Людовик вздрогнул и порывисто обернулся. На его благородном мужественном лице отражалась немая боль.
– Сир, вам плохо? – обеспокоенным голосом произнес Жирард. – Позвать вашего лекаря?
– У нас было видение, Жирард, – не отвечая на вопрос, промолвил король, опять отворачиваясь. – Мы видели кровь, много крови. Мы видели кресты, полумесяцы, опять кресты… огонь… свист стрел, крики, стоны людей… ржание лошадей… В какое-то мгновение мы почувствовали запах смерти.
– Сир, вы устали. Плавание утомило вас, вот и чудится…
– Нет, мой мальчик, не чудится, – прервал его на полуслове Людовик. – Глядя на кроваво-красный закат, мы представили предстоящую битву. Все было так четко и ясно видно, что в какой-то момент нам показалось, – это происходит наяву.
– Славные битвы ждут нас впереди, а вот надвигающаяся буря, – это действительно скоро станет явью.
– Буря? – брови Людовика грозно сдвинулись. – Почему ты нам об этом ничего не сказал?
– Я хотел, но вы…
– О таких вещах надо докладывать немедленно. Где капитан? Позвать его сейчас же!
– Слушаюсь, сир! – граф де Сен-Мор поклонился и поторопился исполнить приказ короля.
А тем временем грозовые тучи приближались и становились все более черными и страшными. Вдали уже были слышны раскаты грома, а молнии чертили на небе причудливые зигзаги.
– Ваше Величество, спуститесь, пожалуйста, вниз, – попросил Людовика подошедший к нему капитан. – Скоро здесь будет небезопасно.
– На сколько дней буря может нас задержать? – поинтересовался у капитана Людовик.
– Это знает только Господь, сир. Все в его руках. Будем молиться, чтобы мы не пошли к Дьяволу в преисподнюю. А пока спуститесь вниз и не мешайте мне делать мою работу.
Молча кивнув головой в знак согласия, король в сопровождении графа де Сен-Мора и охраны спустился в отведенную ему каюту.
Больше суток буря трепала корабли с неистовой силой. Волны, огромные, как горы, вздымались вверх, а потом всей огромной массой с неимоверным грохотом обрушивались вниз. Крестоносцы, большинство из которых были в море впервые, с большим трудом переносили сильную качку. Почти всех мучила морская болезнь. Людям казалось, что настал Судный день: еще немного, и морская пучина разверзнется и поглотит воинов. Многие в тот день уже и не надеялись ступить когда-нибудь на твердую землю.
Но к концу четвертого дня плавания море утихло, и к исходу шестого дня все корабли невредимыми вошли в гавань Кальяри.
– Возлюбленный брат наш, как прошло ваше путешествие? – так начал военный совет Карл Анжуйский, король Обеих Сицилий.
Он был одним из первых, кто поддержал идею Людовика IX. О новом крестовом походе и битве против неверных Карл думал и раньше, но, увы, стремился он не к тем возвышенным целям, которые вдохновляли короля Франции. Мотивы у него были совсем иные. Тунис уже долгое время уплачивал дань Сицилийскому королевству, но с восшествием на престол Карла Анжуйского эмир Туниса отказался платить. Желая наказать неверных за подобную дерзость, Карл не раз уже намеревался пуститься в поход. Но, будучи дальновидным политиком, он понимал, что в одиночку он ничего не добьется. Поэтому на совете Карл пытался всеми силами, используя свое влиянием, и с помощью, в конце концов, лести и лжи, склонить Людовика к своей точке зрения и заставить его изменить намерение выдвинуть армию на Египет или Сирию. Желанной целью для Карла Анжуйского был Тунис.
– Мы слышали, вас настигла буря? – продолжил Карл Сицилийский. – Надеемся, ваши потери не велики?
– Господь был милостив к своим детям, – любезно отозвался Людовик. – Мы благодарим вас за оказанное гостеприимство, а также за благородное намерение участвовать в походе против неверных.
– Это большая честь для нас, возлюбленный брат, – Карл слегка склонил голову. – Мы уверены, что ваши познания, талант и воля приведут нас всех к победе.
Заметив самодовольную улыбку на лице престарелого Людовика, Карл усмехнулся: "Старик, однако, падок на лесть. Что ж, это нам только на руку".
– Если нет возражений, то тогда обсудим наши дела, – продолжил сладкоречивый король Обеих Сицилий.
Через три часа военный совет был завершен. Подкупленный ловкими речами Карла Анжуйского, благочестивый Людовик приказал всем крестоносцам направиться в Тунис, лишив тем самым, правителя Египта столь необходимого тогда подкрепления.
Людовик пребывал в отменном настроении и строил радужные планы на будущее. Но не все разделяли его настрой, и одним из таких людей, более сдержанных и осторожных, был Жирард де Сен-Мор. Из его головы никак не шел разговор с королем перед бурей. Граф считал, что раз видения Людовика были настолько яркими и правдоподобными, то оставлять их без внимания нельзя. Но не только эти думы одолевали молодого графа. Неясное чувство тревоги вот уже несколько дней волновало его душу. Жирарду каждую ночь снился замок Дезир-ле-Руа, охваченный пламенем, а сквозь огонь и дым виделось ему бледное лицо его дорогой Габриэллы.
Не в силах представить, что бы это могло означать, граф де Сен-Мор не находил себе места.
– Ты уже который день выглядишь опечаленным, мой мальчик. Тебя что-то беспокоит? – начал разговор Людовик по возвращении с военного совета.
– Сказать по правде, да, Ваше Величество, – подтвердил догадку короля Жирард.
– Так поделись с нами…
– Я не смею портить вам настроение, делясь своими дурными мыслями, сир.
– Ты нам как сын, милый Жирард, а мы должны знать, что на уме у нашего дитя.
Глубоко вздохнув, граф де Сен-Мор рассказал королю о странном сне, преследовавшем его уже несколько ночей подряд.
– Ты скучаешь по своей женушке, мой мальчик, – улыбнулся Людовик. – Ничего, пройдет. Через два дня двинемся в Тунис, и тогда, охваченный жаждой праведного отмщения, ты выбросишь из головы весь вздор.
– Кто знает, наверно, вы правы, – поклонился Жирард и, желая сменить тему разговора, спросил: – Ваше Величество, а вы уверены в том, о чем король Карл поведал нам сегодня? Нет ли в его словах лукавства?
– Ты сам все слышал из его собственных уст, – пожал плечами Людовик. – К тому же зачем Карлу нас обманывать? Мы боремся за праведное дело, стремимся к одной цели.
– Возможно, я позволяю себе лишнее, но у меня сложилось совсем иное представление о задачах короля Карла. Мне показалось, что он преследует иную цель…
– Остановись, Жирард! – вскричал король. – Мысли о белокурой Эниде совсем свели тебя с ума. Ты перестал рассуждать хладнокровно. Такое поведение похвально во время охоты или рыцарских боев. Но сейчас – время священной войны с неверными.
– Ее зовут Габриэлла, Сир, – пробормотал Жирард, опустив голову. – Простите, если я имел несчастье вызвать ваш гнев. Просто мне хотелось, чтобы мы избежали роковых ошибок.
– Мы знаем, что делаем для христианского дела в Святой земле, и уверены в путях достижения своих целей, – надменно произнес Людовик и смерил графа недобрым взглядом.
– Если вы, Ваше Величество, сочли, что подобное решение принесет славу Франции, значит, на то воля Господа, – покорно ответил Жирард, отвесив глубокий поклон.
Все еще сердясь на своего названого сына, король жестом отпустил его. Несмотря на то что семена сомнения были брошены в благодатную почву, Людовик не дал им взойти, хотя после беседы с графом де Сен-Мором в душе его и остался неприятный осадок. Но король помнил слова своего отца, Людовика VIII по прозвищу Лев, который возглавил множество славных походов для спасения католической веры и всегда утверждал, что истинный король не должен сомневаться в себе и своих действиях, и вскоре забыл об этом разговоре.
Если бы он, умудренный опытом полководец, мог знать, как жестоко будет наказан за это поспешное и необдуманное решение! Как горько будет сожалеть, лежа на смертном одре, что поздно обнаружил двуличие Карла и польстился на его лукавые посулы. Но это все будет в будущем, а пока Людовик, поддерживаемый адмиралом Флораном де Варенном, одержал первую победу и, воодушевленный успехом, продолжил путь в Тунис. Впереди одним уже грезился Иерусалим, освобожденный Гроб Господень, установление власти над неверными и ликование единоверцев; другим же мерещились сказочные богатства, томные восточные красавицы и дворцы, обильно украшенные каменьями и бесценными коврами.
Но, как это обычно бывает, презрев людские ожидания, судьба сама вершит свои дела…
Глава 9
Зависть еще непримиримее, чем ненависть.
– Дядя? – повторила свой вопрос удивленная до глубины души Габриэлла. – Вы…
Вы здесь? Но этого не может быть! Как вы узнали?
Она поднялась со стула и неуверенными шагами пошла навстречу Раймунду де Карруазу, младшему и последнему брату ее отца. Тот распахнул объятия и, широко улыбаясь, поспешил к племяннице.
Его появление было настолько неожиданным, что Габриэлла вначале не поверила глазам. И на то была веская причина. Много лет назад братья сильно повздорили. Надо сказать, что еще с раннего детства между ними никогда не было взаимопонимания, а уж после смерти их отца отношения окончательно испортились. Согласно законам того времени – майорату, герцог Балдуин де Карруаз, отец братьев, все свои земли, замок и имущество оставил старшему сыну, Луи Франсуа де Карруазу. Младшему же, Раймунду, достался только титул и небольшое денежное довольствие, выплачиваемое раз в год. Но, увы, этих денег Раймунду, привыкшему жить на широкую ногу, хватило ненадолго. Спустив в первый же месяц все подученные деньги, он приехал к брату и потребовал еще денег или хотя бы какой-нибудь кусок земли, чтобы он мог, получая с него доход, больше не думать о будущем. Поначалу Луи был рассержен на брата за такое расточительство, но потом сжалился над ним. Ведь Раймунд, какие бы между ними ни были отношения, был его братом, родной кровью. Поэтому отец Габриэллы не только дал ему денег, но и выделил значительный участок земли с вассалами. При правильном ведении хозяйства Раймунд мог бы получать приличный доход.
После этого визита прошел целый год, во все время которого Раймунд ни разу не появился в замке брата. Но ходили слухи, что жизнь его вассалов за это время стала невыносимой. Непомерные поборы довели подданных Раймунда де Карруаза практически до нищеты. Огромные расходы герцога: приобретение книг, которые удовлетворяли его ненасытную любознательность, и роскошных переплетов к ним; страсть к различным дорогостоящим опытам; богатые пиршества с неумеренными возлияниями – требовали все больших денег. В конце концов, Раймунд заложил земли и охотничий дом, в котором жил. Эти известия очень рассердили Луи Франсуа де Карруаза и, выкупив у ростовщика свои земли и имущество назад, он с позором изгнал брата, пообещав казнить, если тот еще хоть раз появится на его землях.
С тех пор прошло очень много времени. Изредка в замок доходили слухи о том, что Раймунд появляется то здесь, то там. В конечном итоге он перебрался в Англию, где женился на дочери барона Уилла Блэка, по кличке Дикий кабан, прозванного так за свою необыкновенную страсть к охоте на кабанов. Но этот брак не принес Раймунду де Карруазу ничего: ни материального, ни морального удовлетворения, ни плотских радостей. Промотав в считанные дни приданое жены и заложив подаренный отцом Алианоры Блэк замок, герцог, испугавшись расправы со стороны родственников жены, тайно покинул Англию. Где он жил и чем занимался до своего появления в замке Дезир-ле-Руа, Габриэлла не знала, так как отец наотрез отказывался общаться со своим братом. И вот теперь, увидев дядю на пороге залы, Габриэлла пришла в изумление.
– Моя дорогая племянница! Вы так и не обнимите меня? – с наигранным весельем в голосе произнес Раймунд, видя нерешительность девушки. – Вы замолчали? Неужели после стольких лет разлуки вам нечего мне сказать? На худой конец, может быть, для меня найдутся скупые слова любезности?
– Я…Я… простите мою нерешительность, герцог, – неуверенным тоном промолвила девушка, слегка покраснев. – Ваш приезд так неожидан, поэтому я и не знаю, что сказать.
Вы, наверно, уже в курсе всех грустных событий, произошедших в замке?
– О, моя драгоценная Габриэлла, мне так искренне жаль. Это ужасная трагедия для всех нас… Вероятно, вас удивдяет мой стодь нежданный приезд? С последнего моего визита прошдо очень много времени.
– Да, должна согласиться, что я не ожидала увидеть вас, – подтвердила предположения Раймунда Габриэлла.
– Понимаю, – слегка улыбнулся герцог и продолжил: – Месяц назад мой брат прислал мне странное по содержанию послание. Сперва я не поверил написанному, но потом заволновался и, закончив все дела, поспешил в замок. Но, увы, я приехал слишком поздно. Боже, моя милая племянница, мне так жаль, что я не успел. Никогда себе не прощу промедления и внезапных остановок, которые случались во время пути. Нет мне прощения!
Он сокрушенно покачал головой. Габриэлла, как бы ни велико было ее горе и как бы ни хотелось ей сейчас разделить его с родным человеком, все-таки с некоторой настороженностью отнеслась к словам Раймунда де Карруаза, зная о его дурной репутации. Посмотрев на его простодушное, на первый взгляд, лицо и услышав искреннюю печаль, звучавшую в голосе, Габриэлла не могла не заметить также колючий взгляд злых глаз, в которых горел недобрый огонек. И хотя Раймунд всеми силами старался расположить к себе племянницу, девушка с первой же минуты почувствовала неприязнь к этому человеку. "Старый волк спрятал зубы, но в любой момент может вцепиться в горло. Надо держать уши востро", – подумала Габриэлла. Видя, что племянница не слишком доверяет его словам, Раймунд де Карруаз, тем не менее, старался держаться достойно. Герцог вытащил из рукава свиток и протянул его девушке. Габриэлла взяла его и, развернув, быстро пробежала по листку глазами. Сомнений не было: это действительно был почерк ее отца. В письме на самом деле говорилось, что Луи Франсуа требует, чтобы брат, срочно отложив все дела, приехал в замок, в котором, по его мнению, планируется злодейство. "У меня странное предчувствие, дорогой брат мой: кто-то пытается убить меня. Моим девочкам, как никогда, нужна защита и поддержка. Дай слово, что ты не оставишь их, будешь беречь и защищать. Между нами были разногласия, но это уже в прошлом. Приезжай, любезный брат. Мой замок – это и твой дом тоже. Береги моих дорогих дочерей. Вверяю их жизни твоим заботам. Твой преданный брат, Луи Франсуа".
Прочитав письмо, Габриэлла подняла голову и посмотрела на Раймунда де Карруаза.
– Но почему вы так задержались? – голос девушки дрогнул, а из глаз опять покатились слезы.
– Увы, моя дорогая племянница, человеку не дано предугадать, где он окажется завтра.
