– Конечно, прости меня, – пробормотала она и зашагала через тротуар к белой двери коттеджа.
С порога они услышали надрывающийся звонок телефона. Эви замерла на месте, считая звонки. Наконец включился автоответчик. Собственный голос на пленке показался ей чужим. Минуту спустя до ее слуха донесся голос матери:
– Эви, я не знаю, что ты придумала и на что рассчитываешь, ведя себя таким образом. Одному Богу известно, что подумают Беверли о твоем отъезде! – Голос матери пресекся раздраженным вздохом. – Меня не интересуют превратности твоей личной жизни, но так вести себя нельзя! Теперь мне придется извиняться за твое поведение! Это попросту нечестно, Эви! Мне и так слишком часто приходится за тебя краснеть! – Снова вздох – мать, кажется, старалась сдержаться и не наговорить резкостей. – Послушай, – продолжала она уже менее возмущенно. – Позвони мне, когда приедешь домой. Я должна знать, что ты добралась благополучно…
– Так ты не сказала, что уехала со мной? – спросил Гарри, когда леди Делахи повесила трубку.
Эви покачала головой.
– Я только написала, что уехала домой, – ответила она, с трудом заставляя одеревеневшие ноги нести ее к кухне.
Она не хотела впутывать в эту историю имя Гарри – это осложнило бы и без того не простую ситуацию. Гарри в роли спасителя – только этого не хватало для воображения Люсинды! Из ничтожной случайности она немедленно раздует целый роман…
– Ты ей будешь перезванивать?
Эви не ответила. Молча взяла чайник и включила воду. Ей не хотелось сейчас разговаривать ни с кем – даже с Гарри.
Снова зазвонил телефон. Эви, замерев на месте с чайником под струей воды, ждала, что же на сей раз ей скажут и кто это будет.
Секунду спустя она услышала голос Рашида – сумрачный и очень, очень усталый.
– Подними трубку, Эви, – приказал он. – Я знаю, что ты там…
Эви не шелохнулась.
– Эви! – В его голосе зазвучало нетерпение. – Это глупо, в конце концов! Прекрати притворяться и подними трубку!
– Откуда он знает, что ты здесь? – недоуменно спросил Гарри. – Твоя мать ему сказала?
Не в силах произнести ни слова, Эви только покачала головой. Ее мать охотнее откусила бы себе язык, чем сообщила бы Рашиду хоть что-нибудь. Скорее всего, он просто видел, как она уезжала.
Как и она сама, он наверняка всю ночь провел без сна, мучительно раздумывая, что же делать дальше, и, наверное, как раз стоял у окна, когда они с Гарри уезжали.
Гневный нетерпеливый вздох, словно удар грома, потряс комнату. Стиснув зубы и окаменев, Эви с ужасом ждала, что он скажет дальше.
– Я еду к тебе, – мрачно сообщил он. – Постарайся избавиться от того идиота, который тебя увез, потому что иначе я не отвечаю за то, что с ним случится!
– Что? – Гарри даже задохнулся от возмущения.
С сухим щелчком связь прервалась. Эви подпрыгнула, едва не выронив чайник.
– Откуда он узнал, что я здесь? – сдавленным голосом спросил Гарри. – У него телепатические способности или что?
– Или что, – пробормотала Эви. Постепенно столбняк начал отпускать ее, уступая место справедливому гневу. Поставив чайник, она вышла из кухни в гостиную и посмотрела в окно.
У коттеджей стояло несколько автомобилей, но только в одном сидел кто-то.
– Скорее всего, он видел, как мы вместе уехали из Беверли, – сказала она подошедшему Гарри. Потом кивнула в сторону машины, в которой сидел человек. – А вон источник его телепатических способностей, – сухо пояснила она.
– Ты хочешь сказать… что он за тобой следит? – Гарри даже побледнел. – Но зачем ему это нужно? Он ведь собирается жениться на другой!
"Но его ребенка ношу я", – подумала Эви.
– Послушай, – повернулась она к Гарри, – я тебе очень благодарна за то, что ты меня подвез домой. Но лучше будет, если ты уедешь прежде, чем здесь появится Рашид.
