Когда Элен открыла дверь в гостиную, она увидела, что Доминик Лайалл лежит на диване, закрыв глаза. Звук открываемой двери привлек его внимание. Он открыл глаза и посмотрел на дверь. Увидев, кто принес ему кофе, Доминик резким движением попытался сесть.
Но от приступа боли его лицо побледнело, и он упал на подушки, прижимая руку ко лбу.
Элен замерла на месте, потом быстро поставила поднос на стол и подошла к дивану.
– С вами все в порядке? – озабоченно спросила она.
Доминик убрал руку со лба, но по его лицу было видно, что боль не прошла.
– Да, – мрачно пробормотал он. – Все в порядке. Спасибо.
Элен в нерешительности стояла перед ним; ее пальцы похолодели от волнения. Он выглядел таким бледным и слабым, что ей захотелось чем-нибудь помочь. Его боль не показалась ей возмездием за то отчаяние, в которое он поверг ее, заставив находиться в своем доме. В конце концов, они были врагами, и Элен должна бы радоваться, что судьба наказывает его, но почему-то никакой радости девушка не испытывала. Напротив, она чувствовала сострадание к этому человеку и неожиданно осознала, что ее влечет к нему.
– Ради Бога! – глухо произнес он. – Перестаньте смотреть на меня так, будто вам не приходилось видеть ничего подобного! У меня мигрень, понятно вам? – Он криво усмехнулся. – Помимо всего прочего!
Элен смущенно поежилась под взглядом его золотисто-карих глаз, выражения которых она никак не могла понять. Но тут она увидела капельки пота, выступившие на лбу Доминика после неудачной попытки встать.
– Я… могу я что-нибудь для вас сделать? – тихо спросила она.
– Что же вы предложите? – презрительно бросил он. – Приставить пистолет к моему виску или воткнуть нож мне в живот?
– Я не думала ничего подобного, – быстро ответила она, беспомощно оглядывая комнату. – Разве у вас нет какого-нибудь лекарства? Каких-нибудь таблеток? Или мне лучше сходить за Болтом?
– У меня есть таблетки, – сказал он, наконец, устало закрыв глаза.
– Где же они?
– Вы не обязаны помогать мне. Их принесет Болт.
– Перестаньте, ради Бога! – воскликнула она. – Я хочу вам помочь. Только скажите, где ваши лекарства.
Доминик приоткрыл глаза, повернув голову в ее сторону. Какое-то мгновение он смотрел на Элен из-под опущенных ресниц, и это было волнующее мгновение. Она почувствовала слабость в ногах и учащенное биение сердца. Потом Доминик опять закрыл глаза и сказал:
– Они в бутылочке в верхнем ящике моего письменного стола.
Элен повернулась, чтобы пойти за лекарством, но остановилась в нерешительности. Где этот письменный стол? Может быть, он имел в виду то бюро в углу, возле которого она увидела фотографию страшной катастрофы? Она уже шагнула к бюро, когда Доминик устало произнес:
– Письменный стол находится у меня в кабинете.
Его кабинет!
Элен замешкалась. Где же этот кабинет? Она открыла, было, рот, чтобы спросить, но передумала. Дверь кабинета должна выходить в холл, а там не так много дверей, чтобы не найти нужную. Она уже знала то, что вели в гардеробную и столовую, а дверь в кухню была обита грубым сукном.
Элен быстро вышла из комнаты в холл, радуясь, что гепарда не было поблизости, и огляделась. В холл выходила только одна незнакомая дверь, удовлетворенно отметила она, и, открыв эту дверь, девушка заглянула вовнутрь. Несомненно, это и был кабинет Доминика Лайалла. Огромный стол красного дерева занимал всю центральную часть комнаты. На нем в беспорядке лежали книги и бумаги, а с боку стояла пишущая машинка.
Но вовсе не письменный стол привлек внимание Элен. В углу на самом краю подоконника, полускрытый тяжелой бархатной шторой стоял бежевый телефон!
