– Знаешь ли ты, что была в могиле? – спросила она наконец.
– Я знаю, что была похоронена, но не знаю, каким образом вышла я из могилы.
– Чудо! – прошептала султанша Валиде, с возрастающим удивлением прислушиваясь к голосу Сирры. – Я пришла сюда, – продолжала она, – узнать, можешь ли ты ответить мне на несколько вопросов? Более ли тебе доступно видеть, чем другим людям? Говори, я хочу знать, будет ли внук мой принц Юсуф на престоле?
За портьерой раздался тихий шепот, которого не могла слышать султанша, но спрятавшийся, по-видимому, руководил ответами Сирры.
– Ты спрашиваешь, вступит ли на престол принц Юсуф? Да, только при том условии, – прозвучал снова голос Сирры, – если ты получишь свою прежнюю власть и значение.
– Так отвечай мне еще: получу ли я это? – продолжала спрашивать султанша Валиде.
– Возможно, но только при одном условии, которого ты и не подозреваешь.
– Какое же это условие?
– Желание твое будет исполнено и ты получишь свою прежнюю власть, если доверишься тому, кого первого встретишь завтра на своем пути, – отвечала Сирра.
– Куда же поведет этот путь?
– Во дворец Беглербег.
– Беглербег? Не думаю. Я вовсе не намерена отправляться завтра рано утром в Беглербег.
– Ты поедешь туда склонить султана тайно отправиться сюда.
Султанша Валиде остолбенела, мысль эта до сих пор не приходила ей самой в голову.
– Еще один вопрос, – сказала она после короткого молчания. – Какие средства должна употребить я, чтобы достигнуть названных сейчас целей?
– Средства эти еще не созрели. Ты узнаешь их при твоем следующем приходе. Султан придет сюда перед тобой.
Слова эти и вся таинственность, которой окружено было чудо, укрепили суеверие султанши и окончательно расположили ее в пользу Сирры. Она удивлялась ей и верила в нее.
– Я приду сюда еще кое о чем расспросить тебя, – сказала она, положила у входа небольшой кожаный кошелек с золотыми монетами в дар пророчице и в сильном волнении оставила дом софта.
Всю дорогу мысли ее всецело были заняты виденным и слышанным. Даже в то время, как она в Скутари пересела из экипажа в свою лодку, которая должна была перевезти ее в увеселительный дворец на берегу Босфора, в ушах ее все еще звучали слова чуда: "Султан приедет сюда перед тобой!" И в связи с этим пророчица сказала: "Средства еще не созрели. Ты их узнаешь при твоем следующем приходе!" Так для этих средств необходимо было появление султана у пророчицы? Без сомнения!
И вот султанша Валиде решилась уговорить своего сына посетить чудо. Чем скорее будет это, тем лучше. Но в ту самую минуту, как она приняла решение на следующее же утро отправиться к султану и убедить его съездить к пророчице, вспомнились ей слова Сирры: "Желание твое будет исполнено, если ты соединишься с тем, кто первый встретится тебе на твоем пути во дворец Беглербег". Так это была правда! Ведь она хотела же теперь отправиться завтра утром во дворец. Кого же она встретит на дороге? Невыразимое любопытство и томительное ожидание овладели султаншей. Почти всю ночь она провела без сна, утопая в своих шелковых подушках. Раньше, чем когда-либо, позвала она горничных и гораздо раньше того часа, в который она это обыкновенно делала, уже отдавала приказания своему гофмаршалу.
Султанша Валиде была в сильном беспокойстве, причина которого была никому не известна. Нетерпение и ожидание томили ее. Беспрестанно вспоминались ей слова пророчицы, объявившей, что для достижения своих целей султанша должна вступить в союз с тем, кого первого в этот день встретит на пути к султану.
