Как ни странно, но подписывать договор пришел только один молодой человек, а не вся команда, как я в страхе надеялась. У молодого человека были традиционно печальные глаза. Как и у всех интеллигентов, отметило мое сознание, все еще затуманенное джинном с тоником.
Что-то, видимо, Джессика успела подмешать мне в напиток, обычно я так плохо себя не чувствовала и колени у меня не тряслись от страха. Марк Тоснан предложил мне стул, но это мало помогло.
Молодой человек грустно разглядывал меня своими темными глазами с длинными густыми ресницами. У него был совсем не здешний вид.
У него был вид человека, который очень долго путешествовал по свету, открыл все шкатулки с тайнами мира сего, не нашел ничего особо интересного и теперь грустно взирал, а что же жизнь сможет ему такого пикантного предложить, хотя ни на что уже и не надеялся. Но жизнь пока ничего ему не предлагала.
Вот что я, собственно, прочла в его глазах, пока мы несколько секунд перед знакомством окидывали друг друга взглядами.
- Это Луи Лимбарди, - встрял между нами Марк Тоснан, чем порушил всю гармонию и таинственность встречи, - а это Кэндейси Коул.
Парень слабо заинтересовался.
- Кэндейси. Какое необычное имя, - совершенно без всяких эмоций, монотонно сказал он.
Марк Тоснан гордо кивнул, он и сам до сих пор неустанно удивлялся моему необычному имени и был рад, что все остальные люди тоже обращают на это внимание. А мне уже надоело всем объяснять, что мама и бабушка Урсула увлекаются бессмертной мировой классикой, и это имя дано мне в честь героини одного из самых любимых ими романов Фолкнера.
- Садитесь, садитесь, - стал гостеприимно предлагать Марк. - Чай? Кофе?
- Нет-нет, я только договор подписать, - испуганно сказал молодой человек.
- Хорошо-хорошо, - утешил его Марк Тоснан, - сейчас принесут договор.
Я внутренне улыбнулась. Было видно, что парень и правда плохо приспособлен к самым обыденным вещам. Видимо, он действительно живет в каком-то своем необычном мире.
Он и договор-то сначала стал внимательно читать вверх ногами. Через несколько секунд Марк Тоснан вежливо перевернул договор в его руках.
Пока я заинтересованно разглядывала молодого человека, я с трудом поняла, что и сама-то недалеко от него ушла. Марк Тоснан несколько раз пощелкал пальцами перед моим носом - для того чтобы я взяла себя в руки и прочла хотя бы шапку договора и чтобы потом моя семья не огорчалась, что я подписала неизвестно что.
С горем пополам, по очереди роняя листы договора на пол, пока Марк Тоснан не догадался скрепить их степлером, мы с одним из парней Лимбарди поставили свои подписи на всех экземплярах.
Джессика потом долго расспрашивала меня в баре, куда я пришла выпить чего-нибудь совсем легкого, о чем был договор. А я рассеянно отвечала ей, что он был совершенно стандартный, улыбалась самой себе и продолжала тонуть в бездонных глазах Луи Лимбарди.
Джессика все-таки вывела меня из прострации совсем простым вопросом:
- Ну что, когда пойдем знакомиться?
На меня тотчас как будто кувшин воды вылили, мне пришлось срочно прийти в себя. Ибо если Джессике в голову западает какая-то шальная идея, вытащить потом эту идею из ее головы обычно бывает очень трудно.
- С кем мы пойдем знакомиться? - переспросила я, хотя уже почувствовала неладное.
- Как с кем, - невозмутимо сказала Джессика, - конечно же с Лимбарди.
Некоторое время я молча и с большим интересом ее разглядывала.
- Любопытно, как ты собираешься с ними знакомиться? - спросила я.
- Ну ты же хозяйка квартиры, - пожала плечами Джессика, - ты можешь зайти к ним по-хозяйски в гости и проверить, как поживает твоя квартира.