– Я не оставлю тебя с ним! – воскликнул Гарри. – Он слишком угрожающе говорил по телефону, – добавил он спокойнее. – Кто знает, может, он собирается увезти тебя и запереть в своем гареме, или где там еще!
Эви только печально усмехнулась, услышав такое предположение, – особенно смешно было то, что Рашид и в самом деле мог такое замыслить. Она больше не понимала его. Прожив с ним два года и веря ему безгранично, она вдруг обнаружила в нем такие тайные стороны, к которым никогда допущена не была.
Больше всего ее потрясло его стремление непременно завладеть тем, что ему даже и нужно не было!
Ребенок… ребенок. Не Эви, не их чувства друг к другу, а ребенок – вот кто был ему нужен. И не в натуре Рашида было отказываться от чего-то, что, как он считал, принадлежало ему.
Так что, может быть, версия с гаремом была не так уж далека от истины. Может быть, Рашид уже замыслил запереть ее под надзором евнухов и навещать, пока его новая жена будет спокойно жить, не подозревая о ее существовании.
А может быть, и подозревая, подумала Эви, вспомнив, в каком безоговорочном подчинении у мужа живет сестра Рашида, Ранья.
Другой мир, другая культура, другой менталитет…
Эви невольно содрогнулась.
– Он завел мотор, – сказал Гарри.
Эви обернулась и увидела, что машина замигала сигналом поворота. Это могло означать только одно – Рашид уже в нескольких секундах езды от ее дома.
– Гарри! – взмолилась она. – Уходи отсюда, пока Рашид не приехал! Прошу тебя…
– Но…
– Никаких "но", – перебила его Эви, распахивая входную дверь. – Мне он не сделает ничего, а вот что грозит тебе – я предсказать не могу.
Она была не на шутку напугана. Гарри это совсем не понравилось. Пальцы Эви на дверной ручке побелели от напряжения.
– Послушайтесь лучше совета дамы, – произнес мягкий угрожающий голос. – Она знает, о чем говорит…
Оба они подпрыгнули от неожиданности и молча уставились на человека, чья темная фигура заполнила собой дверной проем.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Весь в черном – черные джинсы, черная рубашка, черный кожаный пиджак – Рашид выглядел угрожающе и внушительно. Эви с внезапно пересохшими губами смотрела на него, чувствуя, как по ее телу пробегает озноб.
– Рашид… – предупреждающе произнесла она.
Он словно не услышал. Его внимание было направлено на беднягу Гарри, который явно начинал чувствовать себя неуютно.
– Эви нужно было попасть домой, – начал он объяснять, пытаясь говорить спокойно, но получилось так, как будто он оправдывается.
– Поэтому мы благодарим вас за потраченные усилия и время, – вежливо ответил Рашид. – Но, насколько мне известно, ваша – очень дорогая, кстати, – лошадь требует вашего неотложного присутствия рядом. Поэтому мы понимаем некоторую поспешность, с которой вы должны удалиться…
Слова Рашида звучали как само собой разумеющееся, однако Эви неприятно удивило, что ему было известно даже о кобыле, которая должна вот-вот ожеребиться/
Все-таки он ясновидящий, только скрывает это, невольно подумалось Эви. Она пристально посмотрела в его завораживающие золотистые глаза.
– Одну минуту… – попытался возразить Гарри.
Эви едва не застонала от бессилия, заметив, как упрямо вздернулся подбородок ее друга детства. Гарри был человеком скромным и вежливым, но, как и Рашид, был воспитан в традициях высокородного дворянства и вести себя привык соответственно.
– Вы не можете…
– Нет, Гарри, – не выдержав, вмешалась Эви. Она слишком хорошо понимала, что, если дело дойдет до рукопашной, Гарри проиграет по всем статьям, а зачем ранить его гордость? Не раздумывая больше, она подошла к нему и прикоснулась губами к его щеке. Виновато улыбнулась. – Ты сделал для меня достаточно.
