Джерард опустился на колени перед камином, сложил горкой поленья и поджег их. После этого он подвинул стоявшее рядом кресло ближе к огню и жестом пригласил Кристину сесть.
- Скажи, - произнес он, встав перед Кристиной и опершись о каминную полку, - я что-то сделал не так? Я не хотел причинить тебе боль.
- Дело не в тебе, - ответила она, глядя на то, как занимается пламя. - Это я все делаю не так. Всегда. Кажется, всю свою жизнь. Приношу страдания всем, кого люблю. Рейчел. - Только услышав собственные слова, Кристина поняла, насколько жалко они звучат. И насколько верно.
- Расскажи мне, - попросил Джерард.
И Кристина начата свой рассказ. Раньше Рейчел была очень спокойной, любящей и доверчивой девочкой. Она считала Гилберта своим героем и боготворила его. Она следовала за ним повсюду, пытаясь завоевать его одобрение, заработать похвалу или улыбку. Она настойчиво добивалась своего, хотя Кристина давно поняла, что даже для собственного ребенка у Гилберта никогда не найдется теплоты.
- Однажды Рейчел пробралась к нему в кабинет, - продолжала Кристина. - Она видела, как он точит перья, и решила, что сможет сделать так же и порадовать отца. Когда мы зашли с ним в кабинет, Рейчел как раз портила его любимое перо, напевая себе под нос и пританцовывая. - Кристина судорожно сглотнула. - Ее лицо осветилось улыбкой, когда она протянула ему это злосчастное перо. - Кристина больно закусила верхнюю губу.
- Он разозлился? - подсказал Джерард.
- Он ударил ее по лицу с такой силой, что бедняжка упала, - ответила Кристина. - Затем он поколотил ее и заставил два часа стоять на стуле в холле. Как раз в то время, когда мы ожидали к чаю местного викария с супругой. И все это не только из-за испорченного пера. Особенно его взбесили пение и танцы. Он обозвал Рейчел отпрыском дьявола. А ей было всего четыре года.
- Ублюдок! - в сердцах бросил Джерард, его голос звенел от еле сдерживаемого гнева.
- А я не сделала ничего, чтобы защитить ее, - сказала графиня, глядя на огонь ничего не видящими глазами. - Разве что всячески старалась прятать ее от него и следить за тем, чтобы Рейчел ничем не привлекла его внимания. Никаких песен, танцев, улыбок, смеха. Я не сделала ничего, чтобы защитить собственного ребенка, и теперь, боюсь, она никогда не станет прежней.
- Станет, - заверил Кристину граф. - Красота живет внутри ее, и она вполне способна выпустить ее на волю. Ты же видела ее сегодня.
- Но в матери ей досталась я. - Кристина вновь закрыла лицо руками, но на этот раз устало. У нее просто не осталось слез.
- Ей повезло, - произнес Джерард. - Ты не должна винить себя за то, что ее отец был тираном.
В гостиной повисла тишина. Тишина, наполненная невысказанными словами, как если бы сознания Кристины и Джерарда соединились. Она знала, что он спросит в следующее мгновение, и была не в силах остановить его.
- Кристина, - тихо произнес граф, - а тебя он бил?
Иногда, когда сильно злился, Гилберт хлестал ее по лицу и рукам, а однажды пустил в ход кнут. Неконтролируемый гнев он считал грехом, и поэтому всегда сухо извинялся за свою вспыльчивость и принимался объяснять, какой именно просчет Кристины вывел его из себя. Иногда он методично избивал жену в качестве наказания за прегрешения. Обычно Гилберту не нравилось, как она смотрела на других мужчин. Тогда он называл побои дисциплинарным взысканием. Впрочем, они не становились от этого менее болезненными и унизительными.
- До сих пор не могу забыть, - сказал граф, - что пару раз ты закрывала лицо руками, словно ожидая удара. Он тебя бил?
- Да, - призналась Кристина.
