- Я бы тоже хотела это знать, - прошептала старая дама с нескрываемой тревогой. - Не надо было ей участвовать в этой выставке, такие вещи сводят ее с ума!
- Не упрекайте себя, тетя Амели! Вы же знаете, когда она загорается какой-то идеей, переубедить ее невозможно… На каком расстоянии от нас она держалась?
- Мари-Анжелин не хотела терять вас из виду. Но было темно, и шел дождь. Не думаю все же, что она сильно отстала.
- А мы не видели ни одной живой души, - подумал вслух Адальбер. - Но вот что мне пришло в голову, - тут же добавил он. - Когда мы проходили мимо дома Карлова, в окнах горел свет. Мари-Анжелин, выяснив, куда мы идем, могла зайти к его жене, чтобы узнать, нет ли новостей!
- Ты прав! - одобрительно сказал Альдо. - Едем!
Однако, когда Адальбер остановил свой автомобиль перед домом Карлова, там не было ни света, ни каких-либо других признаков жизни. Альдо взглянул на часы:
- Слишком рано. Мне совестно тревожить сон - несомненно, чуткий - этой несчастной женщины! Если бы Карлов вернулся, такого унылого безмолвия здесь бы не было…
Сидя в машине, они наблюдали, как светлеет небо, которое со временем стало переливаться розовыми бликами. Альдо закурил сигарету.
- Заря! - прошептал он, выпустив струйку дыма изо рта. - Радуга и заря, любимейший мой свет. Она предвещает ясный день…
- Или ветреную погоду, - пробурчал Адальбер, набивая трубку. - Что будем делать?
- Никаких идей! - устало произнес Морозини. - Кажется, у тебя тоже?
- Можно медленно проехаться по улицам Версаля. Может быть, обнаружим какой-то след? Смотри-ка, ласточки! - добавил он, указывая на двух полицейских на велосипедах, кативших прямо к ним в своих больших развевающихся плащах, из-за которых их так и прозвали.
Первый из них, притормозив около пассажирского окошка, наклонился и тронул двумя пальцами свою плоскую каскетку.
- Можно узнать, что вы тут делаете, господа? - вежливо осведомился он.
- Мы уезжаем, - ответил Видаль-Пеликорн. - Нам не пришло в голову, что для визита к даме слишком рано…
Полицейский взглянул на дом, чтобы уточнить его номер.
- Вы хотели повидать мадам Карлову?
- Именно так! Это супруга нашего друга, который недавно исчез…
- Ваши документы, пожалуйста.
- Вот, - сказал Адальбер, вытащив бумажник. - Правда, не понимаю, зачем они вам понадобились. У нас самые чистые намерения…
- В таком случае вы нам поможете, - сказал полицейский, тогда как его товарищ, проверив бумаги Альдо, направился к крыльцу и стал энергично дергать за колокольчик.
Морозини почувствовал, что бледнеет.
- У вас новости о полковнике? Он не…
- Умер? Нет. Два часа назад его доставили в больницу с кошмарной раной на голове…
Адальбер вспыхнул:
- И вас послали предупредить его жену? Неужели Лемерсье не мог найти машину? Ведь несчастная женщина, конечно же, захочет отправиться к мужу. Вы посадите ее на раму велосипеда?
- Нас послали, чтобы известить о случившемся, а не заниматься транспортировкой!
- Что ж, к счастью, здесь оказались мы, - сказал Адальбер, покидая свое водительское место.
Видимо, обитатели дома спали куда более крепким сном, чем предполагали друзья. Полицейским пришлось долго звонить, прежде чем приоткрылась одна из ставен и в окне показалась Марфа в платке. Убедившись, что это полиция, толстуха поспешно спустилась к входной двери, но ее причитания вкупе со звоном колокольчика привели к тому, что из соседних окон высунулись головы - всклокоченные или в папильотках.
- Займись, мадам Карловой! - бросил Адальбер. - Ей понадобится участие, а от полицейских этого трудно ожидать. Я пойду искать такси. Нам придется отвезти в больницу обеих женщин, а у меня не автобус.
- Договорились.
