Майк, на его взгляд, был человеком, сохранившим детскую непосредственность и живость воображения. Тщеславный, вероятно, эгоистичный, очаровательный… Какое безумие вселилось в нее, спрашивал себя Герман, прислушиваясь к болтовне Майка о своем загородном доме, фондовой бирже, его поездке в Ирландию к другу ради того, чтобы взглянуть на лошадь, которую тот хотел ему продать, и их с Венецией планах пожениться до начала летних каникул Мейбл.
Густые брови Германа сошлись вместе, и он спросил Венецию:
– Вы планируете сразу сочетаться браком?
Она положила свою изящную руку на его ладонь. Они с Майком не видят причин, чтобы откладывать брак, ответила она.
Герману хотелось убедить ее подождать… узнать Майка получше.
А что будет с ребенком? Венеция сказала, что будет просто здорово, если у Мейбл появится такой молодой отчим. Но, по мнению Германа, Майк слишком молод и эгоистичен, чтобы искренне интересоваться развитием пятнадцатилетней девочки. Просто удивительно, что милая Венеция, будучи такой умной женщиной, не ведет себя с большей осмотрительностью. Сколько опасностей таится в этом взаимном притяжении. Что за сладостная западня!
Текли минуты, и Герман все больше и больше чувствовал себя подавленным.
– Ты отправляешься в Америку и не сможешь присутствовать на нашей свадьбе? – сказала Венеция. – Очень жаль.
– Мне тоже, – мягко улыбнулся Герман.
Однако он знал, что, будь у него такая возможность, все равно он не мог бы заставить себя быть у нее на свадьбе. Ему было больно видеть, как Венеция совершает ужасную ошибку, и уже ни привлекательная внешность Майка, ни его умение очаровывать не могли изменить мнение Германа насчет того, что Венеция, очертя голову, бросается в омут.
Он еще немного поговорил с ними и затем оставил их вдвоем. Ему необходимо было отдохнуть перед визитом к другу, молодому дирижеру Герберту Менгссу.
Придя домой, Венеция сняла шляпу и перчатки и в молодом порыве устремилась к Майку, который бросил недокуренную сигарету и заключил се в свои объятия.
– Я так люблю тебя, – сказала она. Говоря это, она, тем не менее, помнила циничный совет, где-то вычитанный или услышанный: что женщина не должна постоянно повторять мужчине, что она его любит и что мужчину следует немного помучить. Скорее всего, такого рода информацию она могла почерпнуть в одной из душещипательных колонок женских журналов, где даются наставления молоденьким девушкам. Венеция сделала гримасу, и чтобы Майк не увидел ее лица, уткнулась ему в плечо.
– Я горжусь тобой сегодня, – проговорил он, целуя ее в лоб. – В "Кларидже" ни одна женщина не могла сравниться с тобой.
Она посмотрела на него сияющими глазами и спросила:
– Тебе понравился мой Герман?
– По-моему, симпатичный старичок. Венеция снова нахмурилась и возразила:
– Не такой уж старый… ему только шестьдесят, но для молодого Майка он уже, конечно, старичок.
Он засмеялся, взял ее руку и, скосив глаза на желтый бриллиант, спросил:
– Нравится?
– Безумно. Но главное – то, что он символизирует.
Он отпустил ее руку и обвел взглядом очаровательную комнату. Дождь перестал. Косые лучи солнца пробивались сквозь прозрачные кремовые шторы.
– Я думаю, – продолжал он, – что в конце концов все будет хорошо.
Может, нам отправиться в Бернт-Эш сегодня, не дожидаясь завтрашнего дня? Доберемся за час с небольшим. Я горю желанием узнать, что ты думаешь о поместье.
Она заколебалась, чувствуя усталость. Как и Герману, ей хотелось отдохнуть после обильного обеда. Последние дни она поздно ложилась спать, но ей и в голову не могло прийти отказаться от предложения Майка.
– Как замечательно, – сказала она. – Дай мне десять минут. Я только надену костюм и дачные туфли.
– Хорошо, моя прелесть.
