Когда они впервые встретились четыре года назад, она сказала бы ему в ответ что-нибудь дерзкое вроде "Если ты меня поцелуешь, я, возможно, соглашусь". Тогда он никак на нее не реагировал, и это побуждало ее любыми способами добиваться его внимания. А затем она, к ужасу своему, поняла, что он заинтересовался Флисс. У Ребекки разрывалось сердце, когда она видела, как тепло он улыбался ее подруге. В его взгляде читалось неподдельное восхищение, которого он никогда не проявлял по отношению к ней. Милая, кроткая Флисс отличалась от Ребекки, как кролик ото льва.
Ребекка отступила, надеясь, что Флисс его отвергнет. Но та не сделала этого. Флисс не имела права…
Вот идиотка! Зачем ворошить старое? Молодая женщина неистово покачала головой, пытаясь избавиться от мучительных воспоминаний. Флисс мертва, и вся эта история осталась в прошлом.
Внезапно ей расхотелось злить Дэймона. После напряженного дня на душе осталась лишь горькая пустота.
– Не качай головой. Лучше подумай хорошенько. Ты сможешь вложить эти деньги в свой бизнес, потратить на образование сына. – Его взгляд упал на потрепанный ковер. – Определенно они тебе пригодятся, чтобы улучшить свой жизненный уровень в этом захолустье. Не понимаю, почему ты отказываешься.
Ребекка смотрела на мужчину с отсутствующим видом. Вернуться в Окленд было для нее все равно, что добровольно разбередить старые раны. Но все же она на мгновение задумалась, вспомнив о сумме, указанной в чеке. Было очевидно, что Дэймон за ценой не постоит.
Но она не может взять деньги за организацию свадьбы Савваса. Это неправильно.
Подумай о будущем Ти Джи, продолжал нашептывать внутренний голос.
Хотя "Шоколадница" приносила неплохой доход, все же это был относительно новый бизнес, требующий постоянных финансовых вложений. Ребекка положила в банк на имя Ти Джи крупную сумму, которую собиралась подарить ему в день его двадцатипятилетия. Если бы она приняла предложение Дэймона, ей было бы гораздо спокойнее за будущее сына…
Нет! Ребекка прогнала соблазнительные мысли. Она не могла взять у Дэймона деньги. Не хотела быть у него в долгу.
– Мое место здесь, – решительно произнесла она. – Я должна заботиться о Ти Джи.
Дэймон казался озадаченным. Было очевидно, что ребенок спутал все его карты. Но его лицо мгновенно просветлело.
– Это вовсе не проблема. Возьми его с собой.
Ребекка рассмеялась, чтобы скрыть свое волнение. Взять с собой Ти Джи? Ни в коем случае!
– Будь реалистом, Дэймон. Что будет делать ребенок в доме Астериадесов? Ломать антикварные вещи? Рвать цветы в саду?
– Мне кажется, Деметра любит детей. Уверена, она с радостью тебе поможет, если ты ее попросишь, – ответил он.
Деметра? Нежность, с которой он говорил об этой женщине, задела ее самолюбие.
– Кто такая Деметра?
– Я уже говорил тебе. – В его голосе слышалось нетерпение. – Это невеста Савваса.
– Извини, я забыла, как ее зовут. – Ребекка испытала чувство облегчения, которое затем сменилось раздражением. Разве для нее имело значение, как зовут невесту Савваса?
Он красноречиво посмотрел на нее.
– Деметра идеально подходит Саввасу. Она добра, хорошо воспитана, порядочна…
"В отличие от тебя" слышалось в каждом слове. Ребекку охватило отчаяние.
– Интересно, она знает, на что обрекает себя, собираясь породниться с семейством Астериадесов? – бросила она. – По крайней мере, она оказалась достаточно умна, чтобы понять, насколько младший брат лучше старшего.
– Правильно, уж кому, как не тебе, это знать. – Дэймон прищурился. – Саввас рассказал мне, что вы с ним встречались после моей свадьбы. Он усмехнулся. – И насколько… э-э… добра ты была к моему брату, гм?
Ребекка широко улыбнулась, хотя в душе у нее бушевал ураган противоречивых эмоций.
Гнев.
Возбуждение.