Желанный час наконец настал. Она могла ехать на своей любимой яхте в Беглербег. Султанша поспешно сошла вниз. С этой минуты начался ее путь в Беглербег. Никогда еще не обращала она такого внимания на встречавшихся ей, как в этот день. Она ступила на яхту. По воде обыкновенно шныряло много лодок и пароходов, на которых было много народа. Ну а если она увидит нескольких сразу, что тогда? Что, если ей встретятся лица вовсе незнакомые? Как сбудутся тогда слова пророчицы? Тысячи вопросов и предположений занимали султаншу всю дорогу. Но беспокойство о встрече нескольких лиц оказалось безосновательным, и слова пророчицы приобретали все большее и большее значение. Когда яхта султанши переезжала Босфор, ни одной лодки, ни одного каика, ни одного парохода не попалось ей навстречу, тогда как незадолго до нее и вслед за ней бесчисленное множество их шныряло взад и вперед. Точно все они, следуя тайному приказанию, должны были держаться вдали от нее. Итак, только на берегу, по дороге к террасе дворца или на ней мог попасться тот, с кем она должна была соединиться, кому должна была довериться, чтобы достигнуть своих целей и желаний. Слова пророчицы ясно гласили: "На пути во дворец". Как только она войдет во дворец, как только она переступит порог его, все будет кончено.
Между тем яхта пристала уже к берегу. Султанша вышла из нее, окруженная своей прислугой. Четыре черных невольника держали носилки, чтобы перенести ее во дворец. Сев в носилки, султанша откинула тяжелые шелковые занавески, чтобы иметь возможность увидеть того, кто попадется ей навстречу.
Ни одного человека, даже часового, не видно было на пути. Негры, по обыкновению, спустили носилки у широкого крыльца, которое вело к террасе дворца. Султанша предпочитала подниматься сама по его ступеням. Она вышла из носилок. На большом широком крыльце также никого не было. Но вот, когда волнуемая ожиданиями султанша дошла уже до последних ступеней, сверху навстречу ей показался шейх-уль-ислам.
Султанша словно остолбенела от удивления при виде этого человека, которого она менее всего ожидала увидеть. Она встретила Мансура-эфенди, своего ненавистного соперника – он был тем, на кого указала ей пророчица.
Шейх-уль-ислам, отойдя немного в сторону, остановился, узнав султаншу, и с почтительным поклоном пропустил ее. Она же, едва будучи в состоянии ответить на его поклон, прошла мимо и направилась к главному входу дворца.
IX. Встреча
После своей блестящей победы над бедуинами Зора занял их лагерь, чтобы предоставить своим людям давно желанный покой после всех трудов и лишений. Везде были расставлены часовые, так как Зора был уверен, что разбитый враг соберется с духом и будет продолжать борьбу. Зора сильно беспокоился о Сади и не мог понять, куда он девался. На другой день он велел похоронить убитых и при этом приказал тщательно поискать между ними своего товарища, но Сади не нашелся. Неужели обратившиеся в бегство враги взяли его с собой? Это было немыслимо. Не убили ли они его? Но тогда остался бы от него какой-нибудь след.
Зора разослал разведчиков по всем направлениям, приказав им не только разыскать Сади и следить за действиями врага, но отыскать также тех из солдат Сади, которые спаслись бегством в ночь битвы. Сделав эти распоряжения, он тем не менее и сам решился приняться за поиски. Он все еще не верил в смерть своего друга, все еще не терял надежды найти его в живых. Он узнал, что тяжело раненный Сади попал в руки врагов, надо было только узнать, взяли ли они его с собой.
Прежде чем оставить лагерь, к Зора явился один из разведчиков и доложил, что враги снова соединились и заняли прежний лагерь, лежащий в четырех милях от того, где расположился Зора, в низине близ караванной дороги. Кроме того, разведчик узнал, что Кровавая Невеста вместе с братьями и несколькими всадниками отправились к другому племени просить у него помощи. Это было важное известие. Если бы врагам удалось найти себе союзников, то мятеж увеличился бы и тогда вряд ли Зора и Сади, если тот был еще жив, могли бы успешно противостоять этому возмущению, так как находившиеся в их распоряжении силы были слишком незначительны.
В этом положении Зора должен был пока довольствоваться тем, что разослал повсюду разведчиков. Главной задачей для него в эту минуту было узнать об участи Сади. Ему хотелось также добыть сведения о силе врагов, их новом положении и, если возможно, неожиданно истребить все это племя. Всего этого он мог достигнуть только в том случае, если бы разведчику удалось пробраться в неприятельский лагерь. Но дело это было сопряжено с такими опасностями и выполнить его было так трудно, что он не хотел поручить его даже самому опытному из своих воинов, а решился сам, не говоря ни слова, привести этот смелый план в исполнение, дав предварительно необходимые инструкции на время своего отсутствия.
В сумерках он выехал из лагеря, захватив с собой одежду и копье одного из убитых арабов. Он хорошо знал, в каком направлении находится неприятельский лагерь, шпионы его объяснили ему и путь, который был ближе и безопаснее большой караванной дороги, где всюду были в засаде бедуины. Проехав лагерь, Зора завернулся в белый плащ и с копьем в руках вполне походил на сына пустыни, так что издали его смело можно было принять за бедуина. Подъехав к месту, где, по его расчету, должен был находиться лагерь арабов, он очутился в узкой, далеко простиравшейся между холмами долине, и скоро, несмотря на темноту ночи, на скалистом выступе холма заметил неприятельский караул. Зора только для виду держал копье в руке, в другой же у него было ружье, чтобы воспользоваться им в случае нужды.
Часовой принял его за своего воина, возвращавшегося в лагерь. Единственное, что подвергало опасности Зора, это то обстоятельство, что он не знал дороги в лагерь. Часовому должно было броситься в глаза, как это возвращающийся в лагерь воин блуждает, не находя палаток. Но счастье благоприятствовало Зора. Он случайно попал в боковую долину и там вдали увидел неприятельские шатры.
Теперь он находился в логовище врага. Несчастный случай, оклик часового мог выдать его и стоить ему жизни. Но он не струсил и, не медля ни минуты, спокойно поехал к шатрам. В лагере царило уже ночное безмолвие. По краям его стояли и лежали лошади. У шатров здесь и там сидели бедуины, молча покуривая свои трубки. Никто, по-видимому, не заботился о возвращающемся так поздно в лагерь воине.
Было уже довольно темно, когда Зора спрыгнул с лошади и хотел поставить ее вместе с другими. Но опасаясь, что лошади узнают чужую и тем выдадут его, он сделал вид, будто хочет осмотреть животное и отвел его в такое место лагеря, где не видно было ни одного воина. Здесь он поставил в стороне своего коня и, завернувшись в плащ, осторожно прошел между палатками, чтобы по величине лагеря иметь хотя бы приблизительное понятие о численности врагов. Посреди лагеря он увидел большой шатер и едва успел подумать, что, должно быть, он принадлежит эмиру, как услышал приближающиеся шаги. Он спрятался за соседний шатер и отсюда увидел, что бедуин быстрыми шагами подошел к большому шатру. Зора тихонько приблизился и услышал, что бедуин произнес имя эмира. Вслед за тем тот вышел из шатра. Вблизи не было ни одного воина, никто не видел Зора, да если бы кто и видел, то ни за что не узнал бы в нем своего врага – офицера падишаха.
– Я принес тебе ответ от молодого эмира из племени бени-шемтаров, – докладывал воин старцу. – Молодой эмир знает уже, что неприятель нанес нам тяжкий ущерб и из всего твоего войска у тебя осталось немногим более пятисот воинов. Эмир бени-шемтаров хитер. Он боится ничего не выиграть союзом с нами.
– Так он отказывается от него? – спросил эмир.
– Он хочет держать совет.
– Знаю я этот совет! Хорошо, что сыновья мои избрали другой путь, – сказал эмир. – Напал ли ты на след врага?
– Одного шпиона башибузуков я встретил на горе Катан, он выстрелил в меня из ружья, я проткнул его копьем, он лежит теперь у подножия Катана, лошадь его я привел с собой.
Зора не проронил ни одного слова. Неукротимое бешенство овладело им при последних словах араба, разведчики были крайне важны, и вот снова один из них поплатился жизнью за свою опасную попытку.
