"Мда, - усмехнулся Патрик, - "Алиса в стране чудес" отдыхает. Все чудесатее и чудесатее. Мог ли Кэрол такое предположить? А что будет, если она увидит автомобиль? Или еще что-нибудь?"
- Мэри, отведи Мюренн в туалет, пожалуйста. - Бодрый голос ни на мгновение не обманул пожилую экономку, ее вообще обмануть было невозможно, не стоило и пытаться. Особенно, если учесть, что она знала его ровно с того дня, когда дико орущего недовольного долгой дорогой младенца привезли из роддома. Правда, тогда она являлась его няней.
- Он так и не рассказал мне, что это такое. - Женщина насмешливо посмотрела на воспитанника - тот отвел глаза, а на щеках выступил неяркий румянец.
- Мы собираемся потом сходить в церковь. Пойдешь с нами?
- Я лучше займусь обедом. А вы сходите без меня. Идем, Мюренн, я покажу тебе, что такое туалет. - Девушка с недоверием посмотрела на Мэри, а потом вопросительно на Патрика, и пошла следом за экономкой только, когда мужчина ей ободряюще улыбнулся и подтолкнул.
- Я буду ждать тебя здесь.
Скорее всего, неожиданное в данной ситуации благодушное и веселое настроение - реакция утомленного мозга. По-другому объяснить это нельзя - иначе с чего ему радоваться? Но с другой стороны…
Радоваться - ну, возможно, не радоваться, а восторженно изумляться - было чему. Названия своим ощущениям подобрать Пат не мог, лишь чувствовал, будто внутри него поселилась целая вселенная. Процесс этот был такой необычный и захватывающий, что мужчина просто ушел в себя, наслаждаясь этим богатством, которым его так неожиданно одарило Небо.
Из волшебного состояния Патрика О’Браена вырвали неожиданно и резко. По дому из ближайшего туалета разнесся такой пронзительный визг, что мужчина невольно вздрогнул, впервые пожалев о том, что шагает в ногу со временем: во всех туалетах дома уже года три как стоят фотоэлементы.
Прошедший день был самым невероятным за всю ее жизнь, да и не только ее. Сколько уж найдется таких людей, с которыми бы случалось нечто подобное? Даже рассказы моряков о приключениях и далеких странах теперь казались вполне обыденными, всю их будоражащую кровь необычность смыло разом, как смывается зимняя грязь в весеннюю грозу.
Но если раньше она бы восторгалась этой необычностью - сейчас ей было не до смеха. Голова Мюренн горела, будто в нее сбросили раскаленные угли, ее сдавливало постепенно, сильно, неумолимо, так бондарь одевает на бочку металлическое кольцо. Глаза, казалось, вот-вот лопнут, в них темнело, как только девушка их открывала. Боль была настолько сильной, что все ушло на второй план. Все осталось далеко, все стало неважно. Но, даже выбросив все свои переживания из переполненной мыслями головы, деревенская целительница не смогла собраться и сосредоточиться, чтобы излечить самое себя.
Ощущение жуткого холода подкралось неожиданно, еще больше затуманивая разум. Если бы девушка еще в состоянии была что-то слышать и воспринимать - обязательно бы удивилась тому, как звонко стучали ее зубы, когда все тело тряслось от холода.
Неожиданное тепло явилось из неизведанного пространства и окутало ее, как согретое на очаге одеяло. Тепло это было твердым, и ему невозможно было противиться. Сильные руки подняли ее и куда-то понесли. В этих руках стало так хорошо, даже головная боль отступила… И вдруг холод вернулся вновь.
- Не уходи, Патрик. Мне страшно. А с тобой нет. - Мужчина ничего не сказал. Только пододвинул стул к кровати и сел рядом.
- Тебе холодно.
- Д-да.
- Я сейчас вернусь.
- Патрик…
- Я вернусь. - Твердо пробасил он, и она поверила. А кому еще верить, если не ему?
Сквозь туман лихорадки Мюренн видела, как в комнату вошли Патрик и Мэри: мужчина казался взволнованным и взъерошенным, а женщина - сосредоточенной, как капитан корабля в буйный шторм.
