Белая магия - Жаклин Рединг 7 стр.


Тисвелл, дворецкий семьи Брайрли, нахмурился, услышав, как кто-то стучит в парадную дверь. А затем зевнул. Неужели у него никогда не будет ни минуты отдыха? Он наконец выкроил времечко, чтобы посидеть за чашечкой чая с кусочком лимонного пирога, только что испечённого кухаркой, проведя всё утро с того момента, как проснулся в половине пятого, за составлением описи вин, хранящихся в погребе. Даже теперь Тисвелл всё ещё ощущал слабое щекотание в носу, словно вот-вот чихнёт из-за пыли, которая, казалось, покрывала каждый дюйм в этом погребе, и воздух в нём был влажным. Надо бы ему сказать одной из служанок, чтобы она прибралась там.

Но сейчас подоспел идеальный момент для того, чтобы отдохнуть. Как обычно бывало ближе к обеду, леди Трекасл отправилась наносить очередные визиты или, как Тисвелл любил их называть, - "встречи сплетниц". Леди Августа ещё не вставала и, вероятно, не встанет ещё, по меньшей мере, час, может, два. Если он всё правильно рассчитал, то у него будет полчаса или даже больше, чтобы заняться своими делами.

Тисвелл собирался за это время ответить на последнее, полученное от сестры из Уилтшира письмо, написав в нём свой рецепт медовухи, который она просила. Потом ему нужно будет отполировать серебро и уладить спор кухарки и одной из посудомоек, что-то связанное с булками и проявлением неуважения.

В общем, Тисвелла ждал насыщенный событиями день.

В дверь снова постучали. Дворецкий подождал, не появится ли Том, лакей, обычно дежуривший у двери: вполне могло случиться, что тот находится на посту, вместо того чтобы ожидать маркизу в карете, сидя в конюшне. Однако услышав, как в дверь постучали в третий раз, Тисвелл сдался, отложил в сторону кусок пирога и чашку и, недовольный, пошёл открывать парадную дверь.

- Да?

Молодой человек, который стоял перед ним, выглядел как аристократ: было что-то щёгольское в тёмно-синем пальто гостя, его тёмно-жёлтых бриджах и превосходных, начищенных до блеска зашнурованных ботфортах. Не столько одежда гостя, как само его появление поразило Тисвелла, поскольку за десять месяцев, что он служил в этом доме, здесь почти не бывало гостей. Немногие из знакомых леди Трекасл отважились бы поехать севернее площади Портмана, а у леди Августы просто не было знакомых, о которых стоило упоминать. Это было одним из самых настоящих преимуществ его службы в особняке семьи Брайрли.

- Добрый день, любезный, - сказал джентльмен, снимая свою высокую касторовую шляпу. - Могу ли я поинтересоваться, это ведь дом маркиза Трекасла?

Брови Тисвелла изогнулись, дворецкий нахмурился. Мужчина, очевидно, был приезжим, иначе он знал бы, что маркиза не было - в действительности, никогда не было - в этом доме.

- Да, сэр, это он, однако маркиз в настоящий момент находится за границей. Если хотите, можете оставить свою визитную карточку.

- Но я…

- Тисвелл, - раздался позади дворецкого знакомый визгливый голос, голос, произносивший его имя с ударением на втором слоге, причём на октаву или две выше, чем первый слог. Тисвелл прямо-таки ненавидел, как звучит его имя в устах леди Трекасл. Скорее всего, он бы даже застонал, если бы не джентльмен, стоявший перед ним у двери.

- Прошу прощения, сэр, - извинился дворецкий, прежде чем скрыться в доме, прикрыв за собой парадную дверь.

Леди Трекасл приближалась к нему с яростью бушующего шторма, бледный серо-голубой цвет её длинной мантильи только усиливал впечатление. Тисвелл думал, что она уже уехала, поэтому был весьма разочарован, поняв, что ошибся в своих предположениях. В следующий раз ему нужно будет быть внимательнее, прежде чем садиться пить чай с пирогом, потому что леди Трекасл не выносила, когда слуги сидели без дела, свято веруя в то, что это она - а не леди Августа - заправляла делами в доме. К счастью, маркиза часто уезжала из дома по своим делам, что позволяло им всем наслаждаться такими редкими мгновениями счастья.

- Тисвелл, - повторила леди Трекасл, голос которой привычно повысился, - как видишь, я собираюсь уезжать. Я думаю, что не вернусь до самого ужина. Прошу тебя сообщить леди Августе, что я пригласила мистера Ливистона, чтобы он сделал ей причёску для бала у Ламли. Он приедет в среду в два часа дня. Передай ей, чтобы она не заставляла его ждать.

- Но леди Августа обычно не…

- Меня не волнует, в котором часу она соизволит вставать через день всю неделю, Тисвелл. Скажи ей, я требую, чтобы Августа хоть раз легла спать в надлежащее время в ночь перед балом, вместо того чтобы бодрствовать всю ночь до утра. Эту встречу она не пропустит. Мистера Ливистона очень сложно уговорить прийти делать причёску на дому. В два часа, Тисвелл, так и передай ей. Ровно в два.

- Да, миледи, - дворецкий покорно кивнул, хотя в душе у него в этот самый момент бушевали отнюдь не такие смиренные чувства. Тисвелл смотрел, как маркиза отворачивается от него, чтобы уйти. "Бедная леди Августа, - подумал он. - Эти новости её не порадуют, это уж точно". Тисвелл задался вопросом, не пожалеет ли он о том, что посоветовал ей съездить на бал. Цена, которую леди Августе придётся платить за то, что они с маркизой пришли к соглашению, начинала казаться дворецкому чересчур высокой.

Тисвелл подождал, убедившись в том, что леди Трекасл уехала, прошествовав через весь дом к задней двери, где её ждала карета, прежде чем снова подошёл к парадной двери.

- Прошу прощения, что заставил вас ждать, сэр. Я…

Странно, но крыльцо оказалось пустым, нигде не было видно и следа недавнего гостя. Быстро посмотрев в одну, а затем в другую сторону от подъездной дорожки, Тисвелл мгновение озадаченно стоял на месте, а затем плотно закрыл дверь и направился обратно в кладовку к ожидавшим его чашке чая и куску лимонного пирога.

Ноа вышел из-за дома, стоявшего на углу улицы, и свистнул ожидавшему его кучеру. Лорд Иденхолл быстро сел в экипаж и дал вознице указания, прежде чем откинуться на подушки, чтобы обдумать всё, что услышал, стоя у двери городского дома маркиза Трекасл.

Он направлялся туда, думая договориться о встрече с леди Августой и просто попросить её вернуть брошь, которую подарил ей Тони. По крайней мере, Ноа намеревался так поступить, пока не подслушал разговор леди Трекасл и её дворецкого, разговор, который, кроме других сведений, открыл ему, что леди Августа на самом деле будет на балу у Ламли.

В переполненной бальной зале она не сможет подготовиться к их встрече, поскольку у Ноа не было сомнений, что, узнав его имя, леди Августа поймёт, зачем он пришёл, и заранее придумает слова оправдания. Ноа однажды услышал, как знаменитый герцог Веллингтон сказал: "Элемент неожиданности - это по-настоящему ценное качество во время войны".

И, честно говоря, лорд Иденхолл чувствовал себя так, словно готовится сражаться с этой леди.

Но он ясно понял одну вещь. Если прежде Ноа не был уверен, что леди Августа была той женщиной, которая написала Тони письмо, то теперь он в этом не сомневался. Слова, которые лорд Иденхолл только что услышал, стоя у парадной двери городского особняка семьи Трекасл, только добавили деталей к тому образу, который Ноа составил в своём воображении. А если бы у него ещё оставались какие-то сомнения в том, что именно леди Августа написала письмо Тони, то, стоя в одиночестве на крыльце её дома и глядя на массивный медный дверной молоток, пока дворецкий разговаривал в холле с хозяйкой, Ноа окончательно убедился в том, что Августа - та женщина, которую он искал.

Узор, отлитый над дверным молотком из блестящей полированной меди, был точной копией печати на письме, которое получил Тони.

Глава 8

Бал Ламли, официально знаменующий центральный момент каждого сезона, был беспрецедентным событием и протекал среди изобилия пурпурных и золотых крепов и хрустальных гранёных кубков, наполненных приторным пуншем или кислым вином. Действо это проходило на Гросвенор-Сквер, в величественном старинном кирпичном особняке, принадлежащем герцогу и герцогине Чаллингфорд, двум наиболее выдающимся фигурам высшего света: он - устоявшийся тори, а она - "экстраординарная хозяйка". Почитаемые всем светом, они возвышались над серой толпой, словно король и королева во всём их великолепии перед двором, который им поклоняется, и при этом любезно приветствовали каждого прибывающего гостя, которого объявляли двое похожих друг на друга ливрейных слуг, стоявших по обе стороны от парадной двери.