И Альдо, как только плачущая служанка открыла дверь, вошел в дом вслед за "ласточкой". Он подоспел вовремя. Когда они оказались в прихожей, мадам Карлова уже сходила вниз по лестнице, опираясь на перила. Марфа бросилась к ней, что-то быстро говоря по-русски и постоянно осеняя себя крестным знамением, отчего хозяйка дома заметно пошатнулась. Альдо без колебаний оттолкнул служанку, крепко ухватил Любу за руку и помог ей спуститься. Она смотрела на него полубезумным взглядом:
- Скажите мне правду! Мой Николай умер?
- Нет, только ранен. Возможно, серьезно, я знаю не больше, чем вы, но он жив, не сомневайтесь! Сейчас мы отвезем вас в больницу, только попросите служанку дать вам пальто, на улице свежо, - добавил он, заметив на ее плечах легкую трикотажную шаль.
- Да, да, вы правы! Марфа, будь добра! Адальбер выказал проворство и через несколько минут приехал в сопровождении такси, в котором разместились Альдо и обе женщины - служанка и слышать не хотела о том, чтобы остаться дома! Люба с Марфой сидели среди вороха пижам и домашних халатов, обмениваясь пугливыми предположениями и тяжко вздыхая. Машина быстро доставила их к больнице, расположенной рядом с рынком Нотр-Дам, то есть совсем недалеко. Санитарка повела Любу в палату к мужу, а всем остальным вежливо, но твердо приказали подождать в приемном покое. Альдо не очень хотелось слушать жалобные причитания Марфы, и он уже вознамерился предложить своему другу пойти покурить во двор, как вдруг оба в едином порыве бросились в комнатку с застекленной дверью.
- Анжелина! - вскричали они хором. - Что вы здесь делаете?
Это и в самом деле была она. Смирно присев на краешек скамьи в своем черном, блестящем от воды непромокаемом плаще, она неотрывно смотрела на свои колени и машинально теребила перчатки. При виде обоих мужчин она сильно вздрогнула, и лицо ее просветлело.
- Ах, это вы? Я очень рада, - со вздохом сказала она.
- Что же вы не поторопились оказаться в нашем обществе раньше! Вы знаете, что тетушка Амели умирает от волнения и вас ищут повсюду? - проворчал Альдо.
- Но, прежде всего, - добавил Адальбер, - каким образом вы оказались в приемном покое больницы?
- Очень просто: это я нашла полковника Карлова… И вы не представляете, как я беспокоюсь за него!
- Мы вам охотно верим, но где же вы его нашли? Судя по последним новостям, вы помчались по нашим следам! Черт бы побрал ваше любопытство!
- Мое любопытство вам много раз помогало! - оскорбилась старая дева. - И вам следовало бы поблагодарить меня, а не метать громы и молнии! Это правда, я шла за вами, но в отдалении, и собиралась перейти через круглую площадь в конце Королевского бульвара, когда прямо на меня, можно сказать, налетела какая-то черная машина с выключенными фарами. Она чуть меня не сбила, и меня спасло лишь то, что я поскользнулась. Упала носом на асфальт, но, к счастью, ничего себе не сломала. Поднялась, правда, с трудом, и вас уже не увидела, вы исчезли. Зато в свете фонаря разглядела, что поблизости, всего в нескольких метрах, лежит какой-то человек, прижавшись лицом к. земле. Естественно, я бросилась к нему: он не шевелился, седые волосы окровавлены. Но он был жив: на шее еле заметно пульсировала артерия. А вокруг никого не было, даже кошки куда-то попрятались! Собрав все силы, я сумела его перевернуть и узнала полковника. Можно было догадаться и раньше по его серой блузе, но она насквозь промокла. А дождь все лил и лил! Я растерялась, не зная, что делать. Я позвонила в одну дверь, потом в другую, но безрезультатно. Совсем отчаявшись, я подтащила полковника к козырьку над входом и пошла искать помощи. Поверьте мне, это было нелегко! После девяти вечера Версаль закрывается, как театр, в котором окончилось представление…
- Вы правы, - задумчиво кивнул Адальбер. - Американцы говорят о некоторых городках на восточном побережье: "Тротуары сворачивают и убирают до утра!"