- В таком случае ему очень повезло, что он умер, - сказал Джерард. - Будь он все еще жив, эта ночь превратилась бы для него в череду страданий. Он запугал тебя? Нет, не отвечай. Он умер. Его больше нет. Теперь я граф Уонстед. Я являюсь хозяином всего этого, но только не твоим. Ты и твои дети свободны и вольны делать все, что вам захочется. Ты свободна. Посмотри на меня, пожалуйста.
Кристина подняла глаза. Счастья, подаренного золотым мальчиком ее юности в те далекие весенние дни, оказалось слишком мало, чтобы наполнить своим сиянием целых двадцать восемь лет.
- Ты свободна, Кристина, - повторил Джерард. - Да, мне не понравился твой выбор мужа, но ведь ты могла и не знать, к чему приведет твое решение. Я и сам не мог предположить, каким станет Гилберт, хотя вырос рядом с ним. Ты не должна винить себя ни в чем. Ты защищала своих детей, как могла, и могу тебя заверить - твоя любовь для них очевидна. Ты не должна больше нести на своих плечах бремя вины. Гилберт умер более года назад. Его больше нет. Ты скорбела по нему достаточно долго и сполна выплатила долг чести и ему, и обществу. Ты более ничего не должна его памяти.
Кристина продолжала смотреть на Джерарда.
- Я так понимаю, - произнесла она наконец, - ты прощаешь меня?
Джерард смотрел на стоящую перед ним женщину, и в его глазах появился непривычный блеск.
- Да, - вымолвил он. - Я прощаю тебя, Кристина.
До этого самого момента она и не предполагала, насколько сильно желала услышать от него эти слова, заслужить его прощение и понимание. Он до сих пор ничего не понял, но он простил ее. Горечь, отравлявшая их отношения на протяжении целой недели, улетучилась. И это стало для Кристины самым дорогим рождественским подарком.
- Ступай спать, - сказал Джерард. - А я вернусь в гостиную и извинюсь за тебя.
- Спасибо.
- Кристина? - позвал Джерард, когда графиня собралась уже выйти в коридор. - Рейчел - настоящая драгоценность. Ничто не смогло сломить ее дух. Она научилась уходить в себя, чтобы почерпнуть сил, а это неплохой урок. И все же она способна излить красоту своей души на тех, кто ее окружает. Я ни за что не подорву доверия, которое она оказала мне прошлой ночью. Я буду писать ей всю свою жизнь. А ты будешь любить ее всем сердцем, и она излечится, вот увидишь.
- Спасибо, - еще раз повторила Кристина.
Глава 16
Снег начал таять. На лужайках, полях и холмах это было незаметно, а дорожки и тропки, с которых его частично счистили, уже оголились. Некоторые из гостей, спускающихся к позднему завтраку, заметили, что это довольно печально. Их восхитительное белое Рождество почти закончилось.
И все же оно было восхитительным, напоминали они друг другу, а все хорошее рано или поздно заканчивается.
Впрочем, по словам леди Ханны, тающий снег и потепление стали настоящим благословением. Теперь, когда дороги освободились от снега, все приглашенные гости смогут приехать в Торнвуд на бал. Ее слова напомнили о том, что Рождество-то еще не закончилось и впереди гостей ждет его самая заманчивая часть.
Стало ясно, что снег действительно скоро растает. И все же его оставалось достаточно много, чтобы в очередной раз насладиться прогулкой. Вместе с коньками граф купил пару саней. Те двое, что хранились в каретном сарае, были вытащены на улицу и отремонтированы.
Большая часть гостей отправилась после завтрака кататься на некогда запретный холм. Граф отправился с ними, хотя и понимал, что перед балом у него еще много дел дома. Приготовлениями к этому грандиозному событию занималась графиня. Джерард убеждал себя, что только будет мешаться у нее под ногами, если останется и попытается помочь. Ведь недаром старая поговорка гласит: "У семи нянек дитя без глазу". Кроме того, было бы негоже оставлять без внимания гостей.
На самом же деле Джерард просто хотел избежать сразу двух проблем, связанных с двумя женщинами.