Ее первым побуждением было немедленно воспользоваться этим телефоном и попросить о помощи, но последние события заставили Элен быть осторожнее. Если она задержится здесь слишком долго, Доминик Лайалл может что-нибудь заподозрить, а если он застанет ее здесь… К тому же и Болт может зайти в гостиную за подносом. Если они догадаются, что девушке известно о существовании телефона, у нее не будет шанса воспользоваться им. Но если она притворится, будто ничего не видела…
С трудом поборов искушение от заманчивой идеи немедленно связаться с внешним миром, Элен подошла к столу и села на стоящий рядом кожаный стул. Неудивительно, что Доминик не хотел посылать ее за лекарством. Но видимо его состояние было настолько серьезным, что вынудило забыть об осторожности. Вспомнив о его искаженном болью лице, Элен торопливо открыла правый верхний ящик стола. Как бы девушка ни возмущалась двуличностью Доминика Лайалла, она не могла забыть о тех страданиях, что он испытывал.
Быстрый осмотр содержимого этого ящика показал, что лекарств там не было, и Элен закрыла его. Левый ящик был заполнен папками, но, отодвинув их в сторону, она нашла то, что искала – маленькую коричневую бутылочку с белыми таблетками.
Бросив взгляд на горы бумаги на столе, Элен закрыла ящик и встала из-за стола. Она едва успела закрыть дверь кабинета, когда из кухни вышел Болт. У девушки задрожали ноги при мысли, что воспользуйся она телефоном, ее застали бы на месте преступления.
– Вы что-то искали, мисс? – нахмурившись, спросил он.
Элен почувствовала, как краска стыда заливает ей щеки, потому что она никогда не умела притворяться. Девушка показала маленькую бутылочку.
– У вашего хозяина мигрень, – объяснила она, направляясь к двери гостиной с уверенностью, которой вовсе не испытывала. – Я ходила за таблетками.
– Понятно. – Болт был искренне обеспокоен. – Я сейчас принесу воды.
Он пошел на кухню, а она вернулась в гостиную. Доминик по-прежнему лежал на диване с закрытыми глазами, и Элен пришлось уверить себя, что именно этот человек держит ее здесь против воли.
Девушка подошла к дивану и остановилась.
– Вот ваши таблетки, – тихо сказала она. – Болт сейчас принесет вам воды.
Доминик открыл глаза. От сильной боли под ними залегли темные круги.
– Спасибо, – поблагодарил он, приподнимаясь на подушках и принимая протянутую бутылочку. – Я сам во всем виноват. Слишком много работал.
– Вы работали? – удивленно переспросила Элен, глядя, как Доминик открывает бутылочку и достает две таблетки.
Он поднял на нее глаза.
– Вот именно – работал. Или вы думали, я занимаюсь бездельем?
Элен пожала плечами и отошла от дивана. На таком близком расстоянии его глаза волновали ее, даже, несмотря на ту боль, что читалась в них.
– Я… я так не думала, – не совсем искренне ответила она.
Дверь отворилась, и в комнату вошел Болт с кувшином воды. Он сразу направился к дивану и с легким укором посмотрел на лежавшего Доминика.
– Вот вода, – сказал он, протягивая стакан. – А потом вам надо сразу же лечь в постель.
Доминик положил в рот таблетки и запил их водой.
– А я так не думаю, – ответил он, возвращая стакан Болту.
Болт с осуждением посмотрел на него.
– Вы же знаете, это необходимо.
Доминик бросил красноречивый взгляд в сторону Элен.
– Как? Оставить нашу гостью пить кофе в одиночестве?
Элен возмущенно фыркнула, но Болт покачал головой, подавая ей знак молчать.
– Хорошо, тогда после кофе, – согласился он, но Доминик уже закрыл глаза, как будто ему было трудно держать их открытыми.
– Я позову тебя, – согласился Доминик.
Болт вздохнул и молча развел руками, показывая Элен, что не может ничего сделать, и у нее возникло странное чувство, словно она стала его сообщницей с их общей заботой о здоровье лежащего на диване человека.
