– Я не думал, что Анджелина окажется такой популярной, – спокойно ответил Никос, поднимаясь. – А теперь позвольте мне украсть у вас мою жену.
Взяв Энджи за руку, он повел ее на танцпол.
Девушка едва поспевала за ним на своих непривычно высоких каблуках.
– Я в этих туфлях не то что танцевать – ходить не могу, – пробормотала она, когда Никос положил руки ей на талию.
Чувствуя всем своим существом исходящую от него силу, Энджи затрепетала в томительном ожидании.
– Если снова будешь флиртовать с Димитрием, – предупредил Никос, – найдешь его мертвое тело на месте раскопок среди черепков и костей.
– Флиртовать? – Энджи уперлась ладонью ему в грудь, чтобы он немного отстранился. – Я с ним не флиртовала.
– Он не может отвести от тебя глаз. За десять лет нашего знакомства я впервые вижу его таким оживленным.
– Не понимаю, что тебя так беспокоит. Почему ты ведешь себя как собственник, когда сам мной не интересуешься? – Энджи попыталась высвободиться, но Никос удержал ее и закружил в танце.
– То, что я о тебе думаю, к делу не относится. Ты – моя жена, и даже не думай о том, чтобы принять предложение Димитрия.
Разозленная его собственническим отношением, Энджи решила бросить ему вызов.
– Я буду принимать любые предложения, которые покажутся мне интересными. Условия нашего брачного договора не запрещают мне общаться с другими мужчинами.
– Зато я запрещаю, – неумолимо произнес Никос, приподняв ее подбородок. В его глазах появился опасный блеск. – Если ты строишь планы насчет Димитрия, буду вынужден тебя огорчить. В Афинах его ждут молодая жена и дочка. Или это тебя не остановит?
Его презрительное замечание задело ее до глубины души.
– Звучит так, будто я роковая красотка, разбивающая сердца мужчин, но мы оба знаем – это не так!
Никос долго смотрел на Энджи, и у нее возникло такое ощущение, словно он хотел что-то сказать, но не решился. Тогда она решила сама нарушить зловещую тишину.
– Он умный, в-высокообразованный человек, – произнесла она, запинаясь. – У меня может быть к нему только профессиональный интерес, Я общалась бы с ним для того, чтобы обмениваться точками зрения и учиться новому.
– Запомни, agape тои, я – твой единственный учитель, – прорычал Никос. Схватив девушку за руку, он потащил ее к выходу.
– Мы не можем уйти, не попрощавшись…
– Я почетный гость и могу делать все, что захочу. Их не интересуют мои манеры, только мой кошелек. – Открыв перед Энджи дверцу своего новенького "феррари", он сел за руль и завел мотор.
– Как неудобно! – Энджи посмотрела в сторону музея. – Я должна была с ними попрощаться… Они могут обидеться.
– Они обидятся только в том случае, если я не выпишу им чек.
– Высокое положение в обществе не дает тебе права быть грубым с другими, – произнесла Энджи нравоучительным тоном и отвернулась. – А вот Димитрий показался мне очаровательным и воспитанным человеком.
Ответом на ее необдуманное замечание стала напряженная тишина. Украдкой взглянув на Никоса, Энджи натолкнулась на его горящий взгляд и почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь. Они были такими разными, но их влекло друг к другу, хоть это и противоречило законам логики и принципам морали.
Никос вновь сосредоточился на дороге, и Энджи перевела дух, но он так гнал автомобиль по извилистой дороге, что она испугалась.
– Ты не мог бы чуть сбавить скорость? – попросила девушка, вцепившись в края сиденья на очередном повороте.
Машина внезапно остановилась, и Энджи услышала плеск волн.
– Это не твоя вилла… Где мы?
– Там, где нам никто не помешает. – Обойдя машину, Никос помог Энджи выбраться из салона.
– Ты как-то странно себя ведешь, – пробормотала она, споткнувшись. Ходить на шпильках по песку было невозможно.
Не сказав ни слова, Никос снял с нее туфли, поднял ее на руки и отнес к кромке воды.