Он снес Лиззи Гейнор к завтраку, хотя та бурно протестовала. Мисс Гейнор повторяла, что не хочет быть обузой и с радостью позавтракает у себя в комнате. После этого граф перенес ее в другую комнату, где оставил в компании других леди. Лиззи настаивала на том, что совершенно не хочет отвлекать его от обязанностей, и граф не стал спорить. Однако он чувствовал, как петля с каждым часом все туже затягивается у него на шее. Друзья даже подтрунивали над ним.
- Я полагаю, - сказал Ральф Милчип, когда процессия двинулась в сторону холма, - что ты отведешь красотку Лиззи к алтарю в течение месяца, не так ли, Джерард?
- Знаешь, Джер, - добавил виконт Латрелл, - если ты позволил юной леди, которую вызвался опекать, споткнуться и потянуть лодыжку, ее родственникам и друзьям стало ясно, что загладить свою вину ты сможешь, лишь женившись на ней.
- Вполне разумный и логичный вывод, - поддакнул Ральф, печально качая головой.
А еще Джерарду не давала покоя Кристина. Сегодня утром он не смел поднять на нее глаз. Всю ночь он ворочался в кровати, вспоминая, как сильно желал, чтобы она пожалела о своем решении выйти замуж за Гилберта и чтобы ее брак оказался несчастливым. Он надеялся, что она пожалеет о том, что предпочла деньги любви. Джерард и предположить не мог, что его желание осуществится.
И теперь он чувствовал себя виноватым.
Он желал Кристине зла, и Гилберт доставил ей немало горя. А раз так, то чем он отличается от своего кузена-тирана? Джерард ощущал какое-то злобное сожаление из-за того, что не может наказать Гилберта. И как наказать себя самого?
Кристина - его красивая, солнечная, излучающая тепло, страстная Кристина - на протяжении многих лет была жертвой домашнего тирана, скрывающего свою жестокость под маской моралиста и святоши. А теперь она винила в этом себя.
Ну как после этого смотреть ей в глаза?
Однако у Джерарда не было выбора - он вынужден был вернуться домой вместе с гомонящими, смеющимися и потирающими руки от холода гостями. Кристина появилась в холле, когда все они освобождались от шарфов, муфт и прочей верхней одежды, и тронула его за руку.
- Могу я с вами поговорить, милорд? - спросила она.
Кристина, как обычно, держалась с холодным спокойствием и достоинством, но вчера вечером Джерард узнал, что за долгие годы она прекрасно научилась скрывать свои истинные чувства. Темные круги под ее глазами свидетельствовали о том, что скорее всего она тоже провела бессонную ночь.
- Я приду в библиотеку через минуту, - ответил Джерард. Их общение было неизбежно, ведь Кристина готовилась к балу и наверняка нуждалась в его советах.
Когда Джерард вошел в библиотеку, Кристина стояла у массивного дубового стола, положив ладони на его полированную поверхность и склонив голову. Она казалась изящной и хрупкой, и Джерард не знал, как с ней разговаривать. Скорее всего коротко и отчужденно, как с деловым партнером.
- Какие-то проблемы? - спросил он. - Я так и знал, что нужно остаться дома, вместо того чтобы сваливать все на тебя.
- Нет, - ответила Кристина. - Даже в моем присутствии в танцевальном зале нет необходимости. У слуг все под контролем.
Джерард стоял у порога и не двигался с места. Он облизнул губы и потер руки.
- Чем я могу тебе помочь?
- Ты сказал, что я свободна, - произнесла Кристина. - Но я никогда не испытывала подобного чувства. Таков уж удел большинства женщин. Так вот, я хочу знать: насколько я свободна? Могу ли я, например, покинуть Торнвуд, не потеряв при этом причитающихся мне денег?
Ах вот оно что. А он-то надеялся, что она будет жить с комфортом в Торнвуде. Хоть слабое, но все же утешение.
- Я знаю, что ты опекун моих дочерей, - продолжала Кристина. - Закон, за исполнением которого так умело надзирают мужчины, не может доверить женщине опекунство над собственными детьми. Так вот, я хочу знать, могут ли и мои дети уехать отсюда?
- Куда ты собираешься ехать? - спросил Джерард.
Тяжело вздохнув, Кристина принялась изучать поверхность стола.
- Домой, - ответила она. - Мне нужно поехать туда.
К отцу? Удивительно, что она не сделала этого сразу после смерти Гилберта. Возвращение в дом отца было бы гораздо предпочтительнее жизни в Торнвуде, где хозяином стал Джерард. Почему кузен запрещал Кристине общаться с отцом? Почему она едва не лишилась чувств, получив от него письмо? Было ли оно первым за последние десять лет?
- Да, - ответил Джерард. - Да, ты можешь уехать. И можешь забрать с собой детей. Обещанные мной деньги останутся твоими по праву. Это было первое письмо от отца, Кристина? - А она вынуждена была остаться на Рождество в Торнвуде, потому что согласилась помочь Джерарду принять гостей.
- Первое, написанное собственноручно, - ответила графиня. - В прошлом году я получила еще два письма. Но их писал человек по имени Хоррокс.
- Твой отец болен? - мягко спросил Джерард. Он вспомнил почерк на письме. Тогда у него сложилось впечатление, что его писал очень старый или больной человек.
Кристина покачала головой, но ответила не сразу.
- Должно быть, ты испытала настоящий шок, узнав, что его здоровье пошатнулось. Скажи, ты поехала бы к нему сразу же, если бы не была связана обязательствами со мной? Прости, Кристина. Хочешь, я прикажу подготовить свой экипаж к твоему отъезду? Я даже смогу сопроводить тебя, если, конечно, ты мне позволишь.
Джерард вдруг понял, что безвозвратно влюблен в Кристину, и эта мысль почему-то совсем не удивила его. Ее радость была его радостью. Ее боль - его болью. Что проку это отрицать?
Но Кристина решительно покачала головой.
- Думаю, для начала я должна поехать одна, - сказала она. - Девочек я оставлю с тетей Ханной и Мэг. Уверена, они не станут возражать. Честно говоря, я не знаю, что меня ждет в родном доме.
Джерард действовал инстинктивно. Сам того не осознавая, он подошел к Кристине сзади и обнял ее за плечи. Она обернулась и посмотрела на него. Ее лицо было бледным и усталым, а тени под глазами стали еще заметнее.
- Что случилось? - спросил Джерард. - Могу я узнать? Проблема во мне, Кристина? Я что-то сделал? Или не сделал? Дело вовсе не в том, что состояние Гилберта оказалось гораздо больше моего скромного дохода, ведь так?
Кристина медленно покачала головой и закусила губу.
- Ты не сделал ничего дурного, Джерард, - сказала она. - Ни в чем нет твоей вины. Ты был молод и горяч. Ты совершал глупости и рисковал собственной жизнью, участвуя в гонках на экипажах в Брайтоне. И постоянно рассказывал мне о своих выходках. Ты пил, играл и… волочился за женщинами.
- Нет! - резко возразил Джерард. - После того как я встретил тебя, у меня не было ни одной женщины. Я любил тебя. Я хотел на тебе жениться. Как я мог желать другую женщину, если рядом была ты? Я лишь трижды встречался с женщинами, да и то когда выпил лишнего. Но это было еще до знакомства с тобой. Но каждый раз я клялся себе, что подобного больше не повторится. Самое большее, что я выиграл в карты, - это пятьдесят гиней. А самая большая сумма, которую проиграл, - шестьдесят. В обоих случаях я счел, что поступил необдуманно, сев за игорный стол. Деньги достаются не так уж легко и тратить их нужно более разумно. Неужели ты действительно верила, что я неисправим?
- Он рассказал мне то, что я уже знала, а потом сообщил, что я не знаю и половины, - произнесла Кристина. - Он заставил меня… увидеть твое истинное лицо. По крайней мере так мне тогда казалось. Теперь я понимаю, что ошибалась. Знаю, что ошибалась. - Кристина закрыла глаза и устало уткнулась лбом в его грудь.
- Гилберт? - спросил он. Ублюдок Гилберт! Об этом стоило догадаться. Он всегда использовал этот отвратительный метод, чтобы досадить кузену, - узнавал правду, а потом искажал ее так, что и лгать было не нужно.
- Да, - ответила Кристина.
- Он убедил и Пикеринга, я полагаю, - произнес Джерард. - И отец запретил тебе со мной встречаться. Ты поверила в то что ошиблась во мне, и предпочла выйти замуж за Гилберта. - Как все просто. И как похоже на Гилберта. - Ты могла бы больше доверять мне, Кристина. Ты должна была встретиться со мной и дать мне шанс оправдаться.
Кристина подняла голову и заглянула Джерарду в глаза. Затем подняла руку и прижала ладонь к его щеке.
- Мне пришлось поверить всему, что мне сказали, - произнесла она. - Пришлось верить в это целых десять лет. Только так я могла сохранить собственный рассудок.
Кристина опустила руку и отошла к окну. Снег таял и, превращаясь в воду, капал с карнизов. Джерард не последовал за Кристиной.
- Все вокруг любили моего отца, - произнесла графиня. - Все считали его очаровательным и дружелюбным. Даже я не могла устоять перед его чарами.
А почему бы и нет?
- Но я знала его. - Кристина прижалась лбом к оконному стеклу. - Думаю, мало кто подозревал, что в моем отце уживаются два совершенно разных человека. Веселый и обворожительный джентльмен на людях и мрачный, угрюмый, а иногда даже жестокий человек дома. У него доставало самообладания или гордости - называй это как хочешь, - чтобы пить в одиночку. В компании же он выпивал ровно столько, чтобы быть ее душой. В его защиту скажу, что это было сродни заболеванию, если только пьянство можно назвать болезнью. Он не мог остановиться, хотя и говорил, что остановится, если захочет. А еще он часто пропадал в игорных домах. Джентльмен, которого знали все, был достаточно состоятелен. Он был щедр и тратил деньги без счета. Тот человек, которого не знал никто, погряз в долгах. Эти два порока - пьянство и азартные игры - делали его непредсказуемым. Более всего страдала от этого моя мать.
Джерард схватился за край стола, словно боялся упасть.
- Она всегда защищала меня от его гнева, - продолжала Кристина. - И делала это так, что я до недавних пор не могла себе признаться, что она была всего лишь невинной жертвой его жестокости. Он почти всегда относился ко мне с любовью и снисходительностью, поэтому я не видела того, чего не хотела видеть. Ну почему мать всегда провоцировала его, пробуждая его гнев, и тогда всему дому приходилось ходить на цыпочках? Почему пряталась на протяжении нескольких дней, чтобы синяки стали менее заметными, ведь она могла просто-напросто избежать побоев? Я даже разозлилась на нее, когда стало ясно, что она серьезно больна, и отец заперся у себя в кабинете, чтобы рыдать и напиваться до беспамятства. А как все его жалели, когда он потерял супругу, которую, казалось, столь горячо любил.
Уже восемнадцатилетней девчонкой Кристина умела носить маски, подумал Джерард. Никому бы даже в голову не пришло, что эта солнечная улыбчивая девушка выросла в такой ужасной обстановке.
- Когда мне исполнилось восемнадцать лет, моей матери не было на свете уже два года, - произнесла Кристина. - К этому времени я стала лучше разбираться в том, что происходит. Нет, отец не был со мной жесток, но я видела, сколь он неуравновешен, видела, что он не может больше бороться со своими пагубными привычками. Я не переставала любить его, ведь он был моим отцом. Но, готовясь к своему дебюту в Лондоне, я уже твердо знала, что не совершу той же ошибки, что моя мать. Я поклялась себе не обращать внимания на обворожительных молодых людей, чья жизнь и черты характера не внушали мне доверия. Я намеревалась сделать свой выбор холодно и расчетливо. Но влюбилась в тебя.
Но? Кристина влюбилась в него вопреки собственному желанию? Джерард похолодел.
- Ты во многом напоминал мне его, - продолжала Кристина. - Я видела в тебе все его лучшие черты. Я убеждала себя, что в том, что действительно важно, ты совсем не похож на моего отца. Но я была уязвима перед теми, кто убеждал меня в обратном. Особенно если это был разумный человек с твердым характером.
Гилберт!
Кристина горько рассмеялась: