Французский писатель Анри де Кок (1821–1892) - автор авантюрно-приключенческих романов - написал серию новелл "История знаменитых куртизанок", в которых занимательно рассказал о ярких, бурных, чаще всего драматических судьбах женщин, всегда знавших себе цену как в древнем Египте и Риме, так и при дворах европейских столиц.
Среди героинь этой книги читатель найдет Клеопатру и Мессалину, чьи имена стали уже нарицательными, встретится с возлюбленной Рафаэля Форнариной и познакомится с другими, менее известными, но не менее яркими представительницами прекрасного пола.
Книга насыщена историческими подробностями из разных эпох, и в ней отчасти сохранены стиль и манера изложения, характерные для изданий вековой давности.
Содержание:
Клеопатра 1
Фрина 4
Мессалина 7
Феодора 13
Чианг-Гоа - (бутон розы) 19
Лукреция Борджиа 25
Форнарина 30
Бианка Капелло 35
Габриэли 44
Кальдероне 51
Лола Монтец 56
Примечания 62
Клеопатра
Это было после знаменитой Фарсальской битвы, которая, подчинив римскую республику Цезарю, сделала его полноправным властелином.
Битва эта была выиграна благодаря пустяковому решению. Но этот пустяк был гениален. Цезарь приказал своим солдатам ударить во фронт неприятельской кавалерии, которая должна была начать сражение. Кавалерия почти сплошь состояла из молодых людей, желавших как можно красивее выглядеть на своих конях: они слишком робко правили удилами. В итоге семь тысяч из них бежали от шести когорт. Помпей оставил на поле боя пятнадцать тысяч своих воинов, Цезарь только тысячу двести.
Милосердие победителя к побежденным привлекло под его знамена столько солдат, что ему не составило труда начать немедленное преследование.
Помпей переплыл Геллеспонт с намерением бежать в Египет, к Птолемею Дионису, обязанному ему своей короной. Но что такое благодетель, вчера могущественный, а нынче просящий пристанища? Птолемей Дионис был негодяй, как и большинство фараонов этой династии: в смерти Помпея он увидел средство войти в дружественные сношения с Цезарем. Поэтому он назначил двух своих приближенных для встречи римского полководца. Несчастный Помпей, сопровождаемый полдюжиной солдат и вольноотпущенниками, сел в лодку, которая должна была перевезти его на берег. И тут же, на глазах его жены, оставшейся на корабле, двое убийц - Ахилл и Септимий - бросились на Помпея и закололи его кинжалами.
Тело его несколько дней оставалось непогребенным на берегу моря; наконец, один из его отпущенников и солдат, воспользовавшись темнотою ночи, сожгли труп и покрыли пепел песком и камнями.
Таков был конец того, кто был соперником Цезаря.
Однако Помпей получил более достойную гробницу, и сделал это тот же самый Цезарь, отдав ему последний долг и отомстив за него царственному негодяю.
Александрия, один из редких городов великого Египта, противилась разрушительному действию времени и - особенно - людей. Имя ее сохранилось, хотя в настоящее время она занимает не то место, какое занимала прежде.
Построенная Александром Великим по проекту знаменитого архитектора Финократа, Александрия располагалась на левом берегу Нила, в тридцати милях от Средиземного моря и выше пирамид.
Мы не станем подробно описывать Александрию, какой она была во времена Клеопатры, а войдем в город вместе с Цезарем, который хотел разузнать здесь о судьбе Помпея.
Встреченный с величайшей пышностью при высадке на берег в порту Евноса самим Птолемеем Дионисом, Юлий Цезарь, взойдя на носилки вместе с царем Египта, направился к его дворцу.
В пути эти две знаменитые личности не произнесли ни слова о целях их встречи. Но, не говоря ни слова, Цезарь и Птолемей не теряли времени даром. Обмениваясь время от времени ничего не значащими фразами, они наблюдали, изучали и анализировали друг друга.
Для Птолемея это было легко: лицо Юлия Цезаря - прекрасное и полное, белое лицо с черными живыми глазами - было открытой книгой, в которой можно было прочесть рассудительность, веселость и храбрость.
Напротив, внешность египетского царя, - продолжим наше сравнение, - была закрытой книгой. Едва достигнув восемнадцати лет, очень красивый, но красотой холодной и мрачной, он прежде всего внушил Фарсальскому победителю неясное, но глубокое отвращение. Зная людей, Цезарь угадал в нем злобного и лукавого человека. Случай не замедлил доказать ему, что его предчувствие было справедливо.
Наконец, они достигли дворца, в котором царь Египта приготовил великолепное помещение для своего славного гостя.