И волнующее ощущение опасности, которое всегда присутствовало при разговоре с Дэймоном.
– Ты, помнится, предупреждал меня, чтобы я держалась от него подальше, – мягко произнесла она. – Однако Саввас позвонил мне и сказал, что хочет со мной увидеться. Твой младший брат воспринимал меня такой, какая я есть. После того, как ты меня унизил, он был со мной очень мил. – Задержав дыхание, Ребекка уставилась на Дэймона в ожидании ответа на ее насмешку.
И тот не разочаровал ее. Его глаза ярко загорелись.
– Ты – маленькая распутница… – Он подошел ближе. – Ты спала с моим братом, чтобы отомстить мне за то, что я женился на твоей лучшей подруге.
Эти слова причинили ей жестокую боль, но Ребекка не собиралась ему уступать.
– Возможно, ты придаешь слишком большое значение собственной персоне, своему влиянию на других людей. У Савваса нет твоего высокомерия, поэтому он стоит сотни таких, как ты.
– С твоего, языка капает яд. – Он подошел ближе. – Но я с этим справлюсь.
Ребекка не сдавалась.
– Почему ты руководствуешься двойными стандартами? Тебе можно безнаказанно меня оскорблять, но когда я отвечаю тебе тем же…
После напряженной паузы, наполненной воспоминаниями о старых обидах, скрытым желанием и ураганом невыраженных эмоций, Дэймон повернулся на каблуках и, пройдя по изношенному ковру, опустился на диван. Ребекка долго смотрела на то, как он сжимал и разжимал длинные загорелые пальцы. Пальцы, прикосновения которых могли быть нежными, как шелк, и грубыми, как железные оковы. Эти пальцы заставляли ее дрожать и гореть от желания.
Она перевела взгляд на его лицо, походившее на непроницаемую маску.
– Забудь о своем предложении. Я не поеду в Окленд, – произнесла она тоном, не терпящим возражений, уверенная в том, что приняла правильное решение.
Отвернувшись, чтобы он не мог видеть ее лица, Ребекка запретила себе испытывать чувство вины. Дэймон оказывал на нее слишком опасное влияние, и она не рискнула подойти к нему ближе.
– Прости меня.
Услышав у себя за спиной его голос, Ребекка вздрогнула. Она не слышала, как он встал и пересек комнату. Молодая женщина обернулась. На лоб Дэймону упал темный завиток. Откинув его назад, он вздохнул. Ее чувство вины усилилось, когда она заметила непривычную усталость в его глазах и глубокие складки возле рта.
– Не знаю, что на меня нашло. Я же дал себе слово, что не позволю прошлым обидам повлиять на наши деловые отношения. Обещаю, что отныне буду с тобой нежным, милым и добрым. – Он обезоруживающе улыбнулся.
Ребекка пришла в ярость.
– Как далеко ты намерен зайти в своей нежности, черт бы тебя побрал?
На его высоких скулах проступил румянец.
– Подожди. В данный момент меня волнует только здоровье мамы. Ей нужно…
Ребекка перебила его:
– Значит, ты готов пойти на все ради мамы? Я правильно тебя поняла? – Ее голос был полон горечи. – Готов воспользовался своим обаянием, чтобы соблазнить глупую Ребекку?
– Нет, – мрачно отрезал он. – Я не стал бы так далеко заходить.
Ну разумеется! Спать с ней недостойно безупречного и могущественного Дэймона Астериадеса.
– К твоему счастью, тебе не понадобится идти на такие крайности. Я могу порекомендовать тебе кое-кого, кто организует замечательную свадьбу для Савваса. Уверена, что сестры, новые владелицы "Дрим Оккейженз", с радостью…
– Нет! – Дэймон взволнованно посмотрел на нее – Я уже предлагал это маме, но она настаивает на твоей кандидатуре. Она тебе доверяет, а спорить с ней сейчас рискованно. – Он провел рукой по волосам, но непослушный завиток снова упал на лоб.
Кажется, Соула действительно была серьезно больна, раз ее сын, переступив через свою гордость, обратился к женщине, которую презирал.
– Пожалуйста, помоги маме. Твой ребенок не будет никому мешать, – сказал он. – Мы можем что-нибудь придумать.