- Но я не могу к ним зайти!
- Почему не можешь? - не поняла Джессика.
- Потому что я договор подписала.
- Не ври. Ты ни строчки не помнишь из этого договора.
- Эту строчку я помню!
- Правда?
- Правда!
- А зачем ты такой договор подписывала? - не поняла Джессика.
- Потому что это стандартный договор.
- А почему ты не попросила Марка по знакомству не подсовывать тебе стандартный договор? - искренне удивилась она.
- Джесс, умоляю, давай сменим тему.
У меня и так был непонятный день, а тут еще она с такими предложениями.
- И как, по-твоему, мы теперь с ними познакомимся? - невозмутимо продолжила Джессика.
- Объясни мне, пожалуйста, почему мы должны с ними знакомиться?
- Во-первых, потому, что это сами Лимбарди, - стала загибать пальцы Джессика, - а во-вторых, потому, что они живут в твоей квартире.
- Джессика, не трави душу, у меня и так сегодня был тревожный день, у меня весь день колени трясутся, - взмолилась я. - Налей мне еще джина с тоником и дай мне потихоньку помереть вот тут в углу.
Джессика смотрела на меня с сожалением. Она явно меня не понимала.
Она, как и многие, считала, что, если более-менее известные люди вдруг случайно появляются на нашем горизонте, нам надо с открытыми объятиями бежать к ним знакомиться и беседовать о жизни. А известные люди должны быть несказанно рады такому количеству знакомств и бесед, и у них просто нет других дел в этой жизни, кроме как постоянно с кем-нибудь знакомиться и беседовать, знакомиться и беседовать.
Все это я и высказывала Джессике, пока она везла меня домой, не дав сесть за руль моей собственной машины.
- Ну ладно, - сказала она около моего дома, - мы что-нибудь придумаем. Для начала я установлю на своем балконе сложную систему зеркал.
У меня уже не было сил даже вздрогнуть от такого предложения.
- А потом? - слабо сказала я.
- А потом мы еще что-нибудь придумаем.
Я еще не говорила вам, что Джессика живет в квартире, которая находится в том же доме, что и квартира моего дедушки Альберто? И ее балкон через два балкона от балкона квартиры дедушки Альберто?
Так вот, она действительно там живет. Так что я еще с ней и ее зеркалами нарвусь на ненужные мне приключения. Ох, чует мое сердце, нарвусь.
А когда я уже ложилась спать, позвонила бабушка Урсула.
- Ну что, подписала договор? - спросила она.
- Подписала.
- Надеюсь, они не тронут наших книг?
- Не тронут, не тронут, - сказала я, - они даже пыль с книжных полок вытирать не будут.
- Как это - пыль вытирать не будут? - не поняла бабушка Урсула.
Но я уже спала, прямо с трубкой в руке. И снился мне балкон Джессики, неизвестно чему радующийся Марк Тоснан и бездонные глаза одного из Лимбарди.
4
Утром на работе мне все-таки пришлось мобилизоваться, потому что в одном из СМС-сообщений были эти странные строчки:
"Я ищу одну девчонку. Видел ее как-то в этом районе. Наверное, она живет где-то неподалеку, и мы с ней еще встретимся. Но может, она оказалась здесь совершенно случайно, и я не увижу ее больше никогда. Эта мысль для меня невыносима. Поэтому я хочу проложить к ее сердцу невидимые дорожки и попытаться по этим дорожкам пойти к ней навстречу. Почувствуй меня. Без тебя моя жизнь будет разбита вдребезги".
И ни одной ошибки!
Вся женская половина редакции тут же приободрилась. Каждая думала, что наверняка таинственный парень видел в этом районе именно ее, хотя в сообщении не говорилось, в каком именно районе. Но зато теперь он за ней тайно наблюдает, и ей постоянно надо быть в хорошей форме.