Майк присел, взял сигарету из порфировой шкатулки и, довольный, лениво закурил, ожидая возвращения Венеции.
"Этот дом смотрится недурно, – рассуждал он про себя. – Будет где остановиться, наезжая в город. Учитывая доход Венеции и мой, нет оснований считать, что он нам не по силам. Можно сказать, что я неплохо устроился. Венеция мила и очень привлекательна; она не из тех, кто старится быстро. Ее дочь может представлять определенную проблему, но в ближайшие несколько лет она будет в школе. Да… пожалуй, можно сказать, что мне здорово подфартило…"
Зазвонил телефон. Майк протянул руку, чтобы взять трубку, вспомнил, что он не у себя дома, но в следующую секунду из ванной послышался голос Венеции.
– Ответь за меня, дорогой.
В трубке раздался женский голос:
– О… я ошиблась номером… это дом миссис Селлингэм?
– Да, правильно, – подтвердил Майк.
– О… а она… дома?
– Да, но в данный момент не может подойти. Может, ей что-нибудь передать?
– О! – в третий раз повторила женщина не без удивления.
– Кто звонит? Что передать?
– Это леди Селлингэм… наверное, моя сноха забыла, но она обещала сегодня приехать ко мне в Ричмонд на чай. Видите ли, я не смогу принять ее… Вот и все.
"Ага, – подумал Майк. – Свекровь. Очередная зануда, и эта старая карга хотела похитить у меня Венецию".
– Подождите, пожалуйста, – самым вкрадчивым голосом ответил он. – Я посмотрю, не сможет ли Венеция подойти к телефону… Это, между прочим, Майк Прайс. Я еще не имел удовольствия познакомиться с вами, ни, надо думать, вам известно, что мы с Венецией собираемся пожениться.
На другом конце провода ничего не ответили, и Майк понял, что повел себя бестактно. В принципе Венеция еще ничего не успела сказать матери Джефри, и старая леди испытала шок от услышанного. Майк в душе не был бессердечным человеком и попытался быстро исправить свою неловкость.
– Я очень надеюсь, леди Селлингэм, что вы пригласите меня и Венецию к себе. Я знаю, что будущее Венеция имеет для вас большое значение, и я заверяю вас, что я сделаю все от меня зависящее для ее счастья.
Ну вот, так-то лучшее.
– О! – воскликнула леди Селлингэм в очередной раз, – я очень рада слышать это… я… признаться… ничего не знала об этом, мистер Прайс. Хотя Венеция, конечно, рассказывала мне о вас. Примите мои поздравления, и, разумеется, мы скоро встретимся. Я очень люблю свою сноху. И я очень рада, что она нашла себе жениха, поскольку я знаю, что мой сын хотел, чтобы она вновь вышла замуж.
Майк просиял и заметно приободрился. Эта старая карга как будто ничего, подумал он, испытывая к ней уже другие чувства.
– Я… ужасно вам благодарен, – произнес он самым обворожительным голосом, на который был только способен.
– Если Венеция занята, я не хотела бы ее беспокоить… – начала леди Селлингэм.
В этот момент в отводной трубке, установленной в спальне Венеции, послышался ее голос.
– Алло?… Кто это?.. Венеция слушает, мне десять минут. Я только надену костюм и дачные туфли.
– Хорошо, моя прелесть.
Майк присел, взял сигарету из порфировой шкатулки и, довольный, лениво закурил, ожидая возвращения Венеции.
"Этот дом смотрится недурно, – рассуждал он про себя. – Будет где остановиться, наезжая в город. Учитывая доход Венеции и мой, нет оснований считать, что он нам не по силам. Можно сказать, что я неплохо устроился. Венеция мила и очень привлекательна; она не из тех, кто старится быстро. Ее дочь может представлять определенную проблему, но в ближайшие несколько лет она будет в школе. Да… пожалуй, можно сказать, что мне здорово подфартило…"
Зазвонил телефон. Майк протянул руку, чтобы взять трубку, вспомнил, что он не у себя дома, но в следующую секунду из ванной послышался голос Венеции.
