- Нет. Ничего подобного. И затем Родерик потребует полагающиеся ему сборы, так как это его право, и что бы тогда с нами стало, Микаэла? Нас выбросили бы из Торн-филд-Мэнора. Без единого пенни. Кто бы тогда заботился о нас, поддерживал нас? Кто позаботился бы тогда о ваших родителях? О моей Элизабет? А теперь мы свободны, и тень нищеты никогда больше не будет преследовать нас! Все, что вам нужно сейчас, - это вернуться домой. Поедемте со мной, Микаэла.
- Я не могу - я не буду любить мужа другой женщины.
- Значит, вы предпочитаете не меня, а Родерика? Изуродованного зверя вместо человека, который женится на вас лишь от безнадежности своего положения?
- Разве не поэтому вы женились на Джульетте? От отчаяния? Или вы влюблены в нее?
- Это совсем иное.
- Ничего подобного. Алан покачал головой.
- На деле это совсем иное, - спокойно заявил он. - Я знаю вас, Микаэла. В отличие от всех, кто ходит по этой земле, я знаю вас, понимаю вас…
- Прекратите!
- …ваше сердце. Родерик, сколько бы он ни пытался, никогда не сможет заботиться о вас так, как я.
- Вы правы. Он никогда не будет заботиться обо мне так, как намерены вы, потому что он собирается жениться на мне! Вам не известно, Алан, что это значит - жить на грани признания, когда тебя никуда не приглашают, невзирая на то, кто или что ты есть. Согласна, Родерик Шербон, вероятно, выбрал бы любую другую из женщин, которые приходили в его дом, если бы они там остались. Но ни одна из них не сделала этого, а я сейчас здесь, в Шербоне, и верю, что для этого есть причина. Только это и имеет для меня значение.
- А как же Элизабет? Неужели вы захотите наказать ее за грехи отца? Невинную девочку, которая любит вас, как не любила ни одну из женщин, кроме матери?
- Уходите.
- Что я скажу ей, Микаэла? Что вам нет никакого дела до нас, что вы предпочли Шербонского дьявола?
- Немедленно уходите!
- Она любит вас. И. я знаю, что вы любите меня, - я вижу это по вашим глазам. - К ее удивлению, Алан неожиданно упал перед ней на колени и взял ее руку в свои ладони. - Пожалуйста, Микаэла. Пожалуйста. Умоляю вас. Поедемте со мной в Торнфилд-Мэнор.
Микаэла смотрела вниз, на красивое лицо, к которому так привыкла, чьи черты расплывались от слез в ее глазах. Разве не этого она всегда хотела и ждала от Алана? Признания в любви, мольбы вернуться в Торнфилд-Мэнор?
- Вы хотите меня только потому, что я здесь, Алан, - прошептала Микаэла. - Дело не в том, какие чувства вы или Элизабет испытываете ко мне в действительности, - все дело в Шербоне. Только в Шербоне, как и было всегда.
Алан нахмурился и открыл было рот, но прежде, чем он успел заговорить, грубый смех, похожий на лай, позади него заставил Микаэлу поднять глаза, из которых полились слезы.
Сэр Хью Гилберт покачивался на каблуках, сцепив за спиной руки.
- Как трогательно! Он избежал поднесения подарков и баллад менестрелей и сам пришел торговаться в твой дом, Рик. Я признаю свою ошибку.
Рядом с Хью стояла огромная скрюченная фигура в длинном черном плаще с накинутым на голову капюшоном, словно огромная старуха-смерть, пугающая и опасная. Ей не хватало только блестящей косы и светящихся красных глаз.
Микаэла поняла, что это Родерик Шербон, которого она видит впервые с момента прибытия в замок, и у нее перехватило дыхание.
Значит, он не проигнорировал ее приглашение.
Родерик пропустил мимо ушей язвительные слова Хью, захваченный видом своего физически безупречного кузена - его соперника в борьбе за Шербон и теперь, совершенно очевидно, за Микаэлу Форчун, - стоящего на коленях перед женщиной в его собственном зале.
