- Потом будет проще, - пыталась успокоить ее Ди. - Война закончится, мы найдем Сильвию и опять будем счастливы.
На лице Хелен появлялась слабая улыбка. Здоровье ее стало ухудшаться, у нее часто случались приступы головокружения.
Удар, обрушившийся на них, оказался полной неожиданностью.
Однажды утром, когда Ди пришла на работу, ее встретила дежурная сестра. Вид у нее был встревоженный.
- Хорошо, что ты пришла. Иди, посмотри на новую больную на пятой кровати. Ее привезли два часа назад, и она все время повторяет твое имя.
Женщина на пятой кровати выглядела худой и измученной, ее голова была вся в бинтах. Несмотря на это, Ди ее тут же узнала:
- Сильвия… ох, Сильвия…
Сильвия открыла глаза, ее губы слабо дрогнули в улыбке.
- Ди… это ты… - пробормотала она.
- Да, это я. Что с тобой случилось?
- Бомба попала в дом… обрушилась стена… меня вытащили, но…
Ее голос сорвался.
Ди придвинула к кровати стул, села и, сжав ее руку, ближе наклонилась к ней:
- Где ты была? Почему не хотела увидеться с нами? Мама просто сама не своя от беспокойства.
- Мне не хотелось позорить ее. Как бы она все объяснила соседям?
- Ты для нас значишь больше, чем соседи. А что Фил? Где он?
- Фил… погиб в Дюнкерке. Остались только мы с малышом, но… я не знаю, где он. Когда нашли меня, его, должно быть, тоже нашли. Но где он… где мой малыш?
Голос ее звучал как в агонии.
- Его, наверно, отправили в другое отделение, - пыталась успокоить ее Ди. - Я сейчас пойду, узнаю.
Она вышла из палаты и связалась по телефону с врачом спасательной бригады, который обещал перезвонить через несколько минут. Потом она позвонила матери. Хелен даже вскрикнула, услышав, что Сильвия нашлась.
- Я иду, иду. Скажи ей.
Ди вернулась в палату. Сильвия снова закрыла глаза, и лучше было дать ей поспать. Быстрый взгляд на запись в карточке почти не оставлял надежды. Состояние Сильвии было критическим.
У Ди были другие больные, которые ждали ее. Но пока она занималась ими, ее глаза без конца возвращались туда, где лежала Сильвия.
"Поторопись, - мысленно шептала она матери, - пока еще осталось время".
К ней подошла дежурная сестра. Ди коротко ей все объяснила и сказала, что скоро придет ее мать.
- Побудь с ней, - сказала сестра. - Другие могут подождать.
- Где она? - спросила Хелен, входя в палату.
- Мам, приготовься. Все очень серьезно.
Сильвия открыла глаза, когда Хелен подошла к постели. Ди почувствовала облегчение, увидев, как женщины потянулись друг к другу. В этот момент дежурная сестра сделала ей знак подойти. Ее лицо выражало сочувствие.
- Боюсь, у меня плохие новости, - сказала она. - Ребенок был уже мертв, когда его нашли.
- О нет… - прошептала Ди. - Как я могу сказать ей об этом?
Хелен лихорадочно говорила:
- Как только врачи разрешат, я заберу тебя домой, тебя и ребенка, и ты будешь жить с нами, и мне наплевать, что скажут соседи. У нас все, все будет хорошо. Вот увидишь.
- О да, мама… пожалуйста… ты полюбишь Джо. Я назвала его так в честь папы.
- Я думаю, он и будет похож на него, - улыбнулась Хелен. - Мы все будем очень счастливы.
Ди не знала, верила ли сама во все это Хелен.
Глаза Сильвии закрылись, дыхание вырывалось короткими толчками, губы почти беззвучно шептали: "Мама… мама… мама…"
- Да, дорогая… я здесь. Держись.
Но Сильвия уже больше не могла держаться. Ее дыхание остановилось, руки упали.