– Но он…
На сей раз Эви пресекла его попытку возразить поцелуем в губы. Это застало Гарри врасплох и обескуражило, но принудило замолчать. Спиной Эви чувствовала негодование Рашида – еще бы, она осмелилась целовать другого мужчину перед самым его носом! Но придавать этому значение сейчас она не могла.
– Я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, но тебе действительно лучше уехать, Гарри. Прошу тебя, – добавила она умоляюще, видя, что упорство и заносчивость еще не оставили его.
Нерешительное выражение затуманило его серые глаза.
– С тобой точно все будет в порядке? – спросил он, не обращая внимания на Рашида, возмущенного этим вопросом.
Эви уверенно улыбнулась и кивнула.
– Я позвоню тебе, – пообещала она как можно беззаботнее. – Сегодня вечером.
Еще несколько секунд напряженного молчания, и Гарри сдался. Подавшись вперед, он взял Эви за плечи и быстро поцеловал, потом отпустил и, коротко и сухо кивнув в сторону Рашида, вышел из коттеджа.
Чувство облегчения, которое испытала Эви, длилось не больше секунды. В следующий миг она встретилась с взглядом прищуренных глаз Рашида и похолодела от дурного предчувствия.
– Как трогательно, – ядовито проговорил тот и, перешагнув порог, плотно закрыл за собой дверь. – Такие умилительные сцены заставляют меня задуматься, во всем ли я был не прав вчера вечером, задавая тебе вопросы.
– Что-то не припомню, чтобы ты задавал мне вопросы, – ответила Эви.
– Неужели? – Он угрожающе приблизился к ней, плотно сжав губы и сузив глаза. – В таком случае задам сейчас, – усмехнулся он. – Этот ребенок – мой?
Эви даже не сразу поняла вопрос. Только через несколько секунд его смысл дошел до ее измученного сознания, заставив Эви остолбенеть. Потом на место столбняка пришли гнев, обида, боль. Кровь застучала в висках.
– Как ты смеешь?.. – выдохнула она.
– Отвечай на мой вопрос, – приказал он жестко. Его глаза сверкали, белые зубы хищно блестели между приоткрывшихся губ. Эви смотрела в эти золотисто-черные глаза, и в них ей виделись вся мировая подлость и все предательство на свете.
– Нет, не твой, – наконец сказала она. С этими словами она отвернулась от Рашида и пошла прочь. Когда-то надо было поставить его на место.
Коттедж был небольшим, всего в одну комнату, разделенную стойкой бара на гостиную и кухню. Одно окно гостиной выходило на мощеную улицу, а второе – в небольшой садик за коттеджем, вернее, во дворик, который оживляли только летние цветы, выращенные Эви.
К этому окну Эви и подошла, замерла, скрестив руки на груди и безучастно уставившись на свои растения.
– Лгунья, – раздался за ее спиной лениво-протяжный голос Рашида.
Эви поморщилась. Ее абсолютно не удивило то, что он ей не поверил. Обернувшись, она увидела, что он уже успел снять пиджак и теперь стоял, прислонившись плечом к стене, – воплощение живой грации тигра.
Он был истинным Мужчиной – по крайней мере для Эви. И хуже всего было то, что он отлично знал об этом. Поэтому так уверенно и назвал ее лгуньей.
– Ходят слухи, – сказала Эви, – что на твоем горизонте появилась невеста – кузина кузины, кажется.
Его глаза слегка сузились, он пристально посмотрел на Эви, с вызовом ответившей ему тем же.
– Женитьба на Айше всегда была на моем горизонте, Эви, и ты это знаешь не хуже меня, – ровно ответил он. – Я никогда не скрывал этого от тебя.
– До вчерашнего вечера, – с горечью добавила Эви.
– Именно поэтому ты убежала утром с этим маркизом? – гневно спросил Рашид. – Потому что до тебя дошли слухи, которые могли быть правдой?
Он ничего не отрицает, по крайней мере.
– Я убежала, потому что не хотела еще одной неприятной сцены с тобой.
Рашид вздохнул. Это уже кое-что, заметила Эви про себя. Он наконец выдал и свою усталость.
– Но нам надо поговорить, ты сама понимаешь, Эви.
