Касси почувствовала, как он вошел, наполняя ее собой, и с новой силой поняла, как он ей нужен. Просто необходим. Его глаза смотрели так пристально, лицо было таким красивым. Этого не должно было случиться. Но, черт, что она могла сделать?
Губы Джека сжали ее сосок, она вскрикнула. Когда он повторял ее имя с таким отчаянием, будто вся его жизнь зависела от нее, ей показалось, она теряет сознание. Потом он взял в ладони ее лицо и поцеловал так нежно, что Касси чуть не заплакала. Казалось, они обрели что-то невероятно чистое и прекрасное. Нечто такое, от чего все ее существо наполнялось покоем и счастьем, ничуть не стеснявшим свободы.
Он снова поцеловал ее так, словно это было ему жизненно необходимо. Будто чувствовал то же, что и она, но не понимал этого. И в этом была такая красота, такая правда.
Да. Вот оно. Она лгала себе, когда приехала сюда. Когда делала маленький пирожок. Когда он целовал ее и занимался с ней любовью. Для нее это что-то значит. Много значит.
Касси выгнулась навстречу ему, он двигался все быстрее и быстрее. Еще. Еще. Еще.
Она поняла, что это не кончится никогда. Она никогда не перестанет хотеть его. Что бы ни делала, как бы ни старалась, она больше никогда не будет прежней. Не сможет уберечь свое сердце от человека, для которого, возможно, действительно ничего не значит. В душе она всегда будет принадлежать ему.
Глава 11
Через несколько минут Касси приподнялась на столе. Звезды, сверкавшие и взрывавшиеся на периферии зрения, постепенно погасли, спина, прижатая к твердой поверхности, отчаянно болела, кожа была липкой от остатков соуса. Но стоило пошевелиться, как руки Джека обхватили ее, и он со смехом потянул ее к себе.
- Ладно, с закуской мы, кажется, справились.
- Не могу дождаться основного блюда. И десерта. Интересно, каким он будет. - Поцеловав его в грудь, Касси привела в порядок одежду. Она не могла прийти в себя от столь неожиданного поворота событий и того, с какой легкостью снова оказалась в его объятиях. Мясо практически остыло. - Хм, и что теперь делать со стейками?
Джек застегнул молнию на брюках, вымыл руки и приготовился продолжить свои кулинарные подвиги.
- Может, в микроволновку?
- Варвар! Вон из моей кухни.
Усадив Касси на стул, он шутливо чмокнул ее в нос и в макушку.
- Вообще-то это моя кухня, я здесь распоряжаюсь.
- За последние полчаса у тебя было достаточно возможности.
- Не так много, как хотелось. - Он улыбнулся.
После того, как Касси подогрела мясо на решетке и обед был съеден, она, извинившись, удалилась в ванную. Она знала, как много можно сказать о мужчине по тому, в каком состоянии у него туалет и ванная, и их чистота произвела на нее впечатление. Слава богу, она не обнаружила там патологически ровную линию бутылочек. Однако теплые мягкие полотенца аккуратно висели на трубе полотенцесушителя. Все нормально. За исключением…
- Почему ты держишь в ванной приз от Британской академии кино? Я слышала, некоторые так делают, но не верила в это.
- Честно говоря, я поставил его туда, когда вернулся с церемонии награждения, и не вижу причины менять место. Куда мне его ставить? Это место ничем не хуже любого другого.
- Ну, не знаю. Я бы поставила его так, чтобы все видели.
- Зачем? Все, кто занимается кино, знают, что я его получил. Мои друзья тоже.
- Но это такое огромное достижение. Ты должен им гордиться.
Джеку явно больше не хотелось говорить о себе, поэтому он подошел к кухонному окну, выходившему в сад. Теплый летний вечер близился к концу.
- Нам надо как-нибудь пообедать на улице. Не хочешь пойти прогуляться в парк? Сейчас там очень хорошо и народу немного.