- Нет! - Этот крик вырвался у Хелен, когда она обхватила руками безжизненное тело своей дочери. - Нет, ты останешься со мной! Мы поедем домой, я буду ухаживать за тобой… Сильвия… Сильвия!
Сотрясаясь от рыданий, она прижала дочь к себе, словно пытаясь вдохнуть в нее жизнь, снова и снова выкрикивая ее имя. Ди проверила пульс Сильвии, хотя знала, что это бесполезно. Ее сестра была мертва.
Хелен, всхлипывая, бережно положила ее обратно на кровать.
- Мы не потеряли ее, - пробормотала она. - Мы вырастим ее ребенка, и это будет все равно, как если бы она сама была с нами.
- Мам…
- Ведь мы можем это сделать, правда? Мы найдем ее ребенка и заберем его домой. Да, именно это мы сейчас и сделаем, именно это… именно это…
Ее дыхание перешло в протяжные хрипы. Она схватилась за горло, потом за сердце.
- Помогите! - крикнула Ди, стараясь поддержать Хелен за плечи.
Подоспела помощь. На лицо Хелен была наложена кислородная маска, но было уже поздно. Инфаркт, вероятно, был очень обширным, и через несколько минут ее дыхание остановилось.
- Иди с ними, - сказала дежурная сестра, когда двух женщин, положив на каталки, повезли в больничный морг. - Ох, бедная ты, бедная…
- Все это связано… - прошептала Ди. - Когда Сильвия ушла, моя мать ужасно страдала, но у нее оставалась надежда, что потом они все равно будут вместе. Смерть Сильвии убила ее. - Слезы заструились по ее лицу. - О боже! Что я скажу отцу? Его жена, его дочь, его внук - все в один день…
Ди всю трясло, когда Джо приехал в больницу. Его лицо было таким бледным, что в какой-то момент она испугалась, что может потерять и его.
Она рассказала ему, как все случилось, и добавила:
- Сильвия умерла у нее на руках.
- Значит, они снова нашли друг друга. Слава богу! Сильвия всегда была ее любимицей. - И мягко добавил: - А ты - моей.
До этого момента Ди не представлялось случая оценить всю душевную стойкость ее отца. Теперь перед ней был совсем другой человек, уверенный и сильный, который взял всю организацию похорон на себя, потому что, как он сказал Ди: "Ты и так хлебнула достаточно".
И это была правда - она почти достигла предела, когда они стояли в морге и смотрели, как рядом с Сильвией положили ее ребенка. Рука Джо крепко держала ее за плечи, но даже он едва не разрыдался при взгляде на бедного мальчика.
- Мой внучок, - прошептал Джо, и слезы потекли по его лицу. - Мой первый маленький внучок - и надо же, как мы встретились… Бедная Сильвия. Бедная Хелен.
Как и все, кто потерял своих близких, они продолжали не жить, а существовать - день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Джо говорил, что теперь, когда остались только они, им больше никто не нужен. Рождество сорок второго года они впервые встречали одни, без гостей. Им хотелось, чтобы этот праздник прошел тихо, без посторонних, и отклонили все приглашения.
В эти дни узнать что-то о Марке Ди могла только от доктора Ройса. Поэтому, когда однажды утром она увидела его мрачное лицо, она поняла, что случилось ужасное.
- Мне очень жаль, - сказал он.
- Он погиб? - едва выговорила она.
На мгновение перед ее глазами все потемнело. Доктор поддержал ее и помог сесть.
- Нет, не погиб. Он жив, но в тяжелом состоянии. Его самолет был подбит во время боя. Он сумел дотянуть до аэродрома, но при посадке загорелся мотор. Ему повезло, что он остался жив.
- И он будет жить, верно? Верно?
- Думаю, что да, - осторожно сказал доктор.
- Но уверенности нет?
- Он очень сильно обгорел, и ему нужна помощь. Хорошо, что вы здесь. Если он вас увидит, это ему поможет.
- Где он?
- Идемте со мной.
Когда они шли по коридору, он сказал:
- Я поместил его в отдельную палату. Мне лучше предупредить вас, что… В общем, он был полностью охвачен огнем. Просто чудо, что лицо не пострадало.