О да, конечно, с нарастающей тяжестью в душе подумала она. Она это понимает. Но в представлении Рашида "поговорить" означало "отдать приказания", а ей сейчас меньше всего хотелось подчиняться.
– Мне нужно время, чтобы побыть одной и решить, как я сама хочу поступить, – глуховато ответила она.
– Время – это то, чего у меня как раз и нет, – сумрачно сказал он.
– Потому что твой отец поставил тебе ультиматум? – спросила Эви.
Он только пожал плечами.
– Поскольку я намерен жениться на тебе, вопрос о моей женитьбе на ком-либо еще автоматически снимается.
Эви подумала, что говорить об этом с такой уверенностью несколько преждевременно, учитывая, кто он.
Снова повернувшись к Рашиду спиной, она занялась чайником.
– Говорят, твой отец снова болен, – сказала Эви, открывая дверцу шкафчика и доставая банку с его любимым мятным чаем, даже не задумываясь, что делает.
– Ему необходима операция на сердце, – кивнул Рашид. – Но он отказывается делать ее, пока не увидит меня благополучно женившимся и не передаст мне все бразды правления.
– А этого не будет, если ты женишься на мне.
– Я не хочу лгать и уверять тебя, что все будут в восторге, – неохотно ответил Рашид. – Но со временем они с этим свыкнутся. Все мы свыкнемся, – осторожно добавил он.
"Он имеет в виду и меня", – подумала Эви.
Заварочный чайник был необычным – маленький, серебряный, похожий на горшочек, – его подарил Эви Азии в прошлом году, когда она попросила его научить ее заваривать мятный чай так, как любит Рашид.
Это было мило с его стороны и означало очень хорошее к ней отношение. Однако даже Азим, который был ей ближе всех остальных из окружения Рашида, пришел бы в ужас, если бы узнал, что его хозяин и вправду надумал жениться на ней.
– Я не выйду за тебя, Рашид, – сказала она, бросая в чайник ложку светло-зеленых сухих листиков. – Это будет плохо для меня и ужасно для тебя.
– К черту ужасы, – отозвался он.
С губ Эви сорвался усталый вздох.
– Стабильность и благополучие твоей страны основаны на ее мусульманских корнях, – попробовала она объяснить. – Женитьба на христианке ослабит их. Поэтому та самая кузина кузины и оставалась на твоем горизонте, пока мы были вместе.
Он не стал возражать. Эви захотелось расплакаться.
– А теперь объясни, почему это будет плохо для тебя? – спросил Рашид.
Снова вздох – на этот раз подавленный раньше, чем успел вырваться наружу. С тяжелым сердцем Эви следила, как медленно закипает чайник.
– Ты будешь подавлять меня. Сама ситуация будет на меня давить. Пока мы не женаты, я вольна, хотя бы отчасти, делать то, что захочу. Обязанности, которые налагаются на жену мусульманина, слишком тяжелы для меня, тем более что все вокруг будут настроены ко мне отнюдь не дружелюбно… Я не выдержу.
– А ребенок, которого ты носишь? – очень спокойно проговорил он. – Что будет с ним, пока ты будешь защищать себя от давления, а мою страну – от беспорядков?
Он явно начинал сердиться. Картина, которую Эви нарисовала, Рашиду не понравилась, но другой взамен он предложить не мог.
– Может быть, это будет девочка, – улыбнулась Эви. – Тогда таких сложностей не возникнет, не правда ли?
– Эви, мы же не варвары, не дикари, – сдерживаясь, ответил он. – Мы не бросаем новорожденных девочек в реку, я тебе клянусь.
– Рада это слышать, – сказала она, наливая кипяток в чайник. – Скажи мне… а что подумают в твоей стране о мальчике-полукровке, который должен будет унаследовать все после тебя, если мы поженимся?
– Он будет моим наследником, неважно, поженимся мы или нет, – так мрачно сообщил Рашид, что Эви, не выдержав, обернулась.
– Рашид, не надо! – протестующе воскликнула она. – Ты…
– Осторожно! – крикнул он.
Но было уже поздно. Руку Эви пронзила ужасная боль.
