- Почему я не вижу твоей жены? Как поживает леди Бланш?
- В прошлом году скончалась при родах. И наверное, благодарение Господу за это. Он не наградил ее хорошим здоровьем, и выносить ребенка до положенного срока она не смогла. Четыре выкидыша за время нашего брака. Что ж, такова воля Божья. Я сейчас веду переговоры, собираюсь заключить новый брачный контракт с родственницей Хью Деспенсера. Ты непременно должен присутствовать на помолвке!
Аддис кивнул как ни в чем не бывало, хотя Саймон только что откровенно напомнил о том, какие силы стоят у него за спиной. Наверняка они же поддержат и притязания Саймона на Дарвентон. Между прочим, Рэймонд не знал о столь своевременной смерти леди Бланш.
- Расскажи мне, как умер отец.
На этот раз у Саймона хватило такта, чтобы сделать подобающую теме печальную мину.
- В прошлом году в наших краях свирепствовала страшная лихорадка. Она унесла не один десяток жизней. Он мучился недолго, и твоя жена за ним ухаживала, но, подозреваю, что, в конце концов, долгие часы, проведенные у постели смертельно больного, ослабили ее и стали причиной болезни после того, как она уехала. Не могу описать, как мне было больно, когда я узнал, что он умер; но, знаешь, Аддис, возможно, Господь смилостивился над ним. Поверь, так было лучше.
Сколько же милосердных смертей! Действительно, Всевышний демонстрировал чудеса сострадания, расчищая дорогу для Саймона.
- Почему?
Саймон задумчиво поджал губы. Он превратился в человека, которому очень не хочется говорить неприятную для собеседника правду.
- Не сердись за мои слова. Ты же знаешь, я говорю это не для того, чтобы очернить добрую память хорошего человека. Но восстание Ланкастера было проделкой дьявола, и после того как наш король подавил его, пощады не было никому. В королевстве едва нашелся бы перекресток, на котором не стояла бы виселица с болтающимся в петле трупом. Твой отец был слишком щедрым с предателями, делился с ними всем, чем мог, и на него пало подозрение. Если бы Патрик не умер… Как бы там ни было, из-за предательства король и затеял конфискацию земельных владений. Только благодаря моим дружеским отношениям с некоторыми из его приближенных мне удалось сохранить земли во владении семьи.
- Но ты ведь не де Валенс, Саймон, и не сын Патрика. Если не считать женитьбы отца на твоей матери, ты не имеешь никакого отношения к нашей семье.
- Вот потому-то король и пошел на уступки. В противном случае на моем месте мог оказаться какой-нибудь барон со стороны, которого король захотел бы облагодетельствовать. Во всяком случае в результате жена Патрика не осталась без крова, слуги и крепостные тоже не разбежались. Земли остались в целости, их не раздали по кусочкам.
- Каковы были свидетельства против моего отца?
- Его дружба с Ланкастером. Несколько встреч на протяжении года перед тем, как начался мятеж. До меня доходили слухи о том, что было еще что-то, но, поскольку суд не проводился…
- До меня доходили слухи, что ни над кем из казненных суд не проводился. И что приближенные короля воспользовались ситуацией, чтобы устранить собственных врагов и прибрать к рукам земли, что побогаче.
- Советники короля - достойные мужи, которые помогают ему во всем, - вспылил Саймон. - А ты сам прекрасно знаешь, что Эдвард очень нуждается в помощи, ему нужны сильные люди рядом. Короля мало интересуют государственные дела.
- Нет королей, которые не нуждались бы в мудром совете и сильных помощниках. Только я слышал, что Хью Деспенсер - не просто помощник, и его влияние на короля имеет, скажем так, слегка личный характер. Говорят, что он - новый Пирс Гейвстон.
При упоминании юного гасконского рыцаря, про которого говорили, что он был любовником Эдварда в молодые годы последнего, лицо Саймона залило пунцовой краской.
- Это оскорбительная и наглая ложь, в которой нет ни унции правды!
