- Прекрасно! Хризалида, певчая Куколка из Финикса. - По всему было видно, что Кроуфорд остался очень доволен собой.
- И еще, мистер Кроуфорд. В дороге пропал мой багаж. Мне нужен аванс, чтобы купить одежду.
- А что плохого в этом наряде?
- Он не слишком привлекателен.
- А-а! Точно. Отлично. Завлекайте, как можете, моя маленькая куколка. - Он потянулся в карман сюртука и вытащил несколько банкнот, по сто долларов каждая. - А теперь как насчет еще одного выступления?
- Сейчас? Но…
- Только одну песню. Акробаты уже заканчивают свой номер. Я объявляю вас. Только одну песню, чтобы скрепить наш договор.
Ему, очевидно, ответ уже был не нужен. Может, получится? Ей действительно повезло: так быстро найти работу, да еще какую! Ребенком она часто крутилась перед зеркалом и представляла себя певицей, выступающей перед большой аудиторией. Она всегда гордилась, что у нее звонкий чистый голос и хороший слух.
С другой стороны, ее контракт давал ей право беспрепятственно бывать в кабаре, где работала Нэнси и где она могла получить больше всего информации для своего сценария.
Услышав голос Кроуфорда, Мэри испугалась.
- Певчая Куколка!
Боже! Его слова заглушила буря аплодисментов. Досчитав до пяти, она заставила себя успокоиться и с улыбкой вышла из-за кулис…
Когда Мэри в последний раз поклонилась публике и опустили занавес, она почувствовала себя настоящей певицей. Публика полюбила ее. Кроуфорд был прав: они приняли ее и исполненные ею песни! Слава Богу за то, что Он создал Эллу Фитцджеральд и Дорис Дэй, песни которых понятны и близки самому разному люду.
Мэри увидела Пола, стоявшего в глубине сцены с платьем из темно-зеленого бархата в руках. Он был взбешен.
- Что все это значит?
Она бросилась к нему.
- Какое платье! Оно великолепно! О, дай мне посмотреть!
- Ты опять поешь?
Она потянулась за платьем.
- Теперь это моя работа. Владелец театра предложил мне сто долларов в неделю за выступления.
Пол поморщился.
- И ты согласилась?
- Конечно! За такие деньги? А потом, мне всегда хотелось стать певицей. - Она взяла платье и взвизгнула от восторга. Это был отделанный кружевом, с разбросанными по нему жемчужинами костюм из бархата с перламутровыми пуговицами на жакете и длинной юбкой. Зеленый цвет был настолько темным, что казался черным в тени, а на свету отливал серебром. - Какой шикарный, Пол! И так красиво сшит! Ой, наверно, он ужасно дорогой… неужели ты потратил на него все свои деньги?
- Я же обещал тебе подарок на день рождения. Поздравляю тебя, Мэри. - Он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. - А теперь надень его и давай поскорее уйдем отсюда. Это место не для тебя.
Ее глаза искрились смехом.
- Знаешь, ты повторяешься. В прошлый раз ты говорил то же самое. - Стянув с себя мини-юбку, она осталась в трусиках-бикини. - Интересно, какое нижнее белье женщины носили… носят?.. Мне надо обязательно это выяснить. Наверно, мои тряпочные туфельки смотрятся нелепо.
- Мне уже приходила в голову такая мысль, - сказал Пол. - Поблизости есть обувная лавка, но хозяин не согласился открыть ее до утра.
Мэри поправила на себе платье и, улыбнувшись, подняла на него глаза. Неожиданно улыбка сменилась удивлением: на ремне Пола красовалась все та же серебряная пряжка, а сбоку висел пистолет.
- Откуда у тебя кобура?
- Я взял ее с собой.
- Зачем?
- Я уже говорил тебе, дорогая, в Сильверстауне каждый уважающий себя мужчина должен быть вооружен. Если мы собираемся остаться в этом городе, к чему мне быть "белой вороной"? - Он улыбнулся. - Послушай, ну я же мужчина, а они ничем не отличаются от мальчишек, забыла? В детстве я воображал себя Робом Уорвиком и мечтал, что когда-нибудь стану настоящим ковбоем.
Мэри засмеялась.
- А я, когда была маленькой, влюбилась в мальчишку с пистолетом и считала его самым смелым, добрым и ласковым. Тогда мне все казалось таким романтичным.
- Он таким же и остался… Не переживай, это всего лишь игра. Мы здорово повеселимся, любовь моя!
- За сколько ты продал свой пистолет?
- За две тысячи долларов.
Мэри охнула.
- Так дорого?
- Здесь еще никто не видел такого: многозарядная автоматическая игрушка с глушителем. Если бы у меня было к ней не две коробки с патронами, а больше, я бы потребовал не меньше пяти тысяч. Впрочем, все равно, для начала и это неплохие деньги. Потом я найду работу.
Она снова взглянула на черную блестящую кожаную кобуру.
- А тот, что ты продал, похож на этот пистолет?
- Нет, это шестнадцатизарядный полуавтоматический кольт. - Увидев, что она поморщилась, Пол пояснил: - Мое хобби - коллекционировать оружие. Я же рассказывал тебе, что люблю стрелять по мишеням. Мы не пропадем здесь, на этом Диком Старом Западе. Доверься мне.
Мэри была немного наслышана о ручном стрелковом оружии, поэтому слово "полуавтоматический" ввергло ее в ужас. Это означало, что из него можно стрелять несколько раз, не перезаряжая. И самое страшное, что никто больше в Сильверстауне не обладал таким преимуществом. В конце прошлого века еще даже не слышали о полуавтоматическом пистолете.
Наконец Пол взял Мэри за руку и повел в зал, где ее окружили поклонники и, пытаясь заговорить с ней, называли Певчей Куколкой.
- Почему тебя называют куколкой? - недоумевал Пол, когда они отошли от столиков.
- Потом объясню.
Мэри высматривала Нэнси и вдруг заметила ее, направляющуюся к стойке бара с большой корзиной, полной бутылок виски и бокалов. Сердце Мэри бешено забилось: теперь она поняла, в чем заключалась работа ее подружки. Ведь это же невыносимо! Такой тяжелый труд! Но, очевидно, у Нэнси нет и никогда не было другого выбора.
Молодые люди вышли через парадную дверь на дощатый тротуар. На улице было многолюдно: в основном мужчины, и в большинстве своем пьяные.
- Куда мы идем?
- Нам надо где-то остановиться. Давай попытаемся в отеле "Гранд-Каньон".
- Не там ли, где якобы жили братья Уорвики?
- Все правильно. Слушай, я уже узнал дату. Оказывается, мы попали в тот же самый день, из которого в прошлый раз вернулись домой. Хочешь верь, хочешь нет. Считай, мы только вчера с тобой ехали по этим улицам на гнедой кобыле.
- Вчера! Трудно представить!
- Но это так, сегодня тридцать первое января 1891 года. С ума сойти, помнишь, мы с тобой познакомились тридцатого января 1891 года, но тогда нам было по двенадцать лет.
Мимо них пролетела запряженная лошадьми повозка, и брызги из-под нее испачкали платье Мэри. Они заглянули в тот же бар, который Мэри видела накануне, когда маленькой девочкой одиноко брела по Милфорд-стрит.
- Нам надо поскорей убраться с этой улицы, - сказал Пол, ускоряя шаг. - А то тебя примут за проститутку.
- В таком-то шикарном платье?
- Порядочным женщинам не следует появляться здесь, особенно ночью. Запомнила?
- Да, - беспечно ответила она, больше озабоченная тем, что ее прическа не соответствует моде времени, в которое они попали. Даже леди ночи не ходят с распущенными волосами.
- Давай, поторапливайся. Сейчас не время для раздумий, Мэри, - подгонял ее Пол.
- Нэнси здесь. Я ее видела, - заметила Мэри.
Он поморщился.
- Я тоже. Гм, когда она поднималась к клиентам. - Он остановился, открывая дверь отеля. - Вот мы и пришли. Если вы немного подождете, моя прекрасная леди, я узнаю, какие удобства здесь могут предложить двум уставшим странникам.