- Почему бы и нет? Нагуляем аппетит перед десертом. - Несмотря на то что закуска оказалась из ряда вон, Касси все еще чувствовала, что голодна. - Мне придется сделать больше соуса. Намного больше. - Подмигнув Джеку, она двинулась к выходу.
- Нет. Иди сюда. - Он провел ее по узкому увитому белыми цветами садику позади дома и дальше через большие ворота в ухоженный Холланд-Парк. Перед ними протянулась длинная аллея, залитая лучами заходящего солнца. На параллельных улицах мелькали флаги иностранных посольств.
- Вау, как здорово. Когда я ходила сюда, частенько думала, что за люди живут в домах, прилегающих к парку. Теперь поняла.
- Да ну? И что же ты поняла? У меня совсем маленький дом по сравнению с теми особняками. И обо мне ты знаешь только то, что видела.
Да, у него еще много того, о чем он не хотел ей рассказывать. Он столько всего скрывал, а может, пытался убежать от этого, Касси не знала. Возможно, поэтому он предпочел пойти в парк, а не оставаться дома. Не дать ей даже шанса. От этой мысли она ощутила острую боль в груди.
Касси была не готова к тому, что это конец, и с ужасом поняла: ей хочется продолжить отношения, хочется, чтобы между ними возникло что-то еще. Чтобы их едва народившаяся связь выросла в нечто большее. Она не могла отпустить его, уйти. Конечно, во многом они были прямыми противоположностями, но когда занимались любовью и целовались, становились одним целым, одинаково болтали, одинаково смеялись. Внутри все сжалось в комок. Теперь, после того, чего она так старалась избежать, после всех попыток справиться со своими чувствами, выстроить между ними стену, она даже думать не могла о том, что снова останется одна, без него, и снова будет гадать, могут ли они быть вместе. Получится ли у них. Но рассказать ему об этом? Нет, невозможно.
Джек взял ее за руку, и они направились к розарию и фонтанам. Касси вспомнила, что совсем недавно обслуживала здесь свадьбу. Вспомнила, с какой счастливой откровенностью жених и невеста рассказывали ей о своих надеждах и планах. О том, чего у нее не было ни с одним мужчиной. Что она сделала не так? Слишком давила на Джека или снова выбрала не того? Но ведь Джек совсем не такой, как другие.
- О’кей, ладно. Я знаю, ты мастер все контролировать.
- Когда ты рядом, не мешает внести в жизнь немного порядка, иначе мир взорвется. - Он слегка сжал ее руку.
- Я знаю, ты много работаешь и неохотно тратишь время на развлечения. Но когда это делаешь, тебя это радует. И еще ты помешан на сексе. - За этим последовал долгий поцелуй, полностью прервавший размышления. Когда Джек отпустил ее, Касси с трудом могла говорить. Она ухватилась за него, потому что почти не стояла на ногах. - Ты считаешь секс в общественном месте преступлением?
Он задумался, потом втянул сквозь зубы воздух.
- К несчастью, да.
- Вот черт. Ладно. Хорошо. - Касси попыталась идти на ватных ногах. Получалось вроде бы неплохо. Но на всякий случай лучше держаться за него. - На чем я остановилась?
- На том, что в сексе я бог. Или нет?
Ей нравилось, как Джек смеялся. Он казался таким раскрепощенным и беззаботным, таким замечательным. Это случалось с ним все чаще и чаще, и Касси знала, что отчасти это из-за нее. К мешанине чувств, бурливших в душе, добавилась гордость.
- Ах да, теперь вспомнила. Еще ты не умеешь готовить, но быстро учишься. Еще у тебя замечательный талант, но по какой-то странной причине ты не хочешь этим гордиться. Ты любишь свою сестру. Вот и все, больше я о тебе ничего не знаю.
- Боже мой, женщина, разве тебе этого мало? - Он наверняка догадывался, что этого мало, после того, что произошло между ними. Касси почувствовала, как он напрягся, шагая рядом с ней. - Что ты хочешь знать?