Между тем молодой воин удалился. Зора недаром потерял время, он по крайней мере узнал, что все племя состояло из пятисот воинов и что эмир, чувствуя свою слабость, искал союзников. Оставалось еще узнать, не был ли Сади пленником в лагере.
Зора знал обычай бедуинов знатных или важных пленников держать под строгим караулом в шатре эмира или поблизости от него. Но ни у шатра эмира, ни у одного из ближайших к нему не было часовых. Оставалось предположить одно: может быть, Сади попал в руки врагов уже мертвым. Но как мог он узнать об этом?
Зора заметил, что шатер эмира имел два входа, и после того, как одним из них старик вернулся в шатер, Зора решил узнать назначение другого. Шатер, по-видимому, состоял из нескольких отделений. Тихо и осторожно подошел он к занавеси и немного приподнял ее. Слабый свет звезд слегка проникал внутрь шатра. Зора хотелось узнать, спал ли кто-нибудь внутри. Он немного более откинул полог и увидел посреди шатра возвышение, на котором лежало что-то, показавшееся ему человеческой головой. На заднем плане увидел он постель, которая, по-видимому, была пуста. Тогда Зора решился войти в шатер, не спустив полога. У входа стояло свернутое зеленое знамя Кровавой Невесты, так как это отделение шатра эмира принадлежало ей. Самой ее не было в лагере. Чья же была голова, лежавшая на возвышении посреди шатра? Зора вздрогнул при мысли, что это могла быть голова Сади. Но, рассмотрев голову вблизи, он убедился, что она принадлежала не Сади. Хотя бальзамирование и изменило ее, но все-таки он мог узнать, что голова эта не была головой его друга.
Мы уже знаем, что это была голова жениха Солии. Кровавая Невеста успела захватить ее собой во время бегства из прежнего лагеря.
Теперь Зора уже более не думал найти Сади живым или мертвым в руках врагов. Мстительная Кровавая Невеста непременно оставила бы его у себя. Тогда он решился взять ее знамя, но только хотел протянуть к нему руку, как вдруг услыхал чьи-то шаги. У входа показалась чья-то голова: должно быть, это был ночной патруль. Зора успел забиться в глубину шатра и там неподвижно стоял, затаив дыхание.
– Разве благородная и храбрая дочь Гаруна в шатре, что открыт занавес его? – спросил начальник патруля.
Гробовое молчание царило в шатре.
– Ты в шатре, храбрая Солия? – повторил воин уже громче, но не шел далее: было бы неслыханное дело, если бы он вошел в шатер женщины, хотя бы даже и Кровавой Невесты, которая походила скорее на мужчину, чем на женщину, и носила мужскую одежду.
Должно быть, старый эмир из смежной части, отделявшейся толстым ковром от той, где был Зора, услыхал слова воина, так как его голос отвечал:
– Солия сегодня утром вместе с братьями отправилась в Бедр.
Голова воина тотчас же исчезла, и рука его задернула занавес.
Зора не трогался с места. Страшная опасность миновала. Ощупью отыскал он знамя и тихо и осторожно сорвал зеленую ветхую материю с древка. Затем расстелил его на полу и, пройдя через него, вышел из палатки. Но едва сделал он несколько шагов, как тот же высокий, широкоплечий воин, который делал ночной дозор, вышел из-за ближайшего шатра и быстро направился к Зора. По всей вероятности, не удовольствовавшись коротким ответом эмира, он спрятался поблизости и высматривал оттуда. Он догадывался, что кто-нибудь да был в шатре Кровавой Невесты, и теперь догадки его подтвердились. Из шатра вышел воин. Зора сейчас же угадал страшную опасность, грозившую ему. Хотя он и знал по-арабски, но все-таки ответ его сейчас же выдал бы в нем иностранца.
– Стой! – закричал ему воин.
Зора поспешно схватился за рукоятку надетого у него под бурнусом кинжала, чтобы на всякий случай иметь его наготове. Не отвечая ничего, он хотел идти дальше.