Легкие прикосновения теплых рук Мэри отдавались тупой болью во всем теле, и это не прекращалось: ее трогали снова и снова, будто знали, что ей от этого больно. Пить ей и вовсе не хотелось, но экономка решительно прижала холодную чашку к губам молодой гостьи, заставляя выпить все ее - чашки - содержимое. И с этим содержимым совершенно определенно что-то было не так: голоса, которые и без того казались глухими и далекими, теперь и вовсе стремительно утихали, и Мюренн О'Кифф погрузилась в сон.
Утро наступило резко и вырвало девушку из теплых объятий сна приступом удушающе сильного кашля, который усиливался и усиливался, и который, как бы барышня не старалась подавить, не прекращался. Горло резко сжала невидимая рука, в зажмуренных глазах блеснула молния, а во рту почувствовался солоноватый привкус крови. Один судорожный вдох сменялся другим, а воздуха все равно не хватало.
- Это, - она снова сильно закашлялась. - Это катар! - К великому облегчению Патрика О’Браена, в этот момент в гостевую комнату вошла, даже, наверное, вбежала взволнованная Мэри.
Всю ночь его снедало странное чувство, это чувство жгло раскаленным камнем грудь. С этим чувством, как орхидеи с тропическими деревьями, плотно свивалось беспокойство, из-за которого даже после нескольких суток бодрствования Пат не смог уснуть, как бы не старался. Будь он привередой - можно было бы предположить, что все из-за софы: она была чересчур коротка для его роста. Но нет.
Короткая софа из комнаты для гостей была здесь совершенно ни при чем. Еще в средней школе О’Браен обнаружил у себя очень полезное свойство: он мог спать в любых условиях, даже стоя. Не имело значения, сколько подушек под его головой и есть ли они вообще, есть ли одеяло, и даже крыша над головой. Если он хотел спать - засыпал в любом месте и в любой позе. Это свойство особенно ценил он, и недолюбливала Мэри. Сколько раз она ловко подхватывала из расслабленных рук воспитанника кружки с горячим чаем или кофе?!
Но сегодня это полезное свойство не проявило себя никак. Совсем. А когда на рассвете Мюренн неожиданно закашлялась - ему и вовсе было не до сна.
- Мэри, я вызову скорую.
- Мне нужен волкобойник. - И девушка снова зашлась в приступе кашля.
- Мэри, что это такое?
- Патрик, неси лучше аптечку. Она на кухне под раковиной.
Мужчина среагировал быстро, не мешкая. Спустя минуту коробка с лекарствами была в руках у экономки.
- Закипяти воду. Лимон и мед в холодильнике.
Это утро было еще более беспокойным, чем два предыдущих. С тех пор, как О'Браен увидел Мюренн О’Кифф, лежащую без сознания на берегу, не было ни одного нормального часа. Спать не поучалось. Все тело было напряжено. Голова гудела.
Сейчас же, ко всему прочему, он испытывал настоящий страх. Страх за ее жизнь. Поэтому все, что говорила Мэри, мужчина выполнял неукоснительно и точно. Патрик сам себе удивлялся. Потому что все, что он испытывал внутри, никак не отображалось на его поведении, на выполнении четких инструкций. Уже через полчаса в комнате было тепло и даже жарко. Отопление работало на полную мощь, а камин горел так ярко, как, наверное, за всю свою историю не горел. Увлажнитель делал воздух все более мягким.
- Может быть, стоит вызвать Финна?
- Он отправит ее в больницу. А ты прекрасно понимаешь, что ей туда нельзя.
И были еще одни сумасшедшие сутки. И еще одни… Патрик стойко исполнял свое обещание и не уходил из комнаты Мюренн больше, чем на несколько минут. Пользы от него было мало, но он в состоянии полусна достойно сдерживал свое обещание, как, впрочем, и всегда.
По часам Мэри давала Мюренн какие-то таблетки, различные отвары. Мужчина же мог только следить за ее состоянием. К утру второго дня сухого удушающего кашля не было, жар спал, а вслед за ним и напряжение. Девушка погрузилась в сон, не в бессознательное состояние, а нормальный спокойный сон. Напряжение отпустило и Патрика, который спустя полчаса уснул на софе вслед за гостьей.
