Погруженная в свои размышления, Элис не заметила, как Дэйр исчез из виду. Когда она обратила внимание, что его нет, она поискала его глазами, но безуспешно. В конце концов она решила, что он устроился на ночь с другой стороны костра, где она не могла его видеть. Она опять вернулась к бесконечным размышлениям. Что толку ожидать сон, если он не приходит? Элис тихонько встала с самодельной постели и скользнула в темноту. Странно, но она совсем не боялась темноты. Конечно, она не была настолько неосмотрительна, чтобы решиться на бесцельные прогулки по ночному лесу. Но просто отойти в сторонку за светлый круг не казалось ей страшным. Поэтому, памятуя о примере Дэйра, она вместо того, чтобы остаться вблизи от лагеря, двинулась к дальнему дубу и, прислонившись к его мощному стволу, уставилась невидящим взором в непроглядную темноту ночи.
- С распущенными косами вы выглядите как та маленькая злючка, которая когда-то давно боролась со мной.
Охрипший голос неожиданно прозвучал в бархатной тишине ночи. Элис удержалась от того, чтобы повернуться к говорившему, даже когда он поднял тяжелую косу и погладил ее большим пальцем. Но она не смогла сдержать улыбку, вызванную приятными воспоминаниями. Да, она ссорилась с ним по любому поводу. Это был единственный способ привлечь к себе его внимание - цель, которую она ставила перед собой, сколько себя помнила.
Дэйр заметил ее улыбку. Взволнованный этим доказательством того, что она все помнит, он тихонько потянул ее за косу, пока она не повернулась к нему и не встретила его нежный, снисходительный взгляд.
- Я ненавижу вашу проклятую вуаль и барбет, - нежность его голоса усиливала смысл мягко сказанных слов и настолько успокоила ее, что она не отвела взора от его голубых глаз, полных затаенного огня. Однако его слова, произнесенные вслед за этим, воспламенили ее давно сдерживаемый темперамент.
- Вы можете считать, что они достаточно защищают вас от меня, можете считать, что ваша внешняя холодность помогает вам справиться с внутренним огнем, но это не так. В действительности они только усиливают мое желание сорвать их.
- Это не внешняя холодность! - горячо запротестовала Элис. - Это то, кем я стала теперь!
Имея перед собой такие образчики женской добродетели (в представлении ее отца), как Сибиллин и леди Элинор, она попыталась оспорить его суждение - ведь нельзя же было попросту отбросить прочь годы учебы.
Мрачное лицо Дэйра просветлело от улыбки. Ее высказывание было опровергнуто ее же собственным темпераментом. Более того, он был вознагражден долгожданным ответом, то есть взрывом горячих чувств. Снова под дурным влиянием Дэйра она стала больше ребенком, чем женщиной. Когда он встал прямо перед ней и оказался угрожающе близко, она потеряла самообладание, но не как ребенок, - ни один ребенок не почувствовал бы, что он тает от одной только близости Дэйра.
Видеть Элис так близко, видеть, как она отзывается на его ласку, было слишком большим искушением даже для сильной воли Дэйра. Медленно он склонился к ней и нежно несколько раз прижался губами к ее мягким губам. Они раскрылись со вздохом, и последовала череда глубоких и страстных поцелуев, которым он научил ее много лет назад.
Под покровом ночи Элис погрузилась в туман страсти и будто поплыла в его объятия, как течет с горы водный поток. Дэйр принял ее с радостью, отбросив мучившие его мысли о данной им клятве не втягивать ее в то, о чем они потом будут оба сожалеть. Он не находил себе оправдания, разве что это объяснялось дьявольским наущением. А если это так, то будь оно проклято.
- Элис… - шепот был пронизан страхом. - Элис, где вы?
Дэйр повернулся по направлению тяжелых шагов, и голубые глаза его загорелись опасным огнем. Много раз Дэйр хотел воспротивиться вмешательству Уолтера, но сейчас как никогда.
С виноватым вздохом Элис вернулась к действительности. Опять она потеряла благоразумие и почти поддалась сладкому греху, к которому склонял ее человек, сейчас смущенный (как ей показалось) более чем когда-либо. Он предупреждал ее, даже отослал ее от себя. Но сейчас…
- Элис! - Это был уже больше не шепот, а отчаянная мольба откликнуться.
- Успокойся, Уолтер! - Элис выскользнула из крепких объятий. - Прошу тебя, не разбуди всех.
Как только она отделилась от ствола дерева, служившего ей укрытием, Уолтер вздохнул с облегчением:
- Слава Богу! Я боялся, что вас утащили волки или какой-нибудь негодяй вовлек вас в беду.
Элис тихонько рассмеялась над этими предположениями, а довольный Уолтер не почувствовал иронии в ее смехе. На самом деле, подобно Еве, соблазненной змеем, она была вовлечена в грех дьяволом, обещавшим запретное удовольствие.
Элис положила маленькие пальчики на руку Уолтера, позволяя ему проводить себя к костру. Дэйр, оставшись в темноте незамеченным, наблюдал за ними. Уголки его губ опустились книзу в горькой усмешке, и чувство вины переполнило его. Вины? Только Элис могла вызвать в нем это чувство. И, тем не менее, оно было заслуженным, так как снова он пытался соблазнить женщину, обесчестить которую ему меньше всего хотелось. Несмотря на слухи о его безнравственности, он ни разу не соблазнил ни порядочную женщину, ни добродетельную девицу, но этой ночью с Элис он готов был совершить этот грех. Он должен укротить свой темперамент и никогда больше не позволять себе оставаться с ней наедине. Только на таких жестких условиях он сможет принять ее в своем доме и просто наслаждаться ее обществом.
Глава седьмая
- Ни ваш дед, ни ваш отец никогда не поступили бы так непорядочно. - Мягкость формы, в которую были облечены эти враждебные слова, ничуть не уменьшила силу их воздействия на предводителя небольшого конного отряда, показавшегося из-под острых зубцов поднятой решетки внешних ворот замка Уайт.
Дэйр остановился внутри двора и, освещенный солнцем редкого осенью ясного дня, кивнул в знак приветствия пожилому человеку, который попросту привык уже упрекать своего господина.
Элис снова сидела верхом на коне позади Арлена, и когда Арлен остановил коня неподалеку от графа, она увидела, как играют желваки на щеках Дэйра. Не понимая причин, Элис молилась, чтобы Дэйр, как и она, услышал обиду в словах старика. Она так часто слышала подобные интонации в бесконечных жалобах других, что в его ворчании не усмотрела серьезного повода для недовольства.
- Суд господина отложен всего лишь на один день, - начал Дэйр мягко, стараясь укрепить тонкую нить, которая связывает его с его подданными, за связь с которыми он боролся долгие месяцы. Подумав немного, он решил, что за словами упрека скрывалась истинная правда. Высказав недовольство по поводу действительно проявленного или кажущегося неуважения, Хауэлл-кожевник - человек, гордый своим независимым положением, - пытался вернуть себе место предводителя крестьян. Похоже, Хауэлл будет теперь искать его вину во всем, что бы он ни делал. Дэйру оставалось только продолжать разговор в том же духе, не позволяя ему сбить себя.
- Я самым серьезным образом исполняю свой долг в этом деле. - Дэйр говорил сущую правду. Каждый дворянин ревностно соблюдал свое право чинить судебное разбирательство в своем поместье. Это в равной мере относилось и к нему. - И завтра я выслушаю жалобы и споры моих подданных.
Под проницательным взглядом голубых глаз Хауэлл неловко заерзал. Но когда он повернулся и направился к дому, находящемуся не в деревне, а стоящему отдельно, он бормотал:
- Все равно вам не следовало ставить интересы чужих выше своего долга.
Дэйр остался недвижим, ни один мускул не дрогнул на его лице. Ему не было нужды объяснять свой поступок, предпринятый в интересах не чужих людей, а семьи его приемного отца. Они больше были его семьей, нежели живущие здесь и отказавшие ему в признании и в праве иметь свой дом.
Хотя граф продолжал сидеть без движения на коне, столь же неподвижном и давно обученном выполнять любую команду своего хозяина, Элис почувствовала волнение Дэйра и, против своей воли, откликнулась на него всем сердцем.
Ощутив на себе ее взгляд, Дэйр медленно повернул голову, чтобы встретить нежное сияние ее глаз. Его люди, даже Томас, обычно остерегались приближаться к нему, когда он бывал в мрачном расположении духа, чтобы не пришлось потом сожалеть, она же открыто и бесстрашно проявляла свое сочувствие. То самое сочувствие, расслабляющего влияния которого он так боялся, что однажды уже отослал ее из замка, в который они теперь вернулись. Он сощурил глаза, чтобы скрыть загоревшийся в них огонь, и медленно улыбнулся.
Под его проницательным взором Элис тихонько вздохнула и отвела глаза. Проявляя участие, ей бы следовало помнить, что он либо отвергнет, либо примет его, - неизвестно, что для нее более опасно. Она намеренно переключила внимание на окружающий ее пейзаж, чтобы отвлечься от человека, который так легко притягивал к себе ее взгляд. Хотя поначалу ее интерес к окружающему был вызван лишь упрямым желанием не подчиниться его воле, вскоре она была по-настоящему захвачена большими переменами, происшедшими в Уайте после ее последнего приезда. Кое-где поля были полностью убраны, а в других местах колосья уже налились и ожидали, что скоро падут под взмахами серпа.
Обрадованная очевидными успехами Дэйра в возрождении Уайта и собственной победой над его обаянием, Элис не заметила циничного изгиба его губ, сменившего улыбку, как только он опять тронул поводья своего жеребца. Он нашел лучшую стратегию, чтобы просто держать Элис на расстоянии, - необходимо было испугать ее силой чувств, которые она в нем пробуждала. И делать это надо было в отдалении от нее, иначе его добрые намерения могут потерпеть неудачу.
Когда они подъехали к следующим воротам и въехали внутрь самого замка, Элис поняла, как она в действительности устала. Их путешествие заняло весь короткий осенний день. Разрешены были лишь короткие передышки, чтобы дать отдых усталым, перегруженным лошадям, а их хозяевам - возможность слегка перекусить той же самой солониной, фруктами, сыром и черным зачерствевшим хлебом, оставшимися со вчерашнего вечера. Зная теперь причину молчания Арлена, Элис беспечно болтала о таких вещах, которые не требовали ответа, кроме его редкой робкой улыбки.
Солнце, похожее на темно-красный шутовской мяч, казалось, лежало на горизонте, когда Дэйр подвел свой небольшой отряд к основанию широкой лестницы, которая вела к обитому железом входу в замок. Он знал, что его спутники чувствуют себя точно так же, как он, - оцепеневшими от долгих часов, проведенных в седле, и такими же голодными.
Леди Элинор ожидала сына и его гостей в большом зале и церемонно вышла вперед, чтобы встретить вновь прибывших в дверях сводчатого входного туннеля. Следуя привычным правилам вежливости, она поприветствовала их, прежде чем отдать распоряжение слугам, чтобы те отнесли их вещи и проводили каждого в свою спальню.
- Раз вы уже прибыли, - сказала она, - я прошу вас поскорее подготовиться к вечерней трапезе. Ее отложили до вашего приезда.
Один из слуг сопровождал Сибиллин с сыном вверх по лестнице. Другой провожал ее брата, а добрая половина остальных слуг стала перетаскивать многочисленные вещи бывшей леди Кенивер. Ну что ж, они сделали правильный выбор, подумала Элис, так как долгое путешествие привело ее мачеху в особенно раздражительное состояние. Элис знала, что сама она может ждать с большим достоинством. Так до самого конца она спокойно стояла и терпеливо ожидала возвращения слуги, который проводил бы ее наверх и отнес ее единственный плетеный сундучок.
- Я очень обеспокоена, что вы с такой поспешностью бросили все, оставив мне лишь коротенькую записку с объяснениями. Мне пришлось оправдывать вас перед многими. - Элинор говорила тихо, не обращая внимания на стоявшую всего в нескольких шагах молодую женщину. Несмотря на то, что Элис так яростно спорила с ней во время своего прошлого приезда, сейчас Элинор совсем не считалась с ее возможной реакцией - ведь нынешний упрек сыну, сделанный матерью, вряд ли может интересовать Элис. - С вашей стороны было большой ошибкой уехать сейчас, когда людям необходимо ваше присутствие. Боюсь, что это повредит вашим планам.
Представление леди Элинор о безучастности Элис было ошибочным. Элис очень хорошо расслышала негромкое внушение Элинор своему сыну и вся напряглась, как будто эта стрела метила в нее. Но наряду с поднимающимся в ней гневом она ощутила вину за то, что нечаянно подслушала не предназначенный для нее разговор. Ожидая, что Дэйр будет защищаться от несправедливого обвинения, она попыталась сдержать свое негодование. Но, искоса бросив на него быстрый взгляд, она заметила, что Дэйр побледнел и в знак молчаливого согласия опустил густые ресницы. Тут ее темперамент загорелся огнем. Но это же совершенно необоснованно! Сначала простой слуга осмелился упрекать своего господина, теперь мать Дэйра ругала его за его добрый поступок.
- Если бы Дэйр задержался хоть на минуту, было бы слишком поздно спасать его приемную родню. - Глаза ее метали зеленые молнии, когда она резко повернулась и посмотрела на обескураженную Элинор. - Он просто проявил кровную преданность, которую его мать никогда к нему не испытывала.
Ледяные голубые глаза на мгновение широко раскрылись. И на этот раз Элис, защищая его, позволила ускользнуть дикой лисице, все еще живущей в ней. Дэйр никогда не сомневался в ее присутствии, но не ожидал, что она способна так яростно попрать строгие законы вежливости. Он был сильно взволнован и очень рад проявлению ее характера, ему захотелось поблагодарить ее за доверие. Но она уже вспыхнула от смущения, и он не захотел усиливать ее неловкость.
Какой простушкой я становлюсь рядом с этим человеком! Элис ничуть не сожалела о том, что ринулась на защиту Дэйра, но почувствовала, как лицо ее вспыхнуло от стыда за то, что она была груба с хозяйкой. С той самой хозяйкой, которая вежливо пригласила их в свой дом, хотя, наверное, предпочла бы не иметь с ними дела (во всяком случае, с ней, ранее уже проявлявшей черную неблагодарность). И теперь как жестоко и грубо Элис "отблагодарила" Элинор за ее гостеприимство. Действительно, Элис с горечью призналась себе в том, что она никудышная, дурная женщина и недостойна жить в прекрасном доме Дэйра. Лучше пусть он поместит ее в темницу, где сырость и тьма окончательно потушат ее внутренний огонь.
Элис поспешила тут же уйти. Она не стала ждать кого-нибудь из провожатых, повернулась и быстро пошла вверх по ступеням. К счастью для нее, отец Арлена, начальник стражи, послал сына к их господину узнать планы на завтра. Арлен был свидетелем всей долгой сцены - от того момента, когда леди Элинор распределяла комнаты, до того, как Элис бросилась на защиту графа. Преодолев удивление, Арлен поспешил подхватить плетеный сундучок, который принадлежал Элис. Потом он бросился вслед за Элис, чтобы проводить ее наверх.
Дэйр отвел взгляд от двух быстро удаляющихся фигур и взглянул на немолодую женщину, стоящую рядом с ним. Он вдруг с удивлением заметил на ее красивом, почти не тронутом годами лице мимолетное восхищение. Он тут же спросил себя, не было ли это игрой колеблющегося света масляного светильника, стоящего в сильно затемненной нише.
Наверху, на самом последнем этаже, Арлен проводил Элис к той же самой маленькой спаленке, которую она занимала в свой прошлый приезд. Придерживая сундучок на плече одной рукой, другой он резко отворил дверь и отступил назад, чтобы пропустить леди.
Элис заколебалась. Внутри было темно. Однако под взглядом своего провожатого она вошла в комнату, браня себя за глупость. Измученная только что происшедшими событиями, она опять остановилась в раздумье. Затем, вынужденная признать, что не может спокойно относиться к тому, что на самом деле ее так тревожит, она отбросила всякую попытку казаться женственно-томной. Она быстро нащупала одну из свечей, лежавших, как всегда, на сундуке возле кровати. Затем быстро выскользнула из комнаты в коридор, удивив рыжеволосого молодого человека своей какой-то судорожной и отчаянной торопливостью. Там она зажгла свечу от горящего факела и вернулась в комнату. Арлен со своей ношей последовал за ней, но споткнулся, упал на колени и уронил плетеный сундучок. Хлипкий замок его открылся, и принадлежности Элис рассыпались по полу.
Эта маленькая неурядица неожиданно послужила тому, что слишком сильное напряжение Элис спало и она разразилась смехом. Она смеялась так сильно, что слезы брызнули у нее из глаз, застилая облик молодого человека, который был сильно смущен.
- Ах, Арлен, - наконец выдохнула она, утирая слезы и падая рядом с ним на колени. - Мы чудесная пара: я боюсь темных комнат, а ты всегда находишь невидимые препятствия.
Да, точно, они составляли пару. В свои двадцать с лишним лет он был все еще неловок в движениях, как подросток, и неуверен в себе. А ей, в свою очередь, пора было отрешиться от детских страхов.
Арлен прищурил глаза, с подозрением и с надеждой пристально разглядывая красавицу-гостью. Он ожидал, что она посмеется над его неловкостью. Была одна женщина (занимавшая далеко не такое высокое положение), которой доставляло удовольствие в подобных случаях насмехаться над ним. Он бы должен был привыкнуть к этому - но не привык и, кажется, не сможет привыкнуть никогда.
- Я… я…
- Ничего, Арлен, - Элис положила свободную руку на его крепко сжатый кулак. - Мне очень жаль. Если бы я не бросилась тебе под ноги, когда торопилась со свечой в комнату, чтобы почувствовать себя в безопасности, ты вряд ли бы упал.
Свет свечи, которую Элис все еще держала в руке, падал на ярко-рыжие волосы Арлена, а он упрямо качал головой, не позволяя леди взять его вину на себя.
- Какова бы ни была причина… - начала Элис, не давая ему заговорить. - Это уже прошло и теперь не важно. - Она склонила голову набок и спросила: - Не поможешь ли ты, нежный друг, мне подняться? Боюсь, что наша долгая дорога совсем лишила меня ног.
Гордый тем, что был назван другом этой прекрасной и незлопамятной леди, Арлен поднялся на ноги и галантно протянул ей руку, как делали благородные рыцари в песнях менестрелей. Она положила свои маленькие пальчики на его ладонь и улыбнулась ему так нежно, что он вспыхнул от удовольствия. Леди Элис проявила себя как настоящая леди, начиная с того, как она без колебаний стала помогать им в заготовке дров для костра прошлой ночью, и кончая тем, как преданно она защищала графа. И хотя он никогда не мог стать ничем иным, кроме пыли под ногами леди Элис, Арлен был глубоко потрясен. Он испытывал к ней чувство, нимало не похожее на то мучение, на которое его обрекла та, другая, женщина.
Изумленная бескорыстным обожанием, которое светилось в глазах молодого человека, Элис зарделась румянцем. Странное дело, она почувствовала себя лучше и свободнее, узнав, что, несмотря на ее невоспитанность, кто-то восхищается ею.
- Спасибо, Арлен, что ты принес мой сундучок и проводил меня. Без твоей помощи я наверняка долго блуждала бы здесь. - Она печально улыбнулась ему, и он, прежде чем оставить ее одну, ответил на ее улыбку робким кивком головы.
Элис чувствовала себя совершенно разбитой тягостными событиями и переживаниями минувшего дня, и поэтому, когда настало время ужина, на который их приглашала хозяйка, она послала записку с извинениями, что сильная усталость мешает ей прийти. Элис была уверена, что леди Элинор с радостью воспримет ее отсутствие.