- Но даже в самых смелых мечтах я и представить себе не мог, что ты можешь быть такой соблазнительной. - Его голос звучал чуть хрипловато. - Ты словно милый, игривый зверек, теплый и ласковый… и такой податливый. Хотя сейчас тебе ничего другого и не остается - как только быть податливой, да? Не трать зря силы - тебе все равно не вырваться, - добавил он, когда Айлин опять попыталась освободить руки. - Ничего у тебя не получится. Ты моя пленница. Там, у станции, мы хорошо постарались… теперь я вошел во вкус, аппетит мой разыгрался… Даже не знаю, что надо сделать, чтобы его удовлетворить. Но одно знаю точно: насытиться мне скоро не удастся.
Он сбросил халат. Айлин смотрела на него, не в силах оторвать взгляд. Загар еще не сошел до конца, и в размытом свете единственной лампы его стройное, мускулистое тело казалось высеченным из золотистого мрамора.
- Что… что ты собираешься делать? - испуганно выдавила она, умоляюще глядя на него.
- Не бойся, тебе понравится, - со смехом заверил он.
- Как я могу быть уверена?
- Придется положиться на мое слово, - усмехнулся он, забираясь обратно на кровать.
Одним быстрым движением он сорвал с нее трусики. Айлин затаила дыхание. Теперь она лежала перед ним полностью обнаженная. Ей стало немного страшно, но она чувствовала, что может ему доверять. Более того, она любила его. И была готова сделать для него все, что он захочет. Все.
Он ласкал ее медленно, неторопливо, неотрывно глядя в глаза. Айлин казалось, что тело тает под его руками. А потом он стал целовать ее всю - от жилки, бьющейся у виска, до самых кончиков пальцев ног. Казалось, Алек знал ее тело лучше, чем она сама. Он открывал у нее эрогенные зоны, о которых она даже не подозревала. Айлин никогда еще не испытывала такого щемящего, пронзительного наслаждения.
Прикосновения его были нежными, точно шелк. Он раздвинул ей бедра - мягко, но настойчиво. Интимнее этих ласк не было ничего на свете.
- Как бархат, - прошептал Алек, бережно прикасаясь к влажным, налившимся соком желания лепесткам ее сокровенного естества.
А потом, точно вознаграждая Айлин за ее податливость и послушание, он наклонил голову и стал целовать ее там, дразняще водя языком.
Он нашел самую чувствительную точку. И когда коснулся ее, Айлин содрогнулась всем телом. Предельное наслаждение прорвалось тихим стоном, больше похожим на сдавленное рыдание. А Алек продолжал изводить ее этой сладостной пыткой, пока Айлин не расплакалась и не принялась сбивчиво умолять его, чтобы он не останавливался.
Тогда он еще шире раздвинул ей бедра и его язык проник в ее влажную от желания, жаркую глубину. Это было так восхитительно, так чудесно… Айлин показалось, что она сейчас просто умрет, не выдержав обжигающего накала чувств.
Захваченная слепящим вихрем наслаждения, Айлин даже не поняла, когда Алек прекратил терзать ее. Но не успела она перевести дух, как он впился ей в губы… Айлин вся подалась ему навстречу. Возьми меня, как бы молило ее распаленное тело. И он не заставил просить себя дважды.
- Ну что? - прошептал он, входя в нее. - Ничего особенного?
- Прости, - выдохнула она.
- Разве так просят прощения?
Айлин улыбнулась.
- Тогда освободи меня.
Он рассмеялся и развязал ей руки. А она тут же обняла его и прижала к себе.
Айлин чувствовала, что Алек пока еще сдерживает себя. Он выдерживал медленный, неторопливый ритм, стараясь продлить удовольствие, стараясь провести Айлин через все стадии небывалого наслаждения. Она уже и так давно потеряла всякую связь с реальностью: как будто плыла в бархатной, звездной ночи, ощущая лишь запах разгоряченного тела возлюбленного, слыша лишь свое и его дыхание, сливающееся в едином ритме…
А потом, уже не в силах сдерживать страсть, рвущуюся наружу, Алек отринул всю нежность и мягкость. Его движения стали жесткими и напористыми. Теперь он хотел не только давать, но и брать. Они достигли вершины одновременно. Айлин показалось в этот миг, что ее тело взорвалось и рассыпалось на мириады слепящих искр. Она закричала. Алек со стоном упал на нее и затих.
Потом он лег рядом с ней, и они еще долго лежали, обнявшись. Айлин чудилось, что ее уносит куда-то на волнах золотого света. Тело ее охватила приятная слабость. Сознание туманилось где-то на грани блаженного полусна. Айлин боялась заговорить, боялась, что не сумеет сдержать слов любви, которые рвались у нее из сердца. Она любила его. Любила слишком сильно, чтобы связать его своей любовью. Когда ему придет время оставить ее и уйти, она не хотела, чтобы он ощущал себя в чем-то виноватым. Конечно, он не обойдется с ней так подло и мерзко, как это сделал Пол… Не тот он человек, но Айлин не тешила себя иллюзиями. Когда-нибудь все закончится.
Погруженная в свои мысли, Айлин не сразу поняла, что Алек заснул, все еще сжимая ее в объятиях. Айлин теснее прижалась к нему, прислушиваясь к его ровному дыханию.
Его пленница… Айлин охватила сладостная истома, когда она вспомнила, как он ласкал ее, как каждая клеточка тела отзывалась на его прикосновения… Его пленница… Конечно, она никогда не скажет ему, как близки к правде эти слова… Никогда!
Но когда Айлин заснула, она и во сне продолжала мечтательно улыбаться.
10
- Не будь дурой, - сказала Айлин своему отражению в зеркале в ванной. - Тебе надо радоваться, а ты стоишь и ревешь. Вот только забеременеть тебе сейчас не хватало.
Окажись, что она беременна, Алек сбежал бы от нее без оглядки. Или - того хуже - будучи человеком порядочным, предложил бы ей выйти за него замуж.
Айлин сама не могла понять, из-за чего так расстроилась. Она действительно не хотела ребенка. Во всяком случае, пока. Правда, дети, тихий семейный очаг - словом, смутные мечты о неопределенном будущем, окрашенном в розовые тона, в последнее время донимали ее все чаще. С каждым днем Айлин становилось все сложнее удерживать свои чувства в себе, чтобы Алек не узнал, что она влюблена в него - отчаянно и безнадежно.
Ей надо уехать. Пока еще может… Сколько раз за последние три месяца она твердила себе об этом? Февраль и март пролетели незаметно. Сейчас была середина апреля. И с каждым днем Айлин становилось все труднее решиться порвать с любимым. Если так будет продолжаться и дальше, она точно выкинет какую-нибудь глупость… Например, забеременеет, чтобы потом, когда закончится эта сказка и ей придется расстаться с Алеком, у нее осталось что-то от него, что-то такое, что будет с ней всегда…
Айлин плеснула в лицо холодной водой, чтобы смыть следы слез. А как унять боль в растерзанном сердце? Надо уехать, надо уехать, мысленно повторяла она, будто читала молитву. Словно это могло дать ей силы для того, чтобы отважиться на последний решительный шаг.
Надо уехать.
Когда Айлин спустилась на кухню, она все же сумела изобразить бодрую беспечную улыбочку, которая с каждым днем давалась ей все труднее.
- Кофе будешь? - Алек улыбнулся ей довольной утренней улыбкой. Он улыбался ей так всегда после долгой и сладостной ночи, когда они занимались любовью. А они делали это почти каждую ночь.
- Да.
Айлин уселась за стол и быстро просмотрела почту. Ей пришло три письма. Одно - из банка, о состоянии ее счета. Второе - от какой-то торговой компании, которая предлагала заполнить карточку и участвовать в розыгрыше автомобиля. Третье - из редакции газеты, где она работала. Прочтя третье письмо, Айлин обрадовалась и одновременно расстроилась. Но у нее не было времени переварить информацию, потому что Алек уже поставил тарелки на стол и наклонился к ней, чтобы поцеловать.
- Доброе утро. Тосты сделать?
- Да, пожалуйста, - улыбнулась ему Айлин.
Даже босой, в старых джинсах, с волосами, еще влажными после душа, Алек умудрялся выглядеть на удивление привлекательным и сексапильным.