Прошло несколько долгих изматывающих дней прежде, чем Мюренн окончательно пришла в себя. Все это время Патрик и Мэри были рядом. Великодушие и тепло этих людей очень тронули девушку. Внутри них словно горел свет. Это было так необычно и так… особенно.
В деревне Дун был довольно большой порт, а потому в ней всегда было много приезжих. Моряки, торговцы, путешественники и священнослужители… Однако таких людей встречалось все равно очень мало. Когда с ними говоришь - словно касаешься света. Такой была и Винни, таким был святой отец Гай О’Фаррелл, такими были новорожденные, которых так любила принимать Мюренн, сложнее всего было признать таким и барона: местные англичан всегда недолюбливали.
Кроме того, теперь, придя в сознание, гостья из прошлого очень смущалась: уж слишком откровенно она цеплялась за, по сути, малознакомого мужчину, звала его, верила ему. И О’Браен был рядом все эти дни, несмотря на усталость и измождение, что смутило еще больше. Лишь на четвертые сутки, когда голова стала соображать, девушка поняла, что за все это время Патрик не отходил от нее ни на шаг.
Ярко-голубой цвет его глаз поблек и стал каким-то прозрачным, что особенно подчеркивали темные круги. Так весеннее солнце обнажает зимнюю грязь на улицах. Черная шевелюра больше не блестела, а лишь тускло торчала в разные стороны. Тень щетины в тусклом свете раннего утра делала его облик особенно зловещим, и девушке стало не по себе: уж слишком точно он напоминал сейчас Люцифера.
- Добрый вечер? - Услышала она странный голос и вздрогнула, казалось даже скрип несмазанных колес старой телеги приятней, нежели этот скрежет, который только вызывал мурашки. И Мюренн тут же устыдилась своих мыслей, ведь Патрик был рядом все эти дни и до такого изможденного состояния дошел, стараясь ей помочь. Сердце затопила благодарность и какая-то особенная нежность.
- Патрик, прости. - Мужчина нахмурился, отчего стал выглядеть еще более зловеще, но ничего не сказал. Девушка медленно глубоко вдохнула. Впервые за последнее время она могла свободно дышать. - Ты спал? - Этот вопрос ей самой показался до боли глупым и бессмысленным, и все-таки… Но хозяин дома вновь не проронил ни слова, лишь смотрел на нее странным неосмысленным взглядом, будто не понимал, кто или что перед ним. - Похоже, он и сейчас спит. - Мюренн неуклюже выползла из-под теплого пухового одеяла и нетвердой походкой пошла через всю комнату к Патрику.
Взгляд его был стеклянным, а сознание затуманено:
- Патрик, проснись. - Легкое прикосновение теплых рук неожиданно вернуло того в реальность, отчего он резко дернулся и вскочил с софы.
- Мюренн! - Ровно такое же удивление на его лице было написано в то самое первое утро, когда она пришла в себя. "Так удивляются дети чудесам", - Мюренн легко улыбнулась и потянула мужчину за руку:
- Идем, тебе нужно поспать. - И он пошел за ней, как привязанный, и послушно выполнял все, что говорила Мюренн. Теперь они поменялись местами. Теперь она оказывала ему помощь. Теперь ситуация была для нее привычной, что очень сильно успокаивало, даже придавало сил.
Патрик уснул глубоким сном, едва его голова коснулась подушки.
Его сон длился двое суток, возможно, длился бы и больше: слишком приятно было то ощущение блага и тепла. Однако, когда желудок не вытерпел такого долгого перерыва в трапезах и взбунтовался, пришлось проснуться.
Мужчина некоторое время лежал в кровати неподвижно, рассматривая огромный балдахин из темно-зеленого бархата над головой. Как данность он воспринял то, что кровать эта не его. Безразличный взгляд рассматривал обстановку комнаты.
- Сколько я проспал? - Желудок снова дал о себе знать. На глаза попался халат, Патрик медленно натянул его и неровной поступью отправился на кухню, все также отвлеченно разглядывая дом будто впервые. Мозг отказывался генерировать какие-либо мысли: слишком уж приятно было ощущение чистоты в голове. Тихие женские голоса раздававшиеся в кухне тоже не вызвали никаких эмоций. Он просто вошел в кухню и сел на стул. Разговор тут же прекратился и две пары глаз уставились на него с явным интересом. Чего от него ждали, Пат не понимал, оттого и не отреагировал никак. Однако его молчание вызвало, пожалуй, даже большее смущение, чем могли бы вызвать какие-либо слова: Мюренн залилась яркой краской и стала выглядеть презабавно: с ее цветом волос такой румянец… Реакция Мэри была гораздо более прозаичной: она отправилась к холодильнику.
- Что будешь?
- Я не знаю. Голоден очень. Что дашь - то и буду. - Через пару минут перед ним стояла полная тарелка. - Что это?
- То, что я дала. Ешь. - Он послушно взял вилку и нож и стал есть. После завтрака Патрик окончательно проснулся, а вместе со сном развеялась и надежда, что все прошедшее - плод его бурного воображения. - А почему я спал не в своей комнате?
- Потому что я не знаю, где твоя комната, - ее щеки заалели больше, и гостья стала уж совсем похожа на перезрелый томат.
- Ты меня укладывала? - Мюренн ласково улыбнулась:
- Должна же я была хоть чем-то тебе отплатить за спасение, а еще ты был рядом, когда я горела от лихорадки. - Отчего-то слово "отплатить" так не понравилось Патрику, что тот даже разозлился.
- Если бы я хотел оплаты - выставил бы счет! - От неожиданности обе женщины синхронно вздрогнули, Мюренн вконец растерялась, а Мэри довольно улыбнулась. - Что тут веселого?!
- Я просто…
- Не пугай ребенка. - Мужчина насупился. - Не обращай внимания. Он всегда с утра такой.
- Патрик, я не хотела тебя обидеть. Я…
- Обидеть она не хотела, - недовольно пробурчал Пат. - Не говори глупости. И не будешь обижать.
В нормальное русло - при условии, что путешествие во времени обычное явление - жизнь в доме Патрика О’Браена вошла через несколько дней. Во всяком случае, так казалось его обитателям. Приходящая дважды в неделю уборщица миссис Брэди перестала настораживаться при появлении незнакомого лица и даже стала с удовольствием делиться "последними новостями" деревни Кладах.
Сам Патрик работал много и энергично, даже с каким-то особым вдохновением, которого не испытывал уже много лет. Мужчина с еще большим, чем обычно, энтузиазмом генерировал новые идеи, вел переговоры, участвовал в видеоконференциях. Мюренн это слово ни о чем не говорило, но за происходящим она наблюдала с улыбкой. "А как тут не улыбаться, если взрослый мужчина разговаривает с какой-то огромной доской? Ну, или не доской". Как эта штука называется, девушка не помнила и не старалась запомнить: все ее внимание было сосредоточено на чтении.
Это было что-то невероятное! Научиться читать - была ее заветная мечта. Винни читала по рунам и научила этому Мюренн, но книги - совершенно другое дело! Как же это необычно и ново: понимать текст!
Разумеется, все оказалось гораздо сложнее, чем думалось в самом начале. Выучив, алфавит едва ли не после первого же прочтения, она самонадеянно ухватилась за книгу… И удивленно застряла уже на первом слове. Связывать буквы в слог, а потом и в слово оказалось невероятно трудно. Каждая руна несла в себе смысл, послание, обращение. В то время как буквы, на взгляд девушки, совершенно им не обладали. Хотя некоторые буквы были очень похожи на руны, что еще больше сбивало с толку. Кроме того, мелкие буквы сливались в единый узор, из-за чего Мюренн еще больше терялась.
Видимо, Мэри сразу догадалась об этом и, негромко фыркнув, ушла. Пат был удивлен не меньше своей гостьи.
- Мэри?!
- Патрик мне понадобится твоя мужская сила! - Вскоре они вернулись с большим ящиком тонких, но ярких и красочных книг, которые значительно отличались от тех, что девушка видела у барона и у отца Гая.
Разумеется, вид этих необычных книг поражал воображение, но внимание привлекли не они. Гораздо большее внимание привлекли горящие огнем глаза Патрика. Казалось, он вот-вот запоет, как влюбленный трубадур. Его так и распирало от эмоций и чувств, от радости, от восторга. И этот восторг охватил всех обитателей дома.
Мюренн вообще обратила внимание, что, несмотря на всю его образованность и начитанность, главным его достоинством, или даже даром были вдохновение и восторг. И он ими делился со всеми, всеми, кто попадался на его пути. В этом было что-то от волшебства, иначе не скажешь. Мюренн О’Кифф даже не была бы удивлена, окажись ее спаситель волшебником. Она до сих пор с удивлением вспоминала, как Пат разговаривал с сыном миссис Брэди: юноша тогда изменился прямо на глазах, в нем будто тоже загорелся свет. Вся его потерянность и унылость из-за проигрыша на турнире - это единственное, что поняла Мюренн, все остальные слова Мирны Брэди показались ей полной чушью - развеялись в миг. И "бедный мальчик" тут же расцвел.
"Бедный мальчик", - Мюренн едва сдержала смех при этом определении. Роннану Брэди было "всего" пятнадцать. Во всяком случае, так говорила его мать Мирна. И на взгляд девушки он уже был взрослым мужчиной, хотя так сразу на вид и не скажешь. "Откормить бы его, что ли? И с мечом почаще бы ему тренироваться," - именно это подумала гостья из прошлого едва увидела тощего, как жердь, хотя и довольно высокого юношу…
Девушка наконец-то узнала, кто такая мисс. Вернее выяснилось, что это обращение ко всем незамужним женщинам. Поэтому теперь, вспоминая, как она злилась на Патрика и Мэри за это обращение, ей было и смешно, и стыдно.
О'Браен сейчас разговаривал на каком-то совсем непонятном языке. Его ярко-голубые глаза то расширялись, то становились обычными, а потом вскакивал со стула и ходил перед этой доской взад-вперед и грозно что-то говорил. И ни с того ни с сего начинал смеяться.
"Какой же Пат красивый. Почему я решила, что он похож на люцифера? Он ведь хороший. Я, наверное, была не в своем уме".
Мужчина резко взмахнул рукой и стал что-то громко и недовольно доказывать. Привычным жестом взъерошил волосы - эта его привычка забавляла Мюренн больше остальных: густые черные волосы становились дыбом, глаза горели, как драгоценные камни в перстнях знатных вельмож - и замер, глубоко вдохнул, что-то пробормотал и снова широко улыбнулся. В первый раз, когда девушка наблюдала за вот такими действиями, она еле сдерживалась, чтобы не засмеяться в голос. Но Патрик сказал, что это все слышно тем, кто с ним говорит.
А вот голоса, доносившиеся из ящиков рядом со столом, улыбку совсем не вызывали. Они настораживали: это не укладывалось в ее голове. "Как такое возможно?" Слышался и благодушный смех. Но все равно было как-то не по себе.
Очередная видеоконференция закончилась. Пат оторвал взгляд от "странной доски".
- Ты прочитала то, что я тебе говорил? - "Он еще строже, чем старуха Винни", - улыбнулась про себя Мюренн.
- Да.
- И что ты прочитала?
- Историю про первую умную голову.
- А почему не всю сказку?
Девушка улыбнулась:
- Мне было совсем смешно. И я боялась, что буду тебе мешать.
- Пошли в сад. Там мне почитаешь вслух.
Патрик с улыбкой слушал свою любимую с детства сказку. В исполнении Мюренн она была… Мужчина старался сдерживать смех, девушка уже почти не путалась в буквах. Слова целиком она еще не воспроизводила, но уже понимала, о чем читает. Все гораздо сложнее было с произношением. Ее сильный журчащий акцент делал ирландский в ее исполнении больше похожим на французский. "Хотя нет. На французский это тоже не похоже."
- Ты меня совсем не слушаешь! - Гостья подозрительно сощурилась: - Чем закончилась сказка? - Пат невинно улыбнулся.
- Он женился на своей невесте.
Мюренн забавно насупилась:
- Ты знал, чем она закончится.