Все внимание сосредоточилось на Сюзанне. Она застыла как громом пораженная, из последних сил пытаясь сохранить гордое достоинство, а потом незаметно выскользнула из зала.
Ее искаженное болью лицо долго не давало Дэвиду покоя, пока, наконец, не стерлось в бесконечном круговороте повседневных забот. Больше он ни разу не вспомнил о мисс Баллистер.
До сегодняшнего вечера.
До той минуты, пока не заметил, как она стоит в углу и притворяется, что не видит окруженных льстивыми доброжелателями Клайва и Харриет. Ее поддерживала гордость, но ведь гордость служит лишь временным убежищем. Так стоило ли удивляться, что, в конце концов, молодая леди направилась к выходу?
Поначалу Дэвид решил не вмешиваться, а позволить ей уйти и не показывать, что заметил попытку к бегству. Но потом какая-то непреодолимая сила толкнула его вперед. Его не особенно беспокоило то обстоятельство, что столь красивая особа осталась без внимания джентльменов: на балах подобные неудачи неизбежны, и в одиночку ситуацию не исправить. Однако Дэвид оставался преданным последователем благородных принципов старинного рода Манн-Формсби, а потому не мог стерпеть, чтобы его семья кого-то оскорбила. А брат, несомненно, обошелся с девушкой не просто дурно, а крайне дурно. Не хотелось думать, что судьба мисс Баллистер безвозвратно испорчена, но незаслуженных страданий на ее долю выпало немало. И он, граф Ренминстер - нет, Манн-Формсби, - должен загладить вину.
Поэтому Дэвид и пригласил ее на вальс. Вальс не пройдет незамеченным, а непременно послужит предметом обсуждения. Граф не привык себе льстить, но отлично понимал: танец с ним полностью восстановит и репутацию, и популярность Сюзанны в свете.
Приглашение оказалось неожиданным, и все же она ответила согласием. Да и можно ли было отказать на глазах у всех?
Дэвид повел свою даму в центр зала, ни на мгновение, не отводя взгляда от прекрасного лица. Он в полной мере понимал, почему брат не остался равнодушным. Сюзанна отличалась спокойной красотой брюнетки, которая лично его привлекала куда больше, чем принятый в обществе идеал голубоглазой, похожей на куклу блондинки. Нежная матовая кожа заставляла вспомнить о тончайшем фарфоре. Розовые щеки, изящно изогнутые брови и пухлые яркие губки напоминали о свежести весеннего цветка. Дэвид слышал, что семейство Баллистер имеет валлийские корни. Да, вся прелесть сказочных пейзажей Уэльса воплотилась в этой восхитительной девушке.
- Вальс, - сухо заметила она, как только струнный квинтет взял первые ноты. - Чрезвычайно неожиданно.
Дэвид принял сарказм с усмешкой. Сюзанна не отличалась особой разговорчивостью, но высказывалась прямо и открыто - прекрасная черта, особенно в сочетании с умом. Они начали танцевать, и Дэвид собрался завести невинный разговор о погоде, чтобы все вокруг видели, что они беседуют, как взрослые разумные люди. Однако не успел. Сюзанна застала его врасплох неожиданным вопросом:
- Почему вы решили пригласить меня на танец?
Граф потерял дар речи. Прямо, ничего не скажешь.
- Разве джентльмену необходим повод? - в свою очередь, спросил он.
Розовые губки упрямо сжались.
- Вы никогда не производили впечатления человека, поступающего необдуманно.
Он пожал плечами.
- Вам было одиноко в углу.
- Я разговаривала с лордом Миддлторпом, - высокомерно возразила мисс Баллистер.
Граф скептически поднял брови: все отлично знали, что пожилого лорда Миддлторпа вряд ли можно считать подходящим кавалером для столь молодой леди.
- Не нуждаюсь в вашей жалости, - пробормотала Сюзанна.
- Не сомневаюсь, - подтвердил граф. Она подняла глаза.
- Вы снисходите до меня.
- Даже и не помышлял, - честно признался лорд Ренминстер.
- В таком случае, что это означает?
- "Это"? - Он вопросительно склонил голову.
- Этот танец.
Дэвид едва не улыбнулся, однако вовремя опомнился: красавица могла подумать, что он над ней смеется. Но от комментария все-таки не удержался.
- Для леди, танцующей вальс, вы слишком недоверчивы.
Ответ не заставил себя ждать:
- Вальс провоцирует подозрения.
- Если честно, - произнес граф неожиданно для себя самого, - то хотел извиниться, - он слегка откашлялся, - за то, что произошло летом.
- Что именно вы имеете в виду? - сдержанно уточнила Сюзанна.
Лорд Ренминстер постарался взглянуть тепло и сочувственно. Подобное выражение не было для него обычным, а потому граф опасался, что получилось не слишком удачно.
- Думаю, вам известно.
Стройная фигурка ощутимо напряглась: тема, очевидно, до сих пор оставалась болезненной.
- Да, известно, - холодно согласилась мисс Баллистер. - Не понимаю, однако, каким образом это касается вас.
- Наверное, действительно не касается, - согласился граф. - Дело в том, что я никак не могу смириться с тем настроением, которое служилось в обществе после помолвки Клайва.
- Имеете в виду сплетни? - уточнила Сюзанна с непроницаемым выражением лица. - Или презрение? А может быть, открытую ложь?
Дэвид слегка растерялся: он не предполагал, что положение бедняжки настолько печально.
- И первое, и второе, и третье, - спокойно ответил он. - В мои намерения вовсе не входило…
- В ваши намерения? - перебила Сюзанна почти яростно. - В ваши намерения? А я думала, что Клайв принимал решение самостоятельно. Что же, вы готовы признать, что Харриет - это ваш выбор, а вовсе не Клайва?
- Это его выбор, - твердо возразил граф.
- И ваш? - продолжала настаивать мисс Баллистер.
Лгать казалось бессмысленно и постыдно.
- И мой.
Сюзанна вспыхнула. Казалось, облегчение вступило в схватку с разочарованием: момента истины она ждала несколько месяцев. И вот, наконец, он наступил, но не принес желанной радости.
- Однако если бы брат женился на вас, - невозмутимо продолжил лорд Ренминстер, - возражать бы я не стал.
Сюзанна посмотрела ему в глаза.
- Только, пожалуйста, не говорите неправды.
- Даже и не думаю лгать. - Граф вздохнул. - Вы станете кому-то прекрасной женой, мисс Баллистер. В этом я не сомневаюсь.
Ответа не последовало, но темные глаза Сюзанны заблестели, а прелестные губки жалобно дрогнули.
Лорд Ренминстер ощутил странную тянущую боль. Он не знал, откуда взялась внезапная тяжесть, и не хотел признавать, что так болит сердце. Ясно было лишь одно: видеть подступающие слезы невыносимо. И все же выхода не было.
- Клайву следовало предупредить вас заранее, прежде чем он решился на публичное заявление, - с трудом произнес граф.
- Да, - горько усмехнулась мисс Баллистер, - честный поступок в корне изменил бы дело.
Дэвид лишь крепче сжал тонкую талию. Кажется, никто не собирался помочь ему в благородной миссии. Да и стоило ли ожидать помощи? Оставалось лишь восхищаться гордостью молодой леди, способностью держаться прямо и уверенно, никому не позволяя себя судить.
Да, оказывается, он танцевал вальс с удивительной особой. Мисс Сюзанна Баллистер оказалась не только красивой и умной, она обладала редким чувством собственного достоинства.
- Клайв должен был поступить иначе, - заключил граф. - Но поступил так, как поступил, и я считаю своим долгом принести извинения.
Мисс Баллистер склонила голову и почти насмешливо заметила:
- А вам не кажется, что из уст самого Клайва извинения прозвучали бы более уместно?
Дэвид грустно улыбнулся:
- Согласен. Однако есть основания предполагать, что он этого не сделал. А потому, как. Манн-Формсби…
Сюзанна презрительно фыркнула.
- Как Манн-Формсби, - с нажимом повторил граф, но тут же понизил голос, поскольку заметил любопытные взгляды, - как глава семьи Манн-Формсби, - уточнил он, - считаю своим долгом извиниться за недостойное поведение ближайшего родственника.
Логично было бы ожидать немедленного и резкого ответа. Действительно, глаза мисс Баллистер гневно сверкнули, и она собралась что-то сказать, но внезапно передумала, удивив собеседника быстротой реакции. Помолчала и спокойно произнесла:
- Благодарю вас и принимаю извинения.
В голосе прозвучало холодное, отстраненное самообладание. Почему-то захотелось пробиться сквозь панцирь гордости, обнять, привлечь, прижать к груди…
Однако если и имело смысл поддаться внезапному желанию - в чем Дэвид вовсе не был уверен, - то шанс оказался упущенным в тот момент, когда музыка смолкла. Оставалось лишь элегантно поклониться даме в ответ на изящный реверанс.
- Благодарю за танец, милорд, - негромко произнесла мисс Баллистер, и стало ясно, что разговор окончен.
Граф Ренминстер смотрел, как она выходит из зала, должно быть, продолжая тот самый путь, который он прервал, и никак не мог избавиться от ощущения незавершенности.
Хотелось большего.
Хотелось больше слов, больше разговоров.
Хотелось больше самой Сюзанны Баллистер.
Позднее, ночью, произошли два очень странных события.
Первое имело место в спальне Сюзанны Баллистер.
Ей никак не удавалось уснуть.
Многих данное обстоятельство нисколько бы не удивило, однако Сюзанна всегда засыпала мгновенно, едва голова касалась подушки. Раньше, когда они с сестрой спали в одной комнате, Летиция постоянно обижалась: ей хотелось подольше поболтать и посекретничать, однако в ответ доносилось лишь сладкое посапывание.
Даже после измены Клайва Сюзанна спала как убитая. Наверное, только таким способом можно было хоть на время уйти от переживаний и боли, выпавших на долю отвергнутой дебютантки.
Сегодня сон не приходил. Сюзанна лежала на спине (что само по себе странно, поскольку она любила спать на боку), смотрела в потолок и пыталась понять, когда трещина в штукатурке успела принять очертания кролика?
Точнее, об этом она думала всякий раз, как только удавалось отодвинуть на задний план образ лорда Ренминстера. Правда заключалась в том, что уснуть не удавалось из-за воспоминаний о вальсе. Каждое сказанное во время танца слово оживало и наполнялось новым смыслом, а легкая, немного ироничная улыбка отзывалась неожиданным приятным головокружением.
До сих пор не верилось, что она сумела достойно выдержать испытание. Клайв называл старшего брата не иначе как "старик" и считал его высокомерным, нудным, заносчивым, самоуверенным и вообще способным вызвать лишь раздражение. В итоге сложился устрашающий образ; Клайв постарался изобразить брата неприступным.
И все же при встрече она не испугалась. Сумела не только устоять, но и сохранить собственное достоинство.
Сейчас мысли об этом человеке не давали уснуть, однако Сюзанна ничуть не возражала: головокружение от успеха компенсировало потери.
Давно уже не приходилось гордиться собой, и она совсем забыла, насколько это приятно.
Второе странное событие произошло в противоположном конце Лондона, в районе Холборн, перед домом Энн Минивер. Молодая дама тихо жила среди стряпчих и барристеров, работавших неподалеку, в здании "Судебных чинов". Сама она, впрочем, не принадлежала к числу уважаемых юристов. Ее профессию следовало определить иначе. Энн Минивер была любовницей графа Ренминстера.
Сама мисс Минивер не заметила ничего странного. Недоумевал лишь граф. Покинув бал, он приказал кучеру доставить его к хорошо знакомому элегантному дому. Однако, взойдя на крыльцо и подняв руку к медному кольцу, неожиданно для самого себя осознал, что не желает встречи с нежной и страстной подругой. Потребность внезапно улетучилась.
Очень странно.
Глава 2
"Заметили ли вы, как вчера на балу в доме Уортов граф Ренминстер танцевал с мисс Сюзанной Баллистер? Если нет, стыдитесь! Как можно было пропустить эпохальное событие? Все присутствующие только и делали, что обсуждали знаменательный вальс.
Вряд ли можно утверждать, что партнеры вели приятную беседу. Напротив, автору удалось перехватить гневные взгляды и даже довелось услышать резкие слова.
Граф уехал, вскоре после вальса, а мисс Баллистер оставалась в зале еще несколько часов и была замечена танцующей с десятком других джентльменов, после чего покинула бал в обществе родителей и сестры.
Десять джентльменов. Да-да, автору выпала возможность сосчитать. Можно сделать кое-какие выводы, поскольку до приглашения графа число кавалеров равнялось нулю".
Светские заметки леди Уислдаун. 28 января 1814 года
Баллистерам никогда не приходилось беспокоиться о деньгах, но и богатством они не отличались. Как правило, данное обстоятельство ничуть не удручало Сюзанну - острой потребности в нарядах она не испытывала и вовсе не мечтала о дорогих украшениях: единственная нитка жемчуга чудесно гармонировала со всеми платьями. Конечно, от новых сережек она бы не отказалась; просто не видела смысла мечтать о том, что невозможно получить.
И все же существовало на свете чудо, ради которого стоило пожелать семье богатства, знатности и влиятельности.
Этим чудом был театр.
Сюзанна обожала театр. Самозабвенно следила за событиями на сцене, с волнением вдыхала неповторимый аромат зала, с восхищением смотрела на огромную хрустальную люстру, увлеченно хлопала артистам до тех пор, пока не начинали болеть ладони. Театр казался увлекательнее музыкальных вечеров и, конечно, несравнимо интереснее балов и танцев, на которые приходилось ездить несколько раз в неделю.
Проблема заключалась в том, что семья не имела возможности абонировать ложу в каком-нибудь из лучших театров, достойных внимания благородной публики, а сидеть где-то помимо ложи не позволяли светские условности. Приличные молодые леди не должны появляться среди простолюдинов, твердила мать. Из чего следовало, что Сюзанна могла посмотреть пьесу лишь тогда, когда кто-нибудь из знакомых вспоминал о ней и оставлял местечко в своей ложе.
И вот пришла записка от кузенов Шелбурнов. Джеймс и Маргарет приглашали насладиться игрой Эдмунда Кина. Знаменитый актер исполнял роль Шейлока в "Венецианском купце" Шекспира. Сюзанна едва не заплакала от радости. Кин дебютировал в пьесе совсем недавно - всего лишь четыре вечера назад, - но весь бомонд только о нем и говорил. Актера называли великолепным, дерзким, отважным, несравненным. Подобные эпитеты заставляли пламенную поклонницу театра трепетать от нетерпеливого желания побывать на спектакле.
Увы, до сих пор приглашений не поступало. Зато одно за другим сыпались приглашения на большие балы: всем хотелось увидеть реакцию бедняжки на брак Клайва и Харриет. Камерные собрания вниманием не баловали.
Все изменилось в четверг вечером на балу в особняке лорда и леди Уорт.
Наверное, следовало поблагодарить графа Ренминстера. Единственный вальс внезапно вернул ей популярность. После отъезда джентльмена последовало еще девять танцев. Нет, даже десять. Она считала. Десять кавалеров пригласили ее танцевать - на десять больше, чем за три часа, проведенных в зале до встречи с графом.
Несправедливо, что один человек способен оказывать на общество столь решительное влияние.
Сюзанна не сомневалась, что и кузены вспомнили о ней исключительно благодаря вниманию лорда Ренминстера. Не то чтобы Шелбурны ее избегали - ничего подобного. Родство было дальним, да и знакомство не слишком близким. Но если вдруг случилось непредвиденное, в ложе оказалось свободное место и потребовалось уравновесить число дам и джентльменов, то, что же мешало пригласить ее - кузину Сюзанну, которой в пятницу леди Уислдаун посвятила целую колонку?
Какая, собственно, разница, почему о ней вспомнили? Главное, теперь она увидит самого Эдмунда Кина в роли Шейлока!
- Моя ревность продлится вечно, - шутливо призналась Летиция, когда сестры сидели в гостиной в ожидании приезда Шелбурнов. Мать настояла, чтобы Сюзанна оделась к назначенному сроку и не заставляла влиятельных родственников томиться и тратить драгоценное время. Этикет предписывал слегка охладить пыл кавалеров, но не испытывать терпение уважаемых благодетелей.
- Уверена, что и тебе скоро выпадет счастье, - успокоила Сюзанна, однако не смогла сдержать гордую улыбку.
Летиция вздохнула:
- Может быть, они решат посмотреть пьесу еще раз?
- А вдруг предложат маме и папе целую ложу? - храбро предположила Сюзанна.
Летиция засияла от радости.
- О, какая чудесная идея! Не забудь подсказать…
- Ни за что на свете, - решительно перебила Сюзанна. - Во-первых, это грубо, а во-вторых…
- Но если речь зайдет о… Сюзанна вздохнула:
- Хорошо. Если леди Шелбурн вдруг спросит, захочет ли наше семейство воспользоваться ее ложей, я непременно отвечу утвердительно.
Летиция смерила сестру недовольным взглядом.
В этот момент в дверях появился дворецкий.
- Мисс Сюзанна, - объявил он, - экипаж лорда и леди Шелбурн прибыл.
Сюзанна вскочила.
- Спасибо, иду.
- Буду ждать твоего возвращения, надеюсь, расскажешь во всех подробностях.
- Чтобы потом тебе было неинтересно смотреть? - поддразнила Сюзанна.
- Вот еще! Представь себе, я уже десять раз читала "Венецианского купца" и отлично знаю, чем закончилась история. Хочется услышать, как играл Кин.
- Говорят, он не такой красавец, как Кембл, - заметила Сюзанна, надевая пелерину и вешая на шею муфту.
- Кембла я видела, - нетерпеливо возразила Летиция, - а вот Кина пока не довелось.
Сюзанна нежно поцеловала сестру в щеку.
- Непременно расскажу все до мелочей. Обещаю.
Открыла дверь и, не обращая внимания на мороз, бесстрашно направилась к экипажу.
Не прошло и часа, как она удобно устроилась в театре "Друри-Лейн", в ложе Шелбурнов, и с живым интересом изучала обновленный интерьер зала. Ее вполне устроило место в дальнем конце ложи. Хозяева и гости оживленно беседовали, почти не обращая внимания на водевиль, который артисты разыгрывали перед началом основного спектакля. Сюзанна тоже редко смотрела на сцену: пока что ее интересовал сам театр.
Трудно было смириться с несправедливостью: лучшие места располагались в партере, рядом с чернью, как выражалась мама. А она сидела в одной из самых дорогих лож, но часть сцены оставалась вне поля зрения, скрытая большой колонной. Чтобы следить за действием, придется наклониться и даже облокотиться на балюстраду.
- Осторожно, не упадите, - послышался низкий мужской голос.
Сюзанна вздрогнула от неожиданности.
- Милорд! - воскликнула она. Повернулась и с искренним удивлением посмотрела на лорда Ренминстера. Граф сидел в соседней ложе, достаточно близко, чтобы можно было без труда разговаривать.
- Какой приятный сюрприз, - заметил джентльмен с любезной и в то же время таинственной улыбкой. Он всегда улыбался таинственно.
- Я приехала с кузенами, - пояснила Сюзанна и добавила, хотя это было и так ясно: - С Шелбурнами.
- Добрый вечер, лорд Ренминстер, - оживленно приветствовала леди Шелбурн. - Я и не знала, что мы с вами соседи. Граф вежливо улыбнулся:
- Боюсь, в последнее время редко выбираюсь в театр.
Леди Шелбурн понимающе закивала:
- Ах да, конечно. Так трудно найти время. В этом году мы все очень заняты. Разве можно было предположить, что в январе в Лондоне соберется столько народу?