- Как скажешь. Я с Эдвардом встречался только однажды, поэтому не мне судить. Значит, Барроуборо тебе передали без всяких документов? Семью не могут просто так лишить ее собственности, согласись.
- В королевстве из-за беспорядков неведомо что творилось. Ты погиб… - впервые за все время Саймон проявил признаки некоторой неуверенности.
- Я ушел в крестовый поход, а права и собственность рыцаря должны находиться под защитой, пока он сражается во имя Господа.
- Люди видели, как ты пал на поле брани. Так что причин сомневаться не было…
- А мальчишка? Про него что скажешь?
Лицо Саймона застыло, словно маска.
- Что я должен сказать про мальчишку?
- Если нет тела, как можно быть уверенным, что я погиб? При подобных обстоятельствах до тех пор, пока время или факты не подтвердили бы, что я действительно мертв, как мне кажется, земли должны были сохраняться для Брайана. Тебя могли назначить в качестве опекуна до совершеннолетия мальчика; поэтому странно, что сына отправившегося в крестовый поход рыцаря так легко лишили законного наследства. Неужели для нашего короля традиции страны ничего больше не значат?
Саймон никогда не был глупым и понимал, что Аддис говорит о тех вещах, которые ставят под угрозу его владение Барроуборо.
- Нашего короля предательство подстерегает за каждым углом, и по этой причине королевское слово превыше всяких традиций. Что же касается мальчика, я искал его, чтобы предоставить ему дом и заботу.
- Очень благородно с твоей стороны, - улыбнулся Аддис. - Однако жена моего брата позаботилась о мальчике. Ты будешь рад узнать, что с ним все в порядке, он здоров и находится в надежном, безопасном месте, о котором знаю только я, так что, если положение дел изменится, ему ничего не грозит.
Он сделал паузу, давая возможность собеседнику вникнуть в смысл сказанного и наблюдая в повисшей тишине за реакцией Саймона. Он наткнулся на острый, проницательный взгляд сводного брата, и в воздухе между двумя креслами возникло буквально физически ощутимое напряжение. Молчание затянулось. Саймон открыто изучал его, пытаясь определить, на что способен Аддис. Тихое присутствие ожидающего в готовности к действиям Оуэна неожиданно стало очень заметным.
"До какой степени ты уверен в королевском расположении к тебе, Саймон? Достаточно ли уверен, чтобы прикончить меня прямо здесь, в этой комнате?" Аддис почувствовал, что сидящий перед ним мужчина мысленно проводит опасные расчеты, а тот, что находится за спиной, приготовился к решающей минуте. Аддис оглядел комнату: стол, кровать, ковры - все предметы, которые находились здесь на протяжении нескольких поколений, были на своих местах. На него снова навалилось ощущение нереальности происходящего, а вместе с ним и отупляющее безразличие к грозящей ему опасности.
- А где меч Барроуборо? - спросил он, заметив зияющее пустотой место на стене, где обычно висел тяжелый меч. Когда предыдущий король потребовал, чтобы все основные землевладельцы страны предоставили документы, подтверждающие их право на владение землей, начиная с периода царствования короля Вильяма, дед Аддиса снял со стены старинный меч и предоставил его в качестве доказательства.
- Потерялся. Украли.
Интересно. Как можно потерять меч? Аддис по-прежнему ощущал за спиной присутствие Оуэна, словно ангела смерти. Благоразумие требовало, чтобы он на время развеял подозрения Саймона, как, собственно, и планировал заранее, но внезапно Аддису стало совершенно все равно. Наоборот, он почувствовал сильное и настойчивое желание вызвать соперника на провокацию.
- Ты же прекрасно понимаешь, что такое объяснение меня не устраивает.
В глазах Саймона блеснул огонек удивления, вызванный тем, что Аддис с такой смелостью пошел на почти открытую конфронтацию. Затем он прищурился - холодно и расчетливо; этот взгляд Аддис хорошо помнил еще со времен их совместной молодости.
- Ты ничего не приобретаешь, отказываясь.
- Я ничего не приобретаю, соглашаясь. Или же ты теперь, зная, что я действительно жив, намерен отойти в сторону?
- Когда король передавал мне эти земли, вопрос о твоей смерти почти не возникал. И тот факт, что ты жив, никакого значения теперь не имеет. Предательство твоего отца стоило тебе Барроуборо.
Значит, речи о "доброй памяти хорошего человека" уже нет и в помине; остался только предатель.
- Из-за выгодной во всех отношениях и своевременной смерти моего отца я лишился Барроуборо. Поскольку я находился далеко, Отстоять честь семьи было некому. Но то, что сделано, можно изменить, - он поднялся с кресла. - Что ж, мне пора уходить. Прошу передать мои извинения леди Мери за то, что я не смогу присутствовать на торжествах, устроенных в мою честь.
Саймон тоже встал во весь рост. На его лице не осталось и следа от напускной радости человека, заново обретшего брата; теперь перед Аддисом стоял сильный соперник, отлично понимающий, о чем его предупредили. Аддис повернулся к Оуэну:
- Ты был с сэром Тео во время райзе, когда я был ранен. Сэр Тео выжил?
Оуэн покачал головой.
- Но тебе выжить удалось. Невероятное везение.
От оскорбительного намека на трусость, которая спасла ему жизнь в битве, где полегло большинство воинов, к щекам Оуэна прилила краска.
- Ты возвращаешься в Дарвентон? - поинтересовался Саймон, когда они спускались по лестнице в зал.
Вопреки всем соображениям осторожности, Аддис сам переместился вперед так, что Оуэн шагал сзади. Его опять охватило похожее на грезы ощущение; чувство разрасталось, лишая воли, окутывая его, словно густым колдовским туманом. Какая-то часть его сознания надеялась, что Саймон вот-вот даст условный знак своему приспешнику, потому что на самом деле ничего этого нет. Как они могут убить его, если в действительности их не существует?
- Нет. Думаю, ближайшие несколько месяцев меня в Дарвентоне не будет.
Он шел, словно плыл, через зал, где в самом разгаре шли приготовления к пиру в его честь, на котором не будет виновника торжества. Когда они вышли из главного здания, его на мгновение ослепили лучи позднего утреннего солнца. Он остановился, глядя вниз на толпящихся у подножия лестницы горожан и торговцев. Цвета их одежд казались чересчур яркими. Каждая деталь крепостных стен и сторожевых башен выглядела слишком отчетливо. Кто-то задел его за локоть, и Аддис, слегка повернувшись, увидел, что Саймон тихонько совещается с рыжеволосым молодым мужчиной, чье дыхание ощущалось у него за спиной. Он осознавал опасность с ледяным спокойствием, как неизбежность, и одновременно испытывая странное раздражение от скрытности и нерешительности Саймона. "Ну давай же! - прошептал его внутренний голос из самых глубин мозга. - Делай что-нибудь!"
Он стоял перед верхней ступенькой лестницы дольше, чем следовало, неспособный тронуться с места, завороженный этим тихим, но настойчивым голосом, а через сознание тем временем перекатывали волны ностальгии, усталости и смирения. Вокруг него громоздились высокие стены и внушительные оборонительные строения - стены дома, которые он должен разрушить, чтобы снова стать здесь хозяином. Он чувствовал на себе боязливые косые взгляды охранников; любопытствующие горожане смотрели на него, не таясь. Аддис почувствовал, как шевельнулся Оуэн. Понял, что рука рыжеволосого опустилась к поясу, туда, где в ножнах покоится кинжал. Он не отреагировал, своей неподвижностью подталкивая их к последнему шагу, слепо уставившись в притихшую под ним толпу.
И тут, как солнце, пробившееся через толщу облаков, к нему вернулся рассудок, а вместе с ним понимание и осмотрительность. Его взгляд метнулся в точку, по которой только что скользнул солнечный луч, и выхватил стоящую рядом с воротами женщину, наблюдающую за ним из-за плеча торговца, которому она показывала свои корзины.