Его спас шлем, но грудь вся обгорела, к тому же он сильно ударился головой.
Они остановились возле палаты. Доктор Ройс открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Ди вперед.
Она вошла и сделала несколько шагов. Потом остановилась. Даже в самых страшных кошмарах она не могла себе такого представить.
Человек на кровати мог быть кем угодно, настолько он весь был обмотан бинтами. Они покрывали его грудь, руки, шею, голову.
Где тот молодой бесстрашный пилот, что смеялся в лицо опасности? Его больше не было - перед ней лежала беспомощная кукла. Почему рядом с ним не оказалось никого, кто мог бы его защитить?
"Но теперь есть, - подумала она с неожиданной решимостью. - Теперь здесь я. Я буду защищать его".
- Он все время был без сознания? - тихо спросила она.
- Нет, но, конечно, нам приходится держать его на снотворных и обезболивающих. - Доктор Ройс посмотрел на запись в карточке. - Судя по тому, когда была сделана последняя инъекция, он скоро проснется.
- Вы можете оставить его на меня, - решительно сказала Ди. - Со мной он будет в безопасности.
- Я в этом уверен.
Когда дверь закрылась, Ди подошла ближе к кровати. Работая с ранеными, она привыкла к таким зрелищам, но сейчас весь этот опыт был бесполезен. Перед ней лежал человек, которого она любила.
Его глаза были закрыты, дыхание хриплое, похожее на короткие стоны. Только теперь она смогла узнать его. Широкий рот, всегда готовый к улыбке, был твердо сжат, как если бы боль мучила его даже во сне.
Ди придвинула к кровати стул, села и наклонилась к нему.
- Здравствуй, милый, - прошептала она.
Ничего. Он даже не шевельнулся.
- Это я - Ди, - не сдавалась она. - Мне сказали, что ты ранен, и вот я пришла. Мы ведь все равно друзья, верно? И я хочу снова увидеть тебя здоровым и сильным.
Опять только хриплое короткое дыхание. Отказываясь признать поражение, она продолжала:
- С тобой все будет в порядке, хотя это потребует некоторого времени. Они говорят, что ты серьезно ранен, но мне приходилось ухаживать и за более тяжелыми ранеными, и все они быстро поправлялись, потому что им снова хотелось вернуться туда, в небо.
Ди, конечно, приукрашивала. Она знала, насколько маловероятно то, что Марк снова будет летать, и сколько должно пройти времени, прежде чем он вообще сможет вести относительно нормальное существование. Но она не могла позволить себе думать об этом сейчас. Сейчас было важно одно - спасти его жизнь. И если ей удастся это сделать и настанет день, когда она снова увидит его улыбку, то остальное уже не будет иметь никакого значения.
Она продолжала, заставляя свой голос звучать уверенно и бодро:
- Мне жаль, что мы сейчас не обручены. О, только не думай, что я пытаюсь заманить тебя в ловушку. Ты всегда был слишком умен, чтобы дать женщине поймать себя. Но, похоже, у тебя совсем никого нет.
Эта правда ударила ее со всей силой. Звезда эскадрильи, парень, с которым не отказалась бы пофлиртовать ни одна девчонка, он был совершенно один - ни семьи, никого, кому бы он разрешил к себе приблизиться. Кроме нее. Абсолютное одиночество.
- Ты рад, что я пришла? Надеюсь, что рад. Я знаю, что ты спишь, но, может быть, там, в своем сердце, ты все же можешь слышать меня. Я так надеюсь на это, потому что мне так много всего хотелось бы тебе объяснить. Я чувствовала себя очень неловко вначале. Я любила тебя, но боялась сказать об этом. Видишь, я знала, что ты меня не любил - ну разве что совсем немножко… Я была так счастлива, когда ты предложил мне выйти за тебя замуж, что даже не думала, как все это случилось. Я обманывала себя и не хотела ничего видеть, потому что ты был для меня всем. А когда все же пришлось увидеть, то, казалось, я просто сошла с ума. Но ты не мог любить по приказу. Никто бы не смог.
