- И после всех разговоров за полночь, когда мы, казалось, рассказали друг другу все самое сокровенное, - добавила Эндри, утирая слезы, навернувшиеся на глаза после неудержимого смеха.
- И ни одна из нас даже не обмолвилась об этом, - подвела черту Алисия. - Как будто в этом есть что-то постыдное.
- Потому все так и получилось, - неожиданно сказала Карла.
Алисия взглянула на нее с недоумением.
- Что получилось?
- Теперь ты понимаешь, почему так быстро запала на Шона? - взорвалась Карла.
Алисия посмотрела на нее почти с испугом.
- Ты говорила, твое тело жаждет, - продолжила Карла, переведя дыхание и выровняв тон. - Наверное, так оно и было. Ведь слишком много времени прошло между… с тех пор, как ты последний раз занималась любовью.
Ее голос сорвался и она сделала паузу, чтобы прочистить горло.
- Да, прошло много времени. Ты была молода, глупа и неопытна. Дуглас только на пару лет старше тебя. Я рискну предположить, что он не был слишком умелым любовником.
Лицо Карлы искривила усмешка.
- Вместе с тем я готова поклясться: Шон даст ему сто очков форы, - и разведя руки, продолжила: - Кто смог бы устоять в подобных обстоятельствах?
Алисия и Эндри переглянулись и ответили в унисон:
- Ты, только ты.
На лице Карлы появилось нехарактерное для нее сомнение.
- Мне хотелось бы в это верить, - сказала она неуверенно, опустив плечи. Затем продолжила твердым голосом: - Во всяком случае, я совершенно уверена в том, что не желаю быть соблазненной никем из этой похотливой братии.
- Если мне не изменяет память, - задумчиво произнесла Эндри, - во время наших ночных разговоров мы все сошлись на том, что ни одна из нас не хотела бы пережить еще раз нечто подобное.
Память ей, конечно же, не изменяла.
Карла коротко кивнула в подтверждение сказанного.
- Ты совершенно права, - отозвалась в свою очередь Алисия.
Хотя голос ее звучал твердо, в глазах промелькнуло нечто, напоминавшее тень сомнения.
- Что ты собираешься делать? - спросила Эндри, в голосе которой слышалось неподдельное участие. - Ты намерена и дальше встречаться с нйм?
Алисия ощутила странный трепет, охвативший тело.
- Я не знаю, - призналась она обреченно.
- Конечно, каждый может говорить только за себя, - пробормотала Карла. - Но будь я на твоем месте: поскорее сбежала бы подальше от греха, воплощенного в этом парне.
Убежать подальше от Шона Хэллорена? Этот вопрос преследовал Алисию на протяжении всего длинного, тихого, дня.
Она была одна дома. Карла и Эндри ушли, каждая по своим делам, вскоре после окончания разговора. После признаний, которыми они обменялись за столом, хотелось уединиться и побыть в одиночестве. Алисия решила остаться дома, намереваясь позаниматься.
Хотя день уже перевалил к вечеру, книга, лежавшая на ее коленях, все еще оставалась непрочитанной, а мысли рассеянно блуждали, возвращаясь всякий раз к Шону Хэллорену.
Простое упоминание его имени вызывало в ней волнующий отклик и воспоминания, возвращаться к которым было совсем не просто. Однако будучи глубоко поглощенной своими переживаниями, связанными с ним, она с удивлением обнаружила, что ее прошлое настойчиво вторгается в настоящее. Захлопнув книгу, Алисия оставила поле битвы при Брэндивайн, желая сразиться с собственными воспоминаниями, всплывавшими из темных глубин памяти.
Какой непозволительно юной и наивной она была в свои восемнадцать лет. Как ей хотелось любить и быть любимой. Всегда серьезная и занятая, настоящий "синий чулок", Алисия не обращала особого внимания на парней до самого выпускного класса школы. Она печально улыбнулась, вспомнив, какой испытала шок, узнав, что Дуглас Мэтлок, звезда бейсбольной команды местного колледжа, заинтересовался ею.