– Ради Бога, Болт, перестань сигналить за моей спиной, – неожиданно возмутился Доминик, будто даже с закрытыми глазами он видел, что происходит в комнате.
Болт резко повернулся и направился к двери.
– Я вернусь через четверть часа, – сказал он и покинул комнату.
Когда Болт ушел, Элен все еще стояла на месте, размышляя, почему же она не ушла. Тогда, возможно, Доминик согласился бы лечь в постель, и это было бы лучшим лекарством от мигрени. Представив себе Доминика Лайалла в постели, Элен почувствовала легкое смущение. Вид лежащего Доминика был весьма трогательным, и Элен должна была напомнить себе, что подобно зверю, находящемуся в этом доме, он был беспощаден и совершенно непредсказуем. Через расстегнутый ворот рубашки она увидела его светлые волосы на груди, и Элен пронзило острое желание прикоснуться к Доминику. Ей захотелось потереть ему виски, чтобы под ее пальцами боль отступила.
Доминик неожиданно открыл глаза и перехватил направленный на него взгляд.
– Садитесь, – коротко велел он. – Я умею переносить боль. Я не потеряю сознание, не бойтесь.
Элен опустила ресницы, стараясь скрыть свой красноречивый взгляд. Она нерешительно подошла к стоящему у камина креслу и присела на краешек, протянув руки к огню, будто они замерзли. Наверное, она будет испытывать такое же смущение, когда станет пользоваться телефоном, взволнованно подумала она. Доминик Лайалл становится ей далеко небезразличным.
Мысль о телефоне заставила ее подумать о том, когда она могла бы им воспользоваться. Самое подходящее время, вероятно, наступит, когда Доминик ляжет спать, хотя препятствием может стать Шеба, разгуливающая по дому ночью.
– Не нальете ли кофе?
Тихий голос Доминика вывел ее из задумчивости, и от неожиданности Элен вздрогнула.
– Что? Ах, да. Если хотите. – Она повернулась к низкому столику и взяла чашку. Запах кофе немного успокоил девушку, но руки у нее все равно дрожали, когда она брала кофейник. – С сахаром и сливками?
– Без ничего, спасибо, – ответил он, приподнимаясь с подушек, чтобы взять из ее рук чашку.
Элен налила себе кофе, положила сахар и принялась энергично размешивать. Она чувствовала, что Доминик наблюдает за ней, и гадала, о чем он сейчас думает. Собственные же мысли не приносили ей душевного покоя.
– Почему вы изменили свое решение? – неожиданно резко спросил Доминик.
– Мое решение? – На мгновение Элен пришла в замешательство. – Относительно чего?
– Относительно того, чтобы выпить со мной кофе.
Элен облегченно вздохнула.
– Понимаю. – Она как-то неопределенно пожала плечами. – Мне хотелось… убедить вас передумать.
Он откинулся на подушки и пристально посмотрел на нее.
– Вы думаете, это удастся?
Резким движением она поставила, пустую чашку на поднос.
– Не знаю.
– Но вы хотите попытаться?
Она вздохнула.
– Я надеялась обратиться к вашей порядочности.
– Порядочности? – удивленно переспросил он. – Какое старомодное понятие. И каким же образом вы намеревались этого добиться? Заставить меня быть обязанным, вам?
– Не понимаю, что вы хотите сказать.
– Понимаете. Ваша забота обо мне выглядела почти искренней.
Элен, до сих пор избегавшая его взгляда, посмотрела ему прямо в глаза.
– Как вы могли такое предположить!
– Вы хорошо сыграли свою роль, признаюсь честно. Но хочу вас предупредить – меня обмануть не, так-то просто. Мне отвратительна мысль о том, что вы будете продолжать притворяться и, в конце концов, окажетесь в трудной ситуации.
– На что вы намекаете? – дрогнувшим голосом спросила она.
Он посмотрел на нее из-под опущенных ресниц.
– Просто вам не стоит прибегать к вашим женским чарам в надежде, что я проявлю к вам слабость…
Элен вскочила на ноги.