Внезапная болезнь свалила меня на середине пути. Лежа в лихорадке в каком-то богом забытом месте, я молился только об одном – выжить и исполнить волю моего брата. К несчастью, уберечь его старшую дочь я не успел. Как же я казню себя, что прибыл так поздно! Никакие благие дела не помогут смыть этот грех с моей души.
– Вам не в чем себя винить. Вы сделали все, что могли…
– Нет, не утешайте меня, милая племянница. Если бы я прибыл раньше, то не позволил бы отцам-инквизиторам так обойтись с нашей дорогой Филиппой.
Габриэлла тяжело вздохнула. Смахнув набежавшую слезу со щеки, она жестом пригласила дядю сесть. Тот оглядел девушку и по-отечески спросил:
– Вы ели сегодня, Габриэлла?
– Нет, у меня уже давно нет ни желания, ни аппетита. Все стало как-то безразлично.
– Но это неправильно! Да, беда постучалась в двери замка, но мы должны сплотиться. Мы – семья, и я обещаю позаботиться о вас и о замке.
– Благодарю вас, дядя. Безусловно, ваша помощь понадобится, но позвольте заметить, что я и сама в состоянии справиться с обязанностями, которые легли на мои плечи. Так распорядилась судьба, значит, так угодно Господу.
Говоря это, она встала, распрямила плечи и с вызовом посмотрела на Раймунда де Карруаза.
Тот с удивлением поглядел на племянницу, которую последний раз видел десять лет назад. Из нескладного угловатого ребенка с горящими озорными глазами выросла красивая ладная женщина, которая волей и силой духа могла сравниться с самым храбрым рыцарем. "Она – настоящая копия своего отца", – подумал герцог.
– Вы устали с дороги, дорогой дядя, – продолжила разговор Габриэлла после минутной паузы. – Я сейчас распоряжусь, чтобы вам подготовили покои. Ваши слуги и лошади также найдут приют под крышей замка.
– Хорошо, дорогая племянница, – ответил Раймунд, очнувшись от замешательства, охватившего его. – Я приложу все старания и буду помогать, чем смогу… Мне жаль, что я так и не предотвратил трагедию.
– Такова была воля Господа, – вздохнула девушка.
– Что ж, любезная Габриэлла, разрешите мне удалиться. Дорога была чересчур сложной.
– Да, конечно. Еду принесут в ваши покои. Отдыхайте. Завтра обо всем поговорим.
– Благодарю вас, Габриэлла, за любезный прием… Да, кстати, совсем забыл…
По дороге, не доезжая нескольких лье до замка, я увидел всадника, грудь которого пронзила предательская стрела. Вы же знаете, как много всякого сброда населяет леса. Малый потерял много крови, но был еще в сознании. К сожалению, юноша не смог ничего о себе рассказать. Сил ему хватило только на то, чтобы сообщить, что его зовут Готье и он выполняет поручение своего господина, графа де Сен-Мора.
– Что?! – прервала его Габриэлла, подбегая к дяде, уже стоявшему в дверях. – Что вы сказали? Где он? Где этот человек?
– Увы, он был так слаб, что я побоялся взять его с собой. Но вот послание, которое он мне передал.
– Как вы могли его там оставить? – гневно сверкнув глазами, в сердцах бросила Габриэлла.
– Я торопился в замок, – с укором заметил Раймунд де Карруаз. – Торопился увидеться с братом.
– Где вы его бросили? – не слушая оправданий, задала следующий вопрос девушка.
– Примерно в четырех лье от замка, на главной дороге. Но он уже, наверно, умер, хотя я и оставил ему воду и еду. Не осуждайте меня, дорогая племянница. Он был слишком плох, чтобы продолжать путешествие.
– Я понимаю, – сдержанно ответила Габриэлла. – Вы сделали все, что было в ваших силах, герцог… Отправляйтесь отдыхать!..
Пройдя мимо дяди, она громко крикнула: