- Значит, тебе требуется передышка, - деловито подытожил брат. - Нормальный полноценный отдых, который ты давно уже заслужила. Я бы взял тебя в свадебное путешествие, но, боюсь, женушка этого не одобрит, - пошутил Дамиен, властно прижав Челси к себе и чмокнув ее в лобик.
- Я бы и сама не поехала. О каком дополнительном отдыхе может идти речь, если я наконец оказалась дома?
- Вижу, тебе сейчас несладко, девочка моя, - задумчиво протянул отец. - Я, признаться, удивлен такой апатией. Полагаю, дело здесь не в одной только усталости, о которой справедливо упомянула мамочка. Раз уж мы завели об этом речь, так давай поговорим начистоту.
- Да нет, не стоит, пап. Уверена, что смогу разобраться сама. Просто нужно успокоиться, осмотреться...
- Милая, не игнорируй нас, - серьезно и одновременно ласково попросила ее Рейчел. - Быть может, ты считаешь нас недостаточно образованными, чтобы судить о высоких материях, но все же у меня с твоим отцом есть кое-какой житейский опыт...
- Мама, как ты могла такое подумать! Вовсе я не игнорирую вас, - смущенно пробормотала Ава.
- Я не искушен в науках, дорогая, но помню миг твоего рождения так четко, словно было это только вчера, - начал Ральф Хэллибертон. - Признаю, что многое в своей жизни сделал неправильно. Я понимаю, как повлиял на тебя и Дамиена наш разрыв с мамой. Этого не следовало допускать. Нам до сих пор приходится бороться за право быть вместе, в том числе - и с вашим скептическим отношением к воссоединению. Не секрет, что детям кажется, будто они никогда не натворят тех глупостей, которые постоянно совершают их недалекие родители. И дай-то бог! Но, к сожалению, чаще случается обратное. Тем приятнее вспоминать своих детей совсем крохами.
Отец смотрел на Аву. Его глаза заблестели от подступивших слез. Всем присутствующим тоже захотелось заплакать. Ава пребывала в полном недоумении. Никогда в их семье не велись подобные разговоры. Она даже не представляла, как на это реагировать. Просто молча сидела, внимательно наблюдала, слушала, широко раскрыв синие глаза.
- Помню, ты начинала смеяться, стоило мне войти в комнату. Ты с первых дней как-то по-особенному реагировала на мой голос, улыбалась своей обворожительной улыбкой, тянула ко мне розовые ручки с крохотными пальчиками, ощупывала мое лицо. Мне в ту пору казалось, что мы всегда будем близки с тобой. Но время шло. Ты подрастала, и одновременно росла пропасть между нами. Мне и маме не на что жаловаться. У нас выросли чудесные дети, которыми мы всегда гордились. Но, наверное, мы слишком расслабились, видя, что вы с Дамиеном и без нас неплохо справляетесь. Мы предоставили вам полную самостоятельность в определении своей судьбы, в выборе пути. Тем более, что в тот самый момент наши с мамой отношения значительно ухудшились. Теперь я понимаю, что мы поспешили записать вас во взрослые. Особенно это касалось тебя, дочка. Ведь, по сути, ты была тогда все той же маленькой девочкой, беззащитной перед большим миром. Но ты добилась своего, невзирая ни на что. Я очень хочу, чтобы к нынешнему периоду сомнений ты отнеслась спокойно, не испытывая разочарования. Считай это новым стартом. Но на сей раз мы обязуемся тебе помочь. Мы больше не оставим тебя. Имей это в виду.
- Папа, - пробормотала Ава растроганно и протянула к отцу руки, разрыдавшись.
Ральф сделал знак Дамиену, чтобы он и Челси ушли, оставив Аву с родителями.
- Мы даже радовались, что ты в Америке, а не с нами. Мы с мамой тогда запутались, сами сознавали это, и нам не нужны были свидетели нашей беспомощности. Дамиен уже жил своей жизнью, ты отправилась в Гарвард. Нас это вполне устраивало в тот момент, да и долгое время после. Кроме того, мы вздохнули с облегчением, поскольку ты рассталась с Калебом. Твоя мать и я очень боялись, что он собьет тебя с пути.