Цезарь удалился на несколько времени, чтобы поправить свои одежды, ибо он заботился о своем туалете столь же внимательно, как и о своей личности. Птолемей встретил его, сопровождаемый офицерами, и провел в залу, где был приготовлен пиршественный стол.
Но Цезарь уже терял терпение, желая узнать что-нибудь об участи Помпея.
Знаком пригласив царя удалить свиту, он грубо спросил:
- Что ты мне скажешь о Помпее, Птолемей?
- Все, что ты, Цезарь, пожелаешь узнать, - ответил царь.
- Я желаю знать все. Он в Египте?
- Да.
- Быть может, в Александрии?
- Да.
- Пленником? Ты понял, что я его преследую? Ты поступил благоразумно, поверив ему, когда он явился просить у тебя убежища.
Птолемей зловеще улыбнулся и проговорил после небольшого молчания:
- Я приготовил для тебя, Цезарь, большую радость, но ты не желаешь ждать. Я покажу тебе, как поступает Птолемей с твоими врагами.
Сказав это, царь удалился. Когда он явился снова, его сопровождал Потин, начальник его евнухов, спокойно несший предмет, покрытый пурпуром. Уже взволнованный дурным предчувствием, Цезарь встал и поднял крышку.
И тотчас вскрикнул от ужаса…
Ему была принесена тщательно набальзамированная голова Помпея.
Говорили, что Цезарь не скорбел по этому поводу, и ошибались. Он был горд, но не жесток.
Ясно, что он воспользовался преступлением, но не сам совершил его.
- О, Помпей, Помпей! - стонал он, склоняя свой лысый лоб пред этими плачевными останками своего врага.
И обратись к Птолемею, смущенному подобным изъявлением приготовленной римскому полководцу радости, сурово сказал ему:
- Итак, когда он явился, рассчитывая на твою благодарность, к твоему очагу, ты встретил его убийством?..
Птолемей закусил губы.
- Признаюсь, - возразил он, - я не ожидал от тебя, Цезарь, подобных упреков! Но если б я оставил жизнь Помпею, он неминуемо стал бы уговаривать меня сражаться вместе с ним против тебя. Разве ты желал, чтобы я сделал подобное?
Цезарь замолчал. Доводам не доставало справедливости. Но что справедливо, не всегда бывает приятно.
К инстинктивному отвращению, которое с первого раза внушил ему Птолемей, сейчас у диктатора прибавилось презрение к этому царю, который так жестоко и так буквально применил поговорку: "Горе побежденным!"
Тем не менее он подумал, что не время выражать свои чувства, и смягчив выражение голоса и лица, ответил:
- Ты, быть может, прав… Часто встречаются жестокие, роковые необходимости. Спасибо же за твой скорбный подарок. Я постараюсь, насколько буду в силах, поправить то зло, которое ты сделал.
После этих слов Цезарь повелел убрать голову Помпея в надежное место и отправился вслед за царем в пиршественную залу.
Пир этот был великолепен, но недоставало главного, чтобы он был весел: недоставало женщин.
Диктатор выразил свое изумление.
- Где же царица? - спросил он.
Он знал, что отец настоящего фараона, - Птолемей А влет, умирая, завещал трон своему старшему сыну Птолемею Дионису, с условием, чтобы он разделил его с сестрой своей Клеопатрой, старше его на три года, которая по странному обычаю египтян должна была выйти за него замуж.
И этот союз был заключен на самом деле.
Но то, о чем Цезарь не знал и что узнал вкратце от своего хозяина, а позже - подробней - от других лиц, заключалось вот в чем: через несколько дней после свадьбы, царствуя вдвоем, брат заметил, что если не принять мер, то его супруга и сестра может устроить таким образом, что будет царствовать одна. Птолемей Дионис торжественно развелся с Клеопатрой, по причине несходства характеров, и изгнал ее в Сирию.
Слушая объяснение царя по этому поводу, Цезарь сохранял благоразумную сдержанность. Птолемей Дионис не мог жить с Клеопатрой, он развелся с нею, изгнал ее… Так что же?.. Не Цезарю, который сам развелся со своей первой женой, следовало требовать объяснений, почему другой муж отправил прогуляться свою.
Но когда через несколько недель под тем предлогом, что стесняет царя в его дворце, он поселился рядом, под охраной своих солдат, диктатор изменил тон.
Друзья Клеопатры, и среди пик особенно Аполлодор, - объяснили ему поведение египетского царя. В своем завещании Птолемей Авлет назначил также римский народ своим наследником. Цезарь как представитель этого парода вознамерился поддержать его права. Он объявил себя судьей несогласий, существующих между Птолемеем и Клеопатрой, и приказал одному сам, а другой через посольство, явиться к нему.
