– Но это правда!
– Значит, Энни подобрала тебя как вещь и с силой потащила с собой?
– Сначала она спросила, не нужна ли мне работа.
– Вот как!.. С Энни все понятно. А вот с тобой еще не все ясно. У тебя есть семья?
– Это неважно. – Лиз недовольно замолчала.
– Ты же спросила меня о моей семье! – напомнил Дэвид.
– Мог не отвечать.
– Верно… Хочешь, я сделаю тебе прическу? – Лиз недоверчиво посмотрела на него. – Между прочим, я очень неплохой мастер. Ты будешь самой красивой…
Лиз фыркнула.
– А плата?
Дэвид ответил не сразу, но, когда заговорил, голос его звучал сухо:
– Я плату беру только с тех, кто меня вызывает.
Лиз подумала, что сейчас он оставит ее посреди дороги и уйдет. Она сказала:
– Но мы не так давно знакомы. А твоя работа, наверное, стоит немало?
– Не оправдывайся. Я тебя понял. Запомни: со своих друзей я не беру никакой платы. – Он подчеркнул: – Никакой!
Ей неприятно было чувствовать себя виноватой, и она сказала вызывающе:
– Я же не могла пролезть в твои мозги! А если ты такой обидчивый, то я сама могу дойти…
Лиз понимала, что ее заносит и она говорит не то и не так. Дэвид сказал:
– Теперь ты "пролезла" в мои мозги – помолчи.
Лиз не знала, сердится он или смеется над ней, но умолкла. Он молча довел ее до отеля, сказал: "Ну, беги!" – и ушел.
Когда Лиз вошла в комнату, Ребекка, которая была уже в постели, взглянула на часы:
– Быстрей ложись, завтра рано вставать.
Она смотрела, как Лиз раздевается. Спросила:
– Тебя Дэйв провожал?
Лиз кивнула.
– Классный парень, – сказала Ребекка. – Он предложил сделать тебе прическу?
– Да. Но я отказалась… кажется.
– Кажется? А напрасно. Он всех наших причесывает.
Лиз осторожно спросила:
– Он дорогой мастер?
– Раньше был дорогой. А тут зарабатывает от случая к случаю. За комнату задолжал. Но с нас ничего не берет. Мы для него и практика, чтобы не забыть навыки, и реклама.
Лиз погасила свет и нырнула под одеяло.
Если б она захотела оценить сегодняшний день, то поняла, что этот вечер завершил ее побег. Все, что случилось с того момента, как она вернулась от тети Агаты, и до встречи с миссис Смит, осталось в прошлом. И всего лишь одна ночь отделяла ее от новой жизни. Но ни о чем таком Лиз не задумывалась. Ее постель была удобна, тело расслабилось, отдыхало, и мысли, не занятые сиюминутными проблемами, вернулись к началу истории. Она вновь увидела себя на пороге материнской спальни. Ее жених и любовник лежал в привычной для него позе – протянув руку, на которую мать положила голову. Совсем, как он это делал, когда был с Лиз.
– Скотина… – пробормотала Лиз.
– Что? – сонно спросила Бекки.
– Ничего.
– Ты что-то сказала.
– Ничего я не сказала. Спи!
И все остальное он проделывает с матерью, как проделывал со мной, думала Лиз. Целует ее там, где целовал меня, и гладит так же, как гладил меня!
Она вспомнила, как трепетала в его объятиях, какое острое чувственное наслаждение испытывала от близости с ним. Но эти воспоминания не вызвали у нее никаких эротических эмоций. Скорее наоборот, лишь что-то похожее на брезгливость.
Или с матерью он делает все по-другому?.. Ей пришло в голову, что до сих пор у нее не было времени как следует обдумать все подробности. А мать? Ей нравится в нем то же, что и мне? Она ведет себя, как и я? Смеялись ли они потом надо мной или расстроились, что я открыла их связь? А если б не открыла, они бы продолжали меня обманывать?..
Глава 3
Отель "Милена"
Лиз казалось, что она совсем не спала, когда Ребекка, уже одетая, разбудила ее. Лиз испуганно подняла голову:
– Что случилось?
– Пора вставать.
Лиз спустила ноги на пол.