На Микаэле было то же платье, что и в день ее приезда, ее руку все еще сжимал удивленный и глупо выглядевший Алан Торнфилд. По ее щекам текли слезы.
"Говори же, дурак!" - приказал он себе.
Однако стоявший на коленях мужчина опередил его. Он встал игювернулся к Родерику, и шок на его лице, пока его глаза открыто скользили по фигуре кузена, был унизительно откровенен. Затем Алан отвел глаза и сухо поклонился:
- Лорд Шербон, прости мне это вторжение.
- Нет, не прощу, - заявил Родерик. - Что за дело привело тебя в Шербон?
Хью простер руку между двумя мужчинами:
- Лорд Алан, пожалуй, пришел заплатить то, что должен тебе, Рик! Ну, конечно же, почему еще человек, который в долгу у своего сюзерена, рискнет приблизиться к владениям своего господина? Ведь не сумасшедший же он! Родерик прекрасно понимал, что все было не так, понимал это и Хью. Но на этот раз Родерик был склонен поддержать детскую подначку друга:
- Оставь деньги и уходи, - сказал Родерик. - Я не принимаю сегодня.
К удовлетворению Родерика, Торнфилд почувствовал себя неловко.
- У меня пока нет денег, чтобы оставить тебе. Хью рассмеялся:
- Забыли свой кошелек?
Торнфилд с ненавистью посмотрел на Хью, затем перевел взгляд на Родерика.
- Я пришел за леди Микаэлой.
Родерик воспользовался своей тростью и преодолел около десяти футов, отделявших его от Торнфилда; Ми-каэла все еще стояла у стола позади Алана, словно он прикрывал ее.
Это как раз отвечало намерениям Родерика.
- Ты пришел за леди Микаэлой? - спокойно повторил он, по-прежнему скрывая поврежденную часть лица под капюшоном.
- Д-да. Именно… именно так! - Хотя Родерик облокачивался на свою трость, Торнфилд все равно оказался ниже его на добрых два дюйма. - Она принадлежит Торн-филд-Мэнору, и я хочу, чтобы она вернулась туда со мной сегодня же.
- Ха, - раздраженно произнес Родерик. Затем издал глухой смешок и приблизил лицо к лицу кузена, так чтобы его слова услышал только он. - Леди Микаэла… моя невеста. - Родерик произнес эти слова почти шепотом. - Она принадлежит… мне. - Он помедлил. - Ты способен украсть ее у меня, кузен?
- Разумеется, нет, милорд, - запинаясь, ответил Торнфилд. - Но ведь ты понимаешь, что Шербон не место для такойдевушки, как Микаэла, - она… - Торнфилд замолчал и судорожно сглотнул. - У меня юная дочь, Элизабет, которая очень скучает по ней, и…
- У меня тоже есть ребенок, который очень привязался к леди Микаэле, - сообщил Родерик. - Сын. Наследник Шербона.
- Что?! - завизжал Торнфилд. Родерик кивнул.
- Ах так… - Торнфилд откашлялся. Казалось, он собрался и попытался выпятить грудь. - Что ж, мне жаль сообщать вам, милорд, но леди Микаэла любит меня. Она пришла сюда, только чтобы наказать меня за ссору, которая произошла между нами, но она больше не хочет находиться здесь. Извините, если это причинит вам некоторое неудобство.
- Это действительно неудобство, - решительно и спокойно заявил Родерик. - Тяжелое, серьезное неудобство для меня, Торнфилд. - Не сводя глаз с блондина, Родерик спросил: - Вы хотите уйти отсюда, леди Микаэла?
И из-за спины Торнфилда раздался ее музыкальный, хотя и недовольный ответ:
- Ни за что! Этот человек женат.
Видимая часть лица Родерика расслабилась и почти превратилась в улыбку, на какую были способны его черты.
- Ну вот. Ты и получил ответ.