– Ответь за меня, дорогой.
В трубке раздался женский голос:
– О… я ошиблась номером… это дом миссис Селлингэм?
– Да, правильно, – подтвердил Майк.
– О… а она… дома?
– Да, но в данный момент не может подойти. Может, ей что-нибудь передать?
– О! – в третий раз повторила женщина не без удивления.
– Кто звонит? Что передать?
– Это леди Селлингэм… наверное, моя сноха забыла, но она обещала сегодня приехать ко мне в Ричмонд на чай. Видите ли, я не смогу принять ее… Вот и все.
"Ага, – подумал Майк. – Свекровь. Очередная зануда, и эта старая карга хотела похитить у меня Венецию".
– Подождите, пожалуйста, – самым вкрадчивым голосом ответил он. – Я посмотрю, не сможет ли Венеция подойти к телефону… Это, между прочим, Майк Прайс. Я еще не имел удовольствия познакомиться с вами, но, надо думать, вам известно, что мы с Венецией собираемся пожениться.
На другом конце провода ничего не ответили, и Майк понял, что повел себя бестактно. В принципе Венеция еще ничего не успела сказать матери Джефри, и старая леди испытала шок от услышанного. Майк в душе не был бессердечным человеком и попытался быстро исправить свою неловкость.
– Я очень надеюсь, леди Селлингэм, что вы пригласите меня и Венецию к себе. Я знаю, что будущее Венеции имеет для вас большое значение, и я заверяю вас, что я сделаю все от меня зависящее для ее счастья.
"Ну вот, так-то лучше".
– О! – воскликнула леди Селлингэм в очередной раз, – я очень рада слышать это… я… признаться… ничего не знала об этом, мистер Прайс. Хотя Венеция, конечно, рассказывала мне о вас. Примите мои поздравления, и, разумеется, мы скоро встретимся. Я очень люблю свою сноху. И я очень рада, что она нашла себе жениха, поскольку я знаю, что мой сын хотел, чтобы она вновь вышла замуж.
Майк просиял и заметно приободрился. Эта старая карга как будто ничего, подумал он, испытывая к ней уже другие чувства.
– Я… ужасно вам благодарен, – произнес он самым обворожительным голосом, на который был только способен.
– Если Венеция занята, я не хотела бы ее беспокоить… – начала леди Селлингэм.
В этот момент в отводной трубке, установленной в спальне Венеции, послышался ее голос.
– Алло?… Кто это?.. Венеция слушает.
– Дорогая, это мама…
Майк положил трубку на рычаг, вытянул свои длинные ноги и принялся тихо насвистывать модную мелодию. Любопытство было одной из основных черт его характера, и Майку очень хотелось узнать, о чем там говорят Венеция и ее свекровь. Ему совсем не хотелось, чтобы его жена поддерживала тесные отношения с родственниками своего первого мужа. Венеции повезло, что у нее не будет новой свекрови, когда она станет миссис Прайс. Остается, правда, его старик, но тот долго не протянет. Родственники только связывают по рукам и ногам да навевают скуку… без них куда лучше. Спору нет, было бы гораздо проще, не будь этой ее дочери, Мейбл. Скоро ей стукнет шестнадцать! В присутствии этой дылды и ее вечного "мамочка" Венеция не очень-то выиграет. Вообще-то ему на возраст наплевать… но Венеция выглядит так молодо… почему не попытаться сохранить иллюзию, в особенности, если ему всего лишь тридцать три?
Майк встал и подошел к письменному столу. Он долго, нахмурившись, смотрел на фотографию Джефри Селлингэма и на стоящую рядом фотографию дочери Венеции, где она была изображена в вечернем платье с оборками и двумя косичками, перевязанными на голове лентой на американский манер. Фотография была сделана, вероятно, год или два назад, решил он. Симпатичная девчонка. Но что-то было такое в серьезном, даже критическом взгляде ее больших и задумчивых глаз, от чего он ощутил беспокойство.
"Судя по всему, она бросает тебе вызов, Майк, приятель" – заметил он самому себе и скривил губы, швыряя окурок за каминную решетку.