- Не представляю. - Она надавила совсем немного, но уже готова была отступить, если он решит, что это слишком. - Есть одна вещь, которая мне непонятна. Ты говорил, что вы часто переезжали с места на место, а Лиззи упоминала, что вас передали кому-то другому. Помнишь? Когда она сделала пирог с растаявшей глазурью? Ты тогда не дал ей договорить. Почему?
Джек выпустил ее руку, на какое-то мгновение ей показалось, что он сейчас уйдет. Но он не ушел.
- Ты же не захочешь слушать мою длинную историю?
- Конечно, захочу. - Касси села на газон и потянула его за собой.
Он попытался сопротивляться.
- Уже поздно.
- Джек, я понимаю, что захожу слишком далеко, ты мне ничего не обещал. Но, о господи, как же это трудно. - Она встала на колени. Глупо. Он никогда не станет откровенничать с ней. Надо как-то выбираться из этой ситуации. - Ладно, забудь.
Губы Джека сжались в тонкую линию, он посмотрел ей прямо в глаза. Касси заметила, какая буря бушует в его душе.
Простояв так несколько секунд, он опустился на траву, обхватил руками согнутые колени, будто хотел укрыться от мира в своем коконе, и положил голову сверху.
- Что ты хочешь знать? Там столько всего, не знаю, с чего начать. Я вечно не знаю, с чего начать.
Наступила тишина. Касси смотрела, как он сидит, отгородившись от нее, и ее сердце дрогнуло, когда она увидела его помрачневший взгляд. Что это? Обида? На нее или на то, о чем она настойчиво хотела заставить его рассказать, просто чтобы почувствовать себя ближе?
- Извини меня, Джек.
- Тебе не за что извиняться.
Последние лучи теплого солнца падали на лицо, но Касси вдруг стало холодно. Она понимала: то, о чем он собирается рассказать, будет не слишком красиво. Так с чего же начать? В конце концов, она просто спросила.
- Почему ты причесывал Лиззи?
Он закрыл глаза.
- Потому что она больше никому не разрешала приближаться к своей голове. У нее непослушные волосы, они путались и сбивались в колтуны, с которыми постоянно приходилось возиться. И еще потому, что больше ни у кого не было времени. И желания.
- Но почему?
Джек отвернулся, будто не знал, что ответить. Когда он снова повернулся к ней, его лицо выглядело серьезным, а чудный бархатный голос утратил все признаки эмоций. От этого холодного звука, призванного излагать сухие факты, у Касси по спине побежали мурашки.
- Мы ни с кем долго не жили. И никого по-настоящему не интересовало, что нужно очередным приемным детям. Вот мне и приходилось заниматься этим самому. Я заботился о ней, как мог, старался защитить ее. Тебе никогда не приходилось ловить вшей? Если надо, могу помочь. - Джек сделал попытку улыбнуться, но у него не получилось, он помрачнел еще больше.
- Боже, какой ужас. - Касси вспомнила, как ее сестры постоянно дрались между собой за то, кто будет ее причесывать. Долгое время они воспринимали ее как игрушку, живую куклу, которую они наряжали, кормили и укладывали в кроватку, даже когда она уже переросла ее. Когда умер отец, они сомкнули ряды, чтобы защитить ее, и как могли ограждали от любых эмоциональных травм. Даже теперь относились к ней так, словно она еще не совсем выросла, и это ее раздражало. Касси не могла даже представить, чтобы ею никто не интересовался. От этого разрывалось сердце. В то же время это объясняло, почему Джек чувствовал необходимость участвовать в свадьбе сестры. Наверняка они очень близки, если выросли с ощущением, что у них больше никого нет. В горле Касси встал ком.
Джек небрежно пожал плечами, ему не удалось скрыть обиду, которая темной горестной тенью легла под глазами.
- Ладно, проехали. И не надо смотреть на меня таким жалостливым взглядом, Касси. Это жизнь. И все давно в прошлом. Если сейчас мне вздумается дотронуться до волос Лиззи, думаю, мне не поздоровится.
Касси попыталась засмеяться, но слишком сдавило гордо. Это не смешно. Совсем.
- А почему вас отдавали в приемные семьи?
Он снова замолчал. Отвел глаза в сторону. Искал слова.
- Мэрион, наша мать, не могла быть матерью. Она была бедной, необразованной и не знала, как заботиться о детях, зато очень хорошо знала, как их делать. У нас с Лиззи разные отцы, впрочем, это вполне очевидно. Я даже не уверен, что Мэрион знала, кто они, это довольно трудно, когда постоянно трахаешься с разными мужиками за деньги.
- Она была проституткой? - Касси старалась, чтобы голос звучал без осуждения, однако безнадежность ситуации болью отзывалась в сердце.
- Да. Но это не просто способ зарабатывать на жизнь, это означало, что у нее не оставалось ни сил, ни времени, а на самом деле любви на нас. Она видела в нас только рты, которые надо кормить, и ей это не нравилось. Шесть лет я просидел голодным в грязи, пытаясь присматривать за Лиззи, хотя не знал, как это делать, поскольку сам был ребенком. Однажды я рассказал учительнице о том, что происходит у нас дома, и она обратилась к властям. Нас забрали, и мы стали переходить из рук в руки.
- Почему? Почему вам не нашли семью, где бы вас любили?
Джек покачал головой и холодно рассмеялся:
- У тебя слишком идеальное представление о нашей системе усыновления. Одна семья решила вернуться в Австралию и не захотела брать нас с собой. В другой "мама" заболела и не смогла нами заниматься. Третья "мама" забеременела и родила собственного ребенка, а мы сразу оказались лишними.
- Как это жестоко, Джек. А с Мэрион вы когда-нибудь общались? Она жива? Вы знаете, где она?
- По условиям договора предполагалось, что она будет поддерживать с нами связь, следить за тем, как мы растем, вместе с социальным работником. Но она не интересовалась нами. Ни разу. Сначала нам было очень обидно. Потом мы привыкли и стали считать, что это нормально. Старались забыть ее и смотреть вперед. Поэтому каждый раз, когда нас отдавали в новую семью, мы думали: "Вот оно, наконец-то, это наш дом". Распаковывали наши жалкие нищенские чемоданчики и с искренним пылом начинали мечтать, старались войти в семью, подружиться со всеми. Пытались быть идеальными детьми только ради того, чтобы нас оставили. Но каждый раз от нас отмахивались и возвращали. В конце концов нас отправили в старый прогнивший детский дом. К тому времени мы уже перестали мечтать, радоваться, оставили попытки наладить контакт с кем-нибудь из чужих.
Касси потянулась к нему и накрыла его руку ладонью. Джек сжал ее, она подвинулась ближе и наклонилась к нему. Ей хотелось дать ему немного тепла и покоя, чтобы он не оставался со всем этим один на один. Дать понять, что теперь он не один, у него есть она, а она хороший боец.
- Вы могли полагаться только друг на друга. Мне стыдно, что я обвиняла тебе в желании командовать и держать все под контролем.
- Ради бога, не извиняйся. Ты росла совершенно по-другому. Твой отец умер при трагических обстоятельствах, и вашей семье пришлось жить с этим. В конце концов, у тебя есть все основания быть немного стервозной.
- Все равно я не должна была придираться к твоему поведению.
- Ты права, я перегибал палку. - Джек потер рукой затылок и пробормотал себе под нос. - Понимаешь, я старался делать как лучше, но Лиззи от этого пострадала. Когда я нашел ее в тот день, понял, что виноват. Я знал, что она не в себе, но все равно оставил ее одну. Она чуть не умерла. И тогда я решил, что должен вытащить нас или лечь рядом с ней и умереть. Единственное, что у меня хорошо получалось, - снимать любительские фильмы. Поэтому, как только Лиззи стало лучше, я бросил на это все силы, чтобы заработать ей на съемную квартиру и оплату колледжа. Вместе с тем я стал отдаляться от нее больше, чем хотелось. Правда, теперь это уже не так важно, потому что у нее есть Каллум.