Энджи чувствовала босыми ногами мокрый песок, вдыхала запах моря, но через секунду мир вокруг нее перестал существовать. Осталось лишь горячее дыхание Никоса, его губы, прижавшиеся к ее губам, волнующая тяжесть мужского тела…
– Никос… – Застигнутая врасплох, Энджи не сопротивлялась, когда он стягивал с нее платье. – Не делай этого… Ты его испортишь.
– Я куплю тебе другое. – Не переставая ее целовать, Никос снял с себя пиджак и опустился вместе с Энджи на песок. – Я хочу тебя здесь и сейчас, – произнес он по-гречески.
– Я тоже тебя хочу… – Энджи не договорила – Никос приник ртом к ее соску и начал нежно его покусывать. Ощущение было настолько восхитительным, что Энджи подалась ему навстречу, чтобы скорее утолить голод, бушевавший в глубине ее женского естества. Но Никос не внял ее бессловесной просьбе и продолжил сладкую пытку.
– Я знаю, ты меня хочешь. Ты ничего не можешь с собой поделать, и это невероятно меня возбуждает…
Когда его рука скользнула между ее бедер, из ее горла вырвался протяжный стон. Он знал, как коснуться ее, чтобы доставить ей удовольствие, заставить ее тело трепетать в экстазе…
– Пожалуйста, Никос…
Тяжело дыша, он оторвался от ее груди, ловким движением снял с себя брюки и стремительно вошел в нее. Запрокинув голову, Энджи обвила его ногами и увлекла в свои самые сокровенные глубины. Она вцепилась ногтями ему в спину, кусала его плечи… Их тела двигались навстречу друг другу в едином ритме, пока они оба не закричали в экстазе освобождения.
Ночь по-прежнему была теплой, песок под спиной – влажным. Энджи лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к плеску волн и по-прежнему чувствуя внутри себя пульсирующее тепло его тела.
Постепенно мечта уступила место реальности, и Энджи испуганно спросила:
– Боже мой, разве можно заниматься этим на пляже?
Немного помедлив, Никос скатился с нее и поднялся на ноги.
– Это частный пляж. – Он протянул руку, помогая девушке встать. – Мой.
Ну, разумеется, это его пляж. Кажется, ему принадлежит почти весь мир.
Никое уже надел брюки и рубашку, и Энджи, почувствовав себя неловко, торопливо натянула платье.
Внезапно ей захотелось, чтобы он что-нибудь сказал.
После того, что произошло между ними, он должен был что-то сказать!
Но Никос поднял с песка свой пиджак и ее туфли и, взяв девушку за руку, повел ее к машине.
Глава восьмая
Следующий день был выходным, и Энджи с Никосом встали позже обычного. И немудрено: они вернулись домой за полночь.
Они позавтракали на террасе с видом на бассейн и пляж и спокойно обсудили новый проект Димитрия – казалось, между ними установилось временное перемирие.
Внезапно Никос выругался, увидев черный лимузин, подъезжающий к вилле.
– Кажется, у нас гости.
– Что-то не так? Кто это?
Красивое лицо Никоса стало похожим на маску.
– Моя мать.
На мгновение Энджи показалось, что он сейчас убежит и спрячется, но в этот момент на террасе появилась высокая элегантная женщина.
Энджи напряглась. Мысль о том, что она может встретиться с родными Никоса, как-то не приходила ей в голову.
– Николаус! – Женщина поспешила к сыну, но ее опередила девочка-подросток с длинными темными волосами.
– Ник! – Не успел мужчина и слова сказать, как она бросилась ему на шею. – Мы хотели сделать тебе сюрприз!
– Вам это удалось. – Его тон был резким, но глаза светились теплом, когда он гладил девочку по голове.
– Как можно быть таким грубым, Никос! – Девочка посмотрела на Энджи; ее глаза светились от любопытства. – Я – Ариадна, сестра Ника, и хочу все узнать о вас.
Никос стиснул зубы.
– Ариадна!