Уставшим? Кто устал? Обстановка в фойе на первый взгляд казалась незамысловатой, но доски, которыми были обшиты стены, отполированы до зеркального блеска, а на полу лежали персидские ковры. Пол выбрал этот отель только потому, что в нем жили Уорвики. В таком случае он должен быть одним из лучших в городе. Конечно, следует признать, что после стольких услышанных историй об этих братьях ей самой было бы не менее интересно увидеть знаменитых злодеев. Кто же откажется от такой возможности?
- У нас прекрасный большой номер, - сообщил Пол, подходя к ней. - Мне пришлось признаться, что твой багаж утерян. Наши окна выходят на Милфорд-стрит.
Мэри прищурилась, глядя на него. Конечно, здесь не место для выяснения отношений, но ему все-таки следовало посоветоваться с ней. Уже перед дверью она остановилась.
- Мы не договаривались жить в одном номере.
От удивления он вытаращил на нее глаза.
- Мне и в голову не пришло, что ты будешь против. Разве я в чем-то не прав?
- Я… я не знаю. Мне как-то не очень удобно. Ведь мы только вчера с тобой познакомились.
- Мы встретились двадцать лет назад, и тогда у тебя не возникло такой проблемы.
- Хорошо, если ты ляжешь в постель в одежде, как в прошлый раз, думаю, и сейчас у меня не будет проблем.
Ложь! Всю прошлую ночь ей не удалось ни на минуту уснуть, потому что с ума сходила от желания переспать с Полом. Так почему же она стоит теперь здесь в холодном вестибюле в 1891 году и спорит с ним? С ее стороны это было не что иное, как игра: Мэри прекрасно знала, что уже заранее согласна на все его условия. Девушка явно кокетничала, и, что самое ужасное, видимо, Пол понял ее.
- Мы еще поговорим об этом, - ласково сказал он. - Думаю, я сумею тебя убедить.
- Вот этого я и боюсь.
- Ты боишься меня? Что ты, - прошептал он, коснувшись губами ее волос. - Во всем мире, во все времена я единственный, кто желал и желает тебе только добра…
И это правда. Пол готов отдать за нее жизнь, потому что горячо и преданно любит ее. Трудно представить, но внутри этого сильного, красивого мужчины живет душа того самого мальчика Сэмми, и он относится к ней с той же нежной пылкостью, как тогда, много лет назад.
Пол открыл дверь. Он нашел керосиновую лампу, зажег ее, и слабый оранжевый огонек осветил все вокруг. Комната оказалась на редкость уютной: широкая кровать с двумя прикроватными тумбами у стены, в небольшой нише рядом с окном - софа, а посередине - стол с двумя стульями. Занавески на окнах и покрывало были из плотной парчи розово-золотых тонов.
- Сдается мне, это лучшее, что может предложить нам Сильверстаун, - сказал Пол. - Хотя в номере нет ванной.
- И как же ты нас зарегистрировал?
- Сэмми и Перл Мак-Гроун.
Она затаила дыхание.
- Ты обманываешь!
В его глазах появились озорные искорки.
- О'кей, не совсем так. Я приписал еще мистер и миссис.
- Разве мы женаты? И когда же это случилось? Что-то не помню.
- Ведь ты же не хочешь скандала. Я видел, как на тебя смотрели в "Тенетах любви", и у меня нет желания скандала.
Странно, но его слова не показались Мэри оскорбительными. Может быть, там, в двадцатом столетии, они звучали бы грубовато, но здесь все было по-другому, даже сам воздух, которым они дышали, был иным. В этом приграничном городе, где царило беззаконие и где на одну женщину приходилось не менее сотни мужчин, Пол осознавал свою ответственность за нее. И она поняла это…
Обрадовавшись, Пол поцеловал ее.
- Нас соединил этот мир, любовь моя. Мы уже прошли долгий путь… намного больше, чем в это можно поверить. Однажды моя жизнь стала частицей твоей, и я никогда никому не позволю разлучить нас. Я принадлежу тебе точно так же, как ты мне.
Она присела на край кровати, всем сердцем стараясь принять этого незнакомца, которого знала очень давно.
- Ты прав, мы пустились вместе в это плавание, и, что бы ни случилось, нам надо держаться друг за друга.