– Вы… вы льстите себе!
– Ничуть, – сухо заметил Доминик. – Поэтому я честно вас предупреждаю. Я думаю, это самое меньшее, что я могу сделать для вас после того, как вы… так трогательно заботились обо мне.
В его голосе звучала насмешка, и у Элен непроизвольно сжались кулаки. У нее было большое искушение выложить ему, что она знает про телефон в кабинете, и что она не такая лгунья, как он. Но она промолчала. Девушку больше всего задело, что он каким-то образом почувствовал ее влечение к нему и ложно истолковал это. Он вообразил, будто она намерена использовать, свою красоту и молодость, чтобы обольстить его и заставить изменить свое решение, но это было не так. Тот факт, что этот мрачный, даже жестокий человек пробуждал в ней чувственные инстинкты, наполнял ее отвращением, но она ничего не могла с собой поделать. Элен не хотела поддаваться воздействию его волнующего магнетизма. Она изо всех сил гнала от себя порочные мысли о том блаженстве, которое могла бы испытать, если бы его сильные руки обвились вокруг ее тела, и он сжал бы ее в страстных объятиях…
– Вы… вы отвратительны! – выкрикнула она дрожащими губами. – Вы – испорченный человек. Вы позволили вашему физическому увечью изуродовать вашу душу.
Он широко открыл глаза – они сверкали как топазы.
– Возможно, – согласился он. – И вам лучше не забывать об этом.
Элен в последний раз взглянула на него и бросилась к двери. Она чувствовала себя совсем разбитой; тупая боль сжимала виски. На какое-то мгновение она повергла в его человечность и попалась на эту удочку.
Глава четвертая
Весь остаток утра Элен провела в своей комнате. Чтобы чем-нибудь заняться, она достала из двух чемоданов свои вещи и стала раскладывать их в огромный шифоньер. Кое-что из одежды помялось, и хотя Элен уверяла себя, что бессмысленно заниматься глаженьем, если она скоро покинет этот дом, собственные слова показались ей очень неубедительными.
В час дня к ней зашел Болт и сказал ей, что ленч готов. Когда спустя несколько минут Элен вышла в холл, он ждал ее у двери кухни.
– Надеюсь, вы не возражаете, чтобы я накрыл для нас стол на кухне. Мистер Лайалл от ленча отказался, и я подумал, что вы предпочтете мое общество, чем есть в одиночестве.
Элен последовала за ним.
– Конечно, – согласилась она, – но я совсем не голодна.
Болт ничего не стал ей отвечать, а просто усадил за чисто выскобленный деревянный стол и поставил на него супницу и покрытые крышками тарелки. Приготовленные Болтом блюда пахли очень ароматно, и Элен почувствовала, что у нее просыпается аппетит.
На первое был томатный суп, а затем бифштекс под грибным соусом. На десерт Болт предложил кусок фруктового пирога, который он приготовил накануне. Крем на пироге был густой и сладкий. На свое удивление Элен съела все, что ей было предложено, хотя от второй порции отказалась.
– Все было необыкновенно вкусно, Болт, – сказала она, наконец, когда они пили по второй чашке кофе. – Я растолстею, если буду, есть так много.
Лицо Болта расплылось в улыбке.
– Я сомневаюсь, – заметил он, оглядывая ее стройную фигурку под облегающим свитером. – К тому же пара фунтов лишнего веса вам не повредит.
Элен невольно улыбнулась. Впервые за утро она чувствовала себя удивительно хорошо и спокойно. Болт был таким приятным в общении человеком – не то, что его хозяин.
При мысли о Доминике ее прекрасное настроение несколько испортилось. Она не должна забывать, что она здесь в заключении, и каким бы симпатичным, ни был тюремщик, он все равно оставался тюремщиком.
Повертев в руках чайную ложечку, она вдруг спросила:
– А ваш хозяин все же лег в постель?
Болт кивнул.
– Да, еще час назад.
Ей следовало бы удовлетвориться этим ответом, но она продолжала расспросы.