– Давай-давай! Постояльцы не должны ждать! – торопила Ребекка. Она сушила уже вымытые волосы.
– Знаешь, – сказала Лиз, – Дэйв на меня обиделся.
– Почему?.. Ладно, потом расскажешь. Одевайся!
Лиз сняла с вешалки платье из голубого шелковистого поплина и белый передник. Отныне это была ее форма, которую положено носить с утра и до конца дежурства. Лиз взглянула в зеркало. Платье шло к ее темным волосам и белой коже.
– Насмотрелась? – насмешливо сказала Ребекка. – Неси сок Уилсонам!
До этой минуты, пока разговор о работе оставался разговором, к тому же разбавленным купанием в море и дискотекой, Лиз не воспринимала свою будущую деятельность в отеле миссис Смит как реальность, которая наступит в ближайшее время. Она никогда никого не обслуживала, и необходимость идти к каким-то Уилсонам и произносить дурацкие слова все еще казалась игрой…
– Доброе утро, миссис Уил… Уилсоны… Как вы оба спали? Я принесла ваш любимый сок…
– А вы спали? – поинтересовалась миссис Уилсон.
– Я?.. Спала.
– Я тоже спала, – сказала миссис Уилсон. – Поставьте сок на стол. Или вы не хотите отдать мне его?
– Хочу…
– Очаровательно! – пробасил мистер Уилсон.
В отличие от круглой, как тыква, жены, он был тощ и высок. А бас, исходящий из его длинной, тонкой шеи, потрясал слушателей. Лиз не была исключением, что и отразилось на ее лице. Но комичное несходство супругов почему-то вернуло Лиз спокойствие. Глядя на них, таких разных, она засмеялась.
– Вы новая горничная? – спросила миссис Уилсон.
– Да, мэм…
– И вам смешно, что я толстая?
– Нет, мэм. Мне грустно.
– Мне тоже грустно, – согласилась миссис Уилсон. – Но зато я сохранила фигуру мистеру Уилсону!
Это считалось шуткой, которая повторялась годами, и годами мистер Уилсон откликался на нее грохочущими басовыми раскатами. Лиз тоже смеялась. Она окончательно освоилась и сообщила, что на завтрак не будет любимых биточков мистера Уилсона.
– Приятная новость, – сказал тот. – Они мне порядком надоели…
– Так почему вы не попросите чего-нибудь другого? – удивилась Лиз. – Хотите, я сбегаю на кухню?
– Дороти! – воскликнул мистер Уилсон. – Ты слышала? Она сбегает!
Миссис Уилсон рассудительно сказала:
– Зачем ей бегать? Ты же слышал: сегодня биточков нет. Спасибо, милочка, можете идти…
В книге записей приезжих Лиз прочитала, что ее подопечную из второго номера зовут мисс Аврора Макснис. После благополучного знакомства с Уилсонами Лиз уверенно постучала к мисс Авроре. Из-за двери ответили:
– Входите, открыто!
Лиз вошла и застыла на пороге. Мисс Аврора делала гимнастику. Совершенно обнаженная, она лежала на полу, на коврике, задрав ноги и вращая ими, изображая велосипед. Лицо ее было густо намазано питательной маской. Она не прекратила двигать ногами, и Лиз с изумлением смотрела на мелькание загорелых коленок, белых ступней и всего прочего, почему-то казавшегося уродливым и стыдливым.
– Поставь на окно, Нэнси, и уходи!
– Я не Нэнси, – сказала Лиз.
Мисс Макснис наконец остановила "велосипед" и села.
– В самом деле, – констатировала она. – А где Нэнси?
– Она здесь больше не работает. Теперь я.
– Понятно. Как тебя зовут?
– Лиз.
– Я буду называть тебя Бетти.
– Почему?
– Потому что Бетти тоже Элизабет. И мне так нравится. – Идиотка, решила Лиз. – Ты принесла кофе? – спросила мисс Макснис.
– Нет.
– Тогда зачем пришла? Принеси кофе и до обеда не появляйся.
– Я должна убрать вашу комнату.
– А я должна еще закончить статью. Ты всегда споришь?
– Иногда.
