- О, не стоит волноваться! - Нейт погладил крутящегося под ногами Пэна, выпрямился, широко улыбнулся. Раньше от его улыбки у нее таяло сердце, а теперь?! - Сегодня я обедаю с Коллинзами и Рупертом. А домой я зашел, чтобы захватить памфлет, который я посвятил вигам. Руперту хочется как можно скорее прочитать его. Так где же он? Ага, вон, вижу.
Пройдя через гостиную, Нейт подошел к угловому столику, на котором валялась куча разных бумаг. Порывшись, он с довольным видом ловко вынул из стопки памфлет. Просматривая листки бумаги на ходу, он вернулся к дверям. В его глазах мелькнула запоздалая мысль, он поднял глаза и рассеянно взглянул на жену:
- Все в порядке, не так ли? Вы ведь не против того, чтобы я поужинал с Коллинзами и Рупертом? Я даже почему-то считал, что сегодняшний вечер у вас занят.
Лотти с удивлением приподняла брови:
- О, не обращайте на меня внимания! Я.Г.
Но он, уже не слыша ее, быстро вышел из гостиной, уткнувшись в какой-то отрывок текста из памфлета.
- Хорошо, хорошо. Я так и знал, что вы меня поймете.
Едва за ним закрылась дверь, как Лотти громко застонала и в сердцах швырнула подушечку ему вслед. Пэн от неожиданности подпрыгнул и тявкнул.
- Мы женаты уже два года, а я по-прежнему интересую его гораздо меньше каких-то знакомых, из которых от старости уже, наверное, песок сыпется.
В этот момент Пэн запрыгнул к ней на кушетку, что было ему строго-настрого запрещено, и ласково лизнул ее в нос. От отчаяния Лотти расплакалась.
Двадцать четыре года - и ни одного предложения руки и сердца. Эта мысль, как надоедливый мотив, все время вертелась у нее в голове. Она никогда не придавала особого значения своему незамужнему статусу, однако столь откровенное открытие огорчило ее. Она как-то не очень задумывалась о том, что ее время уходит. Она не старалась, как можно чаще выезжать в свет, чтобы найти себе жениха и начать жизнь замужней леди. Как-то до сих пор это ее не очень волновало. А может быть, дело было в том, что пока на ее пути не встретился тот самый джентльмен, который заставил бы ее забыть о своем одиночестве.
Кроме того, жизнь Беатрисы никак нельзя было назвать "праздной". После того как лет десять назад дядюшка Реджи овдовел, на ее плечи легли заботы, по ведению всего хозяйства графского дома, а когда она повзрослела, то стала полноправной хозяйкой в Бланшар-Хаусе. Она отвечала за устройство и проведение чайных приемов, званых обедов и вечеров в загородном доме, а также за ежегодный бал, на проведение которого требовалось тоже немало сил и хлопот.
Справедливости ради надо отметить, что все-таки кое-кто из мужчин искал ее расположения. Казалось, мистер Мэтью Хорн проявлял к ней интерес, однако он застрелился, бедняга. Однажды она была очень близка к тому, чтобы ей сделали предложение. Это был мистер Фредди Финч, второй сын графа, энергичный, забавный, да и целовался вполне прилично.
Пару лет назад он часто сопровождал ее во время сезона в Лондоне. Фредди был симпатичным мужчиной, но все-таки их отношения нельзя было назвать любовными. Иногда они выезжали на совместные прогулки в карете, которые тоже доставляли ей удовольствие, но если его вдруг отвлекали какие-нибудь дела, то Беатриса не слишком горевала по этому поводу. Ее спокойствие и душевную безмятежность не омрачало его отсутствие. Впрочем, то же самое можно было сказать и о Фредди, который также не слишком переживал по поводу их расставаний. Брак, заключенный на основе таких отношений, как-то не прельщал Беатрису. Если уж выходить замуж, то, по ее твердому убеждению, только по любви, настоящей, страстной, взаимной. За такого человека, который не мог бы жить без нее, который не оставлял бы ее ни на минуту.
Вероятно, поэтому она постепенно стала удаляться от Фредди - незаметно, но решительно. Они виделись все реже и реже, пока их свидания совсем не прекратились. Она правильно оценила чувства Фредди, его степень привязанности к ней. Он нисколько не тяготился прекращением их свиданий и не искал повода для их возобновления. Через год он женился на Джиневре Крествуд, ничем не примечательной девушке, которая с увлечением отдалась устройству чайных вечеров, считая их крайне важным светским мероприятием.
Ревновала ли она? Беатриса выглянула из окна кареты, чтобы немного остудить свои чувства и попробовать разобраться в них, ибо она презирала самообман. Она отрицательно помотала головой. Нет, она честно призналась самой себе, что нисколько не завидовала новой миссис Финч, несмотря на то, что недавно родившиеся у них малыши были очаровательными. Впрочем, чудесные дети росли и причиняли миссис Финч немало забот и хлопот, Фредди был явно доволен своим положением, но Беатрису он никогда не любил. Возможно, он воспылал страстной любовью к Джиневре, однако на этот счет у Беатрисы были некоторые сомнения.
Настоящая любовь - вот что имело значение для Беатрисы. Ни одного из тех джентльменов, с которыми она танцевала, ездила на званые обеды или гуляла, не интересовали ее чувства и переживания. Они делали ей комплименты, мило улыбались ей во время танцев, замечали изысканность ее нарядов, но никогда не пытались заглянуть в ее внутренний мир, да, по совести говоря, он их просто нисколько не интересовал. Да, брак без любви был приемлемым для такой женщины, как Джиневра Крествуд, но Беатрисе этого было явно недостаточно.
Ей вспомнилось, как однажды, примерно год назад, вернувшись с очередного бала, она прошла в голубую гостиную и взглянула на портрет лорда Хоупа. В тот момент он показался ей живым, "сгоравшим от любви". Соседние портреты, висевшие в тени, смотрелись как совсем статичные в отличие от портрета графа, излучающего потоки энергии. Хоуп на портрете в тот момент выглядел более живым и полнокровным, чем те флегматичные джентльмены из плоти и крови, с которыми она разговаривала всего час назад.
Возможно, именно в этом и скрывалась подлинная причина ее одиночества. Достигнув двадцати четырех лет, она по-прежнему не была замужем, потому что тайно мечтала о влюбленном в нее мужчине, каким ей представлялся в ее грезах Хоуп.
Но был ли он на самом деле тем, за кого она его принимала?
Экипаж остановился перед парадным входом в Бланшар-Хаус, и Беатриса, поддерживаемая лакеем, вышла из кареты. Обычно в это время она сначала заходила к повару, чтобы обсудить с ним меню на ближайшие дни. Но сегодня, прямиком пройдя на кухню, она попросила повара приготовить на скорую руку пару блюд. Поставив все на поднос, она поднялась на третий этаж и подошла к дверям розовой спальни.
Слуга Джордж, стоявший при входе, предложил ей свою помощь:
- Позвольте, мисс, я возьму у вас поднос.
- Благодарю вас, Джордж, но я думаю, что справлюсь сама. - Она встревоженно посмотрела на дверь: - Как он себя чувствует?
Джордж почесал лоб.
- Очень злится, мисс, если говорить начистоту. Рассердился на горничную, когда та пришла разжечь огонь в камине. Он кричал на нее по-французски. На родном языке он не говорит совсем.
Беатриса поджала губы и закивала:
- Ты не мог бы постучать в дверь вместо меня, Джордж?
- Конечно, мисс. - И Джордж несколько раз стукнул костяшками пальцев по дверной створке.
- Войдите, - отозвался Хоуп.
Джордж приоткрыл двери, чтобы впустить Беатрису внутрь. Виконт сидел в ночной сорочке на кровати, и что-то записывал в свою записную книжку, лежавшую у него на колене. При этом он выглядел сосредоточенным, невозмутимым, и у нее немного отлегло от сердца. После двух дней заботливого ухода с его лица исчез нездоровый лихорадочный румянец, хотя оно по-прежнему хранило мрачное и суровое выражение. Свои длинные черные волосы он заплел в тугую косичку, но подбородок по-прежнему был заросшим густой темной щетиной, что создавало неприятное впечатление. Из-под распахнутой белоснежной сорочки, две верхние пуговицы которой были расстегнуты, виднелась поросшая пушком черных курчавых волос грудь. Пораженная его наготой, хотя и не выходившей за рамки приличий, Беатриса невольно уперлась глазами в открытую часть груди.
- Пришли навестить меня, кузина? - пробормотал он. Она подняла на него глаза, их взгляды встретились.
- Я принесла чай и булочки, - спокойным тоном отпарировала она. - Вам вовсе не следует вести себя грубо, притворяясь тем, кем вы на самом деле не являетесь. Вы намеренно обижаете прислугу. Не далее как сегодня утром, по словам Джорджа, вы позволили себе кричать на горничную.
- Она вошла, не постучав, - бросил он в ответ, наблюдая за тем, как она прошла к столику возле кровати и поставила на него поднос.
- Вряд ли из-за этого стоило обижать девушку. Он нахмурился и, судя по всему, разозлился.
- Мне не нравится, когда в мою комнату входят посторонние. Она не должна была входить в комнату без позволения.
Беатриса внимательно посмотрела на него и как можно мягче сказала:
- Наши слуги приучены входить без стука. Думаю, вам известны правила их поведения. Но раз вы настаиваете, я предупрежу прислугу, чтобы они стучались, прежде чем зайти к вам.
Он пожал плечами, взял булочку и с жадностью откусил половину.
Она со вздохом придвинула стул к его кровати и присела.
- Вы выглядите проголодавшимся.
Проглотив первую булочку, он тут же схватил вторую.
- Очевидно, вам никогда не приходилось, есть червивый хлеб, запивая его сильно разбавленным элем. А на борту корабля это обычная еда.
Он проглотил и эту булочку, с вызывающим видом поглядывая в ее сторону. Беатриса спокойно встретила его дерзкий взгляд, стараясь ничем не выдавать своего волнения. В его глазах, как у голодного волка, светилась жестокость.
- Увы, мне никогда не приходилось плавать на корабле. Вы недавно вернулись домой?
Он отвернулся, молча дожевывая булочку. Ей показалось, что он ничего не собирается отвечать ей, как вдруг Хоуп резко произнес:
- Я поступил на судно в качестве помощника кока. Но еды на судне было не слишком много.
Она вопрошающе взглянула на него. Как же он оказался в таком положении, что ему, сыну графа, пришлось выполнять такую грязную работу?
- Откуда вы приплыли?
Судорога исказила его лицо. Он взглянул на нее украдкой из-под черных ресниц.
- Знаете, никак не могу припомнить, чтобы у меня была кузина Беатриса.
Очевидно, он хотел увильнуть от поставленного вопроса. Беатриса еле сдерживалась от раздражения.
- Потому что я не родная ваша кузина. Не по крови. Судя по всему, он задал свой вопрос, чтобы сменить тему беседы, но ее ответ заинтересовал его:
- Объясните.
Он отложил записную книжку в сторону и уставился на девушку, что ее даже слегка смутило. Для того чтобы скрыть смущение, она встала и налила чай.
- Моя мать была родной сестрой жены дяди Реджи, тети Мэри. Мать скончалась при моих родах. Когда мне исполнилось пять лет, умер мой отец, И тогда тетя Мэри и дяди Реджи взяли меня к себе.
- Какая печальная история! - издевательски заметил Хоуп.
- Нет, - возразила Беатриса, подавая чашку чая с несколькими ложками сахара. - Совсем нет. В семье дяди ко мне относились с любовью. Своих детей у них не было, поэтому они воспитывали меня как родную дочь. Более того, они баловали меня. Дядя Реджи всегда очень тепло относился ко мне. Он очень добрый человек.
- О, какая веская причина отказаться мне от титула в пользу вашего дяди! - язвительно заметил виконт.
- Не стоит говорить об этом в таком тоне, - не без достоинства ответила она.
- Почему же не стоит? - Он воззрился на нее, будто не понял, к чему она клонит.
- В этом нет необходимости. Так вышло, что сейчас этот дом стал нашим.
- Да?! Как я полагаю, от меня ждут сочувствия, сострадания, не так ли? Сидеть, сложа руки, и оставить все как есть?
Беатриса перевела дух, чтобы не наговорить резкостей.
- Мой дядя уже весьма пожилой человек. И он не…
- У меня украли все - мой титул, землю, деньги, всю мою жизнь, мадам, - говорил он и с каждым словом все сильнее возбуждался. - Вы думаете, меня волнует судьба вашего дяди? Напрасно надеетесь.
Она удивилась. Откуда в этом человеке столько злобы и жестокости? Куда подевался тот милый юноша с портрета? Неужели он исчез навсегда?
- Какие у вас дурные мысли! Никто не намеревался отнимать у вас титул.
- Меня нисколько не волнуют чьи-либо намерения. Меня интересует результат. У меня отняли то, что по праву принадлежало мне. Меня лишили моего дома.
- Но дядя Реджи в этом нисколько не виноват! - не выдержав, закричала Беатриса. - Я пытаюсь вам объяснить, растолковать, что мы не враги. Во всем можно разобраться, как полагается благородным людям.
Он со злостью швырнул чайную чашку в стену комнаты, затем резко вскинул руку, случайно задел поднос, и он с грохотом упал на пол. Тарелка и чайник разбились, чай разлился, обрызгав подол платья Беатрисы.
- Как вы смеете?! - закричала она, сначала окинув взглядом битую посуду на полу, а затем метнула взгляд на дикого зверя на кровати, - Как вы смеете так себя вести?!
Но он так злобно сверкнул глазами, что у нее чуть душа не ушла в пятки.
- Если вы полагаете, мадам, что мы не враги, - вкрадчивым тоном начал он, - то вы гораздо наивнее, чем я предполагал.
Беатриса уперлась руками в бока и, наклонившись к нему, сказала дрожащим от гнева голосом:
- Возможно, я наивна. Да, вероятно, глупо думать, что создавшееся положение, каким бы безвыходным оно ни казалось, можно решить культурно и благородно. Но я предпочту роль наивной простушки. Мне отвратителен жестокий мерзкий тип, который настолько утратил чувство жалости, что напрочь забыл о доброте и человечности.
Беатриса повернулась, намереваясь выйти из спальни, но он не позволил ей уйти. В самый драматический момент он схватил ее за руку и дернул на себя. Она пошатнулась и упала прямо на постель. Почти задохнувшись от возмущения, она вскинула глаза и натолкнулась на его взгляд.
Он оказался так низко, что она чувствовала его дыхание на своих губах. Мышцы его бедер напряглись под ее ногами, невольно напомнив ей о ее сомнительном положении. Его пальцы крепко сжимали ее плечи, удерживая ее, словно она была его пленницей.
- И впрямь, мадам, я могу быть мерзким, нахальным типом, но, смею вас уверить, моя человечность нисколько не пострадала за это время.
У Беатрисы перехватило дыхание, она чувствовала себя замершим от страха кроликом перед раскрывшим пасть волком. От его тела горячими волнами исходило тепло, и она не могла не ощущать этого. Она буквально сидела на нем, но хуже всего было то, что он своими нахальными темными, лучистыми глазами не отрываясь, смотрел на ее губы.
Пока она растерянно заглядывала в эти бесстыжие глаза, губы его чуть дрогнули, веки опустились, и он ласково прорычал:
- На войне все средства хороши, и я готов использовать любые средства, чтобы победить врага.
Она была настолько ошарашена энергией, исходящий от его глаз, что подскочила на месте, когда скрипнула входная дверь. Лорд Хоуп облегчил ей задачу и выпустил ее запястье. Он через ее плечо внимательно смотрел на входившего. На какой-то миг радость осветила его лицо, но тут же погасла. Смена эмоций произошла настолько быстро, что Беатриса даже засомневалась в верности увиденного.
Как бы там ни было, но голос и выражение лица Хоупа казались твердыми, если не жесткими, когда он произнес:
- Реншоу.
Глава 3
- Идите сюда, сэр! - кричал король гоблинов. - Я дам вам пятьдесят золотых монет за этот меч. Вы согласны?