– А чем… чем он занимается? – Как бы, между прочим, поинтересовалась она.
– Он пишет книгу, мисс, – ответил Болт, поставив чашку на стол.
– Книгу? – с любопытством переспросила Элен. – Какую книгу?
– Я думаю, мне не следует обсуждать с вами дела мистера Лайалла, мисс, – почти извиняясь, сказал Болт. – Почему бы вам не спросить его самого?
– Действительно, – согласилась Элен со вздохом.
– Позвольте мне задать вам один вопрос, мисс. Что произошло между вами сегодня утром?
Элен сосредоточенно разглядывала кофейную гущу в своей чашке.
– Ничего, – ровным тоном произнесла она.
Болт нахмурился.
– Что вы ему сказали?
– Что я сказала? – Возмущенно повторила она. – Я ничего ему не говорила. Я просто принесла его дурацкие таблетки!
– Мне кажется, он этого не оценил.
– Это очень мягко сказано! Ваш хозяин – настоящий грубиян! – В сердцах бросила она.
Болт встал и начал собирать грязную посуду.
– Вы должны понять… – начал он, но Элен с негодованием перебила его.
– Почему я должна что-то понимать? Почему он не попытался понять меня, мои чувства. Я не просила, чтобы он приводил меня сюда. И уж тем более не хотела здесь оставаться.
Болт озабоченно посмотрел на нее.
– Мне не хотелось бы увидеть, что вы страдаете, – сказал он.
– Я? – сердито воскликнула Элен. – Почему вы решили, что я буду страдать? Он грубый, надменный, эгоистичный! Как он сможет заставить меня страдать?
Болт поднял густые брови.
– И вы еще спрашиваете, – туманно произнес он и понес грязную посуду в мойку.
Несмотря на его протесты, Элен стала помогать Болту мыть посуду, а потом, когда кухня засияла чистотой, он сказал:
– Мистер Лайалл, вероятно, останется в постели до вечера. Не хотите ли пойти со мной на задний двор проведать наших животных?
Элен выглянула в окно. Яркое утреннее солнце уже скрылось за тучами, и казалось, что скоро снова пойдет снег, но девушке неудержимо захотелось на свежий воздух.
– С удовольствием, – сказала она, чем очень обрадовала Болта.
– А у вас есть сапоги – непромокаемые сапоги, я хочу сказать? И что-нибудь теплое из одежды?
– У меня есть веллингтоны, – ответила она. – Я собиралась много ходить пешком, – грустно – усмехнулась она. – И если вы высушили мое пальто…
– Конечно. Оно в гардеробной в холле. Я повесил его туда утром.
– Отлично. – Элен бодро направилась к двери. – Дайте мне несколько минут.
Взбежав вверх по лестнице в свою комнату, она подумала, не использовать ли ей эту возможность для того, чтобы позвонить. Болт занят на кухне приготовлением корма для животных, а Доминик Лайалл находится в постели.
Но нет. Перспектива испортить отношения с добродушным слугой ей вовсе не улыбалась, и Элен не хотела, чтобы он застал ее за подобным занятием. Это дело может подождать до вечера.
Спустившись в холл, уже в теплом свитере и в сапогах с заправленными в них брюками, она сняла с вешалки свое красное пальто и с радостью заметила, что на нем не осталось никаких следов вчерашнего пребывания в мокром снегу. Элен спрятала волосы под капюшон и пошла, искать Болта.
День выдался просто замечательным. Именно такой она помнила зиму своего детства. Живя в Лондоне, Элен привыкла видеть зиму, как ужасное время года, когда под ногами хлюпает мокрый снег, и только машины остаются островками тепла в мире холода. В это время года было принято уезжать на отдых в такие места как Ямайка и Барбадос, где солнце может растопить зимний холод в душе.
Но здесь было все иначе. Всюду лежал белый чистый снег, а воздух был таким свежим, что пьянил, как вино. И Элен совсем не чувствовала холода. Она была молодой, здоровой, и все ее существо светилось радостью жизни.