- Но ей всегда будет нужен брат. - Касси сжала его руку.
- Да. - Джек выглядел не очень уверенным. Он мечтал, чтобы сестра стала счастливой, при этом ему хотелось остаться частью ее жизни. Столько лет Лиззи не могла обойтись без него, а теперь появился другой мужчина, которого она любит.
- Знаешь, Джек, иногда ты ведешь себя как настоящая заноза в заднице, но она всегда будет тебя любить. - Слова Касси вызвали у него улыбку, она положила ему руку на плечо. Одним движением Джек обнял ее. Просто обнял.
Касси подумала, что не смогла бы представить себе ничего более сильного и глубокого, чем то, что чувствовала сейчас к этому человеку. После такого детства остаться нормальным человеком, да еще и добиться успеха… Это удивляло ее. Поражало. Восхищало. Сердце щемило от мысли, как тяжело ему пришлось трудиться, чтобы добиться всего. Как этот добрый и нежный мужчина смог справиться с собственными проблемами ради того, чтобы защитить сестру. И это еще не все. Он внимателен и тактичен с ней самой. Когда ей нездоровилось, он помог ей в киоске на ярмарке, прощал бесконечные опоздания и доверил обслуживать свадьбу сестры. Он давал ей ощущение защищенности, заставлял чувствовать себя сексуальной и желанной. Больше всего на свете ей хотелось внушить ему такие же чувства. Заставить улыбаться каждый день. Каждую минуту. Чтобы так же, как она, он терял рассудок от желания и не мог спать спокойно. Если это называется любовью, наверное, она влюблена в него. Однако горькая правда в том, что он не влюблен в нее. Их связь ничего не значит. Так они договорились. Но это не помешало ей совершить самую большую в жизни глупость в надежде на то, что она сможет контролировать свои чувства. У Касси запершило в горле. Грудь сдавило. Она не должна любить этого человека.
"Ты не захочешь связываться со мной", - чуть не сказала она вслух.
Ничего хуже нельзя было представить. И в самое неподходящее время. Она влюбилась в самого неподходящего мужчину, который не просто не любит ее, но и не хочет вообще никого любить. В отличие от нее он строил жизнь так, чтобы ничто не причиняло боль. Ему и без того пришлось вынести достаточно боли. "Я не позволю вам ранить меня", - казалось, говорил он. Джек предупреждал, но она не послушалась.
Касси положила голову ему на плечо, он стал гладить ее нежными медленными движениями. Она вдохнула знакомый запах и почувствовала, как его напряжение спадает. Обнимать его, прикасаться к нему - одно это доставляло восторг и муку одновременно. Ей не хотелось, чтобы это закончилось, но она должна отпустить его. Казалось, она сдирает кожу со своего израненного кровоточащего сердца. Лучше не позволять себе любить, чтобы не рисковать, иначе слишком много страданий. Или любить, невзирая ни на что и терпеть страдания, когда все будет кончено.
Она хотела, чтобы Джеку стало лучше, но знала: если расскажет ему о своих чувствах, только все испортит. Эгоистично думать о себе после того, как он рассказал ей свою историю, но инстинкт самосохранения слишком глубоко сидел у нее в крови. Касси отодвинулась, взглянула на часы.
- Господи, уже много времени. Нам пора идти.
Джек шумно вздохнул и закрыл глаза. Не двинулся с места, просто сидел и все. Глядя на него, Касси поняла, что не может упустить такой шанс. Решение возникло спонтанно, хотя и таило в себе опасность. Но ведь она все время так жила. Все время выбивалась из-под контроля. Джек выглядел таким одиноким и опустошенным, она подумала, вдруг ему станет лучше, если она расскажет ему о своих чувствах? Может быть, он поверит, что в жизни случаются и хорошие истории, люди могут любить и ценить друг друга, и он может стать счастливым, возможно, обрести настоящий дом. Может быть, у них получится?
Или нет. Может, это тупик. И он только посмеется над ней.