками, смотрел на Эмили с неподдельным восхищением. Кажется, Эмили уже не в первый раз видела этого парня и отвечала на его вопросы. И, кстати, он не в первый раз интересовался ее личной жизнью… Что же ему ответить? Журналистам нельзя давать много информации о себе, но, если им дать слишком мало, они решат, что ты что-то скрываешь, и додумают за тебя сами.
Эмили улыбнулась журналисту в своей любимой манере. Вежливо, но так, чтобы он понял, что вопрос его был не самым остроумным.
– Нет, – ответила она, поправляя элегантную голубую сумочку, висящую на серебристой цепочке, – слухи о моем третьем замужестве изрядно преувеличены. Да, у меня был роман, но мы поняли, что не созданы друг для друга…
Эмили показалось, что журналист удовлетворен ее ответом. Но в его глазах она увидела нечто большее, чем профессиональный интерес. Может быть, ей показалось? В последнее время она постоянно испытывала нервное напряжение. Особенно после того, как исчез Герберт Лэйн…
Из толпы вынырнул очередной журналист и оттеснил парня в очках на задний план.
– Мисс Зорски, это правда, что вы возвращаетесь в родной город, в Уилдберри?
Господи, ну как они могли пронюхать об этом? Ведь это решение Эмили приняла только вчера и никому не рассказывала, кроме… кроме Руби Беллоуза, главного редактора издательства "Шанс", публиковавшего ее романы. Какой же все-таки пройдоха этот Руби! Он готов сделать рекламу даже из того, что автор поковыряет в носу…
Интересно, что Руби наговорил им? В любом случае, Эмили должна что-то ответить.
– Да, это правда. Я хочу съездить в Уилдберри, навестить родных и развеяться. Надеюсь, что в родном городе я смогу не только хорошо отдохнуть, но и приступить к новой книге.
Ее слова звучали как хорошо заученная речь. Но Эмили не зря упомянула о книге. Это отвлечет внимание журналистов от ее отъезда. Книгой они заинтересуются намного больше, чем поездкой в какой-то Уилдберри, городок, о котором никто толком ничего не знает.
Тактика Эмили оказалась действенной. Журналисты тотчас же засыпали ее вопросами о задумках, касающихся новой книги. Эмили блефовала. Сюжет новой книги не был написан, да и название "Смерч над потолком" ей самой казалось нелепым. Но Эмили знала, что журналисты – не слишком требовательный народ. Если она напишет книгу с другим названием и сюжетом, ее никто не осудит. Это оправдают тем, что она, как-никак, творческая личность…
Разговор с журналистами был долгим и скучным. Когда Эмили устала, Роберт Твидчед, помощник Руби, проводил ее до машины. Эмили откинулась на сиденье черного "ламборджини". Ощущение было таким, будто из нее насосом выкачали всю энергию. Раньше общение с журналистами проходило куда проще…
– Спасибо, Роберт, – усталым голосом поблагодарила она мужчину. – Передайте привет Руби. И еще, – она на секунду задумалась, – передайте ему, что я чертовски зла на него за то, что все журналисты в курсе моего отъезда в Уилдберри…
Роберт Твидчед понимающе улыбнулся. Характер Беллоуза был ему хорошо известен. Шеф частенько, не смущаясь, разглашал конфиденциальную информацию об авторах. За что те ругали его на чем свет стоит. Правда, это не мешало Беллоузу продолжать ту же политику. Ему еще повезло, что Эмили Зорски такая сдержанная женщина… Роберт уважал Эмили. Эта женщина – умная, талантливая и всегда безупречно одетая – вызывала у него искреннюю симпатию. Хотя, пожалуй, это чувство было даже глубже, чем симпатия…
Эмили помахала Роберту рукой и захлопнула дверцу "ламборджини". День выдался тяжелый. А ей еще предстояло собрать вещи, которые она повезет с собой в Уилдберри. Уилдберри, Уилдберри! Сколько приятных и горьких воспоминаний пробуждало в ней название этого городка…
– Посмотрите, Эмили! Он просто милашка!
Миссис Пулхаус держала в руках пушистого серо-голубого котенка, который жалобно мяукал и косился в сторону Эмили.
– Где вы его взяли, миссис Пулхаус? – поинтересовалась Эмили, снимая с себя пальто.
