- Ты действительно в безопасности, - сказал Эдди. - У нас отличное снаряжение, к тому же хороший опыт… и я сообщил знакомым о нашем маршруте. Ты ведь знаешь, я никогда бы не предложил тебе то, с чем мы не справились бы… Как распорядимся вечером? Я прихватил колоду карт…
- Я тоже кое-что припасла. - Отбросив все свои недавние переживания, Джесси протянула ему обернутую фольгой коробочку.
Эдди заморгал.
- Неужто подарок?
Она кивнула.
- Ничего особенного, конечно.
- Развернуть сейчас или подождать, как полагается, до рождественского утра?
- Можно и сейчас.
В следующее мгновение он зашелся в хохоте.
- Вот так сюрприз! Где ты их нашла? - Эдди с восторгом разглядывал красные боксерские трусы, изрисованные множеством желтых валторн.
Джесси расплылась в улыбке. Еще в школе они начали дарить друг другу забавные подарки и продолжали делать это, пока не расстались. Когда Эдди достал из своего рюкзака пакетик для нее, у Джесси сжалось сердце.
- Что здесь?
- Так, пустячок.
Она поспешно разорвала обертку.
- Ты думаешь, я это надену?
- А почему нет?
Джесси расхохоталась, водружая на нос солнцезащитные пляжные очки. Она снова порылась в своем рюкзаке и достала нечто вроде волшебной шкатулки, где под музыку кружились снежинки в виде нот. А в ответ получила серебряные сережки в форме скрипичного ключа. У нее нашелся еще зажим для галстука в форме валторны. Эдди в свою очередь преподнес ей майку с надписью: "Я знаю что почем".
Глядя на кучу трогательных мелочей на столе, Джесси радовалась тому, что он думал о ней не меньше, чем она о нем. Прикусив губу, она вытащила свой последний подарок.
Эдди развернул льняную салфетку.
- О, Джесс, неужели ты сделала это сама? - изумился Эдди.
Она кивнула и отвернулась, пока он читал вышитую надпись: "Бог плясал в тот день, когда ты родился".
- Хорошо бы так, - усмехнулся Эдди. - Спасибо…
Джесси не ожидала, что сюрпризы продолжатся. Ритуал вроде бы закончился. Но Эдди зашуршал папиросной бумагой. На основании из розового дерева засверкал в свете свечи хрустальный ангел, играющий на флейте. Она онемела.
- Это музыкальная шкатулка. Заведи ее.
Мгновение спустя хижину наполнили звуки ее любимого этюда Шуберта.
- Спасибо, Эдд, - наконец вымолвила она. - Я сохраню это на всю жизнь.
Остаток вечера они пили чай, жевали печенье, слушали музыку, даже сыграли в карты. В конце концов Эдди поднялся подложить дров в огонь, как бы говоря, что пора уже и ложиться.
Джесси ощутила неловкость. На ней чуть не три слоя одежды, надо бы хоть часть снять, спать уже можно в одном нижнем белье. Но как раздеваться в его присутствии?
Она сняла сапоги и поставила их рядом с очагом, потом забралась на деревянный топчан, нырнула в свой спальник. С трудом высвободилась из свитера и походных байковых штанов, потом стянула колготки, оставив, однако, шерстяные носки на ногах и, конечно, все толстое нательное белье.
Стоявший у очага Эдди улыбнулся:
- Дорогуша, это можно было сделать гораздо проще.
- Все в порядке. - Джесси уставилась на прокопченные балки потолка.
Эдди тоже скинул сапоги. Она отвернулась к стене. Хижину наполнил шорох одежды. Наконец все стихло. Джесси осмелилась обернуться. Их спальные мешки лежали под углом - ногами к ногам, так что им удобно было смотреть друг на друга. Джесси видела, как он подложил сложенную ковбойку под голову, как огонь отбрасывает тени на его лицо, придавая ему некое магическое выражение.
- Тебе тепло? - спросил Эдди.
