Он резко работал бедрами, лицо его напряглось, челюсти окаменели, зубы были крепко стиснуты - он не скрывал своего вожделения. И хотя Джулианна не сомневалась, что на большее ее не хватит, вскоре оказалось, что она ошибается. Она отвечала толчком на толчок и достигла пика на несколько мгновений раньше, чем содрогнулся в экстазе Рейф.
Совершенно обессилев, он рухнул рядом с ней на покрывало, крепко обнял ее и поцеловал. Насытившись друг другом, переплетясь телами, они почти сразу заснули.
Много позже Рейф приподнялся на локте и потянулся к часам, оставленным на прикроватном столике. Щелкнув золотой крышкой, он посмотрел на циферблат.
За его спиной приподнялась в кровати Джулианна, потягиваясь, как сытая кошка.
- Мне уже пора вставать?
Он захлопнул крышку и положил часы.
- Нет, у нас еще есть время. Если хочешь, можешь даже поспать.
Он понимал, что утомил ее такой энергичной любовью. Он и сам устал, потому что брал ее сегодня так необузданно, как будто это был их первый раз. Ему все время не хватало Джулианны, но каждая их новая встреча оказывалась лучше предыдущей.
Честно говоря, он рассчитывал, что к этому времени та первая, всепоглощающая вспышка вожделения, охватывающая его с каждой новой интрижкой, уже пройдет или хотя бы слегка поутихнет. Но чем чаще он овладевал Джулианной, тем больше он ее хотел, и в конце концов начал зависеть от их отношений настолько, что более благоразумный мужчина уже пересмотрел бы соглашение. Ни в коем случае нельзя, чтобы у него возникли к ней такие чувства. Джулианна ему нравится, вот и все. Она чувственная, страстная женщина с приятным чувством юмора и острым умом. Рядом с ней ему никогда не было скучно, он получал такое удовольствие от их бесед, что сам удивлялся. С предыдущими любовницами у него так и не возникло интеллектуального взаимопонимания, а все разговоры вне постели сводились, как правило, к тому, какие драгоценности они предпочитают, в какие магазины недавно ходили и какой спектакль хотят посмотреть.
Когда они с Джулианной не занимались любовью, то с удовольствием беседовали об искусстве, о литературе, хождении под парусом - этот вид спорта любили оба, но редко имели возможность им заниматься, - а время от времени даже о философии. Когда ей хотелось, она могла спорить об "Антигоне" или "Электре" Софокла, о "Метафизике" Аристотеля, и Рейф не сомневался, что она сумела бы произвести впечатление на обоих древних мудрецов, случись так, что они смогли бы нарушить законы времени и физики и встретиться с ней.
Джулианна во всех отношениях была истинной леди. Она не меняла любовников, как делали многие дамы ее класса. И Рейф не сомневался в том, что оказался всего вторым мужчиной в ее постели. Хотя теперь он научил ее плотским радостям, так что, может быть, она подыщет себе другого любовника, когда они расстанутся.
Когда сделка завершится, будет ли она вспоминать его? Выберет ли себе какого-нибудь достойного мужчину с отличной родословной, с которым сможет, открыто появляться в обществе, а не прятаться так, как им приходится делать это сейчас?
При мысли о том, что Джулианна будет заниматься любовью с другим мужчиной, рука Рейфа невольно сжалась в кулак.
- А откуда у тебя этот шрам? - Ее мелодичный голос прозвучал возле самого уха.
Отбросив глупые мысли, Рейф расслабился и повернулся к ней. Кожа словно запылала - Джулианна провела кончиками пальцев по шраму у него на шее, сразу под затылком.
- Это ужасно. Ты был сильно ранен? - Она погладила его по голому плечу в явной попытке хоть немного утешить.
Уголок его рта приподнялся в кривой усмешке.
- Не так сильно, как тот, кто это сделал. Я не потерял сознания, когда он ударил меня дубинкой со свинцом, и ему пришлось познакомиться с моими кулаками. Поверь мне, этот негодяй больше никогда не пытался воровать у своих приятелей-докеров.