Его губы слегка приоткрылись, словно он хотел дать ей знак. Конечно, это было слишком невероятным, Ди никогда не позволяла себе верить в подобные вещи. Ну, если только сейчас…
- Ох, если бы я только могла поверить, что ты слышишь меня и понимаешь, что я пытаюсь сказать. Я пришла сюда сразу же, как только узнала, что ты ранен. И если есть что-то, что я могу для тебя сделать, я это сделаю.
Она посмотрела на его руки, лежащие на одеяле: одна была забинтована, другая нет. Очень красивая рука с тонкими сильными пальцами. Как хорошо она помнила ее прикосновения, дразнящие прикосновения через тонкую ткань…
Ди осторожно взяла его руку, мягко поглаживая своими пальцами. Он никак не отреагировал на это. Ее сердце сжалось, ощутив его беспомощность. Она бы все отдала, чтобы только увидеть, как он снова превратится в самого себя - насмешливого, взбалмошного, дерзкого, изумительного. Даже если бы это означало, что она снова его потеряет, она приняла бы это.
- Ты скоро поправишься, - говорила Ди уверенным тоном. - Ты должен рассчитывать на это, потому что ни на что другое я не соглашусь. Знаю, ты не любишь выполнять приказания, но мое ты выполнишь. Выздоравливай! Это приказ, ты слышишь?
На последних словах ее голос дрогнул, она уткнулась лицом в его руку, из глаз ее хлынули слезы.
- Вернись ко мне… - шептала Ди. - Я люблю тебя. И никого больше не полюблю. Позволь мне заботиться о тебе…
Он глубоко вздохнул. Она наклонилась и мягко прикоснулась губами к его губам.
- Я думала, что никогда больше тебя не поцелую, - пробормотала она. - Ты что-нибудь чувствуешь? Чувствуешь, как моя любовь стремится к тебе?
Еще один вздох. Она с нежностью посмотрела на него.
- Да… Ты возвращаешься ко мне… Ты возвращаешься…
Марк открыл глаза. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
- Вы кто? - спросил он.
Глава 10
Марк уже давно ходил по самому краю. Сначала он стал чувствовать опасность, как только его самолет отрывался от земли. Потом у него появилось ощущение, что солнечный свет слишком резок, что даже невозможно поднять голову. Но хуже всего была та скрытая угроза, что таилась в темноте, тот неясный страх, который не давал ему заснуть, который беспокоил его все больше и больше, потому что он ничем не мог его объяснить.
Это началось после того, как Ди разорвала их помолвку. Внешне он остался спокойным и невозмутимым, как и полагалось быть мужчине, который мог получить любую женщину. Она сделала его свободным.
- Ты даже забудешь о моем существовании, - сказала она.
Потом оцепенение, что защищало его, сменилось вспышкой гнева. Марк обвинил ее в жестокости, в чем он никогда не обвинял ни одну женщину. Когда она ушла, его гнев остался вместе с ним, заставляя его делать то, чего он никогда не делал. Этим же вечером Марк напился с друзьями и как бы между прочим сказал, что с его помолвкой покончено. Один из пилотов, здоровый румяный парень по имени Шон, сделал глупость и поздравил его. Марк с яростью обрушился на идиота и мог бы убить его, если бы их не растащили.
После этого отношение к Марку изменилось. Друзья озабоченно поглядывали на него, опасаясь новой вспышки, а Шон вдруг проникся к нему неожиданным уважением, от которого Марка просто тошнило.
- Ну, хорошо хоть заткнул этого пустоголового козла, - сказал ему как-то Харри. Харри Франк поступил в эскадрилью в тот же день, что и Марк, и они быстро стали друзьями. - Хоть этим можешь гордиться.
- Он того не стоит, - буркнул Марк.
- Согласен… А может, он был прав? Может, тебе действительно будет лучше без этой девчонки? Ты же ее не любил, верно?
- Откуда мне это знать, черт возьми?! - взревел Марк.