- Я позвонила даже в домик смотрителя на кладбище Нотр-Дам. И ничего не добилась! Его интересуют только покойники. Тогда я побежала по улицам наугад и в конце концов встретила двух полицейских на велосипедах. Они поехали со мной к полковнику, потом один отправился в больницу за машиной "Скорой помощи", а второй остался. Он даже предложил мне уйти, но я очень беспокоилась за полковника. Сказала, что это старый друг и мне надо выяснить, насколько плохи его дела. Они любезно проводили меня до больницы, и с тех пор я жду здесь!
- Но ведь есть же телефон? - укоризненно спросил Альдо. - Почему вы не могли предупредить тетю Амели?
Она повернула к нему такое измученное лицо, что Альдо устыдился своего, хотя и очень мягкого, упрека.
- Вы переутомились. Адальбер отвезет вас в гостиницу, вам надо отдохнуть. И он расскажет все тетушке Амели. А я останусь здесь. Хотя бы для того, чтобы помочь мадам Карловой, - добавил он, увидев, как Люба, поддерживаемая Марфой и санитаркой, входит в приемный покой.
- Эта дама отказывается ехать домой, - объяснила санитарка, помогая Любе сесть на скамью. - Она хочет дождаться конца операции.
- Что за операция? - спросил Адальбер, взяв под руку Мари-Анжелин.
- Трепанация черепа. Раненый очнулся, проявил сильное беспокойство и заговорил на непонятном языке…
- Должно быть, по-русски?
- Нет. У профессора Дебре одна из ассистенток - беженка из России, но она ничего не поняла. Конечно, у него сильный жар. А эту даму мы с великим трудом убедили подождать здесь: она не хотела отходить от двери в операционную. Вы не будете так. любезны присмотрель за ней?
- Конечно, я позабочусь о ней, не беспокойтесь! Впрочем… можно ли дать ей и ее спутнице по чашечке кофе?
- Чаю! - прорычала Марфа. - Очень крепкого чаю!
Санитарка посмотрела на нее с таким отвращением, слово она попросила мышьяку.
- В больнице есть только кофе!
- Очень хорошо! - примирительно сказал Морозини. - Им надо выпить что-нибудь горячее.
Его обаятельная улыбка произвела обычное действие. Санитарка растаяла, как масло на солнце.
- А вам? - промурлыкала она.
- Не откажусь. Большое спасибо!
Ожидание длилось почти три часа. Оно показалось бы Морозини нестерпимым, несмотря на кофе с цикорием, очень полезным для здоровья, но для него ненавистным, если бы в конце второго часа не появился комиссар Лемерсье.
- Как, опять вы? - осведомился он с присущей для него любезностью.
- Да!
- А в каком качестве, позвольте узнать?
- Я пытаюсь утешить мадам Карлову. Боюсь, без особого успеха, - со вздохом объяснил Альдо, бросив взгляд на расстроенное лицо Любы, по которому текли горькие слезы.
Марфа же, выпив чашку кофе, забормотала свою бесконечную молитву, напоминавшую жужжание пчел.
- Кажется, Карлову сильно досталось? И мне сказали, что обнаружила его ваша кузина. Любопытно, что ей понадобилось на этой пустынной улице, в полночь и под проливным дождем?
Альдо с трудом подавил отвращение к этому человеку. Комиссар был способен подвергнуть Мари-Анжелин допросу с пристрастием, и его следовало отвлечь любыми способами.
- Мадемуазель дю План-Крепен - ревностная христианка и, где бы она ни находилась, каждое утро, в шесть часов, ходит на мессу. У нее великодушное сердце, и она остро чувствует страдания других людей. Вчера вечером, под влиянием искреннего порыва, она решила навестить мадам Карлову. По дороге к ее дому она увидела, как похитители выбросили полковника из машины, будто мешок с мусором. Полагаю, остальное вам известно…
- И вы не проводили ее? В такую-то погоду…
- Ни я, ни месье Видаль-Пеликорн даже не подозревали о ее намерении. Как всякий порядочный человек, она не афиширует свои милосердные деяния, - сурово пояснил Альдо, и это произвело должное впечатление.