В великолепно освещённом и наполненном людьми бальном зале танцующие пары исполняли па и подпрыгивали время от времени под весёлую мелодию, которую играл оркестр, удачно скрытый за стеной искусственных кустарников в дальнем конце комнаты. Далеко от шума, в противоположном конце дома, столы, обтянутые зелёным сукном, становились свидетелями того, как огромные суммы переходили из рук в руки, в то время как мужчины, больше расположенные к беседам, чем к танцам, пользовались гостеприимством и потребляли великолепный герцогский портвейн в расположенной неподалёку обшитой красным деревом гостиной для джентльменов.

Это была поистине разнообразная публика. Молоденькие барышни, только что приехавшие в Лондон из своих загородных поместий, наряженные в светлый муслин, сменили своих сестёр, бывших здесь в прошлом году. Их единственной целью на этот вечер - и на все последующие вечера - было найти наиболее вероятного потенциального мужа из тех, на которого падал их взгляд, и обмахиваться веером. А молодые щёголи в свою очередь выезжали для того, чтобы поймать собственную удачу в виде наследницы, лучше привлекательной, которая, как они надеялись, подарит им несколько детей, желательно мужского пола. Преклонного возраста джентльмены, страдающие подагрой, уселись в сторонке в своих инвалидных креслах и, подталкивая друг друга локтями, нежно поглядывали на молодых девушек, вспоминая о том, как это всё было раньше. С краю от них стояли почтенные матроны, стареющие вдовы, а также старые девы, чей единственный долг внимательно наблюдать за всеми гостями и проследить, чтобы ничего неуместного не посмело случиться под их взорами.

Среди всего этого многообразия людей Августа надеялась провести вечер, не привлекая ничьего внимания. И тем не менее, несмотря на заключённое с Шарлоттой соглашение, та всё ещё казалась расположенной указывать на тех, кого она считала подходящим, чтобы избавить Августу от её "тягостного состояния" - именно так она в последнее время называла незамужнее состояние падчерицы. Августе следовало бы знать, что Шарлотта не откажется полностью от своей цели. Тем не менее, маркиза стала заметно менее настойчива в своих советах. Августа, с другой стороны, нашла удовлетворение в указании своей мачехе самой весомой причины, почему она не сможет рассматривать ни одного из предложенных кандидатов.

Тот, стоящий возле посаженной в горшок пальмы? О, но разве она не заметила, как он только что выплюнул остатки маринованной селёдки на шторы хозяйки бала? Да, возможно, блестящая золотая парча у них дома, которую так любила Шарлотта, лучше скрыла бы пятна.

Не прошло и четверти часа с момента их прибытия, когда Шарлотта наконец-то отказалась от своей идеи сосватать падчерицу и покинула её, а Августа осталась в одиночестве среди многочисленных знакомых маркизы улыбаться и любезно отвечать на их пустые вопросы.

"Какая прелестная шаль, дорогая, вы сами вышивали узор?"

"Я слышала, регент появится на этом вечере. Бедная герцогиня, она не оправится, если он не приедет".

Августа просто кивала в ответ, пытаясь откровенно не зевать. И если судить по тем людям, которые окружали её сейчас, то вечер, вероятнее всего, протянется для неё долго. И всё же среди такого скопления народа должен найтись кто-то, с кем можно было бы вести учёную беседу, кто-то, кто предложил бы разговор на более оживлённую тему, чем вышивка и укладка волос. Конечно, она скорее всего никого и не увидит, учитывая, что её очки лежат в ридикюле.

Над насупленными бровями лоб Августы пересекла морщинка. Шарлота была непреклонна в том, чтобы она не надевала очки сегодня вечером, что, однако, делало её зрение слегка затуманенным; к счастью, Шарлота не вспомнила про это, когда Августа отпускала свои замечания о титулованном любителе плеваться селёдкой.

Августа посмотрела на мачеху, стоящую неподалёку и увлечённо обсуждающую последние образцы муслина, только поступившие в магазин "Хардинг Ховелл и компания". Без сомнения, очень важная тема. Отступив немного назад, она достала свои очки из ридикюля и быстро надела их, собираясь осмотреть гостей в поисках более интересного для себя общества.

Яркие шелка и сверкающие драгоценности сразу же предстали перед её глазами. Великолепные одеяния резко контрастировали с её собственным нарядом, который был не совсем бледно-серым, но и не бежевым. Да, платье было простым, без каких-либо украшений на шёлке, кроме простой широкой атласной ленты, которая шла под грудью. Это было её самое нарядное бальное платье, и всё же оно не вполне гармонировало с тщательно уложенными волосами: на своё творение мистер Ливистон потратил не один час, и в результате её длинные тёмные локоны плотной массой мелких кудряшек пенились, не слишком надёжно закреплённые, у самой макушки. Шарлота провозгласила эту прическу "шедевром" и "единственной привлекательной чертой Августы этим вечером". Августу же весьма занимал вопрос, а не опрокинется ли она назад под давящей тяжестью этого творения парикмахерского искусства, от которого у неё уже сейчас начинала болеть голова.

Августа почти оставила надежду найти какого-нибудь интересного человека в этой кружащейся толпе, когда внезапно увидела графа, стоящего в другом конце зала около балконных дверей.

Девушка улыбнулась сама себе. Она надеялась, что он придет. В действительности, возможность увидеть его была одной из главных причин, по которой она вообще согласилась сопровождать Шарлотту. Обычно Августа организовывала их встречи тайно, но даже и тогда опасалась, что кто-то может их обнаружить. Но здесь, в обществе, они могли бы провести некоторое время вместе без опасения стать объектами сплетен.

Всё, что ей было нужно, это найти какую-нибудь возможность тихонько ускользнуть, пока Шарлотта всё ещё увлечена беседой.

И такой случай представился ей буквально через мгновение в виде довольно-таки полной матроны в зелёном, которая прокладывала себе дорогу прямо сквозь толпу. Августа ловко скользнула ей за спину и последовала за ней, так как та шла через всю бальную залу прямиком к тому месту, где стоял граф.

Ноа вышел из кареты и обернулся, чтобы предложить тёте руку. Продвигаться к парадной лестнице им пришлось осторожно, так как подъездная дорога к Чаллингфорд-Хаус уже была усеяна кучками навоза лошадей тех гостей, которые прибыли сюда до них.

Ноа хотел приехать раньше, чтобы иметь возможность наблюдать за входными дверьми и услышать, когда слуга объявит о прибытии леди Августы. Несмотря на то, что в голове у него сложился уже определённый образ, он всё же не был уверен, что узнает её. Но, к несчастью, они задержались. Проехав уже половину пути, Эмилия велела развернуться и ехать домой. Ей нужно было отыскать лорнет, который она забыла дома.

На предложение Ноа отказаться от лорнета на этот вечер, Эмилия ответила:

- Абсолютно невозможно, ибо как же я смогу с толком провести вечер за картами, будучи не в состоянии увидеть даже собственные руки? Да леди Талфрей сделает из меня котлету за карточным столом, будь уверен!

Таким образом, они прибыли на Гросвенор на час позже, чем собирались, и только для того, чтобы прождать ещё один час, пока их карета медленно продвигалась среди таких же экипажей, растянувшихся длинной процессией по Аппер-Брук стрит почти до Гайд-парка.

Сейчас Ноа и Эмилия шли по Чаллингфорд-Хаусу вдоль длинной приёмной, обмениваясь вежливыми приветствиями с хозяйкой и её нарядной, прелестной дочерью - самой младшей, чьё замужество было основной целью нынешнего события. Чаллингфорд произвёл на свет шесть дочерей до того, как его жена наконец-то подарила ему наследника, и Ноа часто слышал мнение, что бал Ламли, названный так в честь отца герцога, погибшего в колониях, сражаясь за интересы своей родины, это не просто светское мероприятие, но еще и умный способ выдать замуж каждую из дочерей.

Однако у Ноа не было причин беспокоиться, поскольку, хоть герцогиня и улыбалась ему любезно, это была всего лишь дань вежливости, которую полагалось оказывать членам его семьи из-за их положения в обществе. Несмотря на то, что он принадлежал к герцогскому роду, после событий предыдущего сезона ни одна мать, помышляющая о замужестве своей дочери, не отважится приблизиться к нему, держа в голове мысли о сватовстве. В конце концов, он нарушил основное правило в свадебных играх. Лорд Ноа Иденхолл расторг помолвку, а это то, что никогда не позволит себе ни один настоящий джентльмен.

- Бог мой, - сказала Эмилия, осматривая толпу, представшую перед ними в бальном зале, - герцогиня превзошла себя в этом году. Приглашённых намного больше, чем когда-либо раньше. Такое ощущение, будто весь город присутствует на этом вечере.

Что, таким образом, значительно осложняло Иденхоллу задачу найти леди Августу Брайрли среди всей этой многочисленной толпы.

Ноа хмурил брови, оглядывая огромный зал, тщательно всматриваясь в каждое молодое женское лицо, на которое натыкался его взгляд, надеясь, что каким-то образом узнает её, стоит только ей возникнуть перед его глазами.

Назад Дальше