Теперь, с высоты опыта прошедших девяти лет, Алисия понимала: результат ухаживаний Дугласа мог быть безошибочно предсказан. Но тогда все казалось иным. Через неделю после знакомства она убедила себя будто влюблена в него, а через месяц стала его невестой.
Но между ролями невесты звезды бейсбольной команды и жены молодого человека, не отличавшегося особой зрелостью мыслей и поступков, оказалась огромная пропасть, в чем и убедилась Алисия, испытав при этом немало боли и разочарований.
Быть невестой казалось забавным. Белое платье с длинным шлейфом, венчание, восхищенные взгляды подруг, бросавших горсти риса к ногам элегантной пары, важно вышедшей из церкви. Но стать женой… Алисия вздрогнула, пронзенная болезненно острым воспоминанием о том, с какой настойчивой поспешностью неумелый муж приступил к исполнению своих супружеских обязанностей.
Насилие, совершенное над юным телом, было первым ударом в серии потрясений, которые за два года их совместной жизни постепенно лишили ее иллюзий относительно замужества. Осознание мучительной реальности впервые пришло к ней уже во время медового месяца, когда Алисия столкнулась с неизбежностью сосуществования с самовлюбленным героем провинциальной бейсбольной команды, с необходимостью делить с ним тесную квартирку, за которую платили его родители, с радостью выполнявшие любую прихоть своего чада. Переломным моментом стала незапланированная беременность, которая обрадовала ее, но привела в полное замешательство Дугласа, не чувствовавшего себя готовым взвалить на молодые плечи бремя ответственности за семью. Кроме того, он совершенно не понимал, на что они станут жить, если Алисия будет вынуждена оставить работу секретарши, которая составляла единственную статью их самостоятельного дохода.
Глубоко и болезненно переживая потерю иллюзий и очевидный крах брака, Алисия смогла доносить ребенка лишь до девятой недели. Потом, к нескрываемому удовлетворению мужа, у нее случился выкидыш.
Алисия была совершенно уверена: процесс становления ее как личности начался в тот момент, когда лежа прикованная невыносимыми телесными и духовными страданиями к больничной кровати, она выслушивала рассуждения мужа, убеждавшего: потеря ребенка - к лучшему. Выйдя из клиники, Алисия ушла и из жизни Дугласа Мэтлока.
Алисия не была склонна возлагать вину за неудавшийся брак только на бывшего мужа, понимая, что они оба были недостаточно зрелыми людьми, оказавшимися неспособными устроить свою жизнь должным образом. Дуглас зачастую проявлял себя совершенно по-детски. Так же порой поступала и она.
Осознание своих собственных недостатков стало первым шагом на пути взросления и становления. Взглянуть на себя объективно было необычайно трудно, но Алисия сделала это. Уже позже она поняла: осознание себя как личности, возможно, было самым сложным и болезненным поступком в жизни.
Разобравшись с главным, Алисия решила начать все заново. Она определила цели, главной из которых было продолжение образования и окончание колледжа. Ей приходилось много работать в течение трех долгих лет, бережливо откладывая каждый доллар, чтобы собрать сумму, необходимую для оплаты обучения.
Наученная горьким опытом своего замужества, Алисия еще долго сторонилась мужчин, избегая любых сближений и всегда выдерживая безопасную дистанцию. Но с течением лет настороженность уменьшилась. К тому времени она чувствовала себя уже гораздо уверенней. Ослабив напряженное внимание, Алисия стала позволять себе невинные формы дружеского сближения с коллегами и знакомыми. Но даже мысль о возможном сближении вызывала в ней активное сопротивление, смешанное с откровенным отвращением.
Так было до того момента, пока Шон Хэллорен не сбил ее с ног - в прямом и переносном смысле. Его образ вновь всплыл в сознании, задвигая все другие воспоминания назад в темный чулан подсознания, где им суждено было храниться, покрываясь пылью забвения.
"Как же теперь быть?" - думала она.
Жар охватил тело, и Алисия обессиленно откинулась на спинку кресла. Правильней было бы спросить: как относиться ей к собственному поведению прошлым вечером? Ее внезапный и страстный взрыв был совершенно нехарактерен для нее. Дуглас всегда упрекал жену в недостатке чувствительности. Но разве она, в свою очередь, не обвиняла его в том, что он не интересуется ничем, кроме секса и бейсбола?
Именно так. Нужно взглянуть правде в глаза. Когда Дуглас выражал свое разочарование по поводу ее холодности в любви, Алисия возвращала ему обвинения, называя его "сексуально озабоченным жеребцом". Будучи совершенно уверенной в правильности этого определения, она не испытывала никаких сомнений в том, что и Дуглас прав, находя ее недостаточно темпераментной. В течение последних девяти лет ничто не смогло пошатнуть уверенности Алисии в этом.
И тут появился Шон Хэллорен. Алисия начинала подозревать: реакция на Шона не просто меняет ее устоявшееся мнение о себе, но просто разбивает его вдребезги. Все это казалось крайне странным. Распознать в себе нераскрытый источник чувственности - это одно дело, а уметь с ним управляться - совсем другое. Алисия испытывала горячее желание повернуть все вспять и переписать эту историю жизни заново.
Понимая, что ей не удастся избавиться от чувств, внезапно проснувшихся, Алисия должна была решить, как попытаться справиться с ними, противостоя их разрушительному потоку. Быть может, последовать совету Карлы и прервать отношения, пока они не успели приобрести необратимый характер? Или, уступив желанию, вновь видеть Шона, перевести их знакомство в спокойное русло общения коллег, занимающихся сходными историческими проблемами?
Внутренний конфликт разгорался, так как Алисия не могла принять никакого определенного решения. Ее душу разрывали противоречивые желания. Половина, помнящая прошлые страдания, стремилась укрыться в раковине спасительного отчуждения, бежать прочь от соблазна, способного обернуться новой болью. Но другая - незнакомая, внезапно открывшаяся, неустрашимая половина души - мучительно жаждала безоглядно отдаться буре и натиску чувств, обрушившихся на нее "стремительным домкратом"…
Внезапная трель телефонного звонка избавила Алисию от необходимости принимать окончательное решение. Радуясь возможности отвлечься от мучительных мыслей, она вскочила и бросилась к настенному телефону, сняв трубку уже на втором звонке.
- Алло, - произнесла она, с трудом переводя дыхание.
- Привет, - ответил Шон. - Почему ты так тяжело дышишь?
Глубокий, возбуждающий звук его голоса заставил колени Алисии предательски задрожать и подогнуться. Кроме того, мгновенно пересохло во рту.
- Потому что я бежала к телефону, - проговорила она, закатывая глаза в отчаянии от того, насколько сипло звучит собственный голос.
- Ты знала, что я позвоню?
Хотя Алисия догадывалась, что это обычная провокационная шутка Шона, нервная дрожь пробежала по спине. Пришлось признаться себе: она действителъно ждала его звонка. Это было единственной причиной ее стремительного броска к телефону.
Стряхнув внезапное, странное оцепенение, Алисия глубоко вздохнула и ответила:
- Как я могла знать?
- Но я внезапно почувствовал, как нечто заставляет меня позвонить тебе, - произнес Шон серьезным тоном, пробивающим ее насквозь.
Алисия облизнула сухие губы.
- Но почему? - спросила она почти шепотом.
- Я надеялся, ты объяснишь мне это.
- Я не понимаю, Шон.
Алисия начала откровенно дрожать.
- Я тоже.
Он немного помолчал.
- Я думал о тебе весь день, - признался он. - А ты думала обо мне?
- Да, - едва слышно выдохнула она.