Первоначально они договорились, что будут готовить по очереди, но уже через несколько дней Алек взвыл и заявил, что еще хочет жить и поэтому приготовление пищи берет на себя. Айлин возражать не стала. Но у медали была и оборотная сторона. Теперь ей приходилось всегда, а не по очереди, мыть посуду. Недели через две она всерьез начала подумывать о покупке посудомоечной машины.
- Ты сегодня собираешься работать? - спросила Айлин.
Судя по тому, с какой скоростью росла стопка напечатанных листов на столе у Алека, он, наверное, уже заканчивал свою книгу.
- Часа два до обеда. А потом мне надо на станцию. Я обещал Льюку проверить с ним буйки.
Айлин кивнула. Она уже начала привыкать к тому, что они сидят с Алеком вот так вот за завтраком, читают почту или утренние газеты, обсуждают планы на день. Ей уже начинало казаться, что это - ее нормальная жизнь. Что так и должно быть. Но Айлин понимала, что подобные мысли опасны, потому что если она привыкнет ко всему этому слишком сильно…
Городок уже потихоньку готовился к летнему сезону: на улицах стали появляться чужие машины, в баре у Джефа - чужие лица. Скоро сюда нахлынут туристы… И Айлин была уверена на все сто процентов, что Алек не захочет остаться. Вопрос только в том, кто из них двоих уедет раньше.
Алек вскрыл конверт, который еще раньше привлек внимание Айлин: элегантный, необычного кремового цвета, надписанный аккуратным и явно женским почерком.
Алек начал читать письмо и вдруг громко расхохотался.
- Ничего себе… Ну, старина Скотти дает! Я и представить себе не мог, что он окажется таким прытким!
- Кто?
- Письмо от Марджори, - пояснил Алек, давясь от смеха. - Она опять вышла замуж.
- А-а… - У Айлин екнуло сердце. - Что-то быстро…
- Она у нас решительная, проволочек не любит. Бедный Скотти… Естественно, он, дубина, не мог устоять перед ее буйным натиском.
- А почему ты его называешь дубиной?
- Это еще со школы пошло. Он был тугодум… из тех старательных мальчиков, которым просто не даются предметы. Хотя человек он приятный. Богат, как Крез. К тому же наследник графского титула наряду с земельными владениями и фамильной усадьбой. Марджори это должно понравиться… Будет она теперь светской дамой, и все станут к ней обращаться "ваше сиятельство".
Алека, похоже, совсем не задело скоропалительное замужество Марджори. Впечатление было такое, что он говорит о сестре или кузине, а не о бывшей жене.
- И ты… ничего не имеешь против? - осторожно спросила Айлин.
Он небрежно пожал плечами.
- В качестве мужа Скотти ей подходит больше. Бедняжка Марджи, как я понимаю, наш брак был для нее сплошным разочарованием.
Айлин на мгновение задумалась. Она давно хотела задать ему один вопрос, но все не решалась. Может, теперь как раз подходящий случай?
- А… почему ты на ней женился? - отважилась она.
Алек усмехнулся.
- По идее, я должен был безумно ее любить. В конце концов, она красивая, очаровательная, умная… Чего мне еще было желать? - Алек невесело рассмеялся. - Но к несчастью, жизнь - и брак, в частности - не такая простая штука, как мне представлялось.
Да, не без горечи согласилась Айлин, жизнь штука непростая. И вовсе не удивительно, что, испытав на себе все превратности неудачной женитьбы, Алек не торопится снова лезть в петлю и заводить семью. Она знала это с самого начала - он и не скрывал своих взглядов. Что греха таить, Айлин сама приложила немало усилий, чтобы убедить его в том, что и она тоже не хочет замуж. А сейчас уже поздно сообщать ему о том, что больше всего на свете ей хочется жить с ним долго и счастливо и умереть в один день.
- А тебе о чем пишут? - спросил Алек.
- А… это из старой моей газеты.
- Насчет того, как тебя несправедливо выперли с работы?