Опасность взвыла, как раненый зверь. Туманная летаргия разом исчезла. Неожиданно шагнув вперед, он встал так, что Саймон оказался между ним и Оуэном.
- Всего хорошего, Саймон, - попрощался он и направился к лошади.
Глава 6
Он просто стоял неподвижно, и от смерти его отделял, лишь кивок, неприметный жест или многозначительный взгляд. Показывая торговцу лучшие корзины, Мойра не сводила глаз с Аддиса. Она пожалела, что не может летать. Будь у нее крылья, она взметнулась бы на верхнюю ступеньку и встряхнула бы его так, чтобы пробудить от забытья и заставить взглянуть в лицо опасности, которая с каждым мигом нарастала, приближая неотвратимый финал.
Смерть чувствовалась в воздухе, как будто напряжение, исходившее от троих мужчин, разливалось вокруг, накрывая все подворье, останавливая движение ветра и замедляя течение времени. Даже торговец, не замечавший, казалось, ничего, кроме удивительной красоты корзин, - и тот встрепенулся. Вертя головой, он принялся оглядываться по сторонам, словно чуял, что что-то не так, но не мог понять, что именно.
Аддис выглядел великолепно. Саймон же, несмотря на украшавшие одежду драгоценные каменья и золото, не годился ему и в подметки, вся его внешность говорила о ненависти, которую он испытывал к стоящему рядом, да еще о недоумении - как может один только вид говорить так много о благородстве и власти, привлекать столь пристальное внимание? Она смотрела на Аддиса, и ее сердце наполняла гордость, наполовину смешанная с печалью. Все правильно. И неизменно.
Ощущение того, что она занимает подобающее ей место в безликом море праздной толпы у его ног, только подчеркивало ее бессилие. Впрочем, Мойра принимала это как должное. Можно, конечно, испытывать раздражение и по этому поводу, но… с таким же успехом можно возмущаться восходом и заходом солнца или сменой времен года. Она смотрела, как Аддис величественно взирает на крепостные стены и толпящийся народ. Удивительно спокойный, несмотря на очевидную опасность, он уверенно стоял на том месте, которое по всем законам должно принадлежать ему. И он обязательно сюда вернется. Этот день непременно наступит, а с его приходом Мойра снова займется плетением корзин, опять превратившись в тень, и только смутные воспоминания о том, что она была с ним рядом, когда он принимал важные решения, будут согревать ей душу.
Она ловила каждое его движение, отвечая на вопросы торговца, но толком не понимая, о чем тот ее спрашивает. Мойре казалось, что голова ее вот-вот лопнет от перенапряжения. Она с бессильным отчаянием следила за переговорами Саймона с рыжеволосым рыцарем, лишь подсознательно догадываясь об их содержании. Мойра отметила нерешительные колебания Саймона, увидела, как рыцарь встал поудобнее, готовый нанести удар. Воспользовавшись кинжалом, он тут же утащит Аддиса назад в зал - прежде чем кто-либо успеет сообразить, что произошло.
"Аддис, ты перегибаешь палку, слышишь? Он ведь хочет убить тебя, и сделает это. Шевелись!"
Как будто в ответ на ее мысленные мольбы, взгляд Аддиса скользнул мимо нее, остановился, словно споткнувшись, затем вернулся к ней… Какой-то миг они смотрели в глаза друг другу. И в тот момент, когда Саймон подал рыцарю почти невидимый сигнал, Аддис сдвинулся с места и встал по другую сторону брата.
- Благодарю тебя, Господи! - негромко вскрикнула Мойра, переводя дух.
Как оказалось, вскрик ее прозвучал недостаточно тихо, потому что одетый в красное рыцарь повернулся к ней. Она не помнила, как он очутился рядом. Подойдя поближе, он склонил лысую голову, чтобы разглядеть ее более внимательно. Мойра старательно не замечала его, уделяя больше внимания торговцу и в то же время следя за Аддисом, который пробирался сквозь толпу к коню.