- Алисия, - Шон произнес ее имя с влажным придыханием, - я хочу увидеть тебя, поговорить с тобой, быть рядом с тобой. Я знаю, для ужина еще слишком раннее время, но, быть может, ты позволишь мне прийти прямо сейчас.
Внезапно Алисия со всей определенностью поняла, что не сможет ему отказать. Никогда и, возможно, ни в чем.
У нее не осталось путей к отступлению. Она хотела видеть его. Должна была увидеться с ним. Ее ответ был предопределен, и Алисия произнесла единственное слово, решившее все:
- Да.
В тот момент, когда она повесила трубку, мучительные сомнения обрушились на нее неудержимой лавиной.
Делает ли она самую большую ошибку в своей жизни?
Не падает ли она прямо в объятия ловкому обольстителю?
Быть может, она просто сошла с ума?
Алисия кусала губы, пытаясь ответить на вопросы, проносившиеся в помутившемся сознании. Решительно встряхнув головой, она вызывающе выдвинула подбородок.
Неужели она собирается упустить единственную возможность узнать поближе самого привлекательного и интересного, если не сказать "сексуального", мужчину из тех, кого ей приходилось когда-либо встречать? Неужели откажется от этого замечательного знакомства, которое несомненно поможет ей лучше понять себя?
Нет, она не окажется настолько безумной. Выбор сделан, жребий брошен, мосты сожжены. Велика Америка, но отступать некуда. Позади - Вашингтон, округ Колумбия.
Послав к черту сомнения, Алисия вихрем пронеслась по своей комнате, прихватив по дороге одежду. Ощущая, как волнующее предвкушение встречи огнем разливается по венам, она бросилась в ванную. Быстро приняв душ и растеревшись мохнатым полотенцем, Алисия пробкой выскочила обратно.
Следующие пятнадцать минут она посвятила мучительному выбору белья. Едва Алисия успела натянуть кружевные трусики и бюстгальтер, как вновь зазвонил телефон.
Неужели это опять Шон? Мысль о том, что свидание может быть отменено, заставила Алисию облиться холодным потом. Она бросилась к телефону на кухне, не помня себя от волнения.
Но это была Эндри, предупреждавшая, что останется ужинать с подругой.
Положив трубку, Алисия спешно возвратилась в свою комнату. Сдерживая бешеное сердцебиение, она одела колготки, просторные брюки из верблюжьей шерсти и высокие коричневые сапоги. Едва Алисия натянула на себя рыжий просторный свитер, как телефон зазвонил вновь.
Решив на этот раз не отвечать, она несколько минут гипнотизировала его взглядом. Наконец ее терпение истощилось. Несколько стремительных шагов - и Алисия схватила трубку. Но это опять был не Шон. Карла звонила, чтобы сообщить о своем намерении провести вечер в компании знакомых.
Бросив трубку, Алисия отправилась в спальню. Борясь с учащенным дыханием, она внимательно наложила легкий тонирующий макияж на пылающие щеки. Потом занялась прической, пытаясь уложить пышную копну своих каштановых волос. В этот момент в дверь позвонили.
Почти не дыша, взволнованная и растерянная, Алисия замерла, сжимая в руке щетку для волос. Вторая трель звонка привела ее в чувство. Засунув щетку в ящик платяного шкафа, Алисия бросилась из спальни к дверям. Когда звонок зашелся в третий раз, она уже боролась с замком.
Все сомнения и метания, мучившие ее в течение этого долгого дня, мгновенно исчезли, когда она открыла дверь и заглянула в бездонные голубые глаза Шона.
Глава 4
В устах Шона слово "привет" прозвучало вздохом облегчения.
- Привет, - неуверенно ответила Алисия. Ее голос заметно дрожал, выдавая волнение.
- Проходи.
Не сводя с него глаз, Алисия отступила назад, потянув за собой открытую дверь.
- Сейчас я надену пальто.
Шон ступил через порог, остановившись на коврике перед дверью.
- Я подожду здесь, - сказал он. - Не хочу оставлять после себя мокрые следы.
Его внимание к такой мелочи, как талый снег на ботинках, тронуло Алисию. Со странной теплотой она вспомнила, как сама совершенно рассеянно и бездумно притащилась в комнату в мокрых сапогах.
- Ты похож на человека, приученного к домашнему порядку заботливой мамой, - улыбнулась Алисия, обернувшись.
Она подошла к стенному шкафу достать пальто.
- Скорее, отцом, - поправил Шон. - Моя мать не уделяла дому особого внимания, - затем намеренно меняя тему, предложил: - Если ты принесешь пальто сюда, я помогу надеть его.
Алисия улыбнулась.
- В этом нет необходимости, - ответила она, влезая в рукава и застегивая пуговицы.
Ее пальцы едва заметно дрожали. Замечание Шона о своей семье показалось Алисии странным. Но вникать в детали сейчас было недосуг. Отложив это в ближний угол своей памяти, Алисия решила при случае расспросить о подробностях.
Взглянув на Шона вопросительно, она сказала:
- Сегодня холодно? Стоит надевать шарф, перчатки и шапочку?
Шон оценивающе осмотрел ее и отрицательно покачал головой.
- Не так уж и холодно. Возьми только перчатки, все остальное ни к чему, - и улыбнулся, берясь за дверную ручку. - Кроме того, я не заглушил двигатель машины. Надеюсь, мы не замерзнем.
Алисия кивнула и ступила за порог. После заточения, на которое она добровольно обрекла себя сегодня, предвечерняя свежесть показалась ей бодрящей. Румянец, сиявший на щеках, вспыхнул еще ярче. Заботливо поддерживая под руку, Шон подвел ее к кадиллаку, припаркованному у тротуара. Алисия сосредоточенно ступала по мокрому и грязному снегу, изрезанному следами от колес проехавших прежде машин. У края тротуара громоздились сырые сугробы, наваленные муниципальными снегоуборщиками.
В салоне кадиллака было тепло и уютно. Интерьер оказался еще роскошнее, чем представляла Алисия. Мягкое сидение с готовностью приняло ее в свои кожаные объятия. Она почувствовала себя удивительно защищенной от всех неприятностей внешнего мира: холодного, влажного снега, сырого ветра и разочарований прошлого.
Шон вел машину, внимательно следя за дорогой. Алисия повернулась на сидении и взглянула на него.
- Мне казалось, все рестораны должны быть закрыты, - сказала она, побуждаемая желанием говорить о чем угодно, лишь бы не молчать.
Не отрывая взгляда от дороги, Шон сдержанно усмехнулся.
- Большинство из них действительно закрыты, - проговорил он тоном человека, которого отрывают от дела. - Мне пришлось обзвонить около дюжины.
- И что? - спросила Алисия, с удивлением рассматривая выражение сосредоточенного внимания, не сходившее с его лица.
- Безуспешно, - кратко ответил Шон.
- И куда же мы едем? - Алисия нахмурилась.
Шон бросил на нее короткий взгляд.
- Знаю, куда, - сказал он.
Алисия растерянно улыбнулась.
- Ты скажешь мне, или это секрет?
Шон промолчал, так как колебался, не решаясь ответить определенно. Его руки крепче стиснули руль.
- Ресторан в моем мотеле открыт. Мы едем туда.
- В твоем мотеле? - переспросила она. Удивление лишило ее голос обычной мелодичности. Вопрос прозвучал резко и категорично. Шон пожал плечами.
- В мотеле, где живу, - пояснил он кратко. - Многие профессора предлагали мне свои гостевые комнаты, но я предпочитаю независимость. Номер в мотеле - все, что мне нужно.
- Понимаю, - протянула Алисия.
Ее охватило чувство разочарования. Она слабо улыбнулась и, вперив невидящий взгляд в пейзаж, мелькавший за ветровым стеклом, откинулась на спинку сидения.