– Со мной не спорь. – И мисс Макснис снова занялась гимнастикой.
В коридоре Бекки спросила у Лиз, не нужна ли ей помощь.
– Знаешь, какой я застала ее? – сказала растерянно Лиз. – Лежит голая…
Ребекка закончила смеясь:
– …И делает гимнастику.
– А если б вошел мужчина?
– А ей плевать!
– Она велела не беспокоить ее до обеда.
– Ну и не беспокой. Отнести кофе, пусть пьет и выдумывает свою чепуху.
– Какую чепуху?
– Которую сочиняет.
Лиз спустилась в полуподвал, где помещалась кухня. Кухарка Стефания, пожилая полька с белесыми бровями, задумчиво пробовала подливку длинной, блестящей ложкой.
– Мне кофе! – выпалила Лиз. Увидев сосредоточенность кухарки, добавила потише: – Во второй номер.
Кухарка наблюдала за новой горничной, наливавшей кофе в прозрачную чашку.
– Сухари захвати. И джем. Она любит.
Лиз отнесла мисс Макснис кофе. Та успела смыть маску и подсесть к компьютеру. Лицо у нее было свежее и даже красивое, но что-то резкое, не женственное делало его немолодым. Она перебирала клавиши компьютера длинными пальцами с покрытыми перламутровым лаком ногтями.
Третий номер был пуст. Проживающий в нем мистер Хайд, джентльмен из Арканзаса, вставал на рассвете и уходил плавать. После завтрака мистер Хайд спал до обеда, затем опять отправлялся к морю. Для уборки Лиз должна была улучить время, когда джентльмен наслаждался плаванием.
Аккуратностью мистер Хайд не страдал. Лиз обнаружила пепел от сигарет даже в горшке с альпийской фиалкой, стоявшем на высокой полке, словно Хайд нарочно взбирался на стул, чтобы обсыпать цветок, а заодно оставить там окурок. Грязные носовые платки, воротнички и носки, видимо от скуки, он разметал по углам, и Лиз с отвращением запихала все в целлофановый мешок, чтобы отнести в прачечную.
На столе среди пепла и просыпанного табака валялись вырванные из блокнота листки, на которых Хайд рисовал черной пастой смешные фигурки мужчин и женщин. В одной фигурке Лиз узнала миссис Смит, а две другие напоминали супругов из первого номера. Лиз сложила листки, смахнула пыль со стола и застелила кровать, где ночью мистер Хайд не иначе как сражался с противником. В комнату заглянула Ребекка:
– Из четвертого тебе трижды звонили. Надо быстрей все делать… Пылесосом чистила ковер?
– Нет.
– Ну хорошо, потом. Иди в четвертый…
Лиз взяла целлофановый мешок и спустилась в прачечную. Машины уже работали. Седая негритянка, следившая за стиркой, взглянув на целлофан, понимающе покачала головой.
– Будь я его женщиной, я б ему показала! Подкидыш!..
Почему мистер Хайд удостоился прозвища "подкидыш", прачка, наверное, не смогла бы объяснить, но слово это выражало у нее крайнее презрение.
Лиз снова поднялась на второй этаж и постучала в четвертый номер. Ребекка предупреждала ее, что там живут молодожены. В отношении "молодого" воображение Лиз не рисовало определенный образ. Но "молодая" в ее представлении должна быть, естественно, молодой и излучать счастье. В подтверждение такого предположения на ее стук высокий голос тягуче протянул:
– Входите…
Лиз отворила дверь и уставилась на миссис и мистера Хэвиленд. Те почему-то стояли посреди комнаты, словно собирались уходить. Супруг, совсем мальчик, с румянцем во всю щеку, головой едва доходил жене до подмышек. Одной рукой он обнимал свою половину, что сделать при ее пышных формах было не просто, и смотрел на нее влюбленными глазами. Миссис Хэвиленд была не первой молодости и строга лицом. Лиз невольно подумала, что томный голос, разрешивший ей войти, принадлежал не женщине.
– Доброе утро, – сказала Лиз.
– Мы завтракаем здесь, – сказал мистер Хэвиленд, продолжая пожирать глазами жену. У него был высокий, мальчишеский голос.