– Я уж думала, ты никогда не женишься, – обратилась Ариадна к брату. – Все мои подружки тайно вздыхали о тебе! И вот мы узнаем, что ты влюбился и женился в Англии. Это так романтично!..
А что бы она подумала, узнав всю правду о наших отношениях?
Энджи горько усмехнулась.
Интересно, что думает о нашем браке его мать?
Знает ли она, что все это лишь притворство?
Ник представил женщин друг другу и предложил матери и сестре присоединиться к ним за столом. Мария принесла холодные напитки.
Ариадне вскоре наскучила светская беседа, и она, раздевшись до купальника, пошла к бассейну. Никос последовал за ней, оставив Энджи наедине со своей матерью.
Девушка почувствовала себя неловко.
– Должно быть, вы считаете наш брак слишком поспешным, миссис Кириакос, – произнесла она извиняющимся тоном и очень удивилась, когда пожилая женщина накрыла ее ладонь своей.
– Зови меня Элени, – мягко сказала она, – и, пожалуйста, расслабься. Я всегда знала – когда Никос женится, он сделает это без лишней суеты. Он знает, что делает.
– О…
– Теперь я могу быть абсолютно спокойной. – Женщина посмотрела в сторону бассейна и улыбнулась, увидев, как Ник возится с Ариадной. – Какое-то время я очень из-за него переживала. Он стольким пожертвовал ради нас…
Энджи уставилась на нее. Слово "пожертвовал" никак не ассоциировалось у нее с Никосом.
– Правда?
Элени сделала глоток лимонада.
– Мне очень тяжело об этом вспоминать. Во всем виновата та девушка… Она была очень молода и невероятно красива…
Несмотря на жару, Энджи внезапно прошиб холодный пот. Она знала, о ком говорила Элени, и хотела ее остановить, хотела сказать ей, что эта девушка была ее сестрой, но у нее язык не повернулся.
– Не многие мужчины могли перед ней устоять, – печально произнесла Элени. – Я никого не виню, но я беспокоилась о Никосе.
– Я думала, он достаточно взрослый и может сам о себе позаботиться, – с трудом выговорила Энджи. – Почему ему не следовало с ней встречаться?
Элени сочувственно улыбнулась и потрепала ее по руке.
– Ну вот, я расстроила тебя безо всякой причины. Можешь успокоиться, Никос не встречался с этой девушкой. У нее был роман с Аристотелем, моим мужем.
– Вашим… мужем? – произнесла Энджи надтреснутым голосом. Она не верила своим ушам.
– Когда дело касается женщин, мой муж теряет голову. За время нашего брака он несколько раз… – Элени остановилась – очевидно, говорить на эту тему ей было тяжело. – Впрочем, не стоит вдаваться в подробности. Он всегда возвращался ко мне, но на этот раз все было по-другому… Она была другой. Холодной. Расчетливой. Она привыкла добиваться своего и готова была пойти на все для того, чтобы выйти за него замуж.
У Энджи перехватило дыхание.
– Стать женой вашего мужа?
– Конечно, Аристотель был безрассудным и простодушным. Он не понимал, что эта девочка представляет собой на самом деле. Она была алчной интриганкой. Я так боялась… Если бы не Никос… – Элени снова сделала глоток лимонада. – Я не собиралась ничего ему рассказывать. Не хотела его беспокоить. Но когда я обнаружила пропажу бриллианта, то подумала, что все может быть очень серьезно.
– Она украла бриллиант?
Элени покачала головой.
– Он пропал, и я испугалась, что Аристотель мог подарить его ей. Этот камень много значит для нашей семьи. Если бы мой муж подарил его своей любовнице, это могло бы означать только одно…
– Что их отношения серьезны?
– Да. – Элени вяло улыбнулась. – К счастью, насчет подвески я ошиблась. Все это время она была у Никоса. Аристотель попросил его отнести подвеску ювелиру, чтобы тот почистил ее и подтянул оправу. Поскольку Никос очень занятой человек, он забыл о его просьбе. Все это время подвеска лежала у него в сейфе.