- Папа, прошу тебя... - пробормотала Ава. - Зачем ты сейчас все это говоришь?
- Чтобы ты знала. Не отрицай, Ава. Мне доподлинно известно, что ты была близка с Калебом накануне своего отъезда. И он проводил тебя в аэропорт. Мы не поехали с тобой, чтобы ты в последнюю минуту не передумала. И таким образом умышленно лишили тебя выбора, - предельно откровенно заявил Ральф.
- Я не понимаю, - покачала головой Ава.
- Я ничего не имею против Калеба, пойми. Лучшего друга Дамиену и не желать не приходится. Но ты - другое дело. В каких бы напряженных отношениях мы с твоей матерью ни находились, но это решение было обоюдным. Мы не хотели видеть рядом с тобой такого спутника. И дело не в том, что его происхождение или воспитание нас чем-то не устраивали. Но нам казалось, что тебе нужен другой, более подходящий, основательный человек, который смог бы разделить с тобой многое. Что до Калеба, то это отличный парень, удачливый бизнесмен, хотя и здесь есть свои нюансы. Он нам как родной. Но он недостоин тебя. Калеб никогда не смог бы ценить тебя так, как ты этого заслуживаешь. Он слишком легкомыслен для настоящих отношений... Мы надеялись обезопасить свою дочь, а вместо этого лишились ее на целых десять лет. Да и то, что обнаружилось теперь, не особенно радует нас с мамой. Ты стала черствой и непримиримой, девочка. И в этом наша вина. Надеюсь, ты сможешь понять нас и простить. Мы собой не гордимся...
Шокированная Ава недоуменно переводила взгляд с поникшей матери на сурового отца и обратно. До этого момента она была уверена, что владеет сладкой тайной, что в ее прошлом есть сокровище, о котором известно только ей и Калебу. В сравнении с этим потрясением все прочие меркли. Она больше не чувствовала себя хозяйкой своей судьбы. Высокая самооценка, которую Ава так долго выковывала в единоборстве с собой и всем миром, в один момент рухнула. Выяснилось, что главное решение в ее жизни было умело смоделировано родителями, что любимый, которого она бросила, был на самом деле отвергнут не ею, а семьей.
Ава молча встала и удалилась в свою комнату.
Социальный антрополог, доктор наук, обладательница многочисленных наград на поверку оказалась жертвой внутрисемейных интриг, пешкой в родительской партии.
Тоска овладела Авой. Она чувствовала полное бессилие, отказавшись даже от удовольствия как следует разозлиться на отца и мать.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Калеб стер конденсат с зеркала в своей ванной, тщательно побрился после душа, сбрызнул щеки одеколоном, пристрастно осмотрел себя.
Готовился он словно к большим подвигам, как будто этой ночью его ждали шикарная женщина, вино и секс. Именно так он готовился к романтическому вечеру с Авой Хэллибертон, если бы такое было возможно. Но на самом-то деле это была ежевечерняя рутинная процедура, к которой давно приучил себя завзятый светский лев Калеб Гилкрист.
Им же было хорошо вместе! Он с трудом понимал, почему напустился на Аву. Но Калеб ощущал себя глубоко задетым, даже... обворованным. Казалось, у него отняли десять лет любви, десять лет счастья, десять лет осмысленного существования. Если бы Ава осталась девушкой, ради которой десять лет назад он готов был пересмотреть свои жизненные принципы и приоритеты, той, ради которой он на многое отважился бы, все сложилось бы иначе. Но его безоговорочно зачислили в безнадежные разгильдяи без единого шанса на взросление. А он не нашел ничего лучше, как смириться с мнением мисс Хэллибертон.
Калеб представления не имел, как убьет этот вечер, но чувствовал, что не остановится ни перед чем, чтобы перечеркнуть все, что случилось сегодня. За один только день он сумел прожить целую жизнь с любимой женщиной - встречу, притирку, трепетную влюбленность, страстную любовь, стихийную близость и страстное же расставание. Стремительно и необратимо все это пронеслось в неудержимом вихре.
В дверь постучали. Обернув вокруг бедер банное полотенце, Калеб поспешил открыть. Он нисколько не удивился, поскольку вполне мог появиться его сосед и наперсник по ночным загулам, веселый парень Педро.