- Я тебя знаю, - произнес рыцарь в красном.
- Нет, вы ошиблись. Я не из здешних краев.
- Из Хоксфорда. Да, именно там я тебя и видел, - его темные глаза над выступающими скулами слегка прищурились, пока он копался в глубинах памяти. Между тем торговец решил забрать все корзины, и Мойра, зажав в потной ладони монеты, повернулась, чтобы уйти прочь.
На плечо опустилась тяжелая рука.
- Все, вспомнил. Маленькая подружка леди Клер. У тебя приметные глаза, а они не меняются. По глазам завсегда можно узнать человека.
- Вы ошибаетесь, - упорствовала она. Аддис уже сидел на коне и пробивал себе путь к воротам. Рыцарь в красном схватил Мойру за локоть и потащил в тень под стеной. Она попыталась вырваться, но безуспешно. Бросив взгляд на лестницу, она увидела, что Саймон с мрачным выражением лица все еще стоит наверху, наблюдая за отъездом Аддиса, но рыжеголовый рыцарь исчез.
Мужчина прижал ее к холодным камням, прикрывая своим телом так, что со стороны двора ее никто не мог видеть. Он был уже в годах, однако возраст не сказался на недюжинной физической силе.
- Ты с ним? - спросил он.
- С кем?
- Не надо делать из меня дурака, девица. Ты приехала с лордом. Я видел, как вы только что обменялись взглядами.
- Вам показалось, - не сдавалась Мойра.
Он дернул ее за руку так, что у нее потемнело в глазах.
- Послушай меня, и слушай внимательно. Если ты с ним, то передай, что сэр Ричард советует ему отправляться в деревню Уитли, подле аббатства святого Доминика. Тамошнего управляющего имением зовут Лукас, он приютит его на ночь, а я подъеду утром.
Не далее чем в пятнадцати футах от нее проехал Аддис. Он искал ее взглядом в толпе, однако между ним и Мойрой находился сэр Ричард, полностью закрывая ее своим телом.
- Скажите ему сами.
- Да, на виду у этого волка, что торчит на лестнице? Нет, девица, от верных друзей мало проку, если они покойники.
Он был прав - Саймон действительно пристально следил за происходящим. Просто удивительно, что его взгляд не прожег дыры в одежде на спине Аддиса. Молча кивнув, Мойра оттолкнула Ричарда в сторону. Куда же подевался рыжеволосый рыцарь?
Она посмотрела на ворота, через которые только что проехал Аддис. Толпа на внешнем дворе расступилась, давая ему дорогу, и он ехал по образованной людьми улице. Саймон остался стоять на лестнице, словно ожидая чего-то, что должно произойти.
Она оглядела толпу, выискивая голову с рыжей копной волос. При таком столпотворении вряд ли можно что-либо разглядеть; впрочем, он тоже не на многое способен, когда вокруг столько народу. Она посмотрела на увенчанные зубцами башни и начала протискиваться к центру двора, откуда открывался лучший обзор.
Рыжая голова мелькнула на верху стены, направляясь по проходу назад к главному строению. Мойра повернулась в ту сторону, откуда шел рыжеголовый рыцарь. В тени, там, где стена смыкается с башней, притаился охранник. Ее охватил приступ панического страха. Она видела, как охранник поднял лук, прицеливаясь, затем развернулась, чтобы посмотреть на Аддиса. Тот - медленно движущаяся живая мишень - приближался к внешним воротам.
Мойра не стала медлить.
- Берегись! - закричала она, указывая на лучника. - Там, на башне! Берегись! - кричала она во весь голос, достаточно сильный, чтобы его слышали даже в самых отдаленных углах зала, когда она девушкой пела во время праздничных пиров.
Поворачивались лица, двигались тела. Она продолжала кричать, вытянув руку в сторону лучника; взметнулись другие руки, зазвучали другие голоса. По двору волной землетрясения пробежала сумятица. Десятки рук указывали на изготовившегося к выстрелу лучника, сотни глаз сомкнулись на нем.