- Нет. Нет! Я не принимаю этот ответ! - выкрикнул Торнфилд. - Она просто сердится на меня! Если дать время…
- Время, которое будет тебе дано, - это когда я сосчитаю до пяти, - прервал его Родерик. - Если ты еще будешь здесь, когда я произнесу "пять", я нападу на тебя и дам возможность ознакомиться с невыносимой болью, которую я перенес в моих недавних странствиях. Клянусь, этот опыт останется с тобой на долгие-долгие годы. - С этими словами Родерик сбросил капюшон и повернулся к Алану Торнфилду, испытав при этом удовольствие от выражения ужаса, появившегося на побледневшем лице последнего.
- О Господи! - задохнулся Торнфилд.
- Раз, - почти прошептал Родерик.
- Ты ведь не собираешься…
- Два…
Хью прошел вперед и встал между кузенами.
- Уверяю вас, он не шутит. Этот человек полностью лишен чувства юмора.
Торнфилд взглянул на Хью, затем на Родерика, потом оглянулся на Микаэлу, все еще стоявшую у него за спиной.
- Три…
- Вышвырнуть вас? - любезным тоном предложил Хью. - Не хотелось бы пролить кровь на ваши красивые башмаки. Где вы их раздобыли, Торнфилд?
- Я… Я…
- Четыре…
Алан Торнфилд быстро повернулся и вышел, точнее, выбежал из зала, причем Хью лениво следовал за ним, бросая вслед ему вопросы и замечания:
- Они из шкуры теленка? Цвет восхитительный! У меня есть пара коротких сапог красного цвета, я сам…
Родерик повернулся лицом к Микаэле, стоявшей теперь напротив него. Только сейчас он вспомнил, что шрамы на его лице не прикрыты капюшоном.
Ее ясные голубые глаза округлились, дыхание перехватило, она прижала руки ко рту.
Родерик ждал, когда она закричит от ужаса.
Глава 11
Микаэла не задумывалась о том, как выглядит Родерик, но то, что она увидела, потрясло.
Слухи, которые ходили об этом человеке, подтверждались. Шербонский дьявол, хотя говорили, что он не может ходить без помощи длинной, отполированной трости из черного дерева с широкой гнутой ручкой, которую он сжимал в левой ладони. Но огромные квадратные сапоги свидетельствовали о том, что его ноги получили львиную долю повреждений в Святой земле. Особенно левое колено, которое, казалось, вывернуто наружу, хотя сапог смотрел прямо вперед.
Правая рука была согнута и прижата к боку, кулак - сжат, словно так было задумано, и он не мог разжать пальцы. Родерик был одет в черное и темно-серое. Его туника была черной как смоль, рубашка - как деготь; только лицо и крепкая, жилистая шея выделялись на фоне черного капюшона его плаща. У Шербонского дьявола были бледные впалые щеки, квадратные скулы, выступающий подбородок. Губы полные, шрам тянулся вдоль линии волос, по диагонали пересекая изогнутый рубец. Нос был длинный, на переносице расположилась пара шишек, но Микаэла знала, что нос у Родерика сломан. Толстый, плоский шрам нашел свое место между острыми точками его носа и прошел над правой скулой, как раз рядом с внешним углом его правого глаза.
Над скулами - одной со шрамом и второй гладкой - располагались глубоко посаженные глаза, взгляд был настороженный, как у дикого зверя, который оценивает не-чваного посетителя, проникшего в его берлогу. Именно в этот момент Микаэла увидела его глаза, которые буквально очаровали ее; кончиками пальцев она почти до боли прижимала губы к зубам, а сердце так гулко стучало, что ей казалось, будто она слышит его стук, эхом отдававшийся в зале.
Они были зелеными, да, но этого скромного слова было явно недостаточно. Его глаза были цвета весенних листьев, самого бледного изумруда; они напоминали тихий пруд, окаймленный белым мелким песком в лучах утреннего солнца. Искрящиеся, чисто зеленые, словно драгоценности чистой воды, увлажненные, прозрачные…
- Вы потрясены? - проворчал он, обращаясь к ней, и его тон не содержал ни малейшего самоосуждения, чему помогло то, что легко поднялся один краешек его рта. Это было похоже на то, что он счел ее реакцию забавной.