– Что тебе было надо в шатре Кровавой Невесты? Кто ты? – продолжал воин, быстрыми шагами направляясь к Зора.
Только быстрота и решимость могли еще спасти его, минуту спустя было бы уже поздно. Вместо ответа Зора вытащил кинжал и, прежде чем враг его мог отступить или закричать, он с такой силой вонзил в него оружие, что тот не успел ни оказать сопротивления, ни позвать на помощь. Как сноп повалился он на землю, истекая кровью. Острое лезвие кинжала вонзилось ему в горло, слышалось только его страшное хрипение. Как бешеный бился он о землю, судорожно сжимавшиеся пальцы ногтями впивались в тело. Зора не дождался смерти врага, которого он для своего спасения должен был лишить жизни. Торопливо прошел он между шатрами к тому месту, где стояла его лошадь. Он счастливо отделался от опасности. Если бы не присутствие духа и не ловкость, с какой он убил бедуина, то его смерть была бы неминуема. Минута колебания, промах – и он поплатился бы жизнью.
Через несколько минут Зора свободно добрался до своей лошади, проворно вскочил на нее и тем же путем выехал из лагеря. Было уже далеко за полночь, когда Зора снова мчался по узкой долине. Он достиг своей цели и должен был радоваться, что вышел цел и невредим из своего опасного предприятия. Посмеиваясь, скакал он далее, отыскивая глазами часового, которого видел при проезде своем в лагерь, но никак не мог найти его.
Но вот, когда он проехал порядочное пространство, дорога показалась ему совсем другой, а долина слишком длинной. Внимательно стал он присматриваться к местности и тут только, к удивлению своему, заметил, что сбился с пути. Вернуться назад он не мог, вероятно, уже на милю отъехал он от лагеря и надеялся или выбраться на нужную дорогу, или выехать на большую караванную.
Немного времени спустя въехал он в глубокий песок пустыни и тут на минуту остановил лошадь, не отваживаясь пускаться в это страшное песчаное море. Зора хорошо знал лошадиный инстинкт и довольно часто полагался на него в подобных случаях. И на этот раз он решил предоставить животному выбор направления и опустил поводья. Почувствовав свободу, умное животное, казалось, поняло намерение своего господина, ласково трепавшего ее по шее. Сначала лошадь высоко подняла голову, что-то разнюхивая в воздухе, затем нагнулась к земле и стала обнюхивать ее.
По мнению Зора, надо было ехать направо, чтобы вернуться в свой лагерь. Лошадь же повернула налево.
– Я доверяюсь твоему выбору, – прошептал он, – но мне кажется, что ты ошибаешься.
Лошадь оставила в стороне пустыню и поехала по холмам, где была твердая, местами даже каменистая почва. Скоро наш одинокий всадник заметил, что находится как будто на проезжей дороге: здесь и там на более слабом грунте виднелись следы лошадиных подков. Но дорога эта была незнакома Зора.
Около получаса, если не больше, ехал он в этом направлении, как вдруг невольно вздрогнул. Он ясно расслышал щелчок взведенного курка ружья или пистолета. В ту же минуту раздался выстрел, пуля провизжала как раз между головой Зора и шеей лошади, и та, чтобы избежать опасности, сделала прыжок вперед и хотела мчаться далее. Но Зора был другого мнения. Хотя он и не знал, один или много врагов находились поблизости и не мог быть уверен, что в следующую минуту не раздадутся новые выстрелы, но все-таки он решил мужественно встретить нападение и рванул в сторону свою лошадь.
Но вот прогремел второй выстрел и указал Зора место, где находится враг. Он полетел туда, держа наготове ружье. Подъехав ближе, он увидел перед собой человека, с трудом поднимавшегося с места. Прежде чем выстрелить, он заметил, что человек этот не выглядел бедуином. Подъехав поближе, Зора увидел, что выстреливший в него был в турецкой одежде. Проворно соскочил он с лошади, и радостная надежда вспыхнула в нем, но все еще не верил он в возможность ее осуществления.