Птолемей повиновался, уверенный, что сестра не осмелится явиться в Александрию, боясь его гнева.
И Клеопатра не была столь глупа, чтобы презирать опасность, которой она подвергалась. Египетская стража, охранявшая городские ворота, была предупреждена, что если появится изгнанная царица, то с ней должно поступить, как с бунтовщицей.
И Птолемей поквитался бы за убийство Помпея…
Но у Клеопатры были друзья в самом городе, среди которых одним из самых преданных был всадник по имени Аполлодор.
Однажды, сославшись на необходимость покупок, Аполлодор отправился в Ракотис, откуда возвратился вечером, неся на плечах превосходный ковер. Столь прекрасный, что он изъявил желание предложить его римскому полководцу, - великому любителю хороших вещей.
Ковер для Юлия Цезаря! Египетские солдаты, стоявшие на страже у ворот Ракотиса, даже мысли не допустили задержать Аполлодора с его ношей.
К слову сказать, этот Аполлодор был гигантом вроде Атланта, способного на своих плечах держать весь белый свет. Вот он и держал, а точнее - нес на плечах целый мир, закатанный в ковер.
Целый мир в виде женщины.
Это была Клеопатра.
Было поздно, Цезарь готовился ко сну, когда один из его вольноотпущенников подал ему папирус, содержащий следующие слова на латинском языке:
"Ты звал меня, чтобы воздать мне справедливость. Я здесь.
Клеопатра".
За вольноотпущенником в комнату диктатора вошел Аполлодор и, положив перед ним свою ношу, поспешно ее развернул.
И вовремя! Клеопатра задыхалась под тяжелыми складками шерстяной материи. Ее члены, онемевшие от слишком долгого бездействия, были неподвижны. Лицо ее было покрыто бледностью.
Цезарь преклонил пред ней колена и воскликнул: "Боги! Как она прекрасна!" Она полуоткрыла истомленные глаза, по лицу ее промелькнула улыбка.
"Как она прекрасна!" Диктатор употребил самое лучшее средство, чтобы привести ее в чувство.
Если верить историкам того времени, - Плутарху, Анпиану Александрийскому и Диону Кассию, - то Клеопатра (что бы ни говорил Цезарь) не обладала необыкновенной красотой. Но при недостатке правильных черт, она была прелестна, грациозна, умна… К тому же была очень ученой, говорила на многих языках, по особенно обладала искусством пленять. А Цезарь был одним из тех, которые ничего лучше и не желают, как быть плененными женщиной.
Он обольстил большое количество знатных женщин а среди них - Постумию, жену Сервия Сульпиция, Лоллию, жену Авла Габиния, Тертулину, супругу Марка Красса, и даже Муцию, супругу Помпея, но особенно он любил Сервилию, мать Брута.
По-видимому, он не очень-то уважал супружескую постель и в походах, если прислушаться к тому, что пели его солдаты во время его триумфального возвращения из Галлии:
Прячьте жен -
ведем мы в город лысого развратника.
Деньги, занятые в Риме,
проблудил он в Галлии.
Гельвий Цинна, народный трибун, уверял многих, что держал в своих руках совершенно готовый, пересмотренный закон, который он должен был исполнить в отсутствие Цезаря и по его повелению, закон, дозволявший Цезарю жениться по его выбору на стольких женщинах, на скольких он захочет, лишь бы иметь наследников. А чтобы никто не сомневался в том, что он имел репутацию развратника, Курион-отец называл его в своих разговорах "мужем всех жен и женой всех мужей".
Это была, как нам хочется думать, клевета, но нельзя отрицать, что Юлий Цезарь обожал множество женщин.
В том числе и Клеопатру. И с первой минуты, как только ее увидел. Все способствовало тому, чтобы зажечь любовь в сердце будущего императора.
Друг, столь же скромный, сколь и физически сильный, Аполлодор удалился при первой же улыбке Клеопатры Цезарю.
Они остались одни… Одни в ту пору сладостных ночей, которые бывают только в Египте. Он перенес ее на постель, потому что она не могла еще стоять. Сидя подле нее, он каждую секунду жег ее маленькие ручки поцелуями.
Она улыбалась.
- И ты не боялась явиться ко мне таким образом? - наивно спросил он.
- Разве я ошиблась? - возразила она.
- О, нет!
- Птолемей убил бы меня прежде, чем бы позволил увидеться с тобой.
- Убить тебя? Такую прекрасную!
- Таково его убеждение, потому-то он и изгнал меня.
- Он глупец!
- Я тоже так думаю.
- Он зол!
- Я думаю то же.
- Негодяй и дурак, который должен быть строго наказан!..
Клеопатра на этот раз минуту колебалась. То было беспокойство совести. Этот глупец, этот негодяй был все-таки ее муж и брат.
Но уже дважды подтвердив слова Цезаря, могла ли она ему противоречить?
- Я думаю то же, - повторила она.
И вдруг, притворясь как бы испуганной странностью своего положения, она воскликнула, вскакивая с постели:
- Но я злоупотребляю твоей добротой, Цезарь. Я мешаю тебе.
- Куда ж ты хочешь идти? - возразил диктатор, тихо удерживая ее.
- Куда-нибудь, где я не стесняла бы тебя…
- Но разве я жалуюсь? И к чему ты говоришь мне о сне? Неужели ты думаешь, что я могу уснуть, увидев тебя? Останься!.. Останься, молю тебя!.. Нам еще нужно о многом переговорить с тобой. Для того, чтобы возвратить тебе трон, разве я не должен долго и много говорить с тобой?
Цезарь налег на слова "возвратить тебе трон". Взгляд Клеопатры зажегся ярким блеском.
Случайно, так по крайней мере казалось, в то время как она готовилась оставить постель Цезаря, с ноги ее соскочила туфля. Известно, какое магическое действие производит маленькая ножка женщины на чувства распутника. Нога Клеопатры, быть может, по совершенству линий не могла сравниться с ногой Родопы, в которую влюбился Амазис, но такая, какой она была - худенькая, узкая, гибкая, она восхитила Цезаря как самое сладостное обещание.
Клеопатра провела всю ночь с Цезарем.
На другой день, утром, один из офицеров явился к царю Египта, чтобы пригласить его немедленно явиться по важному делу к диктатору.
Важное дело заключалось, как можно предположить, в том, чтобы разделить трон с Клеопатрой, что Цезарь и намеревался предложить Птолемею.
Можно вообразить удивление и ярость царя при виде сестры и жены в обществе Цезаря. Скрыв однако свои чувства, он решился склониться перед царственной волей.
Но, едва возвратившись в свой дворец, он вызвал Потина, начальника евнухов и первого министра, и Ахилла, одного из убийц Помпея и начальника египетских войск. В тот же день, пока Потин рассылал по всему городу эмиссаров, обязанных возбуждать народ против непредвиденной смены власти, Ахилл во главе своих солдат наблюдал за жилищем Римского полководца. То была настоящая осада, исход которой мог бы быть гибельным для Цезаря: у него для обороны была одна только когорта, если б Кассий, один из его подчиненных, которому он передал начальство над флотом, не был вовремя предупрежден и не поспешил бы с другой когортой на помощь Цезарю.
Ахилл был убит, солдаты его разбежались, сам Птолемей Дионис, с целью избежать мщения попечителя Египта, бросившись на лодку, чтобы достичь одного из портов Сирии, был задушен матросами, желавшими получить хорошую награду от Клеопатры.
То было божеское возмездие. Убийца сделался жертвою своей собственной измены.
Через несколько дней после этого Клеопатра, вышедшая замуж за своего другого брата, Птолемея Меннея, заняла свое место на троне Египта.
Это был брак ради формы. Мужу было только одиннадцать лет.
Истинным мужем Клеопатры в течение почти целого года был Юлий Цезарь. Он был настолько мужем, что от этой вдвойне прелюбодейной связи родился сын, получивший от своего отца имя Цезариона.
Когда Цезарь с сожалением покидал Египет, то, целуя лоб этого ребенка, он мог сказать ему этим поцелуем: "я буду императором, ты - царем: мы с тобой увидимся".
Тщетная иллюзия! Отец и сын никогда больше не виделись. Через несколько лет Цезарь, несмотря на все свое могущество, пал от меча Брута.
Что касается Цезариона, то он не прожил и столько, чтобы просто гордиться своим рождением.
Страсть Юлия Цезаря к Клеопатре была столь сильна, что он пожелал видеть ее в Риме, вместе с ее молодым мужем. Клеопатра охотно повиновалась; она прибыла в Рим с таким великолепием, что народ начал роптать на эту царицу-данницу, выказывавшую такую роскошь. Невнимательный к упрекам своей законной жены, Цезарь поместил Клеопатру в своем собственном дворце и на всех публичных празднествах являлся с нею. Он сделал более: велел знаменитейшему скульптору того времени изваять статую своей любовницы, приказал отлить ее из золота и поставить в храме Венеры, как раз против богини.
Ропот римлян перешел в крики. Венера-Клеопатра не могла более выходить, преследуемая угрожающим гневом народа.
Она сама упросила своего любовника отпустить ее в Египет.
Последняя ночь, которую они проведи вместе, - рассказывает Аппиан, - была ознаменована дурачествами, достойными, быть может, коронованной куртизанки, но недостойными императора.