Пол запер дверь.
- Я ждал тебя почти всю свою жизнь, Мэри. - Он отстегнул патронташ и положил его на прикроватную тумбу. - Ну, иди же ко мне.
Девушка, не задумываясь, поднялась и бросилась в его объятия.
- Господи, чего мне стоило ожидание этого момента! Чуть с ума не сошел! Нам так необходимо побыть наедине, чтобы до конца осознать все происшедшее с нами.
Он поцеловал ее. Его пальцы нежно, неторопливо ласкали ее шею, плечи, вызывая в ней море чувств.
- Мне кажется, еще не время… - прошептала Мэри.
- Наше время уже давно настало. Я ждал этой минуты двадцать лет.
- Как, Пол? - Она ощутила биение его сердца. - Ведь ты же не верил, что мы когда-нибудь встретимся?..
- Должно быть, подсознательно я чувствовал, мы найдем друг друга.
- И у меня было то же ощущение. Я верила, что ты вернешься ко мне.
Он улыбнулся.
- Моя очаровательная Мэри, у настоящей любви нет конца.
Его пальцы побежали по пуговицам ее платья.
- Ты будешь со мной?
- Ты действительно не теряешь времени.
- Наоборот, я слишком много его упустил. А теперь мне очень хочется познать тебя. И это естественно, Мэри, ведь мы уже с тобой не дети.
- Когда мы были маленькими, все казалось проще, - заметила она, откидывая тяжелое покрывало. Расстегивавшие его рубашку пальцы Мэри так дрожали, что ему пришлось помочь ей. Справившись с одеждой, Пол, обнаженный, лег на кровать и привлек ее к себе.
Прильнув к нему, она вдруг почувствовала необыкновенную легкость, словно стала невесомой и воспарила высоко над облаками. Он обнял ее.
- Тебе не холодно, любимая? Может, нам разжечь камин? - Лаская ее плечи, он предложил: - Давай я согрею тебя. - Молодой человек расстегнул бюстгальтер, отбросил его в сторону и приник к ее груди.
Отзываясь на его ласки, девушка затрепетала. Множество маленьких искорок будто отделились от их общего костра страсти и обожгли ее плоть. Она уже не боялась, более того, страстно желала его ласк. И лежа рядом с ним в мерцающем свете керосиновой лампы, она чувствовала, как в ней росло мучительно-прекрасное томление от их близости…
Ее любопытные пальчики неторопливо, нежно, чуть касаясь, стали изучать его грудь, потом двинулись к животу и, добравшись до кромки трусов, остановились. Пол быстро снял их, убирая последнее препятствие.
- Боже! Мэри, как ты чувственна, как нежна! Твои ласки сравнимы только с весенним солнышком, согревающим землю и своим теплом растапливающим толщу льда. - Он закрыл глаза. Непроизвольно застонав от охватившего его возбуждения, Пол пересилил себя и покорно откинулся назад. Он понимал, что не должен сейчас напугать ее, выплеснув бурю своих страстей. Она любила его мальчиком, а теперь ей было необходимо время, чтобы привыкнуть к нему как к мужчине.
Мэри, словно прочитав его мысли, казалось, старалась ласками отблагодарить его. Костер ее любви все разгорался. С каждым движением песня любви звучала все громче и ясней в ее сердце… Все ее чувства и эмоции переплелись воедино в этой колдовской музыке, которая являла собой одновременно и любовь, и страсть.
Неожиданно пальцы коснулись шрама на бедре, и ее захлестнула волна воспоминаний… блеск лезвия, кровь, руки Нэнси, мелькание иголки. Потом пугающий шов в виде буквы S… Мэри склонилась и поцеловала рубец, медленно, с нежностью провела по нему языком, останавливаясь на каждой едва ощутимой вмятинке шва. Пол не пожалел своей жизни, защищая ее. Наверное, многие, в том числе и женщины, спрашивали у него об этом шраме, и скорей всего никто не получал ответа. А может быть, он смог выдумать какую-нибудь историю о нем?
Ее губы теперь присоединились к пальцам и принялись вместе путешествовать по его телу.