Ее брови взлетели вверх.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Его челюсти окаменели. Интересно, что она скажет, если узнает правду? Что когда-то, много лет назад, он переживал очень тяжелые времена и был вынужден хвататься за любую работу, не важно, насколько грубую или низкую. Что в его жизни случались дни, когда он голодал, когда был сломлен настолько, что радовался, заработав достаточно, чтобы купить одну-единственную картофелину или черствую буханку хлеба.
Но, несмотря на отчаяние, он никогда не опускался до попрошайничества. И никогда не стыдился того, что работал собственными руками - труд был примитивным, но честным.
- Я имею в виду, - произнес Рейф, - что когда-то работал в лондонских доках.
- Но ты же владелец судоходной компании!
- Это сейчас. Я вкладываю деньги в несколько фирм, в том числе у меня контрольный пакет акций в парочке судоходных концернов. Однако во времена, о которых мы говорим, я работал докером, причем даже не на постоянном месте, а время от времени. Почти год.
- Но я не понимаю. Ты хорошо образован, умен и, будем говорить прямо, богаче многих знакомых мне герцогов. Как же получилось, что ты был когда-то простым поденным рабочим?
Укрывшись простыней, Рейф взбил подушку и закинул руку под голову.
Придвинувшись к нему поближе, Джулианна положила руки ему на грудь.
- Расскажи мне, каким образом такой человек, как ты, оказался в лондонских доках?
- Это долгая история. - И Рейф совершенно не собирался с ней этим делиться. - Достаточно сказать, что моя нищета не была осознанным выбором, и удовольствия мне не доставляла. Но опыт оказался в высшей степени поучительным. Я узнал о выживании, о хитрости и о том, как вести бизнес, больше, чем меня могли бы научить в респектабельных колледжах. За несколько лет я приобрел все те навыки, которые требуются, чтобы преуспеть. Похоже, мне это удалось. Я и в самом деле стал богаче многих герцогов.
- А где ты вырос? В Лондоне?
- Нет. В Уэст-Райдинге.
Во всяком случае, в этом городке прошли его детские годы, а потом он проводил там летние месяцы и каникулы, учась в Харроу по настоянию отца. Как бы там ни было, Уэст-Райдинг и мать всегда означали для него "дом", убежище от мира, никогда не дававшего ему забыть о незаконном происхождении.
Если оглянуться назад, то, наверное, нужно сказать спасибо отцу за то, что он отослал его в школу и не позволил учиться дома, как хотела мать. Те трудные годы сделали его жестким, научили выживать при помощи кулаков и, что еще важнее, мозгов. Эти навыки здорово ему пригодились, в буквальном смысле слова спасли ему жизнь в те ранние годы в Лондоне.
- Я до сих пор люблю Уэст-Райдинг, продуваемые ветром холмы и долины, прочные дома и длинные каменные ограды. Но у меня там не было никаких шансов. В лучшем случае я стал бы фермером и довольствовался тем, что развожу овец. А я мечтал о другом.
- Значит, ты покинул дом, чтобы стать финансистом?
Его губы искривились в печальной улыбке.
- Вообще-то я намеревался изучать право.
- Почему-то не могу представить тебя в мантии и напудренном парике, с почтительным видом, стоящим перед судьей. Нет, тебе это не подходит. Ты слишком независим.
Рейф скрыл свое удивление, услышав этот проницательный ответ. Джулианна была абсолютно права. Он любил то, чем теперь занимался. Ему нравилось владеть крупными денежными суммами, размещать и использовать свое состояние так, чтобы перехитрить рынок и получить прибыль от разумно вложенных инвестиций.
После того как он заработал первый миллион фунтов, бизнес превратился для него в игру - очень реальную, очень серьезную игру, но все равно своего рода развлечение. Для того чтобы заставить кровь веселее бежать по жилам, чтобы возбудиться до почти лихорадочного состояния, нет ничего лучше, чем поиск выгодной сделки.
Разумеется, за исключением Джулианны. Ей удается разогнать его кровь и возбудить его почти до экстаза одним взглядом или шепотком.
Положив ладонь ей на щеку, Рейф поцеловал ее, чувствуя, как снова возбуждается, как его естество становится твердым, вполне готовым к новому любовному акту.
Но любопытство Джулианны еще не было удовлетворено.
- Так что тебе помещало заняться правом?
Рейф вздохнул:
- Причина самая простая, моя дорогая. Отсутствие денег.
- Разве тебе никто не мог помочь? Скажем, твои родители?
- Они умерли. - Вот об этом он не хотел говорить вообще, особенно о смерти матери.
- И ты остался ни с чем?
- Не нужно думать о них плохо. Они ничего не могли поделать. Имение отца наследовалось только по майорату.
- Он был пэром?
- Да.
- А мама?
- Дочерью священника.
В выразительных глазах Джулианны светилась дюжина вопросов.
- И после этого тебе пришлось работать в доках?
- Поскольку у меня не было подобающих рекомендаций, то и выбора работы не было.
Джулианна прикусила нижнюю губу, явно желая выяснить остальные подробности.
Но Рейф взял инициативу в свои руки, предваряя ее вопросы.
- Короче говоря, я работал докером, пока до начальника не дошел слух, что я зарабатываю дополнительные деньги, читая и составляя письма для других. Как только он выяснил, что я умею не только читать и писать, но и считаю исключительно быстро, он взял меня к себе клерком. И с этого момента я сказал себе, что должен узнать о бизнесе все, что только возможно.
- А как та компания? Процветает?
- Да, хотя и под новым руководством. Я много лет назад выкупил долю своего старого начальника, а потом продал ее с хорошей прибылью. - Рейф заключил Джулианну в объятия. - А теперь у меня вопрос к тебе.
- Какой же?
- Видишь ли, я хотел узнать, что ты предпочтешь - быть сверху или снизу?
Шутливо зарычав, он впился в ее губы. Расхохотавшись, Джулианна ответила на поцелуй.
Глава 10
Джулианна взяла с полки магазина книгу лорда Байрона "Английские барды и шотландские обозреватели" и пролистала несколько страниц прежде, чем задержалась на паре строф. Она улыбнулась и вспомнила о Рейфе - интересно, как бы он отнесся к ее выбору? Скорее всего, нахмурился бы и начал поддразнивать, потом обнял бы и так одурманил поцелуями, что она вскоре забыла быпро Байрона и его стихи.
Вернув томик на полку, Джулианна двинулась дальше. Ее теперешнему настроению больше отвечает Роберт Бернс, спокойный и мечтательный. Мысли о Рейфе всегда приводили ее в такое состояние, как бы она этому ни сопротивлялась.
Где же этот Роберт Бернс, когда леди так в нем нуждается? Она снова начала думать о Рейфе. Не грех ли то, чем они с ним занимаются? "Но в чем же я виновата?"
Не желая больше размышлять об этом, Джулианна вышла в главный зал и увидела, что Мэрис стоит перед длинной стеной, уставленной стеллажами с книгами.
Джулианна и Мэрис зашли сегодня в книжный магазин Хэтчарда, чтобы посмотреть литературные новинки. Последнее время сестра просто разрывалась между привычным кругом своих друзей и несколькими настойчивыми джентльменами, среди которых был и виконт Мидлтон. Лорд Доутон, молодой человек, любящий живопись и музыку, часто заглядывал в гостиную Аллертон-Хауса, доблестный майор Уоринг - тоже.
Джулианна не могла утверждать наверняка, но ей казалось, что сестре начинает нравиться майор. Всякий раз, когда он наносил визит, глаза Мэрис сверкали чуть ярче и улыбалась она чаще. Ивсегда с удовольствием составляла ему компанию в прогулках или катании по парку, возвращаясь, домой в солнечном, брызжущем радостью настроении.
Ее юная сестра слишком веселилась, перепархивая с бала на раут, а оттуда на суаре, чтобы беспокоиться о чем-нибудь еще, кроме того, какой наряд надеть в следующий раз или какого джентльмена выбрать, чтобы он сопровождал ее на ужин в полночь. Пусть развлекается, пока свободна, решила Джулианна, и получит удовольствие от сезона.
Но не одна Мэрис была занята светскими обязанностями. Расписание Джулианны было неумеренно перегружено, хотя по совершенно другим причинам, чем у сестры. Среди вечеров, чаепитий и балов встраивались дневные встречи с Рейфом.
Сезон был в полном разгаре, встречаться с ним становилось все сложнее, и ей иногда уже приходилось менять день. Она даже раза два виделась с ним по утрам, подремав всего несколько часов и пробираясь в дом на Куин-сквер, в то время как большинство ее знакомых еще крепко спали.
К счастью, Рейф был не против этих изменений, а если и был, то ничего не говорил. Джулианна знала: он понимает, что ее время больше ей не принадлежит. У нее есть долг по отношению к сестре, и она должна быть еще аккуратнее, чем раньше, когда куда-то уходит. Вдруг ее кто-то увидит возле его дома?
Ни она, ни Рейф ни разу не беседовали об их соглашении и не упоминали долг. Еще четыре месяца, иее обязательства будут выполнены. Она может никогда не встречаться с Рейфом, если захочет.
"Но хочу ли я этого?" Джулианна не знала.
Ее мысли были нарушены чьими-то шагами. Оглянувшись, она увидела идущего к ней графа Саммерсфилда. Его породистое лицо светилось от удовольствия.
- Леди Хоторн, какая удачная встреча! Я и не надеялся увидеть вас сегодня тут. Какое везение!
Изящно поклонившись, он выпрямился и, радостно улыбаясь, продемонстрировал два ряда ровных белых зубов.
Джулианна улыбнулась в ответ. Лорд Саммерсфилд был неплохим человеком. И очень настойчивым - казалось, что он никогда не устанет от попыток убедить ее отдать ему свою руку и сердце. Он так часто делал ей предложение, а она так часто отказывала ему, что этот ритуал превратился у них в своего рода игру.
Джулианне вовсе не хотелось его обижать, но всякий раз, как она отвергала его предложение, граф заверял ее, что чувства его не задеты и что он готов довольствоваться дружбой с ней до тех пор, пока она не решится на большее.
Втайне она подозревала, что все это не всерьез, и даже гадала, не получится ли так, что он скорее встревожится, чем придет в восторг, если она вдруг решит принять его предложение. Но пока она от души забавлялась, считала, что оба понимают - граф ничем не рискует. Он нравился к Джулианне, она его уважала, но испытывала к нему всего лишь некоторую привязанность и отнюдь не собиралась становиться его женой.
- Милорд, я всегда рада вас видеть, но в такой солнечный день, как этот, вам бы следовало гулять где-нибудь в парке.
- Кто захочет оказаться снаружи, если вы сияете внутри?
- Прошу вас, милорд. Что я говорила вам насчет столь избыточной лести? Прекратите сию же минуту. - Джулианна смягчила свой приказ улыбкой.
Он положил руку в перчатке на грудь.
- Это нарушение свободы слова, и я вынужден протестовать. Когда у меня на пути возникает красота, я просто должен остановиться и вознести ей хвалу. А вы, моя дорогая леди, вне всякого сомнения, достойны поклонения. Вам должен петь целый хор, поскольку вы выглядите столь прелестно. Заверяю вас, мои чувства невозможно обуздать.
Джулианна фыркнула и покачала головой:
- Довольно. Еще чуть-чуть, и я могу воспарить в облака.
Граф басовито расхохотался, привлекая внимание покупателей.
- Вот, видите, на нас уже смотрят, - заметила Джулианна.
- Ну и пусть. Не желаете ли сбежать со мной? Погода сегодня чудесная.
- Если я чего и желаю, так это отыскать книгу стихов Бернса. Вы мне не поможете?
Услышав мужской смех, Рейф повернул голову и сразу забыл о книге, которую держал в руке.
Джулианна.
Вот она стоит, всего в каких-то нескольких шагах от него, такая красивая в платье цвета молодых зеленых яблок. Роскошные темные, как соболиный мех, красивые волосы аккуратно подобраны под совершенно очаровательную шляпку. Когда Джулианна наклоняла голову, яркое белое перо покачивалось.
Сердце Рейфа сильно стукнуло, кровь быстрее побежала по жилам - это происходило всякий раз, как они оказывались в одном помещении.
Джулианна весело улыбалась, а потом и рассмеялась в ответ на какую-то реплику стоявшего рядом с ней мужчины.
Кто он такой?
Наблюдая, Рейф сильно стиснул зубы. Совершенно очевидно, что она знает этого мужчину, все их поведение говорило о долгом знакомстве и близости, которая ему сильно не нравилась.
Толком не глядя, что делает, Рейф сунул книгу обратно на полку и сделал два шага в их сторону, но тут же вспомнил, где он и почему не может подойти к Джулианне. Здесь, в книжном магазине, они встречаться не должны. Он пообещал, что на публике они всегда будут вести себя как незнакомцы. Стиснув кулаки, он с трудом подавил желание подойти к ней.
Мужчина ее домогается, в этом нет никаких сомнений. Понимает ли это Джулианна? Знает ли, что стала объектом вожделения своего собеседника, а все эти тома в кожаных переплетах всего лишь удобный способ ее отвлечь?
Аристократ протянул руку. Под глазом Рейфа дернулась жилка - Джулианна снова засмеялась и положила ладонь мужчине на рукав.
Должно быть, Рейф все же издал какой-то звук, потому что Джулианна вдруг повернулась и посмотрела прямо на него. Ее красивые глаза расширились от удивления, и, если он не ошибся, этот бархатный взор потеплел от неприкрытого удовольствия. Но в следующий миг это выражение исчезло, сменившись тревогой.
Вскинув бровь, он едва заметно кивнул ей.
Джулианна смотрела на него с другого конца помещения и чувствовала, как вскипает в ней острое осознание его присутствия.
"Рейф здесь, - думала она. - О Боже!"
Уголки ее губ слегка приподнялись, но она тут же опустила голову и прикрыла ресницы, пряча взгляд.
Рейф, высокий и красивый в отлично сидевшем на нем зеленом сюртуке, который подчеркивал ширину плеч, выглядел превосходно. Глаза были цвета светло-зеленого мха. Безупречный галстук, коричневый жилет, панталоны из кожи буйвола, превосходно начищенные высокие сапоги, щегольская шляпа. Настоящий джентльмен.
Джулианна вздрогнула, ощущая его присутствие так же остро, как если бы он к ней прикоснулся. К сожалению, еще она почти болезненно ощущала лежавшуюмежду ними социальную дистанцию. Их разделяла не столько недозволенная интимная связь, сколько зияющая пропасть (или прочная и неприступная каменная стена) классовых отличий.
Окажись она в магазине одна, то наплевала бы на осмотрительность и подошла поздороваться. Бог свидетель, она очень хотела это сделать. Но на нее смотрит лорд Саммерсфилд, а где-то рядом - сестра, и Джулианне пришлось остаться на месте и промолчать. В глазах окружающих Рейф должен быть для нее незнакомцем. Закусив нижнюю губу, она заставила себя не смотреть в его сторону.
- Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что это Рейф Пендрагон, - негромко произнес Саммерсфилд. - В финансовых кругах говорят, он может посостязаться с самим Ротшильдом и почти также богат. Насколько я понимаю, он недавно от имени Веллингтона выступил посредником, помогал сделать заем, чтобы финансировать наше наступление в Испании.
В самом деле? Джулианна знала, что Рейф - богатый влиятельный финансист, но ей и в голову не приходило, что он помогает в военных действиях. На сердце стало тепло, хотя усилилось чувство вины из-за того, что ей приходится не обращать на него внимания.
- Странно, - продолжал между тем Саммерсфилд, - но, похоже, он смотрит на вас. Думаю, он поражен вашей красотой.
- Ну, в любом случае он должен понимать, что это неприлично.