Но это был не Педро, а Ава. Она стояла на пороге его квартиры растерянная, встревоженная, разбитая, заплаканная.
Калеб растерялся не меньше. Он не был готов к такому повороту событий, но счел нужным молча уступить ей проход и закрыл дверь, когда Ава вошла.
- Отец мне все рассказал, - срывающимся голосом проговорила Ава. - Но самое ужасное, что мне не в чем их упрекнуть. Они хотели для меня лучшего. А я пошла на поводу у общего мнения. Прости...
- Что с тобой, Ава? О чем ты? Я не понимаю. Что стряслось?
- Мои родители... Только что у меня состоялся с ними серьезный разговор. Какой же глупой я была все это время! Ничего не видела дальше своего носа! Калеб, милый!
- Я по-прежнему не понимаю, о чем ты, - констатировал мужчина, рассчитывая своим размеренным голосом умерить ее смятение.
- Признайся, Калеб, ты знал об их планах, когда провожал меня в Америку? Ты знал, что они надеялись нас разлучить? Тебе недостало сил противиться им? Так ты заслужил снисхождение моего отца и любовь моей матери? Отвечай, Калеб! Оно того стоило?
- Ах, вот о чем ты, - вздохнул Гилкрист. - Догадывался, - честно признался он.
- Я так и думала, - обреченно вздохнула она, опустив плечи и отведя заплаканные глаза.
- А как ты себе это представляла? Что я мог сделать, учитывая, что тебя приняли в Гарвард, а мне нужно было лететь на практику в Лондон? - вспыхнул он. - Полагаешь, я не думал об этом? Думал миллион раз и тогда и все эти десять лет. Как бы сейчас ты к этому ни относилась, тогда мы поступили правильно. Я лишь надеялся, что ты изъявишь желание видеть меня вновь. Сам же, учитывая отношение твоих родителей ко мне, не считал возможным напоминать золотой девочке о своем жалком существовании.
- Прекрати это нелепое самоуничижение. Похоже, ты гордишься статусом изгоя в глазах моих родителей. Странно, что их отношение для тебя важнее, чем мое.
- А ты считаешь, что твой взгляд отличен от их взглядов? - усмехнулся Калеб. - Нет, дорогая. Ты смотришь на мир глазами твоих родителей. И это нормально. Чего ради тебе менять точку зрения?
- Это неправда. Я стараюсь быть непредвзятой, - возразила Ава.
- Конечно, ты стараешься. Но только у тебя это плохо выходит.
- Что я тебе сделала? Почему ты так жесток со мной? - устало спросила она.
- Надеюсь, тебя утешит то, что жесток я не только с тобой, родная. С самим собой я жесток не меньше. Но я больше не хочу лжи. Не желаю больше обманываться. Предпочитаю взирать на вещи открытыми глазами. Называй это цинизмом, но я не знаю способа лучше попытаться изменить хоть что-то.
Ава тихо подошла к окну неосвещенной комнаты и посмотрела на панораму ночного Мельбурна.
- Обожаю этот город. Мне его очень не хватало, - призналась она, глядя на блистательный, сияющий огнями вид бухты.
Мобильный телефон Калеба зазвонил. Он не отрывал взгляд от гостьи и долго не решался ответить, не желая вторжения посторонних, даже заочного, в столь интимный момент.
Ава вопросительно посмотрела на него. После короткого колебания Калеб просто отключил телефон, и тот покорно замолчал. Тишина царила недолго.
- Это квартира твоих родителей? - спросила женщина.
- Нет. Я уже большой мальчик. Сам себя содержу.
- Да, все верно... Мне говорили, что в фирме ты на хорошем счету, - отозвалась она. - Шикарная машина, комфорт, все дела...
- Это так важно? - спросил Калеб.
- А разве нет?
- Мне бы не хотелось обходиться малым, но, если бы потребовалось, уверен, что справился бы. Вот только знать бы, ради чего, - оговорился Калеб.
- Я думала, ты склонен к риску, - заметила гостья.
- Только если это сулит большой, очень большой барыш, - цинично ответил он.
- В таком случае мой визит не имеет смысла. Я ничего не могу тебе обещать, - сказала Ава и стремительно направилась к двери.