– Он сидел на крыльце вашего дома, – ответила миссис Пулхаус, не переставая тискать котенка. – Я и не знаю, как он сюда попал…
Это вы отлично знаете, миссис Пулхаус… Эмили выразительно покосилась на домработницу. Миссис Пулхаус работала у нее много лет и отлично знала, что у Эмили аллергия на шерсть животных. Однако это не мешало добросердечной женщине приваживать котят или щенят и подкармливать их в отсутствие хозяйки. На этот раз Эмили поймала домработницу с поличным, но хитрющая миссис Пулхаус не обращала внимания на укоризненный взгляд Эмили. Она продолжала сюсюкать с пушистым котенком, который, пришлось признать Эмили, был действительно очень мил.
Но о том, чтобы оставить его в доме, не могло быть и речи. А Эмили не сомневалась, что миссис Пулхаус добивается именно этого. Она решила поговорить с домработницей напрямик.
– Миссис Пулхаус, вы ведь знаете, что мы не сможем оставить его в доме…
Пожилая женщина обернулась и посмотрела на Эмили таким взглядом, что та почувствовала себя самой бессердечной из всех людей.
– Но он – просто чудо… Неужели вы сможете прогнать его? Ведь у него нет хозяев… Он одинокий, бродя-яжка… – жалостливо протянула она.
Но Эмили решила быть непреклонной. Если она уступит миссис Пулхаус сейчас, то потом это воплощение доброты соберет в доме всех приблудных кошек и собак. А Эмили придется работать в интернет-кафе, потому что дома она будет фонтанировать не идеями, а неприглядными последствиями аллергии…
– Нет, нет, миссис Пулхаус, – решительно заявила Эмили, стаскивая с ног длинные серые сапожки. – Даже не думайте об этом. Вы ведь знаете, что у меня аллергия. И потом, может быть, у этого котенка есть хозяева. Нужно просто расспросить соседей…
– Уже расспросила, – с готовностью ответила миссис Пулхаус. – Никто не знает, чей это котенок… Мы ведь можем держать его в одной из дальних комнат на втором этаже. Там, где его шерсть не будет вас беспокоить… А я могу ухаживать за ним. Уверяю, он не доставит вам хлопот…
– Миссис Пулхаус… – Эмили сделала многозначительную паузу. – Я не собиралась открывать здесь приют для домашних животных.
– Но, Эмили… – Пауза мисс Пулхаус, прижавшей к сердцу пушистого котенка, была не менее многозначительной. – Разве вам не будет жаль оставить без дома это несчастное существо?
Котенок, пищавший в морщинистых руках мисс Пулхаус, снова покосился на Эмили. Не жаль? Конечно, жаль… Сердце Эмили дрогнуло – мисс Пулхаус знала, как надавить на нужную кнопку. Эмили еще раз окинула взглядом маленькое очаровательное существо и вздохнула.
– Ну хорошо… Я не выброшу его на улицу, но здесь он тоже не останется.
Мисс Пулхаус удивленно вскинулась на Эмили. Между ее по-мужски густых бровей залегла складка.
– Как так?
– Очень просто, – улыбнулась Эмили. – Я отвезу его в Уилдберри и подарю отцу. Кстати, это он или она? – поинтересовалась Эмили у домработницы, пытаясь не обращать внимания на разочарованное выражение ее лица.
– Кажется, он… – обиженно пробормотала миссис Пулхаус и, растянув котенка, как гармошку, окинула его живот внимательным взглядом. – Да, похоже, что он…
– Отлично, – деловито кивнула Эмили. – С котами меньше проблем, чем с кошками. Пожалуйста, миссис Пулхаус, купите для него корзину и еду. Не хочется беспокоиться об этом в дороге.
Миссис Пулхаус кивнула. Эмили заметила ее недовольство, но не чувствовала себя виноватой. В конце концов, это ее дом, и ей решать, кто здесь будет жить. Хорошо бы отец обрадовался подарку… Иначе куда она денет котенка, которого пригрела добродушная миссис Пулхаус? Эмили все же решила задобрить пожилую женщину.
– Кстати, вы еще не придумали ему имя?
Миссис Пулхаус, которой очень нравилось, когда с ней советовались, тут же расцвела. Она улыбнулась Эмили и с видом знатока покосилась на котенка.
– По-моему, – задумчиво произнесла она, – ему прекрасно подходит имя… Джейк.
Эмили вспыхнула. Она не почувствовала боли – прошло достаточно времени, чтобы с этим справиться, – но щемящее чувство тоски выпростало голову из-под одеяла памяти. Эмили ненавидела это ощущение, но, увы, всегда, когда кто-то упоминал при ней о Джейке, внутри нее загоралась тусклая лампочка грусти. Миссис Пулхаус не знала имени ее первого мужа и выбрала прозвище котенку просто потому, что ей нравилось это имя. Но случайный выбор миссис Пулхаус не утешил Эмили. Неужели воспоминания о Джейке будут преследовать ее до конца жизни?
– Нет, нет, – запротестовала она, – только не Джейк.
– Но отчего же? – удивленно вскинулась на нее миссис Пулхаус. – Это имя идеально ему подходит…
Домработница снова сделала обиженное лицо. Эмили поняла, что если она не хочет нажить себе врага, то должна согласиться с прозвищем, выдуманным миссис Пулхаус. В конце концов, ее отец может придумать котенку другое прозвище…
– Хорошо, миссис Пулхаус, – согласилась Эмили. Она с трудом подавила растущее внутри раздражение. – Если вы считаете, что это имя ему подходит – так и быть… Только не забудьте о корзине и корме для… Джейка. А я пойду наверх. Мне нужно собрать вещи.
Миссис Пулхаус просияла. Ей не удалось уговорить Эмили оставить котенка. Но это – не беда. Зато теперь у него есть прозвище и скоро появится хозяин. Все-таки мисс Зорски – добрейшая женщина, хоть иногда и строит из себя злючку…
Блестящий черный "ламборджини" плыл по трассе, изящно огибая повороты и объезжая встречающиеся впереди машины. Эмили ездила быстро и уверенно. Она интуитивно чувствовала, где нужно сбавить скорость, а где, наоборот, поддать газу. Руби Беллоуз, который всегда говорил, что "женщина за рулем – это настоящий смерч", обожал ездить с Эмили. "Ты – исключение из правил", – торжественно заявлял он ей, когда она садилась за руль. Эмили лишь небрежно пожимала плечами. Ей нравились комплименты по поводу ее вождения, но она терпеть не могла, когда мужчины с презрением отзывались о "женщинах за рулем".
Эмили чихнула. В носу неимоверно свербело, а глаза уже начали слезиться. Она недовольно покосилась на "домик", где сидел котенок. Проклятая аллергия! И как только Эмили могла забыть таблетки? Хорошо хоть, это не мешает ей вести машину… Во всяком случае, пока…
Водить Эмили научил ее второй муж – Ричард Зорски. Он, правда, был страшно неуверенным водителем. Ричард всегда беспокоился о своем здоровье и физическом благополучии, что сказывалось абсолютно на всем.
Эмили улыбнулась, вспоминая, как Ричард каждое утро наливал себе стакан морковного сока и аккуратно выкладывал около стаканчика две витаминки. Все-таки Ричард, мир его праху, был страшным занудой… Глядя на него, Эмили часто задавалась вопросом: как она умудрилась выйти за него замуж? А объяснение было простым. После расставания с Джейком у Эмили был лишь один критерий выбора мужчины: ее избранник должен быть полной противоположностью первому мужу.
Ричард был именно таким – у них с Джейком не было ничего общего. Джейк был весельчаком и душой компании, человеком с прекрасным чувством юмора, а Ричард – слишком серьезным и скучным, чтобы привлечь к себе кого-нибудь. Этого и хотела Эмили – мужчину, который никого бы не привлекал к себе и смотрел только на нее. Правда, Ричард смотрел на нее лишь первое время после женитьбы. Его слишком занимало его собственное здоровье, и вскоре он уже не видел ни Эмили, ни их маленькой дочери Джун. Он лишь изредка общался с дочкой и время от времени спрашивал у ее матери, как продвигается новый детектив.
К тому времени Эмили уже встала на ноги. Она познакомилась с Руби Беллоузом, который предложил ей работать на издательство "Шанс". Эмили поняла, что такой "шанс" ей не представится больше никогда, и согласилась, несмотря на то, что большую часть ее времени занимала непоседа Джун.