В том, что это симпатичный, умный и прекрасно сложенный молодой парень, сомнений ни у кого не возникло. Главным претендентом на роль девушки, без которого жизнь этого молодого человека будет вдребезги разбита, была наша пятидесятилетняя начальница миссис Ланг.
Она тут же стала поправлять перед зеркалом прическу и подкрашивать губы. Две ее молодые секретарши тоже стали в срочном порядке подкрашивать губы. Даже наборщик текстов Майк и верстальщик Джон стали тревожны и сосредоточенны. Рабочий настрой редакции был несколько сбит.
Первой опомнилась миссис Ланг и решила взять дело в свои руки.
- Кэндейси, - сказала она, - какой телефон был у этого сообщения, а то я не вижу его в распечатке.
Видимо, она уже собралась звонить и рассказывать, что она и есть эта самая девушка.
- У этого сообщения был заблокирован телефонный номер, - сказала я.
- Как заблокирован? А правила СМС-сообщений? Мы не публикуем сообщения без обратной связи, - растерянно сказала она.
- Вы предлагаете не публиковать это сообщение? - спросила я.
Работа в редакции газеты на некоторое время остановилась. Мы все, начиная с наборщика текстов Майка и верстальщика Джона, стали тревожно вглядываться в миссис Ланг.
Ей было трудно пойти против правил, которые она сама устанавливала. Но иногда правила должны были разлететься как карточный домик, и это должен был понимать даже самый строгий начальник.
- Ну хорошо, - сказала она, - именно для этого сообщения мы сделаем исключение. Посмотрим, что получится, - томно улыбнулась она себе в большое зеркало, висящее сбоку от ее стола.
Сотрудники редакции облегченно вздохнули и вновь приступили к своим обязанностям. И через пару дней это сообщение взорвало всю женскую половину города.
Моя мама и бабушка Урсула тоже обратили внимание на это необычное сообщение. Вечером они как раз были у меня в гостях.
Бабушка Урсула хотела выведать у меня о том, кто теперь топчет квартиру дедушки Альберто, но пока не решалась. Так что она просто молча прохаживалась по моей квартире и разглядывала в тысячный раз, что где стоит и на месте ли все сегодня.
А мама пришла посмотреть, что у ребенка в холодильнике, чем ребенок питается и насколько захламлено его жилище. Надо сказать, что она через день это проверяла, и незаданные вопросы миру насчет моего питания и уборки квартиры оставались на ее лице.
Газету они прочитали утром, у нас в городе все жители читают эту газету, иначе как они будут держать руку на пульсе города.
- Эта заметка однажды перевернет чью-то жизнь, - сказала моя мама.
Бабушка Урсула не выдержала и тоже наконец-то подала голос.
- Как же этот парень найдет эту девушку? - возмущенно сказала бабушка Урсула. - Это же все равно что искать иголку в стоге сена.
- Не волнуйся, - сказала мама, - в нашем городе раз плюнуть найти эту иголку.
Бабушка Урсула обиделась. Она любила этот город. Она в нем всю жизнь провела. Это мы с мамой считали его непомерно маленьким и тесным.
А бабушка Урсула очень давно и всего-то несколько раз выезжала на ярмарки в соседние, такие же скромные города. Так что в ее жизни было мало возможностей оценить масштабность мира.
- В нынешних газетах неизвестно что печатают, - продолжила бабушка Урсула.
- Это называется CMC-сообщения, - пояснила я.
- Какие-какие сообщения?
- Долго объяснять. Ты же не желаешь пользоваться сотовым телефоном.
- Вот еще, - сказала бабушка Урсула, - буду я им пользоваться. В наше время люди вживую общались. Приходили домой друг к другу и общались.
- В ваше время были маленькие расстояния между домами, - сказала мама.
Крыть бабушке Урсуле было нечем, а потому она просто смерила нас с мамой возмущенным взглядом. Мол, все равно раньше все было лучше, скромнее и порядочнее, и это обсуждению не подлежало.
Извечный спор отцов и детей. Каждый на свой лад хвалит достижения и нравы своего поколения. Она остановила свой взгляд на мне.
- Кэндейси, ты споришь по мелочам, - сказала бабушка Урсула.
- Это ты ко мне придираешься.
- Я старею, мне позволено.
- Что позволено?
- Все позволено, - сказала бабушка Урсула, - и не перечь своей бабушке.
- Хорошо, - согласилась я, - не буду.
Вообще-то бабушка Урсула жаждала продолжения спора, а потому расстроилась еще больше. Уже и поговорить лишний раз на старости лет не с кем.
- Ну и кто там отныне топчет дедушкину квартиру? - задала вопрос мама.
Бабушка Урсула заинтересовалась прекрасным видом из моего окна на соседний дом.
- Я видела только одного интеллигентного человека, - сказала я.
- Как, - не выдержала бабушка Урсула, - почему ты не разглядела второго?
- Потому что договор пришел подписывать только один из них.
- Почему только один?
Но этого я и правда не могла объяснить.
- Видимо, второй молодой человек не смог прийти, - растерянно сказала я.
- А вдруг их там целая команда, - переживала бабушка Урсула, - вдруг их там очень много?
- Нет, только двое! - сказала я.
- Ты уверена?
- Конечно, уверена. У Лимбарди ведь было только два сына.
В комнате зависла подозрительная тишина. Мама в испуге стала смотреть на меня и на бабушку Урсулу. Бабушка Урсула стала медленно оседать в кресло.
- Что? Почему? - слабо говорила она. - При чем тут сыновья Лимбарди?
- Потому что, потому что…
Я поняла, что совершила ошибку, бабушка Урсула еще не была готова к такой новости. Но что-либо делать было поздно, я уже проговорилась.
Потом бабушка Урсула сидела в странном туманном состоянии в моем большом кресле, а мы с мамой тревожно переглядывались. Мол, немедленно вызывать медицинскую помощь или просто накапать бабушке на язык несколько сердечных капель?
По счастью бабушка Урсула пришла в себя сама и слабо сказала:
- Но у Лимбарди было три сына.
5
- А что поделывает Луи?
- Луи? С восторгом и трепетом перечитывает начало своей новой пьесы.
- Как? Опять?
- Только не говори ему, что мы знаем.
- Конечно, не скажу.
- А что поделывает А.М.?
- О, A.M. спит без задних ног.
- Его можно понять, он выдохся.
- Он не выдохся, он просто устал.
- Нет, он давно выдохся, и сам это понимает.
- Разве можно высказать все свои мысли?
- Можно. Только не говори ему это.
- Что не говорить? Он же понимает.
- Не говори, что мы тоже понимаем.
- О да, конечно.
- А что поделываешь ты?
- Я наблюдаю за сложной системой зеркал.
- Это через два балкона от нас?
- Да, где-то там.
- Я уже смотрел, там угол наклона не тот.
- Думаешь, тому, кто их сооружал, нас не видно?
- Думаю, что не видно.
- Интересно, может, они еще и жучков тут набросали?
- Не набросали, я бы на них давно наступил.
- О да, с тебя станется.
6
Мама всегда уговаривала меня стать дизайнером, как и она. Папа уговаривал меня стать фотографом, как он. Дядя Джон говорит, чтобы я и дальше работала в редакции, но еще окончила бы какой-нибудь филологический факультет, а не только литературные курсы, куда я поступила после школы. Тетя Аманда у нас преподаватель музыки, и она понимает, что меня уже поздно уговаривать стать музыкантом, это нужно было делать с раннего детства.
Мой папа работает в центральном фотоателье, и мы с Джессикой иногда ходим к нему на бесплатные фотосессии, а потом горько вздыхаем, что такая красота пропадает зря. Одна красота - в редакции местной газеты, вторая - в баре напротив редакции.