- Боюсь, что нет, - отозвался Лонгсуорд.
- А может, дело в цене? Я готов заплатить вам сто золотых монет. За такие деньги, уверен, вы расстанетесь с этим заржавевшим старым обломком металла, тем более что на них можно будет купить меч в сто раз лучше этого.
При этих словах Лонгсуорд рассмеялся:
- Сэр, я ни за что не продам вам этот меч. Какие бы деньги вы мне за него ни предлагали, я все равно не отдам его. И знаете почему? Отдав вам меч, я тем самым отдам свою жизнь, ибо этот меч с моей жизнью связан волшебным образом.
- А-а, раз так, - с хитрой змеиной улыбкой произнес король гоблинов, - не продадите ли вы мне тогда прядь ваших волос за одно пенни?..
История Лонгсуорда
Целых семь лет Рено копил то, что намеревался сказать начистоту своему другу. Ах, только бы они встретились с Джаспером Реншоу снова! О, сколько у него накопилось к нему вопросов, и на все он хотел бы получить ответы, потребовать подробных объяснений! И вот теперь, когда долгожданный момент наступил, Хоуп искал внутри себя следы былого нетерпения, былой злобы… и ничего не находил.
Лакей при входе объявил:
- Мистер Вейл.
На лице у гостя уже проступали морщины, глаза были печальными, но в целом Вейл почти не отличался от того друга, с которым Рено провел свои лучшие юношеские годы. Это был тот самый молодой человек, для которого он приобрел офицерский патент и которого считал самым лучшим и самым верным другом… И этот друг бросил его, оставил умирать на чужой земле среди кровожадных дикарей.
- Вы унаследовали титул, не так ли? - спросил Рено.
Вейл кивнул. Он так и остался стоять в дверном проеме со шляпой в руках, не осмеливаясь войти. Он пытался понять, какие мысли роились в голове дикого зверя, сидевшего на кровати.
В момент соскочившая с постели мисс Корнинг с достоинством выпрямилась. Рено так напряженно всматривался в лицо Вейла, что на минуту забыл о ее существовании. Он спохватился, пытаясь удержать ее за руку, но опоздал. Беатриса уже вышла навстречу гостю.
Она слегка откашлялась.
- Как мне кажется, мы с вами уже однажды встречались, лорд Вейл, на одном из маминых званых вечеров в парке.
Вейл перевел взгляд на Беатрису. Заморгал, как бы вспоминая, потом широко улыбнулся и низко поклонился:
- Простите меня, дорогая леди, за мою забывчивость. Напомните, кто вы?
- Моя кузина, мисс Корнинг, - громко проворчал Рено. Объяснять Вейлу, что они очень далекие родственники, не имело смысла.
Вейл в недоумении сдвинул густые брови:
- А я никогда не слышал о том, чтобы у вас была кузина.
Рено криво улыбнулся:
- Она объявилась совсем недавно.
Мисс Корнинг переводила взгляд с одного мужчины на другого, недовольно сдвинув тонкие брови.
- Не послать ли за чаем?
- О, большое спасибо! - отозвался Вейл.
В то время как Рено отрицательно замотал головой:
- Нет.
Вейл взглянул на него, и улыбка исчезла с его лица. Мисс Корнинг опять откашлялась.
- Хорошо, я думаю, что чай в любом случае не помешает. А пока я оставлю вас наедине друг с другом.
Она прошла к дверям. Поравнявшись с Вейлом, загораживающим проход, она шепнула ему на ухо:
- Не задерживайтесь надолго. Он еще очень слаб, Вейл понятливо кивнул, приоткрыл двери для леди и плавно прикрыл их после того, как она вышла. Затем он медленно повернулся в сторону Хоупа, и тот резко бросил:
- Я не инвалид.
- Но ведь вы больны?
- Я простудился на корабле, но это пустяки, скоро пройдет.
Вейл вскинул брови, но не стал расспрашивать ни о чем подробно. Вместо этого он задал простой вопрос:
- Что случилось?
Рено язвительно усмехнулся:
- Мне кажется, я первый должен спросить вас об этом. Вейл отвел взгляд и резко побледнел.