Он был в отчаянии, и Ребекка внезапно почувствовала себя виноватой. Но как она могла ему помочь? Она должна была в первую очередь думать о Ти Джи и о себе.
Тем более что Дэймон видел Ти Джи и ни о чем не догадался, успокаивающе нашептывал ей внутренний голос.
Следует ли идти на риск? Задумавшись, Ребекка закусила нижнюю губу.
– Дело не только в Ти Джи. Что будет в мое отсутствие с "Шоколадницей"?
Дэймон сразу почувствовал ее слабость. Его взгляд посуровел.
– За несколько недель твоего отсутствия с твоим бизнесом ничего не случится. Кроме того, ты сможешь руководить приготовлениями к свадьбе прямо отсюда. Тебе вовсе не нужно будет постоянно торчать в Окленде.
– Я не знаю… – В течение некоторого времен она колебалась, затем ее вновь одолели мрачные предчувствия. Что произойдет, если правда все-таки выйдет наружу?
– Послушай, я вдвое увеличу сумму, указанную в чеке, который я предлагал тебе этим утром… – Звонок мобильного телефона заставил Дэймона прерваться.
Ребекка облегченно вздохнула. О чем она только думает? Наверное, она сошла с ума, раз чуть было не позволила ему себя убедить. Ничто, даже огромная сумма денег, не заставит ее вернуться в Окленд.
Какое невезение! Он почти уговорил ее! – Выругавшись по-гречески, Дэймон посмотрел на дисплей телефона. При виде знакомого, номера у него по спине пробежал холодок. Поднявшись с дивана, он подошел к темному окну.
– Мама? Что случилось?
– Дэймон, у меня снова появились боли в груди. Саввас и Деметра везут меня в больницу.
– Саввас звонил доктору?
– Доктор встретит нас в больнице. Он говорит, что мне придется провести там несколько дней. Сынок, что мне делать?
– Отдыхать, – ответил Дэймон, уставившись в окно. В вечерней темноте он разглядел лишь силуэт огромного дерева, шелестевшего листьями на ветру.
– А как же свадьба?
– Об этом больше не беспокойся. Я все уладил. – Он бросил горящий взгляд на упрямую женщину, стоящую в другом конце комнаты.
– Ребекка согласилась? Это чудесно! Ты даже представить себе не можешь, как ты меня обрадовал. Привези ее ко мне в больницу. Мне нужно рассказать ей о том, что я уже успела сделать.
Дэймон не мог признаться матери в собственной неудаче. Пусть пока считает, что у него все получилось. Он придумает, как все ей объяснить, когда вернется в Окленд один, без Ребекки. Он в тысячный раз спрашивал себя, почему Соула так зациклилась на Ребекке. Новые владелицы "Дрим Оккейженз" не упустили бы шанс организовать свадьбу для члена семьи Астериадес.
Его приводило в бешенство, что из всех женщин на свете его мать выбрала ту, которая погубила его брак. Однако Соула по непонятной для него причине не видела в этом вины Ребекки. Она не сомневалась, что Флисс сбежала по собственной воле. Но Дэймон никак не мог согласиться с ней. Впрочем, как он мог это опровергнуть? Он никогда никому не рассказывал, тем более матери, о том, что произошло накануне его свадьбы.
– Хорошо. Я привезу ее. Не беспокойся ни о чем и отдыхай. Я обо всем позабочусь, – пробормотал он в трубку.
Ребекка обнаружила, что прислушивается, затаив дыхание, к разговору Дэймона с матерью. Когда он, побледнев, невидящим взором уставился в темноту, у нее внутри что-то перевернулось. Ей захотелось положить руку ему на плечо, произнести слова утешения, – короче, сделать все от нее зависящее, чтобы стереть с его лица выражение боли и растерянности.
– Мама! Мама… – отчаянно произнес Дэймон. – Ты меня слышишь? – Он провел дрожащей рукой по волосам. – Нет, не отвечай. Поезжай в больницу. Встретимся там.
Закончив разговор, он повернулся лицом к Ребекке. Его глаза казались огромными на побледневшем лице.
– Я должен вернуться в Окленд. Моя мать… – Он не договорил и снова запустил руку в волосы.
Ребекка почувствовала себя ужасно. Дэймон не лгал. Все это время, потраченное на пустые уговоры, он мог провести в Окленде с больной матерью.
Что, если Соула умрет? Что, если Дэймон не поспеет вовремя и больше никогда не увидит свою мать?
Ребекка никогда бы себе этого не простила! Если Соула умрет, кто утешит Дэймона? Он всегда заботился о своей семье, а кто позаботится о нем?
Полная раскаяния и сожалений, она подошла к нему и коснулась его руки. Он вздрогнул.
– Дэймон, я поеду с тобой. Я позабочусь о… о… свадьбе Савваса.
Где-то на задворках разума Ребекки промелькнула ужасная мысль о том, что, если Соула умрет, никакой свадьбы не будет. По крайней мере, до окончания траура. Пожалуйста, Господи, взмолилась Ребекка, пусть Соула живет и отпразднует свадьбу Савваса.
Особняк Астериадесов нисколько не изменился, подумала Ребекка, когда несколько часов спустя они с Дэймоном подъехали к нему. Фары автомобиля осветили аккуратно подстриженные живые изгороди и большие вазоны с цветами.
Перед отъездом из Тохунги Ребекка сделала пару важных звонков. Миранда пообещала присмотреть за кондитерской до ее возвращения. Доктор заверил ее, что поездка не повредит здоровью Ти Джи.
По дороге в Окленд Дэймон без конца звонил Саввасу и доктору, чтобы узнать о состоянии матери. Хотя брат уверял его, что Соула находилась в хороших руках и угроза повторного инфаркта миновала, он, несмотря на внешнее спокойствие, был крайне напряжен. Ребекка чувствовала: ему очень тяжело. Дэймон уже потерял отца и теперь боялся потерять мать.
Господи, как же она ему сочувствовала! Впервые в жизни Дэймон столкнулся с чем-то, что ему было неподвластно. А она не могла спокойно смотреть, как он страдает.
Сейчас, глядя на внушительный фасад в георгианском стиле, уходящий в черное небо, Ребекка содрогнулась. И дело тут было вовсе не в прохладном ночном воздухе. Этот дом полон воспоминаний, которые она отчаянно пыталась стереть из памяти. Флисс некоторое время жила здесь вместе с Дэймоном. Даже пожилой мужчина, доставший из багажника ее чемоданы, был ей знаком – Джонни, дворецкий Дэймона.
– Сюда.
Услышав голос Дэймона, Ребекка повернула голову. Ти Джи дремал у него на плече.
– Я возьму его, а ты отправляйся в больницу, – сказала она.
Но Дэймон продолжил подниматься по лестнице.
– Не бойся, я не уроню твоего малыша. Я покажу вам ваши комнаты, а затем поеду в больницу. Саввас сказал, что мама сейчас крепко спит.
Войдя в дом, Ребекка обнаружила некоторые перемены в интерьере. Она остановилась и в замешательстве уставилась на три коридора, расходящиеся в разные стороны из просторного фойе с блестящим мраморным полом. Она узнала лестницу, ведущую в комнаты Соулы, но старый ковер был заменен новым, более светлого оттенка.
– После того, как у мамы случился инфаркт, я сделал ремонт в крыле, которое раньше занимали мы с Саввасом, и переселил ее туда, чтобы ей не нужно было подниматься по лестнице.
Ребекка узнала прежнего Дэймона, заботливо относящегося к своим близким. Он направился к лестнице.
– До свадьбы Деметра будет жить в одной из маминых комнат.
– А где будем жить мы с Ти Джи? – спросила Ребекка.
– В моих комнатах.
– Т-твоих комнатах? – пролепетала молодая женщина.
Дэймон остановился на лестничной площадке.
– После ремонта мы с Саввасом переместились наверх, в прежние мамины комнаты. Но Саввас переехал в дом, в котором они с Деметрой будут жить после свадьбы, так что его комнаты теперь свободны.
Ребекка проследовала за ним по хорошо освещенному коридору, левая стена которого была стеклянной. За ней во дворе сверкала темная гладь воды.
Дэймон перехватил ее взгляд.
– Я заменил старый бассейн более практичным.
Ребекка вспомнила вычурный бассейн, соединенный с искусственными водопадами и фонтанами, украшенными нелепыми статуями. У прежнего владельца дома был ужасный вкус.