- Да, - прошептала Микаэла, слово к тому же было приглушено положением ее рук. Она пребывала не в своем обычном состоянии, а в том, которое испытывала, когда погружалась в исполнение песен. Она медленно отвела руки ото рта. - Вы…
- Я? Да, мисс Форчун? Что вы хотите сказать? Что я чудовищно изуродован? Покрыт шрамами? Так оно и есть. Но вы наверняка слышали об этом до того, как появились здесь.
Он выгнул бровь над изуродованной щекой.
- Разве я не калека?
Микаэла на мгновение зажмурилась, собралась с мыслями и заговорила.
- У вас самые прекрасные глаза, какие мне когда-либо, доводилось видеть, - выдохнула она.
- О чем вы говорите? - прорычал Родерик. - Это ваша игра - пытаетесь натравить меня на Торнфилда? Не потому ли вы здесь? Если это так, вы можете собрать свои вещи и убираться хоть к черту на кулички. Я не играю в такие игры, особенно с теми, кого считаю ниже себя.
- Прошу прощения?
- Вы можете просить, черт подери, сколько угодно, но я преследую единственную цель: завоевать Шербон. Если у вас другая цель, вам здесь нечего делать.
- Почему вы сердитесь на меня? Я не звала Алана Торнфилда в Шербон. Я остаюсь здесь дольше, чем осмелилась любая другая женщина до меня, и я провела это время, выполняя свои обязанности в замке и руководя слугами. Уверяю вас, милорд, если бы я хотела вернуться с Аланом Торнфилдом в качестве его любовницы…
- Но вас вполне устраивало это положение до того, как он женился, - глумливо заметил Родерик.
- Вам ничего не известно о моем пребывании в Торнфилд-Мэноре! И я нахожу ваши предположения отвратительными!
- Существует множество вещей в Шербоне, которые вы сочтете отвратительными, мисс Форчун. Вам придется свыкнуться с этим, чтобы избежать оскорблений.
Микаэла едва сдерживала гнев.
- Лорд Шербон, я пригласила вас сюда, потому что хотела поговорить с вами о нашей договоренности и управлении этим домом. Благодарю вас за ваше, хотя и запоздалое, появление…
Родерик расхохотался:
- Мое появление здесь не ответ на ваше приглашение, мисс Форчун. И наше соглашение, как вы назвали его, было изложено достаточно ясно в моем послании, все остальное вам изложил сэр Хью Гилберт. Это все, что вам надо знать. Вы вполне удовлетворительно выполняете свои обязанности, во всяком случае, так было до сих пор. Если же вы сделаете что-то, с чем я не согласен, я заставлю вас это переделать. - Родерик крепко сжал в руке трость. - Атеперь, извините, я вынужден вас покинуть, у меня много дел.
Родерик направился к двери.
- Лорд Шербон, подождите! - Микаэла топнула ногой. Он остановился, но не повернулся к ней лицом. - Я нахожу чрезвычайно необычным, что человек не проявляет ни малейшего интереса к женщине, которая должна не только стать его женой, но и мачехой его сына! Особенно человек благородный, который хочет создать семью. Я… Я настаиваю, чтобы мы регулярно встречались, особенно если и я, и вы хотим добиться успеха в вашем намерении удержать Шербон.
Облаченный в черное Родерик медленно повернулся, и когда взглянул на собеседницу, его лицо напоминало маску из камня, олицетворяющую гнев, что заставило Микаэ-лу отступить на шаг.
- Может быть, это ускользнуло от вашего внимания, мисс Форчун, но я не благородный человек. Вы поступите правильно, если будете заботиться обо мне, вместо того чтобы беспокоиться, словно жалкая, слезливая, бесполезная монахиня, по поводу того, как я намереваюсь поступить со своим сыном. Черт подери, мне совершенно не интересно, что вы обо мне думаете. Если вам не нравится, как я управляю Шербоном, дверь там. - Он указал тростью на дверь. С этими словами Шербонский дьявол покинул зал.