- Подожди! - остановил ее Калеб. - Как ты добралась сюда?
- На такси.
- Поссорилась с родителями, сбежала из дому. Как это по-взрослому... - усмехнулся он.
- Отец сказал, что я стала черствой и непримиримой, - выдавила наконец Ава.
- Он действительно так сказал? - искренне удивился Калеб. - Ральф Хэллибертон - самый непредсказуемый человек из всех, кого я знаю.
- Похоже, ты восхищаешься им, - возмутилась она.
- Не скрою, это в самом деле так... Полагаю, он попросил у тебя прощения?
- Да, попросил, - нехотя кивнула она.
- И что же ты? Предпочла удалиться с видом оскорбленной добродетели?
- А по-твоему, все просто? "Прости, доченька", "Не стоит извинений, папочка"?
- А ты догадываешься, чего стоила Ральфу его откровенность? - поинтересовался Калеб.
- Всего хорошего! - бросила Ава и взялась за ручку входной двери.
- У тебя есть деньги на такси? - осведомился мужчина.
- Благодарю за заботу. Не нуждаюсь, - резко ответила она.
- Для чего именно ты приходила? Убедиться в том, что я подлец и жалеть не о чем?
- По-моему, для одного дня достаточно честности, - парировала она. - Дай мне время с этим разобраться.
- Знавал я женщин и умнее, чем ты, - сообщил Калеб и открыл перед Авой дверь.
- И в чем же это выражалось? - прикрыв иронией уязвленное самолюбие, спросила она.
- Достаточно точно знать, чего хочешь, и адекватно оценивать свои силы.
- Понятно. А ты сам-то умеешь так?
- Я знаю, чего хочу. Однако вынужден признать, что вряд ли у меня достанет способностей и терпения этого добиться, - заявил он. - А потому не стану и начинать.
- Я, пожалуй, пойду, - проговорила женщина, с гаснущим огоньком надежды в глазах растерянно посмотрев на Калеба.
- Спокойной ночи и удачи, - бесстрастно пожелал ей мужчина.
Ава не ушла. Привстав на цыпочки, она потянулась, положив ладони на обнаженную влажную грудь Калеба. Он поцеловал ее в губы - сухо, сдержанно, но крепко.
- Возвращайся домой. Завтра утром ты ни о чем не вспомнишь, - уверил он ее, однако поцеловал вновь, на этот раз сочно и звучно, затем снова и снова, все более страстно, наконец захлопнул дверь и проговорил, стиснув Аву в объятиях: - Ты должна четко сознавать, что не бывает двух последних шансов.
Этим своим предупреждением Калеб лишь вверг ее в еще большее смятение. Задыхаясь от его поцелуев, сжатая его объятиях, Ава уже ничего не понимала.
- Калеб... прошу тебя, - шепотом молила она.
Только он мог в один короткий миг из грубияна и неистового чудовища превратиться в самого чуткого и нежного мужчину, чтобы уже в следующее мгновение стать прежним отталкивающим субъектом. И так до бесконечности.
Никого и никогда Ава Хэллибертон не любила и не ненавидела с такой силой в одно и то же время. Но именно благодаря этой его особенности она могла полностью отрешиться от себя и сдаться на милость ему.
- О боже!.. Я согласна на все, любимый. Только умоляю тебя, не будь больше жесток со мной, - сквозь слезы, буквально захлебываясь от восторга, пробормотала она, осыпая поцелуями свежевыбритое, благоухающее его лицо.
- Ава, детка, тебе еще неведомо, каков я, когда по-настоящему жесток! - прихвастнул Калеб. - Оставь свои ужасные джинсы здесь, - велел он. - Не хочу видеть этот старый хлам в своей комнате... Имей в виду, я собственноручно вышвырну их на свалку, если еще раз увижу на тебе.
Явно обрадованная таким деспотизмом возлюбленного Ава засияла от восторга. Она бросила джинсы на полу в холле и кинулась к нему на шею. Но Калеб отстранился, строго посмотрев на нее.
- Футболку тоже, - велел он, и Ава счастлива была подчиниться.
- Так? - спросила она, представ перед ним в одном нижнем белье.
- Пусть будет так, неряха, - в очередной раз поддел ее Калеб.