"Дикобраз" заметно смягчился:
- Она сумела разглядеть машину похитителей? Это было такси полковника?
- Полагаю, что ей, несмотря на сильный испуг, удалось это сделать. Мари-Анжелин очень наблюдательна…
- Я обязательно повидаюсь с ней. После обеда! Надо думать, сейчас она спит?
- Благодарю вас за понимание, комиссар!
Восхваляя достоинства Мари-Анжелин, Альдо. нисколько не преувеличивал. Он сам удивился, когда она детально описала комиссару Лемерсье машину: это был черный "Рено", еще не старый, дверцы украшены черно-желтой вязью, напоминающей рисунок на плетеном стуле. К несчастью, номер, заляпанный грязью, ей разглядеть не удалось.
- Весьма предусмотрительно, - прокомментировал Адальбер, - но явно недостаточно. По вязи на дверцах машину легко опознать, тем более что это редко встречается…
- Возможно, машина была просто украдена, - ответил Альдо.
Такого же мнения придерживался и Лемерсье. Комиссар уже собирался уходить, когда Альдо придержал его за рукав.
- Никаких новостей об убийце? - спросил он, понизив голос, чтобы не услышали Люба и Марфа.
- Никаких. Новых требований он не предъявлял, что меня, признаюсь, очень удивляет.
- Возможно, он все-таки не полный идиот? И должен был понять, что ему не дают того, что он вымогает, по очень простой причине: у нас просто нет этого украшения. Или ему нужно время, чтобы подготовиться к чему-то другому?
- Он уже совершил что-то другое. Я готов поклясться, что похищение Карлова - дело его рук.
- Карлов никак не связан с выставкой в память Марии-Антуанетты, - сказал Альдо с притворным удивлением, которое не обмануло комиссара.
- Возможно, зато он очень тесно связан с людьми, для которых эта выставка имеет огромное значение… например, с коллекционерами, любителями драгоценных камней.
- Давайте не будем преувеличивать! Он просто предложил помощь своим друзьям, мне и Видаль-Пеликорну, вот и все. А мы хотим выяснить, кто с ним так обошелся и куда делось его такси. Вы не нашли машину, не так ли?
Лемерсье пожал плечами и водрузил на голову котелок.
- Здесь полно прудов… Нам пришлось бы искать до дня Страшного суда!
- Это означает, что у Карлова, если он выкарабкается, не будет средств к существованию, - серьезно сказал Альдо. - Вам следовало обыскать все, не дожидаясь, пока мы все предстанем перед вечностью!
- Не суйтесь не в свое дело! Я свое ремесло знаю.
И Лемерсье, в ярости нахлобучив котелок ударом кулака, что отнюдь не пошло на пользу головному убору, ринулся к двери.
Когда операция завершилась, Любе позволили подойти к мужу и поцеловать его. Голова полковника почти полностью утопала в бинтах. Карлову выделили отдельную палату, поскольку Альдо объявил, что оплатит все расходы. Раненый все еще находился под воздействием хлороформа. Жене разрешили вновь прийти к нему только завтра, а когда она подняла на хирурга затуманенные слезами глаза, тот постарался подбодрить ее:
- Все прошло лучше, чем я ожидал, учитывая тяжесть ранения. Невзирая на возраст, он человек могучий, с твердым черепом, и могу заверить вас, мадам, что у него очень неплохие шансы на выздоровление… А сейчас ему нужен прежде всего покой… Судя по всему, и вам тоже, - добавил он, мягко отнимая руку, которую бедная женщина поцеловала, не в силах произнести ни слова.
- Будьте спокойны, доктор, - вмешался Альдо. - Я беру это на себя и завтра привезу сюда мадам Карлову. И зайду вечером, чтобы узнать, в каком состоянии больной.
Вернувшись в гостиницу, он обнаружил маркизу де Соммьер с развернутой в руках газетой, наполовину прикрывающей ее лицо. Услышав, как он вошел, она бросила газетный лист на пол.
- О! - удовлетворенно произнесла она. - Наконец появился кто-то, еще способный стоять на ногах и, если мне немного повезет, разделить со мной обед.
- Значит, кроме меня, здесь никого нет? А где все остальные?
- Спят! Может быть, и тебя клонит в сон?
- Да нет, не слишком. Зато я хочу есть.
- Слава богу! Ты-то мне и нужен!
Он помог ей приколоть к волосам шляпку, без которой приличная дама не имеет права появиться на трапезе в публичном месте. Пусть даже речь идет о кусочке фетра или бархата размером с почтовую марку. Выйти "простоволосой" - верх вульгарности! Головной убор маркизы походил на поднос из тонкой лавандовой соломки, украшенный белыми шелковыми розами, - в тон к платью и перчаткам. Вопреки или, быть может, благодаря осознанной архаичности своего наряда старая дама была ослепительной, и Альдо, предложив ей руку, не преминул сделать комплимент:
- Вы выглядите как королева, тетя Амели!
Метрдотель гостиницы, явно разделяя это мнение, церемонно провел их к столику рядом с высоким окном, выходившим во французский сад, за которым виднелись благородные боскеты королевского парка.
Вокруг царили порядок, красота, покой. Усаживаясь за стол, Альдо почувствовал истинное умиротворение и удовлетворенно вздохнул.
- Надо делать это чаще!
- Что именно, мой мальчик?
- Обедать или ужинать вдвоем! Вы действуете на меня в высшей степени благотворно, дорогая тетя Амели!
- Всегда приятно это слышать. Но расскажи же мне, что с бедным Карловым? У него есть шанс выкарабкаться?
- Профессор Дебре надеется на это. Только бы не было никаких осложнений…
- Это было бы ужасно! - пробормотала она, придвинув к себе тарелку с крабовым салатом. - Что с ними будет; если Карлов не сможет работать?
- Я и сам постоянно думаю об этом. С тех пор как нас обволокла эта атмосфера ужаса и роскоши, я решил придерживаться простого принципа: "Каждому дню - своя задача". Тем более что есть еще юная Каролин и ее дом с привидениями.
- Там действительно пошаливают привидения?
- Насколько я мог убедиться, это истинная правда. В любом случае мы с Адальбером собираемся провести там следующую ночь.
- Иисус милосердный! Только не берите с собой План-Крепен. С тех пор как убийца ополчился на версальцев, она словно парит между двумя мирами, и я стала опасаться, что нить, привязывающая ее к земле, может оборваться!
- Будьте спокойны! Мы доверим ее попечению мадемуазель Отье. Этого ей вполне хватит…
Им уже подали на десерт пирожные с персиком, когда в ресторане появилась чета Кроуфордов: он - заметно озабоченный, она - как всегда сногсшибательная в своем платье из китайского крепдешина кораллового цвета, с ниткой тонкого жемчуга на шее и крохотной шляпкой с пучком бело-красных перышек. Заметив мадам де Соммьер и Морозини, лорд Квентин указал метрдотелю на соседний с ними столик, который только освободила какая-то семейная чета.
- Какое счастье, что мы вас встретили! - воскликнула Леонора своим певучим голосом (казалось, в любой момент от разговора она готова перейти к исполнению оперной арии!). - Я убедила мужа прийти сюда, а не оставаться дома. С самого начала выставки потолки словно падают нам на голову, рассыпаясь на куски!
- У вас неприятности? Но почему? - спросила маркиза.
- Именно я был инициатором торжеств в память королевы, и мне хотелось сделать их блистательными, - вздохнул Кроуфорд. - Вы видите, что из этого получилось? Я начинаю думать, что у кого-то на меня зуб. Надо вам пояснить, - продолжил он, залпом осушив поданный ему бокал шампанского, - что примерно месяц назад у меня угнали одну из моих машин в предместье Сент-Оноре, рядом с посольством Англии…- У вас же есть шофер, который должен присматривать за автомобилем в ваше отсутствие, - удивился Морозини. - Как это могло произойти?
- У Филдза с утра болели зубы, и я отпустил его. Впрочем, мне нравится водить самому. И я приехал всего лишь для краткого разговора с атташе по культуре, поэтому не стал заезжать во двор. Кроме того, я спешил…