Моя мама работает дизайнером в доме моды, и я вполне могу идти по ее стопам. Рисовать платья и костюмы мы умеем от природы, так что я на своей работе даже особо не напрягалась бы. Но жизнь без трудностей не интересна, поэтому я и торчу в редакции газеты.
Мама и ее команда шьют платья и смокинги на свадьбы и на юбилеи, смешные костюмчики на детские праздники, делают шляпки местным модницам и вяжут теплые зимние свитера всем желающим. Но особого разнообразия в заказах не наблюдается. Если это детские костюмы - то Винни Пуха или Пятачка, если смокинг - то традиционно черный, если платье на свадьбу - то только белое.
Но буквально через пару дней после полуобмороков бабушки Урсулы в моем кресле, мама позвонила мне радостная и возбужденная и стала взахлеб рассказывать, что она тоже их видела.
- Кого их? - спросила я, доедая свой вечерний сандвич всухомятку.
- Ну их! Лимбарди!
Я чуть не подавилась сандвичем.
- Где ты их видела?
- У нас в доме моды, разумеется, - обиделась мама. - Разве я еще где-нибудь бываю?
Далее последовала показательная пауза специально для папы, лежащего на диване перед телевизором. Звук телевизора был хорошо слышен в телефонную трубку.
- Что они у вас в доме моды делали? - спросила я, оглядывая содержимое холодильника на предмет какого-нибудь сока.
- Как что они в доме моды делали?! - возмутилась мама. - Заказывали театральные костюмы!
Сока в холодильнике не было.
- И какие они были?
- Кто? Костюмы?
- Нет, Лимбарди.
Было позавчерашнее молоко.
- О! Они были такие странные! - в восторге стала рассказывать мама. - Они были в темных очках! Но зато у них были очень красивые подбородки!
- И сколько их было? - спросила я, наливая в стакан молоко.
- Их было двое.
Молоко было ужасным на вкус!
- А как ты догадалась, - не поняла я, - что это были сами Лимбарди?
- Я почувствовала, что это творческие люди, - скромно сказала мама.
Я вздохнула. Ну вот, сейчас новость о театре поползет по всему городу. Что знает один-два-три человека - знают и остальные.
- И что за костюмы?
- Это тайна.
- Тайна от дочери?
- Я обещала, - кокетливо сказала мама. - Это тайна от всего города.
Я вылила молоко в раковину и выбросила пустую пачку в мусорную корзину.
- Ты думаешь, я побегу рассказывать твою тайну всему городу?
Но маме и самой очень не терпелось хоть кому-то проболтаться.
- Только никому не рассказывай, - потребовала она, - даже Джессике! Вернее, первой - Джессике!
- Клянусь и обещаю!
Еще в холодильнике был какой-то кефир.
- Там такие странные костюмы. С плоеными воротниками, обтягивающими рукавами и шифоновым обрамлением по краям.
- Понятно, позапрошлый век. А брюки?
Я налила в стакан кефир.
- А покрой брюк они решили оставить современным, - сказала мама.
- Что? Обыкновенные брюки к плоеным воротникам?
А вот это уже было что-то интересное.
- И не говори, - поддержала меня мама, - меня саму это смутило. Но потом я поняла, что раз они люди творческие, то им все можно.
Кефир был просто ужасен! Наверняка его бабушка Урсула тут забыла! Да еще на позапрошлой неделе!
- Знаешь, мама, - сказала я, выливая в раковину оставшийся кефир, - спешу тебя обнадежить. Кажется, ты действительно видела самих Лимбарди. Такой творческий подход к своим костюмам может быть только у очень творческих людей.
- Дочь моя, - сказала тем временем мама, - чем ты там занимаешься? Тебя что, тошнит после ужина? Может, ты все-таки прекратишь есть всухомятку и переедешь к нам с папой и будешь нормально питаться?
На следующее утро Джессика тоже уже знала о странном заказе в доме моды. Она не могла вспомнить, откуда она это знала, но ей казалось, что она слышала об этом еще до самого заказа.