Харри благоразумно промолчал.
Внутреннее напряжение Марка все нарастало, потому что он сам себя не понимал. Ди так расторгла их помолвку, что выходило, будто это сделал он. Его гордость не пострадала. Так отчего же он злился? Особенно на нее.
Но он знал, что, если бы сейчас Ди оказалась здесь, он мог бы объяснить ей, почему она была не права. Заставил бы ее это признать и даже попросить у него прощения за то, что так неверно судила о нем. А потом снова надел бы ей на палец кольцо как символ своей победы. Вот как надо поступать с упрямыми женщинами!
"Мы принадлежим друг другу, - повторял он. - Мы всегда знали, что каждый из нас думает, а этого у меня никогда ни с кем не было. Я даже не хотел этого. Старался держать при себе свои мысли, потому что никому не доверял, но с тобой я этого не мог делать, и меня это не беспокоило. Мне даже нравилось это. Ты сделала для меня кое-что, но потом… потом ты меня отвергла".
Нет, так он не мог сказать. Это звучало слишком пафосно. Но ведь можно было сказать и по-другому. Если бы только она была здесь!
Но ее здесь не было, и она не пыталась увидеть его.
Он даже на всякий случай начал записывать свои мысли, что было не так-то просто. Он спал в палатке вместе с пятью другими пилотами, готовыми к вылету в любой час ночи. Трудно было найти момент, чтобы уединиться, и если Марк слышал чьи-то шаги, то быстро заталкивал свои вырванные из тетрадки листки в ящик тумбочки. Однажды он так торопился, что вывалил на пол все его содержимое, и перед его глазами оказалась маленькая девочка-мишка в клетчатой юбочке.
Ее подарила ему Ди. И словно сама Ди вдруг оказалась здесь, пытаясь защитить его от пугающей темноты: "Она будет за тобой приглядывать и докладывать мне. - И уже более мягко: - И беречь тебя".
- А сейчас ты ей тоже докладываешь? - пробормотал он. - Интересно, что бы ты могла обо мне рассказать?
Он тут же остановил себя, зная, как это будет выглядеть со стороны, если кто-нибудь из его товарищей увидит, как он разговаривает с игрушкой.
Но только не Ди! Она бы поняла. Разговаривает ли она со своим Чокнутым Бруином, которого он ей подарил? И остался ли он у нее еще? Марк поймал себя на мысли, что ему бы хотелось, чтобы он остался.
Звук открывшейся двери заставил его спрятать мишку. Это единственная вещь, которая до сих пор соединяла их.
Он так и не дал маленькой игрушке имя, но в своем сознании всегда обращался к ней как к Ди. Невероятно, но у них было даже внешнее сходство. Не то чтобы это были какие-то физические черты, но общее выражение - насмешливое, лукавое - напоминало ему Ди.
Марк начал брать с собой свою маленькую подружку, не желая оставлять ее там, где она могла быть обнаружена. Во внутреннем кармане летной куртки для нее нашлось очень удобное место, и однажды, почти забыв, что она там, он взял ее с собой в самолет.
Это был трудный бой - бомбардировочный рейд на вражескую военную фабрику. Враг сражался ожесточенно. "Мессершмитты", эти превосходные универсальные машины, атаковали их со всех сторон, и в какой-то момент он уже думал, что ему конец, когда самолет, летящий прямо на него, вдруг вздрогнул и превратился в огненный шар.
Когда Марк приземлился, то какое-то время просто сидел, обхватив себя руками, чувствуя под пальцами мягкий комочек, который словно говорил, что его маленькая подруга была с ним.
После этого игрушка отправлялась с ним в каждый полет, становясь свидетелем его побед и промахов, виртуозных атак и ловких исчезновений. Со временем Марку начало казаться, что Ди - настоящая Ди, женщина, которая отвергла его, все же имеет право знать, что она оказывает влияние на его жизнь. Это могло бы стать поводом написать ей, а ему очень был нужен такой повод.
Письмо далось ему потом и кровью. Он писал: