Вновь созданное религиозно-политическое формирование довольно скоро заняло высокое положение во властной структуре государства Израиль.
- Это что ж, сам рав Оладьи Евсеев?
- Именно. Ознакомившись с вашим личным делом, он заметил, что лучшего Соломона и желать невозможно.
- Так, что же от меня требуется?
- Прежде всего, распустить все левые партии в Кнессете.
- Конкретнее, премьер.
- Арабских коммунистов и левых радикалов из "МЕРЕЦ".
- Далее?
- Далее аннулировать норвежское соглашение с палестинцами.
- А вы не подумали о международных последствиях?
- Думать - это прерогатива Вашего величества.
- В таком случае, не торопите меня, я действительно должен подумать. А кто автор этих проектов? - я указал на документы.
- Его преосвященство рав Оладьи Евсеев!
- Ага, а он при какой должности?
- Он главный раввин Израиля.
- Стало быть, все документы разрабатываются в Раввинате, а затем…
- Совершенно верно, подносятся вам на утверждение, - радостно подхватил премьер-министр.
Заметив смешинки в моих глазах, хомячок грудью встал на защиту новой политической системы.
- Чем мы хуже англичан, Ваше величество, у них ведь тоже монархия не аннулирована?
- Видишь ли, братец, до сих пор считалось, что евреи вроде как изобрели социализм, а они оказывается, не менее консервативны, чем все остальное человечество.
- Это кто же считал, что мы изобрели социализм? - недоверчиво спросил хомяк.
- Гитлер, например, он и уничтожать нас стал по той же причине.
- Социализм, Ваше величество, это позорная страница современной цивилизации, - назидательным тоном стал поучать меня хомяк, и его жесткие усики смешно зашевелились при этом.
- Согласно вашей логике, Гитлер, стало быть, уничтожал нас совершенно справедливо.
- Я этого не говорил! - испугано всплеснул он руками, проволочные усики его мгновенно сникли.
Этот болван стал неуклюже оправдываться, и я счел за благо пресечь нашу убогую дискуссию:
- О-кей, братец, я должен подумать насчет норвежского соглашения, а теперь пригласи-ка ко мне фельдмаршала.
Глава 9
Сексотерапия
Тип явился мгновенно, будто ждал своей очереди за дверью.
Костюм фельдмаршала, увешанный орденами, уже был на нем. Я мог бы поклясться, что часть из них видел на мундире старушки, уж, не одолжил ли он у нее?
Золотые эполеты слепили глаза. Фуражка с тяжелой кокардой и штаны с широкими галифе делали его похожим на советского милиционера первой половины двадцатого столетия. Со стороны его можно было принять за клоуна-дилетанта, который рад случаю продемонстрировать свой балаганный наряд.
Но он, очевидно, был чрезвычайно доволен этим щегольским мундиром и не без гордости смотрел на меня своими маленькими и по-собачьи преданными глазами.
- Послушайте маршал, кем вы были раньше, до переворота? - спросил я.
- Заместителем начальника гарема по политической части, - по-военному отчеканил он.
- То есть? - не понял я.
- Держал супруг ваших в курсе политических событий.
- Меня не интересует, за что вы их там держали, я спрашиваю - кем вы были в гражданской жизни?
- Раньше я держал ресторан китайской кухни в Яффо, - сказал главный евнух.
Слово "держал" было, очевидно, главным в его лексиконе.
- Вы что-нибудь понимаете в китайской кухне?
- Не более чем вы, Ваше величество, просто израильтяне любят пожрать и готовы платить за экзотические вывески на ресторанах.
- А как вы попали сюда?
- Должность мне предложил рав Оладьи за то, что я щедро жертвовал на строительство синагог в южном Тель-Авиве.
- А ордена где заработали?
- А это так, - тип скромно махнул рукой, - за мою службу на флоте.
- Немало вы, наверное, наделали подвигов на флоте, - усмехнулся я.
- Я служил в морском десанте.
- Участвовали в вылазках?
- Многократно, а однажды мы взяли на абордаж эсминец, - предался, было, он воспоминаниям, но я вовремя остановил предстоящий словесный понос старого морского волка:
- Послушайте, контр-адмирал, я передумал и готов к просмотру порнофильмов.
- Ну что ж, - обижено, хмыкнул морской волк, - как угодно Вашему величеству.
Я понимал, и где-то даже сочувствовал его обиде: кому приятно сознавать, что твое боевое прошлое никого не интересует.
Извивающиеся в экстазе голые тела, твердые длинные члены оставили меня абсолютно равнодушным и через полчаса, так называемой сексотерапии, я махнул рукой и велел Типу закругляться.
Мое религиозное воспитание, очевидно, наложило свой отпечаток, и я практически не воспринимал порнографию, несмотря на то, что с воспитанием было покончено давно, а с религией еще раньше.