Эмили с содроганием вспоминала о том, как она писала романы в перерывах между сменой памперсов, кормлением и прогулкой. Джун постоянно визжала и мешала матери работать. Иногда Эмили ненавидела дочь до такой степени, что готова была ее убить… Правда, это желание быстро улетучивалось, когда Джун засыпала с улыбкой на губах. Но, увы, она скоро просыпалась и вновь начинала чего-то настойчиво требовать от Эмили, изъясняясь на своем непонятном языке…
Эмили жутко бесил муж, который совершенно не реагировал на детские крики. Она завидовала семьям, в которых муж уделяет столько же внимания ребенку, сколько жена. Но в их семье все было по-другому. Самым страшным Эмили казалось то, что она не чувствовала в себе особенной любви к Джун. Дочь была для нее всего лишь обязанностью. Причем обязанностью, которую Эмили выполняла без малейшего желания… Она часто слышала, как другие матери обсуждают своих детей. В их голосе было столько любви и тепла… Сама Эмили не могла этим похвастаться. Она редко говорила с друзьями о дочери, предпочитая общаться на более интересные темы.
Когда Джун подросла, с ней стало немного проще. Отпала надобность менять памперсы, купать, качать на руках и петь колыбельные, которые Эмили терпеть не могла. С Джун можно было поговорить на сравнительно интересные темы. Но главное – этим Эмили буквально упивалась – девочка стала самостоятельной…
Эмили с головой окунулась в работу, наняла миссис Пулхаус, чтобы та занималась домом, а Джун оказалась предоставлена самой себе. Когда девочке исполнилось шестнадцать, она выпорхнула из родительского дома, как птица из гнезда. Эмили даже не успела опомниться, как Джун сообщила ей о том, что переезжает к подруге, которая живет в одиночестве, собрала вещи и уехала, чмокнув мать в щеку. Эмили осталось только смириться с тем, что ее дочь так рано выросла. Впрочем, не этого ли она хотела?
Эмили пригляделась к дороге. А вот и знакомый поворот. Дальше начинается лес, что находится неподалеку от Уилдберри. Сердце ее дрогнуло. Когда-то в этом лесу они с Джейком гуляли и собирали ягоды. Она перепачкалась ежевикой, а Джейк помог ей выбраться из колючего кустарника, прижал к себе и прошептал: "Ты – моя дикая ягода"… Странно, что Эмили до сих пор помнит об этом. Ведь прошло почти семнадцать лет… Но еще более странно, что ее сердце сжимается и вздрагивает от этого воспоминания. Ты – моя дикая ягода… Боже, как больно и сладко… Эмили захотелось зажмурить глаза, как тогда, в юности, но она вспомнила, что сидит за рулем машины.
Какая глупость! Эмили разозлилась на себя. Ей уже тридцать семь, а она еще думает о всякой романтической чепухе. Неужели возраст не прибавил ей мудрости? Неужели она все еще способна с замирающим сердцем мечтать о поцелуях и глупых словах, что шепчут друг другу любовники?
В последний раз подобную романтическую чушь она слышала от Герберта Лэйна. Они сидели за столиком в маленьком кафе, неподалеку от издательства "Шанс", он держал ее руку и голосом, исполненным томления, вещал о том, что Эмили – самая восхитительная женщина в его жизни. Эмили отнеслась к его словам с долей иронии. И оказалась права – буквально на следующий день после этого пылкого признания Герберт Лэйн исчез. Он не пришел на свидание и даже не позвонил Эмили, чтобы предупредить ее…
Эмили поморщилась. Воспоминание не из приятных. Но, с другой стороны, она радовалась тому, что не позволила себе влюбиться в Герберта. После развода с Джекобом она усвоила для себя одну истину: любовь – это всегда боль. Поначалу она может казаться счастьем, но потом все равно ты чувствуешь боль. По-другому, наверное, не бывает. Во всяком случае, не с Эмили…
Ее размышления прервал строптивый "ламборджини". Неожиданно машина начала издавать странные звуки, похожие на шипение разъяренной кошки. Потом "ламборджини" замедлил скорость, а вскоре и вовсе остановился. Эмили только и смогла, что подогнать его к обочине, чтобы не мешать проезжающим машинам.
Она проверила количество топлива и убедилась, что его достаточно. Чудесно. И в чем же дело? Со своими "богатейшими" познаниями в устройстве машин, она может простоять здесь до самого вечера… Это в лучшем случае…