– Сейчас я принесу ваш завтрак, – сказала Лиз.
Она прикатила Хэвилендам столик с едой. Супруги успели переместиться в постель и подложить под спины подушки. Мистер Хэвиленд взял тарелки с омлетом и сандвичами. Отломив кусочек сандвича, сунул его в рот жене, которая стала меланхолично жевать.
Пятясь, Лиз выскочила из комнаты.
– Все в порядке? – спросила Ребекка, когда Лиз появилась в служебном помещении и села позавтракать.
– Он кормит ее омлетом с сандвичами.
– А она его долларами, – сказала Бекки. Лиз недоверчиво подняла брони. – Да, да! Долларами, и большими. За такие деньги можно и кашкой покормить…
Лиз вызвала в памяти влюбленные глаза мистера Хэвиленда. Не может быть! – думала она.
– Что? – усмехнулась Ребекка. – Удивлена? Здесь и не такое встретишь.
В комнате для работников отеля висело табло с лампочками. Под одними были начертаны цифры, под другими – буквы. Вспыхнули сразу две лампы: номер три и "С". Садовник встал из-за стола.
– А это тебя, – сказала Ребекка, показывая Лиз на цифру три. – Иди. Потом доешь.
Лиз отодвинула тарелку и отправилась к Хайду. Тот успел позавтракать и сидел за столом, рассматривая иллюстрированный журнал. Над столешницей возвышался его голый, красный от загара торс, увенчанный головой, напоминающей грушу регбистов. Груша Хайда была с облупленным носом и умными, маленькими, кабаньими глазами.
– А!.. – приветствовал он горничную. – Это вы здесь хозяйничали?
– Я не хозяйничала. Я убирала.
– А почему я ничего не могу найти?
Он пошарил глазами по столу, потом по комнате.
– Если вы ищете грязные платки и носки, они в прачечной.
Лиз инстинктивно испытывала отвращение к этому человеку и старалась не смотреть на него.
– А где сигареты? – спросил Хайд.
– Сигарет не было.
– Они лежали на столе!
– На столе лежали окурки.
Хайд молча сунул руки в карманы и вытащил непочатую пачку.
– Гм… Странно…
– Очень странно. – Лиз не скрывала иронии. – Я могу идти?
– Постойте!.. – Он закурил. – Вы новая горничная?
– Да.
– Прежняя… ее звали…
– Нэнси.
– Да. Нэнси.
– Она уже не работает.
Они смотрели друг на друга, соревнуясь, кто кого переглядит. Лиз повторила:
– Я могу идти?
– Так Нэнси не работает?
– Нет.
– Идите.
Лиз вернулась в помещение для слуг. Ребекка была одна и убирала со стола.
– Что ему понадобилось? – спросила она.
– Не знаю.
Лиз придвинула тарелку с недоеденным завтраком.
– Ты с ним не очень. Поняла? – предупредила Ребекка.
– Поняла. Он спрашивал, где Нэнси.
– Нэнси сбежала из-за него. Приставучий, черт!
– Пусть попробует! – мрачно сказала Лиз.
Завтрак успел остыть, и есть расхотелось. Лиз налила себе кофе. Но едва поставила чашку на стол, как на табло засветилась лампочка под четвертым номером. Бекки сказала:
– Опять тебя. Молодожены. Иди…
Лиз вскочила злая, хлопнула дверью. Не постучав, ворвалась к Хэвилендам. Супруги продолжали пребывать в кровати.
– Извините, что не постучала, – сказала Лиз. – Я очень спешила, думала, у вас пожар.
Вызывающий тон ее говорил, что этого она как раз и не думала.
– Кофе холодный! – капризно произнес молодой супруг Хэвиленд.
– Это ужасно, – согласилась Лиз.
Миссис Хэвиленд поднялась во весь рост. На ней была лишь длинная, распахнутая на груди шелковая блуза, и Лиз имела возможность рассмотреть короткие полные ноги и грудь, которая была очень неплоха, о чем миссис Хэвиленд, конечно, знала.
– Принесите нам горячий, – сказала она вежливо, но холодно.
Лиз унесла чашки. Ребекка ждала ее:
– Что они хотят?
– Горячего кофе.
– Я сама отнесу, – сказала Бекки. – Я подогрела тебе завтрак. И возьми салат.
– Бекки, – спросила Лиз, – это всегда так?
– Всегда. Когда они вернутся к себе домой, их блажь останется здесь. У многих совсем не безоблачная жизнь. Но у нас они желают оттянуться… за что Энни тебе и платит.
Ребекка не успела сделать шага, как зажглась лампа, вызывающая Лиз во второй номер.
– Что они там все, сбесились! – пробурчала Ребекка. – Это Аврора…
Мисс Макснис предстала перед Лиз в бикини и широкополой шляпе. Тело се лоснилось от крема, предохраняющего от ожогов.
– Я ухожу на пляж, – сообщила она. – Можешь убирать.
Лиз осталась одна в номере.
– "Можешь убирать"! – передразнила она. – А сама больная убрать за собой?
Корзина для мусора была наполнена скомканными листами, апельсиновыми корками и использованными прокладками. Ну, это уж слишком! – возмутилась Лиз. Ее внимание привлекла розовая папка. Лиз непочтительно потянула тесемки, и папка раскрылась. На титульной странице Лиз прочитала заголовок: "Матриархат как идеальная форма правления". Лиз прочитала несколько абзацев и ничего не поняла, кроме того, что мисс Макснис мужчин ни во что не ставит…
Она вымыла ванну, перенюхала флаконы с духами и туалетной водой и ушла. Ребекке объявила:
– Она ненавидит парней!
– Глупости! – отрезала Ребекка. – У Авроры есть любовник. Он навещает ее каждую среду.
– Зачем же она пишет, что мужчины недоумки?
– А ты не читай!.. Молодожены отправились на пляж – иди к ним убирать.
В этот день от усталости Лиз не ходила к морю и отказалась от дискотеки. На второй и третий день все повторилось. Она решила, что долго тут не пробудет. Заработает тысячу долларов и поищет другое место – не везде же приходится ублажать придурков! Но потом постепенно привыкала и уставала не так сильно.
Был обычный день. Кончалась смена, и Лиз впервые вновь подумала о танцах. Неожиданно ее вызвал мистер Хайд. Ребекка, которая видела, как вспыхнула лампочка под номером "три", удивленно проговорила:
– Что это ему приспичило? Ты смотри, не задерживайся у него!
На стук в дверь мистер Хайд откликнулся энергичным "Входите!". Он сидел в кресле и просматривал финансовый бюллетень. Солнце основательно потрудилось над его лысым черепом – череп пылал, словно его только что вытащили из печки. Недовольство Лиз сменилось сочувствием:
– Так и удар можно схлопотать, – сказала она.
Мистер Хайд был настроен оптимистично. Он сообщил, что все утро плавал.
– Акул видели? – поинтересовалась она.
– Разве здесь есть?
– Есть! Меня матрос со спасательной вышки предупредил, чтобы далеко не заплывала, – акулы так и кишат!
Мистер Хайд выразил недоверие. По его мнению, если акулы и были, то далеко в открытом море.
– Тебя как зовут? – спросил он.
– Лиз.
– Помоги мне достать с полки цветок.
– В горшке?
– Да, тот, что в горшке.
– Зачем?
– Гм… Нужно.
– А потом обратно ставить?
– Ну… поставишь…
Она тихо пробормотала: "Что только не взбредет!..", приставила стул к полке и полезла доставать альпийскую фиалку. Полка была высоко, и Лиз поднялась на цыпочки. И тотчас почувствовала, как рука мистера Хайда обхватила ее ногу и поползла выше, к коленке. Лиз замерла, обдумывая, как поступить: если сказать этой свинье "ах, что вы, не надо!" это только раззадорит его. Она сжала губы и с силой ударила Хайда ногой. Удар пришелся ему в грудь. Он вскрикнул и отскочил.
– Дура! – закричал он. – Я хотел тебя поддержать, чтоб не упала…
– Как Нэнси?
– Что "как Нэнси"?
– Поддержать за коленки?
Мистер Хайд потирал ушибленное место. Лицо его накалилось жаром. Лиз поставила цветок на стол.
– Вот ваш горшок, – сказала она.
– Уходи…