- Странно, Ваше величество, что вас совсем не разбирает. Я после подобных фильмов могу зарядиться, как минимум, на ночь безумных оргий, - недоумевал Тип.
- Уж, не в моем ли гареме, маршал?
- Как вам это в голову пришло, Ваше величество?
- Бросьте наивничать, маршал, и не заставляйте меня жалеть о том, что я не подверг вас обряду кастрации.
Побледневший Тип замолк и мне даже стало жалко его:
- Приведите ко мне Веронику, - потребовал я смягчившись.
- Ваше величество, - сказал Тип виновато, - Вероника Абрамовна заведует педагогическим сектором гарема, и вообще, как вам известно, нееврейского происхождения, то есть по отцу-то она еврейка, но это не в счет.
- Я уже слышал об этом. Для меня это не имеет принципиального значения.
- Да, но это принципиально с точки зрения Галахи. Чтобы получить статус вашей возлюбленной Вероника должна быть еврейкой, а стать таковой она не желает.
- Что ты заладил как попка - не еврейка, да не еврейка. Хочу я, ты понимаешь, хочу! И неважно еврейка она или нет.
- Да я все понимаю, Ваше величество, но согласно действующему формуляру я отвечаю за чистоту вашей династии и не могу позволить вам, трахать, кого попало.
- Разговорчики! - властно прервал я.
Тип вобрал продолговатую головку в плечи и поспешно отступил. Кое-что у меня, однако, уже получается.
С недавних пор я стал вырабатывать командный голос. В первые дни он у меня срывался на жалкий фальцет, но после каждой неудачи, я прокручивал в памяти сцены парада на дворцовой площади и представлял себе громкое рявканье старушки. Как ни странно, это помогло мне и теперь уже я не мямлил, а говорил, по крайней мере, довольно уверенно и даже с некоторыми претензиями на властный басок.
Вероника я явилась ко мне в розовой прозрачной тунике и без трусиков.
- Ваше величество, - робко произнесла она, - я счастлива, что вы вторично предпочли меня, но боюсь, ваш выбор не понравится Великим мудрецам Торы.
- С какой стати Великие мудрецы станут вмешиваться в мои постельные дела?
- Постель и стол в вашем государстве - прерогатива Великих мудрецов. Жениться и разводиться вы можете только с их ведома и согласия, принимать пищу также с их благословения и непременно кошерную.
- Чем же в таком случае я должен заниматься?
- Утверждать царской волей все их мудрые галахические постановления.
- Хорошенькое дельце, - возмутился я, - но это мы еще посмотрим, кто и что будет утверждать в моем государстве!
Я оглядел ее упругое молодое тело под прозрачным тонким бельем, и во мне пробудилось желание.
- Подойди сюда, лапушка, - сказал я прерывающимся от бурного желания голосом и уверенность, которая была несвойственна мне ранее, порадовала мое сердце.
На сей раз, я продержался значительно дольше, правда, не без помощи Вероники.
Она научила меня расслабляться и искусственно сдерживать эякуляцию.
- Все дело в правильном дыхании, - сказала она, - и в умении расслабиться, если вы научитесь этому, Он у вас вечно будет стоять.
- Спасибо! - сказал я, когда все закончилось.
В ее заботе обо мне я не видел фальши. Она искренне хотела помочь, и я был за это ей благодарен.
Ненавязчивое участие и умелая ласка этой женщины были столь благотворны, что я (о чудо!) возжелал повторно. В былые времена подобный феномен природы был бы невозможен, а тут Он как заводной стал работать. Невероятно, фантастично!
- Вам следует упражнять головку члена в нечувствительности, - посоветовала Вероника.
- Каким образом, моя прелесть? - поинтересовался я, деловито и уже привычно вонзаясь в очередной раз в ее восхитительное тело.
- Ежедневно в течение получаса вводите возбужденный член в мешочек с рисом или песком. Это сделает головку менее чувствительной, и вы научитесь сдерживать эякуляцию сколько захотите.
Именно в эту секунду я не удержался и с силой изверг беснующееся семя.
Мучительная судорога пробежала по моему телу. Я издал сладостный вопль восторга…
Что-то заверещало и защелкало у меня за спиной и мне подумалось, что сука, фельдмаршал, умышленно не снял видеокамеру и сейчас, наверное, посмеивается у себя в кабинете, наблюдая, как мы с Вероникой кувыркаемся на ложе страсти.
Глава 10
На международной арене
Утром меня разбудил Тип.
- Я обязан ознакомить вас с распорядком дня, - не здороваясь, хамским тоном произнес он.
- Согласно придворному этикету, любезный, ты обязан сначала приветствовать Мое величество. Во второй раз схлопочешь по хлебальнику, запомни это.
- Так точно, Ваше величество!
- Ну, раз ты осознал, перейдем ко второму пункту.
- Я весь внимание, Ваше величество.
- Врешь, мудак, если бы ты был внимателен, то мог бы, наверное, догадаться, что перед тем как заняться делами, Моему величеству не мешало бы подзакусить, или ты предлагаешь работать мне натощак?
Отсутствие холодильника в покоях отравляло мне жизнь. От сосисок я, правда, уже отвык, но по-прежнему предпочитал поесть как можно плотнее, и по возможности вкусную и разнообразную еду, в чем теперь отказа, разумеется, не было никакого.
Тип хлопнул в ладоши и мне в постель принесли кофе и сэндвичи.
- Я же заказывал цыплят, - сверкнул я глазами, хотя и не заикался о цыплятах. Просто я решил проучить этого бесцеремонного десантника. Ему совсем не мешало усвоить культурные манеры. В конце концов, он не в кубрике находится, а в царской спальне и это ему следует зарубить на носу.
Тип торопливо хлопнул еще, и цыплят немедленно доставили. Я вгрызся зубами в мягкую ткань молодой птицы, а Тип сделал попытку познакомить меня с перенасыщенной программой дня.
- Постой, маршал, - сказал я, - ты случайно не забыл то, что я тебе наказывал?
Тип, казалось бы, должен был спросить, что именно я наказывал, потому что наказов было немало, но он мигом среагировал, сказав, что в точности исполнил мое желание, и вынес из покоев все насажанные Изольдой видео точки.
- Ну что ж, - удовлетворенно хмыкнул я, восхищаясь его умением читать мысли на расстоянии, - надеюсь, в будущем у нас не возникнет с этим осложнений?
Тип поперхнулся, но, взяв себя в руки, продолжил:
- В десять утра, у вас встреча с коллегой.
- Что за коллега? - справился я, деловито обмакивая кусок нежной телятины в настойку с острым турецким соусом.
- Его величество король Иордании.
- А что, король прибыл с визитом?
- Прибудет через два часа. Далее экстренное совещание с главным раввином страны равом Оладьи Евсеевым.
- Почему экстренное, маршал? - едва не подавился я.
- Не могу знать Ваше величество, - уклонился от ответа Тип, - так хочет рав.
Сука, будет, наверное, прочищать мне мозги по поводу моего личного педагога.
- Затем послеобеденный сон, после которого Ваше величество может провести время в кругу семьи.
- Жен что ли? - с беспокойством уточнил я.
- Так точно, Ваше величество. И, наконец, в шесть вечера бои гладиаторов.
- Ого! - восхитился я, - кто рубится то?
- Команда бывших политиков из леворадикального блока.
- То есть, как это?
- После переворота коммунисты и центристы были взяты в плен и из них сформировали отряды смертников для боев на арене.
У меня испортилось настроение. Мне явно не понравилась участь горемычных левых, но я промолчал, понимая, что не стоит посвящать типа в свои личные переживания.
Церемония встречи с королем Иордании и переговоры с ним весьма утомили меня.
Король, который вел современный образ жизни и своего гарема не держал, явно завидовал мне и все его речи сводились к тому, как именно мне удается поддерживать порядок и взаимопонимание среди такого количества женщин.
- Мне иногда тоже хочется, - с грустью сказал он, когда министры иностранных дел оставили нас для беседы с глазу на глаз, - однако на дворе двадцатый век и к гарему сейчас относятся как к пережитку феодального общества.
- Будьте выше этих предрассудков, коллега, - упрекнул я его.
- И хотелось бы, дорогой Соломон, да сан не позволяет. Вам вот хорошо, в вашем лице народ видит своего национального героя и потому закрывает глаза на гарем… А у меня этот номер не пройдет. Я и тем доволен, что пока еще терпят меня как короля.
- Всем бы таких прогрессивных королей как вы, - мастерски ввернул я комплимент.
Я всегда знал, что во мне умирает великий дипломат и сейчас, как раз представилась редкая возможность реализовать заложенные во мне природой таланты. Уж я-то постараюсь вывести страну из политического кризиса и добиться уважения на международной арене.
Я склоню симпатии ООН в нашу сторону и продолжу последовательное углубление взаимовыгодных связей с третьими странами.
- И все-таки, дорогой Соломон, вы в рубашке родились, - грустно улыбнулся мне король, - такое количество жен, в любую минуту готовых к вашим услугам.
- Да уж, - сказал я, стыдясь своего счастья, - они всегда готовы и в этом их преимущество перед нами.