Глава 5
– Я рада, дорогая мама, что Майк сам представился, но я не хотела говорить вам до нашей встречи, – объяснила Венеция.
– Моя дорогая девочка, пожалуйста, не извиняйся, – сказала леди Селлингэм. – Разумеется, немного удивилась, но ты знаешь, что я рада за тебя. Никто не желает тебе счастья больше, чем я.
– Да благословит вас Бог! Я рада, что вы говорили с моим Майком. Вам понравился его голос?
. – Он звучит великолепно, дорогая. Этот молодой человек, с которым ты познакомилась на охотничьем балу?
– Да.
Леди Селлингэм немного помолчала, затем продолжала:
– Знаешь, нам нужно о многом поговорить, дорогая… может быть, ты навестишь меня?
– С большим удовольствием. Вы не возражаете, если я заскочу в пятницу, а не сегодня? Я бы приехала и сегодня, но Майк загорелся вывезти меня в Сассекс. Ему хочется показать мне свое имение, которое должно стать моим домом.
– Конечно, конечно, дорогая, – немедленно согласилась леди Селлингэм. – Я ничего не имею против. Сейчас солнце уже зашло, и у меня полно работы в саду.
Венеция положила трубку. Затем, повинуясь безотчетному порыву, перед тем, как идти к Майку, позвонила Герману.
– Я просто хотела знать, что ты думаешь о Майке, – сказала она.
Последовала небольшая пауза, потом Герман ответил:
– Исключительно красивый молодой человек.
– Он тебе понравился?
– Венеция, милая, ты не вправе задавать столь интимный вопрос по телефону. Венеция побелела.
– О, Герман, тебе не понравился Майк?
– Венеция, дитя мое, я его совершенно не знаю. Я не могу так быстро составлять мнение о людях. Это несправедливо, ведь первое впечатление самое обманчивое. Но если ты хочешь знать, подходит он тебе или нет, я откровенно скажу: он – ненастоящий друг.
Венеции все стало ясно. Она совсем поникла.
– По-твоему, я совершаю ошибку?
– Ничего подобного я не говорил. Дело в том, что у вас разные темпераменты. В физическом плане ты очень его любишь. Вас сильно влечет друг к другу. Такого рода вещи хороши для любовного романа, но не всегда годятся для супружеской жизни.
– Послушай, Герман, – теперь лицо Венеции залила краска, – какое это имеет значение, что он любит охоту, а я музыку, или что он не любит читать, а я люблю? Между нами очень много общего.
– Я так не думаю, но если ты утверждаешь… я принимаю это.
– Много общего, – повторила она, убеждая больше себя.
– Моя дорогая Венеция… ты слишком любишь его. Если он по настоящему тебя любит… возможно, эти различия и не важны. Как я уже сказал, я его не знаю, чтобы судить о нем. С виду это милый молодой человек, весьма увлеченный тобою.
– Видишь ли, деньги здесь ни при чем… он женился бы на мне, даже если бы я завтра потеряла все! – воскликнула Венеция.
– Ничуть не сомневаюсь в этом. Он не имел бы права даже прикасаться к твоей руке, не будь это так.
– Мы настолько любим друг друга, что разность наших интересов не имеет значения.
– В таком случае то, что я говорю или думаю, не должно сбивать тебя с толку.
– Ничто и не собьет, но, Герман, я очень хочу, чтобы ты полюбил его.
– Если он сделает тебя счастливой, я полюблю его.
– Ты замечательный друг, – сдавленно сказала она.
– А твой молодой друг полюбит старого Германа? – насмешливо спросил музыкант.
– Конечно.
Она вспомнила, как Майк отозвался о Германе – "симпатичный старичок". Внезапно ей захотелось плакать. Она сказала себе, что люди вроде ее свекрови и Германа Вайсманна не могут сразу принять Майка… полностью понять его и оценить по достоинству. Ничего… скоро он завоюет их доверие.
– Алло, алло? Ты слушаешь, моя дорогая? – спросил Герман.