Микаэла еще раз осталась стоять в одиночестве в тишине огромного зала, размышляя о том, что, Христа ради, она делает в замке Шербон.
Как только Родерик вышел во двор, он пожалел о грубых и жестоких словах, сказанных им Микаэле Форчун. Даже больше чем пожалел - он почувствовал себя так, словно только что лишил себя шанса обрести Шербон. Он остановился возле колодца и оперся о него рукой.
Не то чтобы его беспокоило, что он причинил Микаэле боль. Разумеется, нет. Его беспокоил только Шербон.
Родерик повернулся спиной к залу и вновь пересек короткое, покрытое грязью пространство - то, на что у здорового человека ушли бы секунды, заняло у него больше минуты. Он распахнул дверь зала, злясь на себя. В заде никого не было.
Он решил было последовать за ней в ее комнату, но тут же прогнал эту мысль прочь. Скорее всего Микаэла уже упаковывает свои вещи, и к тому времени, когда он проделает длинный и трудный путь в свою бывшую детскую, уже уйдет. Он не мог преследовать ее, как это сделал Алан Торнфилд. Кроме того, он не мог придумать, за что ему следует извиняться. Он таков, каков есть сейчас и каким останется на всю оставшуюся жизнь, аминь. Его пребывание на Святой земле обусловило этот факт.
Родерик проделал обратный путь из дверей и прошел примерно двадцать метров вдоль южной стены, чтобы обогнуть угол замка. Через восточную часть двора, между суетящимися крепостными, которые никогда не смотрели в его сторону - это им было категорически запрещено, - Родерик увидел Хью, въезжавшего верхом через северовосточные ворота внешней стены и держащего за повод еще одну лошадь.
Родерик прекрасно понимал, что его физическое состояние ухудшится после прогулки верхом, но это могло упорядочить его мысли.
Как бы то ни было, он воспользуется возможностью проскакать по землям, которые уже очень скоро небудут принадлежать ему.
Микаэла с такой силой захлопнула дверь своей комнаты, что та, отскочив от рамы, раскрылась вновь, ударившись о стену. Микаэла продолжила борьбу с дверью, вернув ее в надлежащее место, и с такой силой задвинула засов, что до крови ободрала костяшки трех пальцев.
- Проклятие! - вскричала она, произнеся слово, которого никогда не произносила" и поднесла пораненные пальцы ко рту. Прежде она себе этого не позволяла. Слу-шалась'мать. Мать объясняла ей, что леди следует делать, а чего - не следует. И куда это ее привело? Никто никогда не обращался с ней как с леди. Куда девались ее богатства, должное к ней уважение? Над ней насмехались, ее оскорбляли в родной деревне, шептались о ней в Торн-филд-Мэноре. Теперь же она находилась в компании мужчины, который, как она наконец поняла, настоящий дикий зверь, поэтому у нее нет выбора, она вынуждена остаться здесь и мириться с этим.
То, что она произнесла бранное слово, принесло ей некоторое облегчение. Она продолжит в том же духе.
- Проклятое дерьмо! - прошептала она, заимствуя выражение у своего угрюмого нареченного.
Удар молнии не поразил ее в этой мрачной комнате. Не слышно было громового выговора с небес, который заставил бы ее упасть распростертой на пол.
- Проклятый подонок!
Огненная земля не разверзлась у нее под домашними туфлями, но веселый смешок за спиной заставил Микаэлу подпрыгнуть.
На ее кровати, сложив ножки крест-накрест, сидел Лео Шербон, прикрыв ладошками рот, и смеялся.
- Лео, что ты тут делаешь? - спросила Микаэла, густо покраснев.
- Эди Микэ-а седита на Эо?
- О нет, нет! - Микаэла бросилась к кровати, взобралась на нее и опустилась на колени перед мальчиком. - Я не сержусь на тебя. Ты просто удивил меня. Разве ты должен находиться здесь в это время?
На лице Лео появилась лукавая улыбка.