Энджи чувствовала себя обманщицей. Эта женщина приняла ее как родную, а она скрывает от нее правду о своем родстве с Тиффани и о бриллианте. Теперь Энджи понимала, почему Никосу так срочно понадобилась подвеска.
– Значит, отношения вашего мужа с этой девушкой не были серьезными?
Элени отвернулась.
– Он не подарил ей подвеску, что очень важно для меня. Я боялась, их отношения не ограничатся легким флиртом, но Никос доказал мне обратное. Он решил сыграть с той девушкой в ее собственную игру. Мой сын притворился, что она ему нравится, чтобы отвлечь ее от своего отца, и преуспел. Это подтвердило нашу догадку: ее интересовал не Аристотель, а его деньги. Она была рада переключиться на более молодого мужчину.
Энджи с трудом заставила себя произнести мучивший ее вопрос:
– Неужели та девушка и впрямь была такой расчетливой?
– К несчастью, да. В конечном итоге с ней произошел несчастный случай. Уверена, Никос рассказывал тебе о том, что произошло полгода назад у него на вилле, хотя ему неприятно об этом вспоминать. Он считает себя виноватым в ее смерти, хотя его там даже не было.
Потрясенная, Энджи вцепилась в подлокотники кресла.
– Что вы имеете в виду?
– За день до ее смерти он сказал ей, что между ними все кончено. Тогда она заявилась к нему домой, но у него было важное совещание в одном из офисов в городе. Слуги рассказывали, что она напилась и стала ему названивать, но к тому времени, когда он вернулся, в доме было уже полно полицейских…
– Она упала с балкона.
Элени закрыла глаза.
– К счастью, Никоса не обвинили в ее смерти, но пресса раздула вокруг этого происшествия громкий скандал, и мой сын, как всегда, сделал все, чтобы защитить нас с Ариадной. Он принял весь огонь на себя. Благодаря ему, имя Аристотеля даже не было упомянуто.
– О боже. – Энджи перевела взгляд на Никоса, плескавшего водой на Ариадну.
– Теперь ты понимаешь, почему я так хотела, чтобы мой сын встретил хорошую девушку. Насмотревшись на беспринципное поведение своего отца, он стал цинично относиться к женщинам. Но после гибели той девочки…
Энджи сидела неподвижно, словно парализованная. На душе у нее кошки скребли. Никос не играл с Тиффани, он защищал свою мать и младшую сестренку…
От моей сестры.
К горлу подступила тошнота.
– С тобой все в порядке? – Элени встревожено посмотрела на нее. – Ты очень бледна.
– У меня болит голова. – Энджи поднялась. – С вашего позволения я пойду прилягу.
– Конечно. Наверное, ты перегрелась на солнце. У тебя очень светлая кожа, и ты должна ее беречь, чтобы не обгореть. – Элени взяла девушку за руку. – Я слишком много всего тебе наговорила. Надеюсь, я тебя не слишком расстроила.
– Нет. – Энджи вымученно улыбнулась. – Со мной все в порядке. Правда.
Покинув террасу, девушка поднялась к себе и едва успела дойти до ванной, где ее стошнило.
– Meus Dios, что с тобой? Ты заболела? – послышался у нее за спиной резкий мужской голос.
Застонав, Энджи опустилась на пол.
– Не сейчас, Никос. Мне нужно побыть одной.
– Выглядишь так, будто тебе нужен доктор.
– Со мной все в порядке. Правда.
– Если бы это было так, ты бы не убежала с террасы, словно за тобой гнались все гончие ада, и тебя бы не тошнило. – Нагнувшись, он поднял ее и усадил на стул, затем намочил полотенце и вытер ей лицо. – Давай я отнесу тебя в постель и вызову доктора. Наверное, ты перегрелась на солнце.
Энджи покачала головой, удивляясь, почему его внезапная заботливость причиняет ей боль. Но она знала ответ на свой вопрос – у нее нет причин находиться здесь. Она заставила Никоса жениться, чтобы отомстить ему за смерть сестры, а теперь выяснилось, что он не совершал преступления, в котором она его обвиняла.