– Да, но мне пора идти. Меня ждет Майк. Я просто хотела получить от тебя… благословение.
– Ты получила его, но, пожалуйста, дай мне время узнать Майка получше. И помни, что он совершенно не похож на Джефри.
– И поэтому ты считаешь меня неразумной? Герман, долго молчал, потом в трубке снова раздался, его голос:
– Страстная любовь часто оказывается безрассудной. Умоляю, не спеши с женитьбой. Хорошенько все обдумай.
– Я уже все обдумала, – ответила она. Положив трубку, она, тем не менее, в глубине души ощутила беспокойство, поняв, что Герман не считает ее выбор правильным. Как бы там ни было, наталкиваясь на каждое новое препятствие, она чувствовала еще более сильную нежность к Майку и тем решительнее хотела доказать своим критикам, что не правы-то они, что она и Майк поступили правильно, решив соединить свои судьбы.
* * *
По дороге в Льис она забыла о Германе. После летнего дождя предместье благоухало и искрилось. Майк чувствовал себя прекрасно, и она была очень счастлива. Венеция коснулась рукой его колена, и он накрыл ее своей ладонью. Как это хорошо – любить…
Он без умолку говорил о планах на будущее, Венеции не терпелось поскорее увидеть дом, где она будет скоро жить. И она не была разочарована, несмотря на то, что Майк предупредил, что дом стал ветхим и нуждается в ремонте, в особенности интерьер, который не обновлялся с тех пор, когда была еще жива его мать. Во многих местах краска отслоилась, а обои выцвели. Обжитыми были только две комнаты, где Майк останавливался на уик-энд.
– О, он божествен! – Венеция была не в силах скрыть своего восторга, когда увидела особняк в Бернт-Эш.
Майк не без оснований гордился своим домом. Построенный еще при королеве Анне, дом удобно расположился у подножья холмов, защищавших его от ветра. В этот теплый июньский день он манил своей красивой кладкой, резной крышей и величественным белым крыльцом, увитым фиолетовым ломоносом и желтыми розами. Рядом с домом находился огороженный сад, в котором шпалеры персиковых деревьев упирались ветвями в розовую стену. К главному входу вела ухоженная дорожка, окаймленная по обе стороны распустившимися белыми каштанами. Местной достопримечательностью являлся раскидистый кедр – великолепное старое дерево, укрывавшее своей темной шелковистой тенью желтоватую траву, выжженную полуденным солнцем. Сегодня впервые за много недель прошел дождь. Венеции понравилась уединенность имения: до деревни Бернт-Эш было две мили, а до Льюиса пять.
– Трудно представить себе более обворожительное место, – с замиранием сердца произнесла Венеция.
Лужайки были тщательно подстрижены, и клумбы более или менее ухожены, хотя предстояло повозиться с большим цветочным бордюром, и Венеция пожалела, что с ней нет рядом свекрови, прекрасно разбиравшейся в такого рода вещах. Как бы ей здесь понравилось!
Поодаль стоял небольшой домик, который занимал конюх, исполнявший обязанности смотрителя усадьбы в то время, когда хозяин уезжал в город, и присматривающий за его гунтером.
– А теперь пройдем в конюшню, – нетерпеливо сказал Майк, беря ее под руку и подводя к кованым воротам за домом. – Ты непременно должна познакомиться с Красным Принцем.
– Сначала на конюшню, а потом в дом? – засмеялась Венеция.
Он расхохотался и спросил:
– Тогда начнем с твоей епархии? Я не хочу быть эгоистом.
– Дорогой, делай, как хочешь, – со смехом ответила она.
Все-таки они отправились осматривать конюшню в сопровождение Беннетта, невысокого роста мужчины, по всей видимости, бывшего жокея, который произвел на Венецию благоприятное впечатление. Он приветствовал ее, поднеся руку к клетчатой кепке, и поверг в изумление, назвав "Миледи".
Майк впоследствии объяснил ей, что Беннетт прежде состоял на службе у титулованных особ и не желал отказываться от приобретенных привычек.