- Милая… - откуда-то издалека донесся голос Пола. - Ты заставляешь меня… Я не могу больше…
Прижавшись к нему, Мэри заглянула в его глаза. Они горели бешеным огнем от мучительного томления страсти. Его поцелуй был обжигающе горячим, а язык напоминал пламя.
Он тихо позвал:
- Перл…
- Как часто во сне я видела твое лицо, - прошептала она. - Мне даже казалось, что я чувствовала твое тепло…
Его пальцы, горячие, как угольки из разгоревшегося костра, обжигая, понеслись по ее груди, бедрам… Они нежно, но с быстротой молнии исследовали ее плоть, не пропуская ни единой впадинки или бугорка, и каждое их прикосновение словно пронзало ее электрическим током. Он обнял ее и еле слышно, задыхаясь, прошептал:
- Я знаю, ты моя… только моя…
Она вздрогнула и застонала, когда он лег на нее. Подложив руки под ее бедра, он все плотней и плотней прижимал к себе свою любимую, пока их тела не слились в единое целое и не задвигались в общем ритме - ритме любви. Поначалу медленное, как первый крошечный весенний ручеек, пробивающий себе дорогу, движение стало перерастать в бурный поток… потом превратилось в бешеный водопад, сносящий все на своем пути…
- Мэри… - неожиданно вскрикнул Пол, обнял ее и прижал так крепко, что задрожало его тело. Приподнявшись на локтях, он заглянул в глаза девушки и, увидев в них слезы, понял - это были слезы радости.
- Любовь моя, - прошептал он, склоняясь над ней, чтобы поцеловать ее глаза и промокнуть слезы.
8
Она смотрела на спящего Пола и вспомнила крошечную комнатку в отеле Элизы Мерлин. Сейчас, в тусклом свете керосиновой лампы, она разглядела в нем того мальчика, которого так долго любила и ждала.
Мэри дотронулась до него. Он пошевелился, не просыпаясь, и привычным жестом крепко прижал ее к себе, словно они уже спали вместе тысячи раз, и для него было естественным, что она рядом. Мэри лежала в его объятиях, ощущая доселе не испытанную радость. Какое счастье, она снова обрела свою любовь!
Теперь это уже был не мальчик, а взрослый мужчина, все так же горячо и преданно ее любивший.
Пол снова пошевелился и вздохнул.
- Гм, сон совершенно не входил в мои планы. Наверно… со мной что-то случилось…
- Просто наше объяснение в любви было очень бурным.
По тому, как проистекала их близость, Мэри поняла, что Пол очень искушен в сексе. Ей стало интересно, сколько у него было женщин, тех, кто безуспешно стремился разжечь в нем огонь любви и которых он всякий раз оставлял из-за преследующих его воспоминаний о далекой маленькой девочке. Ей было любопытно, но в то же время совершенно не хотелось спрашивать его об этом.
- Да, - зевая, пробормотал он сонным голосом. - Теперь я совсем проснулся. Так долго продолжаться не может. Ну вот, я уже бодрствую и снова хочу тебя.
Она захихикала.
- Я так рада, что тебя тянет ко мне, а не на прогулку по этому дикому городу в поисках знакомых лиц: какого-нибудь Роба Уорвика или Бада Марлоу.
- Всему свое время. Этим мы займемся завтра, а сейчас я здесь, с тобой, и благодарен за все Господу Богу.
- А еще сейчас прошлый век.
Он нежно провел пальцем по ее подбородку, губам…
- Может, нам спуститься пообедать и поискать где-нибудь бутылочку хорошего вина?
- Знаешь, мне до сих пор кажется, что это сон, а завтра мы проснемся, и все исчезнет.
Пол снова зашевелился, и кровать заскрипела под ним.
- Это не сон. Мы на самом деле здесь, в прошлом времени, что необычайно забавно. - Он погладил ее по плечу.
Она вдруг задумалась и внимательно посмотрела на него.
- Пол, в какой-то момент в "Тенетах любви" мне показалось, что ты чем-то огорчен, и, более того, я заметила неудовольствие на твоем лице. Из-за чего?
В его глазах промелькнуло сомнение.
- Меня не очень радует твоя затея с работой в театре. Это небезопасно.