Неудивительно, что он так зол на меня…
Неудивительно, что он с таким презрением отзывался о Тиффани.
Еле слышно выругавшись, Никос поднял Энджи на руки и отнес в спальню. Уложив ее на кровать, он позвонил по телефону и отдал распоряжения. Через несколько минут две горничные принесли подносы с напитками и разнообразными деликатесами.
– Наверное, ты мало ешь, – хрипло произнес Никос, наливая ей чай. – Попробуй эти пирожные. Они очень вкусные.
– Я не смогу проглотить ни кусочка. – Ее по-прежнему тошнило, в висках пульсировала боль.
Отпустив горничных нетерпеливым жестом, он сел рядом с ней. Его красивое лицо было серьезным.
– Расскажи мне, что произошло.
Потрясенная, она с трудом могла говорить.
– Твоя мать…
– Моя мать расстроила тебя? – Его темные брови сошлись на переносице, и Энджи поспешно покачала головой.
– Нет. То есть да, но в этом не было ее вины. – Ее глаза наполнились слезами, и она, собравшись с духом, посмотрела на него. – Твоя мама рассказала мне, Никос… Она все мне рассказала.
Глава девятая
Никос ошеломленно уставился на нее.
– Что ты имеешь в виду под словом "все"?
Энджи сглотнула.
– Что у Тиффани был роман с твоим отцом, – с трудом вымолвила она. – Я не знала…
– Никто не знал. Я позаботился об этом. Поведение моего отца и так уже навлекло немало бед на нашу семью. Моя мать не пережила бы нового потрясения.
– Почему ты ничего мне не рассказал?
Никос пожал плечами. Выражение его лица было холодным и отчужденным.
– Если бы ты узнала правду, ты бы обратилась в прессу. Когда моя мать в последний раз узнала из газеты подробности любовных похождений отца, она попыталась покончить с собой. Моя сестра, моя четырнадцатилетняя сестра, нашла мать лежащей на ковре в луже собственной рвоты. Рядом валялся пустой пузырек из-под таблеток и раскрытая газета. К несчастью, та девушка решила сделать деньги на своей связи с моим отцом и поделилась с прессой пикантными подробностями их отношений, большинство из которых были ложью.
Энджи закрыла глаза.
Так вот, значит, почему он ненавидит прессу.
– Твоя мать пыталась покончить с собой…
– Да. Ее брак с отцом нельзя было назвать счастливым, но такого публичного унижения она вынести не могла. Теперь ты понимаешь, почему я хотел как можно скорее вернуть ей бриллиант.
Энджи все понимала. Она чувствовала себя ужасно.
– Что бы ты обо мне ни думал, я бы не обратилась в прессу.
– Неужели? – Никос приподнял бровь. – Когда мы впервые встретились, ты говорила, что читала обо мне в газетах. Тогда ты не имела ни малейшего понятия, какой вред может нанести пресса. Ты так сильно меня ненавидела, что была готова пойти на все… Даже заставить меня на тебе жениться. Почему бы тебе было не продать эту историю прессе?
– Но если бы ты сразу сказал мне всю правду о Тиффани…
– Ты бы мне не поверила. Ты твердо решила, что я порочный соблазнитель, погубивший твою сестру, и в какой-то степени была права. – Никос встал и подошел к окну. – Это правда, я увел ее у своего отца. Правда и то, что я порвал с ней, и она погибла, упав с балкона моей виллы. Единственная ложь – это ее чувства ко мне. Тиффани никогда не была в меня влюблена… Я даже никогда с ней не спал.
Энджи уставилась на него.
– Что ты сказал? Вы никогда…
– Да, я никогда не занимался сексом с твоей сестрой. У меня нет никакого желания спать с бывшей любовницей моего отца.
Хотя теперь это было не так уж и важно, девушка испытала огромное облегчение.
– Тиффани любила твоего отца?
– А как ты думаешь? – Никос посмотрел на нее, и, увидев в его взгляде цинизм, девушка отвернулась.
– Полагаю, тебя она тоже не любила…