– Ты по-прежнему плаваешь?
– Каждое утро.
Ребекка отметила про себя, что в это время ей будет лучше оставаться в своей комнате. Затем она вспомнила о том, что Ти Джи очень любит воду.
– Бассейн огорожен?
– К нему можно пройти только через дом и калитку в саду. Я распоряжусь, чтобы ее закрыли.
– Спасибо.
– Вот здесь вы будете жить. – Он открыл дверь в комнату, отделанную в спокойных кремовых тонах. Шторы из тяжелого дамаста прекрасно сочетались с покрывалом цвета слоновой кости. На стене висела картина, изображающая белые лилии на спокойной глади пруда.
– А где будет спать Ти Джи?
– Вон там.
Она проследовала за ним в соседнюю комнату, было маленькое помещение, первоначально служившее гардеробной. Сейчас здесь стояла кровать, застеленная свежими накрахмаленными простынями. На полу лежало множество разнообразных игрушек.
Ребекка отогнула одеяло, и Дэймон так осторожно положил Ти Джи, что тот не издал ни звука. Она сняла с малыша сандалии и накрыла его одеялом.
– Есть комнаты побольше, но я подумал, что ты захочешь, чтобы твой сын был рядом с тобой.
– Спасибо. – Его заботливость удивила Ребекку. Ее взгляд задержался на игрушках. – Но тебе не стоило так беспокоиться.
– Пустяки. На покупку всего этого у Джонни ушло меньше часа. Я хочу, чтобы, пока вы находитесь в Окленде, твой сын ни в чем не нуждался. Я не разорюсь, если куплю несколько игрушек для Ти Джи. – Он пожал плечами.
У Ребекки сжалось сердце. Этот жест был ей до боли знаком.
Молодая женщина выпрямилась, желая как можно скорее покинуть маленькое тесное пространство, вернулась в спальню и подошла к окну. Отодвинув тяжелые шторы, она уставилась в ночную темноту.
Внизу во дворе в длинном узком зеркале бассейна отражался диск луны. Из сада доносился аромат жасмина и цветов апельсиновых деревьев.
– Мне нужно ехать в больницу, а ты пока устраивайся, – хрипло произнес он.
– Спасибо.
Но Ребекка не услышала ни звука шагов, ни щелчка запора закрывающейся двери. Она обернулась из любопытства. Дэймон стоял возле двери, наблюдая за ней. Выражение его лица было непроницаемым. В его глазах читалась тревога за мать и… потаенное желание.
Ее сердце учащенно забилось, и она, резко повернувшись, снова уставилась в окно.
– Сейчас слишком темно, и ты не увидишь, что я сделал с двором и бассейном.
Скорее бы он ушел, испуганно подумала Ребекка, а то она еще выставит себя полной идиоткой.
– У тебя всегда был отличный вкус! – На нее нахлынули воспоминания. Дэймон сам выбрал для Флисс свадебное платье, в котором она выглядела настоящей красавицей.
– Я польщен тем, что ты увидела во мне хоть что-то хорошее.
Ребекка не ответила.
– Я снова должен извиниться. Ты согласилась приехать, помочь моей матери с этой чертовой свадьбой, из-за которой она угодила в больницу. Самое меньшее, что я могу для тебя сделать, – это оказать тебе должное гостеприимство.
– Все в порядке, Дэймон. – Она уставилась на свое бледное отражение в стекле. – Я ничего от тебя не жду. Ты никогда не скрывал своего отношения ко мне.
Он подошел ближе.
– Неужели я всегда был таким плохим?
Ребекка судорожно вдохнула, стараясь не обращать внимания на игривые нотки в его голосе. О боже, только не это! Уж лучше открытая неприязнь, чем ложные надежды.
– Не знаешь, что ответить? Этого я от тебя не ожидал, Ребекка. О чем ты сейчас думаешь? Почему молчишь?
Такое было впервые. Прежде Дэймон никогда не интересовался ее мыслями. Когда она пыталась высказать свое мнение, его губы искривлялись в усмешке.
– Что, язык проглотила, гм? – произнес он игривым тоном. – Или ты слишком вежлива, чтобы сказать мне, что я на самом деле гораздо хуже, чем ты предполагала?