- В общем, да. Предлагают вернуться. - Айлин пришлось напомнить себе, что ее голос должен звучать сейчас с определенной долей энтузиазма: новость все-таки радостная. - Пол ушел. Пишут, "по собственному желанию". Хотя есть у меня подозрение, что его просто уволили. Впрочем, они ничего не объясняют. Просто сообщают, что сожалеют об обстоятельствах моего ухода, и предлагают вернуться… При этом мне повышают зарплату и дают собственную рубрику. Кроме того, обещают выплатить компенсацию за моральный ущерб и те деньги, что я потеряла, пока не работала.
- Неплохое предложение, - заключил Алек. - Мои поздравления - ты победила. Справедливость восторжествовала.
- Спасибо.
Лицо Айлин сияло улыбкой, а сердце сжималось от тоски. Ей надо сказать ему… но слова застряли в горле.
- Они… они ждут меня на следующей неделе, - все-таки выдавила она.
- Так быстро? А как же твоя книга?
- Ну, придется ее пока оставить. Быть может, позднее. - Хотя она знала, что уже никогда не вернется к своей книге. Ее написание слишком прочно связывалось у Айлин с жизнью в коттедже у моря… вместе с Алеком. - Я, наверное, поеду послезавтра. Поживу пару недель у Пат, пока не подышу себе квартиру.
В глазах Алека зажглись насмешливые огоньки.
- Не терпится снова в бой? Тихая, мирная жизнь тебе в тягость?
Айлин смутилась.
- Я, наверное, человек сугубо городской… Тоскую без всей этой спешки и суеты.
- Безо всех этих толп, автодорожных пробок, выхлопных газов… - едко продолжил Алек.
Айлин небрежно пожала плечами. Хотя, наверное, только сейчас она вдруг поняла, что совсем не скучала по своей прежней жизни, когда ни на что не хватало времени, когда надо было все время куда-то нестись, что-то кому-то доказывать… когда вся жизнь превращалась в одну сплошную нервотрепку.
Как интересно… Айлин думала, что остается здесь и не уедет обратно в Нью-Йорк исключительно из-за Алека. Но, оказывается, ей нравился здешний воздух, пропитанный запахом моря, а не вонючими выхлопными газами. Ей нравилось, что на улицах не валяется мусор. Нравилось покупать продукты не в обезличенном супермаркете, а на маленьком местном рынке, где все продавцы звали ее по имени и знали, какой сорт хлопьев она ест на завтрак.
И еще ей нравилось сочинять красивые сказки про великанов и фей, прекрасных принцесс и бесстрашных героев. Это было так здорово… и совсем не похоже на те скандальные истории или рутинную тягомотину, с которыми чаще всего приходится сталкиваться журналистам ежедневной газеты.
Айлин и не заметила, когда с ней произошла эта перемена… И вот теперь все как будто встало на свои места: она поняла, что ей нужно от жизни. Но поняла - увы! - слишком поздно. Хотя, быть может, оно и к лучшему… Теперь у нее есть благовидный предлог уехать, не дожидаясь, пока Алек сделает это первым…
- Ну вот, вроде все забрала, - объявила Айлин, застегивая молнию на последней сумке. - Если что забыла, пришлешь?
- Ну конечно.
Айлин и сама удивлялась, как ей удается сохранять такой спокойный вид. Втайне она надеялась, что Алек попросит ее остаться, но пришлось горько разочароваться. Когда она объявила о том, что уезжает, он лишь спросил, не согласятся ли они с Пат продать ему коттедж.
Сама Айлин была не против - все равно она уже никогда не сможет сюда вернуться. Что же касается Пат… Айлин не сомневалась, что сестра, которая всегда все понимала без слов, тоже не будет возражать. К тому же за деньги, полученные от продажи коттеджа, вместе с компенсацией, которую ей обещали в газете, Айлин смогла бы купить себе приличную квартиру в Нью-Йорке. Обрести, так сказать, собственный угол.
- Ну ладно, поеду… - Айлин даже удалось изобразить улыбку. - Хочу пораньше выехать, вдруг с машиной в дороге что случится…
Она подхватила сумку и нерешительно помедлила у лестницы. Алек стоял в дверях спальни и смотрел на нее безо всякого выражения. Невозможно было понять, о чем он сейчас думает. Неужели даже не поцелует на прощание?
А если все-таки поцелует, сможет ли она тогда уехать?
- Смотри, осторожнее. - Алек указал глазами на окно. Дождь на улице лил сплошной стеной. - Ты выбрала для поездки не самый удачный день.
- Да… впечатление такое, что сейчас не апрель, а ноябрь. Но мне обязательно надо ехать. В понедельник уже на работу. Надо, чтобы у меня было хотя бы дня два на то, чтобы отдышаться и сделать кое-какие дела. Пожелаешь мне удачи?
- Конечно, - улыбнулся Алек. - Хотя лучше я им пожелаю удачи, твоим газетчикам, - ты им всем дашь прикурить. Девушка с характером.
- Спасибо.
Еще несколько месяцев назад она была бы счастлива, если бы Алек сделал ей подобный комплимент. Но сейчас хотелось только одного - чтобы он сказал: "Не уезжай".
- Ну что ж… - Он шагнул к Айлин и притянул ее к себе. - Все было здорово.
Он склонился к ее лицу, как бы задумавшись: поцеловать или нет.
- Да…
Айлин казалось, что сердце ее сейчас разорвется.
Он все-таки поцеловал ее. Лучше бы он этого не делал… Айлин с тихим стоном выронила сумки и обвила Алека руками за шею. Неужели это последний их поцелуй? Неужели…
Слезы текли по щекам Айлин. Ей не хотелось, чтобы Алек их видел, но она уже не могла сдерживаться. Сегодня они расстанутся навсегда. И для нее начнется новая жизнь. Жизнь без Алека.
Он оторвался от ее губ и заглянул в глаза.
- Извини, - пробормотала Айлин, вытирая слезы. - Ненавижу все эти прощания… Я лучше пойду.
- Да, наверное.
Алек подхватил сумки и понес вниз.
Айлин всегда было грустно уезжать из коттеджа. Но раньше ее утешала мысль, что на будущий год она обязательно приедет сюда снова. Сейчас все было по-другому… она никогда не вернется сюда. Никогда. Потому что все будет напоминать ей об Алеке, о днях, которые они провели вместе…
Когда Айлин распахнула входную дверь, ветер швырнул ей в лицо колючие капли дождя.
- Надеюсь, дворники у тебя в исправности, - проговорил Алек, запихивая сумки на заднее сиденье ее старенькой малолитражки.
- Да, все нормально. Не беспокойся.
Айлин уселась за руль. И тут же пожалела о том, что так поспешила. Они могли бы еще раз обняться с Алеком. Последний поцелуй на прощание…
- Ну что… Я поехала, - выдавила она, когда Алек склонился к ней, опираясь рукой на открытую дверцу машины. - До свидания.
- До свидания. - Он легонько коснулся рукой ее руки, потом наклонился еще ниже и поцеловал ее. - Береги себя. Может быть, как-нибудь повидаемся… когда я буду в Нью-Йорке.
- Да… было бы здорово, - спокойно проговорила Айлин.
Слишком спокойно. Слишком небрежно. Хотя больше всего ей хотелось броситься ему на шею и умолять, чтобы он никуда ее не отпускал. И никогда.
- Я, наверное, пару недель поживу у Пат. Пока буду искать квартиру. Так что, если я что-то забыла…
- Я все тебе перешлю.
Алек захлопнул дверцу машины.
Отъезжая от коттеджа, Айлин оглянулась в последний раз. Алек стоял в дверях и глядел ей вслед. Увидев, что она смотрит на него, помахал рукой. А потом скрылся в доме, захлопнув за собой дверь.
Включенные дворники исправно смахивали капли дождя с ветрового стекла, но Айлин все равно не видела почти ничего - слезы застилали глаза.
За серой пеленой дождя пристань казалась унылой и мрачной - как будто снова вернулась зима. Яркие надувные мячи в витрине маленького магазинчика рядом с Тихой гаванью были единственным красочным пятном на общем блеклом, будто размытом дождем, фоне.
Айлин ехала очень медленно. Дорога резко шла под гору, и на скользком мокром асфальте было опасно развивать большую скорость. Городок закончился. Теперь по обеим сторонам дороги выстроились деревья. А потом она вырулила на шоссе, откуда вся пристань просматривалась, как на ладони.