- Теперь ты пустишь меня в свою спальню?
- Иди, - шлепнул он ее по попке. - Я сейчас.
Калеб удалился в ванную комнату и сорвал с себя банное полотенце, оставшись нагим. На пороге спальни его встретила тоже нагая Ава и, обвив руками торс мужчины, нежно прошептала:
- Привет...
- Привет, доктор! - ответил он и разметал ее волосы по спине и плечам. - Этой ночью я буду твоим ученым наставником. Поверь, мне есть чему тебя научить.
- Охотно верю, милый, - сладко пропела она.
Калеб оттеснил ее к кровати и буквально кинул на нее. Ава улеглась, с интересом наблюдая за обнаженным любовником.
Он определенно никуда не торопился, обойдя кровать и присев на противоположном краю. Ава подобралась поближе, обвила его плечи и поцеловала мочку уха, захватив ее губами.
- Я готова, сэр, - шепнула она.
Калеб повернул лишь голову и впился губами в ее коралловый рот, затем стиснул рукой ее бедро, рывком уложил на лопатки, раздвинул ноги и опустился, погружаясь в зовущую плоть.
В первые моменты слияния Ава даже перестала дышать, лишь когда Калеб задал ритм, она томно простонала, и ее обжигающее дыхание опалило его лицо и грудь.
Ава ни на секунду не сомкнула глаз. Она не упустила ни одной секунды. Чуткая к каждому прикосновению, кроткая и благодарная, она не знала, как еще доказать Калебу свою любовь.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Ава стояла на балконе. Простыня, в которую она завернулась, как в кокон, трепетала на свежем ночном ветру.
Счастливая, она смотрела на любимый город, о котором даже вспоминать боялась вдали от дома. В этом городе она оставила свои страсти и страхи, свои надежды и сомнения. Она отправилась в Америку за знаниями, за силой, за уверенностью. И, похоже, там их и забыла, улетая домой.
Любовь к Калебу перечеркнула все искания и успехи последних лет. Она уже не нуждалась в былых достижениях, потому что не принадлежала больше себе.
Он подошел сзади и положил руку ей на бедро. Разомлевшая Ава повернулась к нему, сияя восторженной улыбкой.
- Ты ошибался, предрекая дождь. И я безумно счастлива. Где еще можно увидеть такое звездное небо?!
- В снах, - подсказал Калеб.
- Ну, разве только во снах, - согласилась она.
- Возвращайся в постель. Я не настолько романтичен, чтобы торчать голышом на пронизывающем ветру ради твоих звезд.
- Ты иди, - промурлыкала Ава. - Я еще минутку постою.
- Объясни, что такого ты находишь в этих звездах? - спросил Калеб.
- Как - что? Они напоминают мне нашу ночь на берегу, - призналась женщина. - Не понимаю, как я могла так долго не видеть этих Рыб и этого Кита, - указала она на созвездия.
- Ты меня совсем заморозила, - пожаловался Калеб и потянул ее в комнату. - Это всего лишь огоньки в ночи.
- Ты не прав, Калеб. Это же вселенная!
- Ты - моя вселенная, Ава. Вернее, черная дыра, в которой все исчезает.
- За что ты меня так? - шутливо обиделась она.
- Не представляю, какое будущее нас ждет, но точно знаю, что мы сведем с ума друг друга, - вместо ответа предрек любовник.
- Не думай сейчас об этом, - нежно попросила его Ава и увлекла на постель. - Теперь все в наших руках. Мы обязаны поступить правильно. Ты сам сказал, что двух последних шансов не бывает.
- Вы меня цитируете, доктор? Это для такого неуча, как я, очень лестно.
- Ты в своем амплуа, - рассмеялась женщина. - Даже не знаю, сердиться мне или умиляться, невежда.
- И что теперь? - спросил Калеб, лениво водя подушечками пальцев по ее плоскому животу и ребрам. - Как мы организуем нашу жизнь, доктор?
- Ты не хочешь, чтобы я уезжала?
- Почему же? Я не собираюсь отнимать у тебя карьеру, ограничивать в чем-либо, мешать заниматься любимым делом. Я просто не хочу, чтобы ты сжигала мосты.