- Кстати, я так и не поняла, - добавила его жена, - зачем кто-то счел нужным допечатывать приглашения? На открытии была такая толкотня!
- Именно для того, чтобы убийца мог затеряться в толпе, - объяснил Кроуфорд. - Будьте уверены, как только удастся выяснить, кто заказал эти дополнительные пригласительные билеты, мы сможем схватить мерзавца.
- Несмотря на упрямство и предвзятость Лемерсье, думаю, это от него не ускользнуло и он занялся всеми типографиями региона, - сказал генерал, когда гости встали из-за стола и направились в гостиную, где уже подали кофе…
- Если под регионом вы понимаете Париж с его ближайшими и даже дальними окрестностями, комиссару придется попотеть! - рассеянно отозвался Аль-до, который пристально наблюдал за необычными маневрами Мари-Анжелин.
Старая дева не только вела оживленную беседу с профессором Понан-Сен-Жермен за ужином, но даже ухватила его под руку и повела, как ни в чем не бывало, к стоящему в глубине маленькому канапе, чтобы спокойно продолжить разговор, казавшийся очень оживленным. Заинтригованный Альдо уже хотел подойти к ним, однако Вобрен, оставив ненаглядную Леонору в обществе ее законного супруга, задержал его.
- Если я не ошибаюсь, новость о приезде Полины стала для тебя шоком? - спросил он полусерьезно-полунасмешливо.
- Шоком? А у тебя воображение не разыгралось?
- Не думаю. Ты замолчал и, кажется, даже размечтался, разве не так?
Альдо дерзко поднял бровь:
- Ты, значит, следишь за мной? А я-то считал, что ты занят только красавицей Леонорой! Но на твой вопрос я отвечу. Скажем так: новость меня удивила. Когда мы оба познакомились с ней на пароходе, идущем в Нью-Йорк…
- И во время пребывания в Ньюпорте, где ты был один…
- И в Бостоне, где меня не было, я понял с ее слов, что она окончательно возвращается в родную страну и Европа потеряла шанс увидеться с ней вновь. Кстати, ведь это ты предложил устроить выставку ее скульптур в Париже?
Внезапно Жиль Вобрен расхохотался:
- Я все время забываю, что у тебя потрясающая память! Верно, мы об этом говорили, и когда она приехала в Бостон, чтобы помочь мне, я повторил свое предложение. Именно это и стало главной причиной ее приезда, а вовсе не Мария-Антуанетта, которую она, как мне кажется, недолюбливает. Хотя Версаль обожает… И я радуюсь возможности привезти ее сюда!
У Альдо неприятно кольнуло сердце при мысли, что все его фантазии оказались пустыми, но он обладал достаточной властью над собой, чтобы ничем не выдать себя.
- Похоже, в ближайшее время ты будешь очень занят, дружище?
- Чем же?
- У тебя слишком много дел. Выставка Полины, новый виток американского кошмара в лице требовательной миссис Лоуэлл. И где здесь место для прекрасной леди Кроуфорд?
Жиль напустил на себя фатовской вид, что совершенно ему не шло, и Морозини захотелось как следует стукнуть его.
- Я сохраняю надежду уладить все эти дела с присущей мне ловкостью. Если хочешь знать правду, мне будет приятно видеть Полину и Леонору одновременно.
- Чтобы сравнивать их? Надо же, сколько в тебе отваги! Забавно было бы на это посмотреть, но, увы, этого удовольствия я буду лишен…
- Ты возвращаешься в Венецию?
- Не завтра утром, но мне пора об этом подумать. Невзирая на все эти убийства, выставка имеет огромный успех, и я не собираюсь неделями следить за моими алмазами. Охрана настолько усилена, что им уже ничего не угрожает.
Выпив кофе и обсудив последние детали предстоящего праздника, гости стали прощаться с любезной хозяйкой, принимавшей заслуженные похвалы. Альдо направился в гостиницу вместе с Мари-Анжелин, которую за весь вечер ему так и не удалось отвлечь от оживленного разговора с профессором. Это обстоятельство никак не улучшило его настроения.
- Что на вас нашло, План-Крепен? К чему вам идиллические отношения с этим старым безумцем?
- Во-первых, он не старый безумец, а подлинная сокровищница знаний, если дело касается Версаля в целом и Марии-Антуанетты в частности. Он сообщил мне много нового, - вскинулась она, сразу устремившись в атаку. - И не называйте меня "План-Крепен"! Только наша маркиза имеет на это право. В устах всех прочих это звучит для меня оскорбительно!
Альдо, тут же раскаявшись, нежно взял старую деву под руку:
- Простите меня, Анжелина! Вся эта история подействовала мне на нервы. Думаю, пора уже возвращаться в Венецию.
Она резко остановилась и взглянула ему прямо в глаза.
- Нет, вы этого не сделаете! Разве можно уезжать в тот момент, когда начинается самая потеха?
- Четыре убийства? У вас странное понятие о развлечениях!
- Я неудачно выразилась: в тот момент, когда начинается самое интересное. Посмотрите на меня, Альдо, и скажите, неужели вы действительно хотите уехать, так и не узнав, чем закончится эта история? Не выяснив хотя бы того, что случилось с полковником Карловым?
- Послушать вас, так я собираюсь дезертировать перед лицом врага.
- Именно так я и подумала! Кроме того… если вы уедете, ваша тетушка Амели захочет вернуться на улицу Альфреда де Виньи, и мне придется последовать за ней!
- Тем самым ваш роман с Аристидом Понан-Сен-Жерменом будет задушен в зародыше!- Перестаньте говорить глупости! Я хочу побольше узнать о нем и особенно о созданном им союзе приверженцев королевы. Не спрашивайте почему, но мой нос подсказывает мне, что эти фанаты - по моим сведениям, эта веселая банда вполне заслуживает; именно такого наименования, - могли бы оказаться очень полезными для нас.
- И об этом вам поведал нос?
- Если вы позволите себе хоть малейший намек на его длину, я перестану с вами разговаривать!
- Ну-ну, Анжелина, - улыбнулся Альдо и высвободил руку, чтобы удобнее было идти. - Вы все-таки не Сирано де Бержерак, так что шпагу из ножен не выхватывайте. А вообще, - добавил он, вновь становясь серьезным, - будьте осторожны! Эти люди, конечно, полоумные, но любой фанатизм - вы сами произнесли это слово! - может оказаться опасным. Поэтому держите меня в курсе!
- Значит, вы остаетесь! - возликовала она. - Не представляю, как я стала бы рассказывать вам о последних событиях по телефону или по телеграфу.
- Разумеется. Но у вас есть Адальбер, мое второе "я". И, знаете, он тоже хочет нанести визит профессору под предлогом, будто существует некая параллель между Марией-Антуанеттой и Нефертити…
- Это полный идиотизм, Понан-Сен-Жермена не следует принимать за глупца! В любом случае, - добавила она, наморщив нос, - и комиссар Лемерсье не давал вам разрешения на отъезд!
Альдо не хотелось затевать новую дискуссию, и он оставил за Мари-Анжелин привилегию последнего слова.
Когда они вернулись в отель, портье передал ему два письма. Одно с венецианской маркой, в конверте из голубоватой веленевой бумаги[56]: адрес написан размашистым элегантным почерком Лизы. Второе - без почтового штемпеля: просто записочка, сложенная по старинной моде и запечатанная зеленым восковым кружком с изображением розы. Очень романтично.
- Примерно час назад его принес какой-то мальчик, - объяснил портье, ответив на безмолвный вопросительный взгляд своего клиента.
Естественно, первым Альдо вскрыл именно это послание. Внутри оказался следующий текст:
"Приходите сегодня вечером или, если это невозможно, завтра около одиннадцати, но приходите один! Мне нужна помощь. Каролин Отье".
И ничего больше! Ни намека на вежливую просьбу или на причину, побудившую девушку обратиться к нему. Только две не слишком ободряющие строчки! Призыв о помощи, скорее походивший на приказ, а Морозини не терпел, когда ему приказывали. Особенно если приказывает особа, без колебаний отправившая его в тюрьму! Кроме того, он должен был прийти один. Почему? Это напоминало ловушку. Впрочем, он не привык отступать, напротив, авантюрный дух вкупе с любопытством побуждал его отправиться на свидание. Да и сама эта обворожительная, хрупкая Каролин принадлежала к числу тех женщин, которым очень легко превратить человека чести в своего защитника…
Чтобы ослабить впечатление от странной записки, Альдо вскрыл второй конверт в надежде,,что жена извещает его о своем приезде. Это было бы лучшей новостью. Если прекрасная Лиза будет рядом, Альдо сумеет хладнокровно встретить любое искушение… даже встречу с Полиной. Он вспомнил свои муки, когда она, обуреваемая ревностью и оскорбленная в лучших чувствах, надолго отлучила его от себя, вообразив, будто он влюбился в графиню Абрасимову[57]. Вторая такая история может окончиться неминуемым разрывом.
Прежде чем вынуть письмо из конверта, Альдо прижал его к губам и взмолился:
- Скажи мне, что ты едешь, Лиза! Скажи, что тебе невыносимо жить вдали от меня! Мне нужны твои глаза, улыбка, тело… Так приезжай!
От бумаги пахнуло ароматом ее духов, а также цветов, срезанной травы, леса и песчаного пляжа. Как он все это любил! Закрыв глаза, он долго наслаждался этими пьянившими его запахами и никак не мог решиться развернуть письмо, прочесть его…
- О нет! - простонал он.
Лиза сообщала ему о своем отъезде… в Австрию: "Первая жара упала на нас, как мокрое одеяло. Венеция задыхается, и для детей это вредно. Особенно для нашего малютки Марко, ведь доктор Личчи считает, что у него слабые бронхи. Конечно, оснований для сильной тревоги нет, но я все же, как только Антонио с Амелией окажутся в Рудольфскроне, повезу его в Цюрих на консультацию к профессору Гланцеру. И только тогда успокоюсь… А там посмотрим! Как видишь, любимый, судьба против нас. Я уже было собралась к тебе в Париж, но сейчас это неразумно, да ты и сам бы не обрадовался, потому что я бы извела тебя своими страхами. Надеюсь, впрочем, ты не станешь задерживаться в столь нездоровом месте. Ваша выставка превратилась в сущий кошмар, и бабушка, когда звонила мне, очень сожалела, что побудила тебя ввязаться в это дело…"
Далее следовал список поручений, который Альдо пробежал с раздражением. Из строк письма просто вылезала мать-наседка! Где страстная возлюбленная его ночей - да и многих дней тоже! - память о которых все так же испепеляла его? Похоже, рождение малыша Марко пробудило в Лизе ту здравую, логическую, сухую сторону ее натуры, о которой он никогда не подозревал. Альдо уже стал с тоской вспоминать о временах Мины Ван Зельден. По крайней мере, Мина не теряла чувства юмора! И какой несравненной была сотрудницей!
В конце письма Лиза настоятельно просила мужа приехать к ней либо в Цюрих, где она рассчитывала провести несколько дней в гостях у отца, либо в Ишль, где целительный воздух озер Зальцкаммергута "будет чрезвычайно полезен его бронхам курильщика…".
- Что на нее нашло! - в ярости воскликнул Аль-до, скомкав письмо и едва не швырнув его в мусорное ведро. - Если так будет продолжаться, она начнет заворачивать меня в кашне при малейшем порыве ветра и потребует, чтобы зимой я носил длинные кальсоны, ночные колпаки и теплые домашние тапочки. А кальсоны непременно бумазейные! В ожидании, когда меня можно будет вывозить на прогулку в коляске!
Он был настолько взбешен, что ему необходимо было излить душу понимающему собеседнику. Такому, как маркиза де Соммьер. Он постучался к ней и обнаружил, что она уже готова пригубить свой первый вечерний бокал шампанского.
- Ты пришел составить мне компанию? Очень мило с твоей стороны. План-Крепен внезапно захотелось послушать вечернюю мессу в Нотр-Дам…
Внимательно всмотревшись в племянника, она спросила:
- Что случилось? Почему у тебя такой взъерошенный вид?
- Вот! - произнес он патетическим тоном, протянув ей послание, которое он постарался разгладить, хотя и не совсем успешно.
- Что это? - осведомилась она, отставив бокал и выбрав среди своих цепочек крохотный лорнет, инкрустированный изумрудами. - Похоже на письмо, с которым обошлись не слишком деликатно!
- Так оно и есть! И это письмо от Лизы! Да вы прочтите!
Альдо следил за выражением лица старой дамы и сразу заметил, что уголки губ у нее потихоньку приподнимаются.
- Кажется, вы находите это забавным?
Она подняла на него искрящиеся лукавством глаза:
- Чрезвычайно! Но я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы понять, как это тебе не нравится! Здоровый воздух кроткой Гельвеции[58] не для тебя, ты же привык жить в вихре страстей! Аквилон, мистраль, самум - вот что тебе нужно. Тихий бриз озера Леман для тебя невыносим. А вот твоей жене он очень подходит.
- Да нет же! Разве вы не помните, сколько приключений мы пережили с Лизой, находясь рядом или в разлуке? Она жаждет страстей так же, как и я!
- Ты жаждешь, без сомнения, но вот она… Вспомни, сколько твоя жена вынесла, и именно в разлуке с тобой! Перечислить?
- Не стоит! У меня хорошая память.
- Постарайся, чтобы она была еще и объективной! Лиза принимала участие во всех твоих приключениях. Сначала как секретарь, затем как подруга, наконец, как жена. Сейчас она мать… и это чертовски большая разница!
- Не для меня! Она была беременна, когда мы с Адальбером гнались за "Священными Судьбами". Близнецы уже появились на свет, когда Лиза угодила в ловушку, расставленную этим демоном из Гималаев…
- И вновь беременна, когда ты преследовал убийцу-садиста во время роскошных приемов в Ньюпорте! Теперь у вас трое детей, и я полагаю, ей хочется немного передохнуть! Она знает, что твоя страсть к знаменитым камням часто подвергает тебя опасности, и я уверена, что Лиза провела больше бессонных ночей, чем ты можешь себе вообразить. Сейчас она думает, что твоего ремесла достаточно, чтобы приправить жизнь перчиком, который тебе так необходим, но она-то мечтает - для детей и для тебя, кстати, тоже - о теплом очаге, о тихой гавани, где ты можешь обрести покой после битвы. Кроме того, - жестко сказала тетушка Амели, - подобно твоим друзьям, ты не молодеешь, помни об этом!
Несмотря на насмешливую улыбку, сопровождавшую эти слова, Альдо получил оглушительный удар прямо в лицо.
- Что ж, - произнес он, задыхаясь от обиды, - вы умеете поднять ослабевший дух!
- Не смотри на меня так! Да, хоть ты старше жены на полтора десятка лет, она вовсе не считает тебя развалиной, и я убеждена, что отец новобрачной завоюет сердца всех дам, когда твоя дочь Амелия будет выходить замуж. И ты сам об этом знаешь!
- Теперь еще и это! Свадьба Амелии! Знаете ли вы, тетушка Амели, что скоро я начну бояться ближайшего дня рождения?
- Разве я боюсь? Мне скоро восемьдесят, и я, черт возьми, горжусь этим! Словом, перестань говорить глупости, отправь жене самое нежное послание, скажи ей, что полностью ее одобряешь и…
- Одобряю то, что она мчится в Швейцарию, стоит одному из детей чихнуть? Ну, нет! У нас тоже есть превосходные врачи!
- …что ты полностью ее одобряешь, - повторила маркиза, возвысив голос, - любишь и ужасно скучаешь по ней. Ты влюблен в Лизу, как в первый день… и страдаешь, что тебе приходится спать без нее. Разве не так?
- Да, и она это знает. Я рассказал ей о том, что здесь происходит, и попросил приехать ко мне вместе с младенцем и няней. Погода прекрасная, город утопает в зелени…
- Но коровьих колокольчиков не слышно! И даже если бы в Деревушке по-прежнему были коровы, Лиза наверняка заявила бы, что их молоко не соответствует строжайшим требованиям гигиены! Что ты хочешь, она швейцарка!
- Мне как раз и хотелось бы, чтобы она не была швейцаркой до такой степени!
Разговор прервался с приходом Адальбера, который вернулся с выставки. Красный и запыхавшийся, он тяжело опустился в кресло.
- С ума сойти, сколько там народу! - бросил он. - Еще два-три трупа - и вы можете продлевать показ хоть до Рождества. Естественно, больше всего публику привлекают драгоценности и платья. Подойдя к витринам, люди буквально прилипают к ним, и их нужно уводить силой. К счастью, полицейские - парни крепкие, и их более чем достаточно! Вы не окажете мне милость в виде бокала шампанского, дорогая маркиза?
- Теперь вы понимаете, почему я отказалась идти с вами? - сказала тетушка Амели, выполнив просьбу Адальбера. - Вы меня представляете в таком состоянии? А вот вам срочно нужно принять душ!
- Чтобы опять стоять? Ну, нет! Мне нужна ванна, горячая ванна с ароматом ливанского кедра, в которой я буду наслаждаться сигарой! Кстати, как прошел твой обед? - спросил он, повернувшись к Альдо.
- Я тебе расскажу, пока ты будешь изображать одалиску в ванной комнате.
- Но, видишь ли… я могу задремать.
- Выбирай, старина: или ты куришь, или спишь. Сигара мне не помешает. Надо поговорить! - добавил он сквозь зубы.
Оба прошли в комнату Адальбера, и пока археолог наливал воду в ванну, высыпав в нее целый флакон ароматических солей, Альдо уселся на край постели, сунул письмо Лизы в карман и достал записочку Каролин.
- Я только что получил это послание, и мне хотелось бы узнать, что ты об этом думаешь!
Выйдя из заполненной паром ванной, Адальбер взял записку, пробежал по ней глазами и поднял брови.
- Письмо выглядит слишком угрожающим, чтобы скрывать западню… но я бы предпочел пойти с тобой… на всякий случай!
- Я тоже, поэтому и решил переговорить с тобой. Но она хочет, чтобы я пришел один. Что ты предлагаешь?
- Мы пойдем пешком - моей машине трудно остаться незамеченной! - ты войдешь в дом и узнаешь, что хочет Каролин, а я тем временем буду прогуливаться по улице и сразу прибегу, если потребуется. Постарайся только оставить открытой решетку ворот: мне все меньше и меньше нравится лазить через стены…
Было чуть больше половины одиннадцатого, и дождь лил как из ведра, когда два друга, запахнув макинтоши, подняв воротники и нахлобучив до бровей каскетки из твида, покинули "Трианон-Палас". От услуг гостиничного шофера они отказались.
- Нам надо пройтись, - доверительно сказал ему Адальбер.
- Под таким ливнем? Разумно ли это? - встревожился шофер, озабоченный здоровьем клиентов. - Возьмите хотя бы зонты!
- Не все, что разумно, приносит удовольствие, а дождевая вода отлично тонизирует кожу…
Именно эту фразу, слово в слово, повторила шоферу еще одна фигура в черном непромокаемом плаще - на сей раз женская. Это была Мари-Анжелин, устремившаяся следом за друзьями, которой показалось подозрительным внезапное обоюдное желание Альдо и Адальбера лечь спать сразу после вечерней чашки кофе. Правда, князь сослался на то, что хочет перед сном написать длинное послание Лизе.
У Мари-Анжелин в это же время вдруг начался сильный приступ мигрени, вынудивший ее принять таблетку аспирина и прилечь в темной комнате. Маркиза де Соммьер не стала возражать, хотя все прекрасно поняла и сказала на прощание:
- Наденьте плащ и резиновые боты. Кажется, начинается дождь…
- Нам не слишком досаждают мои постоянные отлучки? - спросила План-Крепен, покраснев до ушей.