– Черт! – воскликнула она, пытаясь вздохнуть.
Она совсем забыла, что все еще держит в руке серебряный чайник, и махнула рукой. Крутой кипяток выплеснулся ей на пальцы и на кожу выше кисти.
– Скорее, – Рашид в мгновение ока оказался рядом с ней и, схватив ее за руку, потащил к раковине. Ледяная вода как будто еще раз обожгла кожу. У Эви снова перехватило дыхание от боли.
Она зажмурила глаза и вся задрожала в ознобе, стуча зубами. Если бы Рашид не держал ее за руку, она бы упала на пол.
* * *
– Еще где-нибудь обожглась? – коротко бросил он.
Эви ничего не могла ответить: у нее кружилась голова, перед глазами плыли круги, дыхание тяжело, со свистом вырывалось из груди.
Рашид что-то процедил сквозь зубы, кажется ругательство.
– Дурочка несчастная, – сердито пробормотал он, продолжая удерживать ее руку под ледяной струей воды. – Я что, просил тебя заваривать этот чай? Если ты испортила свою чудесную кожу, я тебя задушу!
– 3-заткнись! – выдохнула Эви, не желая сейчас выслушивать его упреки.
– Я должен был это предвидеть! – теряя наконец свою сдержанность, прорычал Рашид. – Всегда, когда ты разыгрываешь спокойствие Снежной королевы, это означает, что ты едва справляешься с собой и можешь натворить что угодно!
Что ж, она действительно не может справиться с собой, с болью призналась себе Эви. Она буквально готова умереть от боли. От боли в руке, от боли во всем теле… от боли в сердце.
– Я н-не выйду за тебя, – пробормотала она, вспомнив наконец, зачем, собственно, и взмахнула рукой.
Пальцы на ее тонком запястье сжались сильнее, потом опустили ее руку в наполненную холодной водой раковину и разжались совсем. Кран закрыли, и Эви осталась стоять у раковины, бессильно опершись о ее край.
Оставив Эви, дрожащую и слабую, у раковины, Рашид гневно удалился. Она услышала его шаги на лестнице, ведущей наверх, и минуту спустя он появился снова, держа в руках аптечку из ванной комнаты и чистое полотенце. Все это было сердито брошено рядом с ней на разделочный стол.
Потом он осторожно взял ее руку и положил на полотенце. Не говоря ни слова, он наклонился, чтобы осмотреть пострадавшее место. Его губы сжались, лицо исказилось, а глаза под густыми черными ресницами заблестели.
Эви смотрела, как его смуглые пальцы очень осторожно промокают ее руку полотенцем, а потом открывают аптечку.
Самое страшное миновало – вода сняла большую часть ожога, хотя Эви не перестало трясти в ознобе. Достав антисептическую мазь, Рашид бережно принялся накладывать ее на покрасневшую кожу.
– Больно? – (В ответ Эви только покачала головой.) – Если появятся пузыри, вызовем врача. Но пока, похоже, тебе повезло.
"Повезло", – повторила Эви про себя. Но она совершенно не чувствует себя везучей.
– Рашид… пожалуйста, выслушай меня, – сказала она просящим тоном. – Ты не можешь…
Он поднял на нее глаза. В них было столько боли, что Эви невольно замолкла.
– Не вынуждай меня быть с тобой грубым, – предупреждающе сказал он. – Потому что тебе это точно не понравится.
– Это угроза? – с трудом выговорила Эви. Рашид не ответил, только продолжал смотреть на нее не отрываясь. Он умел, когда нужно, быть не просто грубым, но и жестоким – хотя до сего дня Эви ни разу не приходилось сталкиваться с этой стороной его личности.
– Это мой ребенок, – с нажимом заявил он, – и ты – моя. И я совершенно не намерен отказываться ни от кого из вас. Это значит, что отныне ты займешь законное место рядом со мной.
– И к дьяволу все последствия? Он поморщился, но кивнул.
– К дьяволу все последствия, – ровным тоном ответил он.
Зазвонил телефон, прерывая напряжение.
– Хочешь, чтобы я ответил? – негромко спросил Рашид.