- А я, вот, не могу себе позволить даже безобидную интрижку с горничной, - горько пожаловался король, - сразу в газетах растрезвонят. Вы же слышали эту историю с бедным Биллом: улыбнулся, бедняжка, какой-то потаскушке в гостинице, а та возьми да закати истерику в прессе, дескать, господин президент, предлагал ей заняться оральным сексом.
- Да, не повезло нашему другу, - согласился я, - но на вашем месте, коллега, я бы не брезговал случайными встречами. Оставьте корону родственникам в Иордании и поезжайте в Европу, инкогнито, развлекитесь…
- Я бы и рад, но сейчас ведь СПИД свирепствует. Я просто в растерянности, коллега.
- Ну что вы, с вашими возможностями да не уберечься, и вообще, рекомендую вам пользоваться гондоном.
Его величество не знал, что такое гондон. Мы говорили по-английски, но я намеренно произнес слово кондом в русской транскрипции, чем, собственно, и ввел его в заблуждение.
Разумеется, король не понял значение данного слова, но чтобы я не заподозрил его в невежестве, он не стал переспрашивать и уточнять, что конкретно я имел в виду.
Наша беседа наедине длилась сорок минут.
Мы бы сидели и дольше, но высокопоставленный иорданец, очевидно, почувствовал позывы к мочеиспусканию, судя по тому, как беспокойно он заерзал в кресле. Это обстоятельство, тем не менее, фактически, спасло меня от утомительного и скучного разговора с этим неординарным человеком, выдающимся политическим деятелем и борцом за справедливый мир на Ближнем Востоке.
Высокий гость удалился в гостиницу писать, а я с трудом дождался обеденного перерыва, после которого выспался и привычно уже потребовал Веронику.
Она пришла в строго официальном одеянии " а ля секретарь райкома" и с серьезным выражением лица.
Я привык видеть ее нагишом, и этот сухой партийный стиль несколько удивил и даже обидел меня:
- Что с тобою, детка, ты не расположена сегодня к сексу?
Я стал заметно свободнее вести себя в отношениях с ней, и это было лишним свидетельством образовавшейся между нами духовной и физической близости.
- Что вы, Ваше величество, - зарумянилась она, - для меня нет большего счастья, чем отдаться вам.
- Какого же рожна ты напялила на себя эту броню? - показал я на райкомовский камзол.
- Так распорядился Совет мудрейших.
- Значит, не дашь? - сказал я.
Пошляк, - мысленно проклинал я себя, - как ты ведешь себя с женщиной, по которой сходишь с ума?
- Я не могу нарушить запрет мудрецов, но как главный педагог я позаботилась о вас, Ваше величество.
- Правильно, милочка, мы все сделаем так, что никто и не узнает!
- Вы не поняли меня. Я привела сюда ваших жен.
Она вытащила из сумочки мобильный телефон и официальным тоном отдала приказ.
Тотчас в покои вошло более дюжины девушек в русских сарафанах:
- Выбирайте, Ваше величество.
- Откуда они? - спросил я - Здесь представлен русский набор, - совершенно отчужденным голосом сказала она, - но если пожелаете можно пригласить жен из Западной Европы.
Я подошел к ней и сказал на ухо:
- Мне никто не нужен кроме тебя, родная, можешь отправить их обратно в Европу.
- Умоляю вас, - бледнея, прошептала она, - среди них могут оказаться наушницы, - сделайте это для меня.
- Хорошо, милая, не надо бледнеть и пугаться, я сделаю это для тебя.
Я прошелся перед строем и обратил внимание на голубоглазую стройную блондинку:
- Имя? - начальственно спросил я.
- Маша, - потупив взор, отвечала она.
- Остальные марш в Гарем! - распорядилась Вероника.
Когда все вышли, она ревниво окинула быстрым взглядом Марию и, поклонившись мне, тихо закрыла за собой двери.
И все-таки я ей не безразличен, как она зыркнула-то глазенками на Машеньку.
Глава 11
А был ли мальчик-то?
Я подошел к своей избраннице.
Она боялась поднять на меня глаза. Господи, уж не целка ли?
- Сколько тебе лет, Машенька? - спросил я, по-отечески потрепав ей щечку.
- Девятнадцать, Ваше величество! - отвечала она, густо покраснев.
Я был тронут ее способностью краснеть, и еще больше утвердился в ее невинности.
- А чем ты занималась до сих пор? - продолжал я трепать ей щечку.
- Я работала девушкой по вызову, сказала она, покраснев еще гуще.
Мне стало как-то неловко оказывать ей отеческие знаки внимания и я, переключившись на деловой тон, предложил ей поработать и на сей раз.
Машенька хорошо знала свое дело. В мгновение ока она скинула с себя легкий сарафан, обнажив крепкое молодое тело. Затем ловко раздела меня и, уложив на тренажерную тахту, со знанием дела приступила к общеукрепляющему массажу, в котором оказалась большой искусницей.