- Да.
Его глаза светились, будто таинственные звезды.
- Знаешь что, Джесс, это самое лучшее Рождество в моей жизни.
Она улыбнулась, чувствуя, как ее наполняет нежность.
- В самом деле неплохое…
- Так ты больше не сердишься на меня?
- За что?
Эдди нахмурил брови.
- Причину я и сам не знаю, но я чем-то расстроил тебя в воскресенье, ведь правда?
Джесси вздохнула.
- Да нет.
- Не юли, пожалуйста.
Она колебалась лишь секунду. Обида опять вспыхнула в ней.
- Проклятье, Эдд! Я дирижировала отлично, а ты даже не порадовался за меня!
- Ты считаешь, что не порадовался?
Он резко сел, спустил ноги с топчана. Даже в теплом белье он вовсе не выглядел нелепым, а наоборот - каким-то домашним, своим.
- Как ты могла подумать? Да ты дирижировала замечательно! Напористо, смело, просто блестяще!
- Это ты говоришь сейчас, а тогда весь вечер развлекался с дамами из совета, общался с другими, но не со мной. Почему?
Эдди прищурился.
- А ты как думаешь?
Пожав плечами, Джесси сказала:
- Ты считаешь, что благодаря этому выступлению я получила слишком большое преимущество в борьбе за дирижерское место?
У Эдди вытянулось лицо. Он пересек комнату и присел на краешек ее топчана. Каждой дрожащей клеточкой тела девушка почувствовала его близость, но заставила себя казаться спокойной.
- Это мне и в голову не приходило. Извини, если я уделил столько внимания другим. Мне было радостно пообщаться. Я ведь ни с кем из Вустера не встречался. - Он взял ее лицо в руки и вынудил посмотреть себе в глаза. - Что бы ты ни воображала, Джесс, я тебе не враг. - Эдди откинул волосы с ее лба, провел пальцем по щеке. - Я очень хотел подойти к тебе, но не знал, как ты к этому отнесешься. Ведь накануне ты потребовала не приближаться на пушечный выстрел… А потом, честно говоря, я боялся, что не удержусь и у всех на глазах полезу обниматься…
У Джесси вспыхнули щеки.
- Вот этого не надо, Эдди.
- Не надо?.. Да ты хоть знаешь, как бываешь обольстительно хороша? - От его улыбки у девушки дрожь пробежала по телу. - Я ведь не случайно подарил тебе ангела с флейтой. Ты иногда на него очень похожа.
- У кого какая фантазия, - выдавила Джесси. Ее смущало, что он склонился над ней, упершись руками в топчан. Практически она оказалась в плену. - Эдди, тебе лучше вернуться на место.
- Вернусь чуть погодя. У меня настроение поговорить. Подвинься, пожалуйста. - Прежде чем она успела возразить, Эдди подсунул под нее руки, поднял вместе со спальником и передвинул ближе к стене.
- Что ты делаешь?
- Шшш. - Он улегся рядом. За его спиной колеблющееся пламя освещало хижину. Разглядывая до боли привлекательное лицо, Джесси сама себя испугалась. - Знаю, тебе неловко говорить о том, что случилось девять лет назад. - Эдди провел кончиками пальцев по ее щеке. - Но я должен к этому вернуться. Годы я мучился от мысли, что ты неправильно истолковала мой любовный порыв.
Джесси отодвинулась от его горящих вблизи глаз. У нее снова зажглось сердце. Что там было неправильно истолковывать? Поведение после той ночи красноречиво говорило само за себя.
Эдди положил ладонь ей на щеку, повернул лицом к себе.
- Занятие любовью с тобой было не просто физической близостью. - Его большой палец опьяняюще коснулся ее губ. - Это значило гораздо больше… Как помнишь, мы говорили о твоем предстоящем отъезде из Вустера.
Джесси облизала пересохшие губы.
- Да, помню.
- Гм. Но ты не знаешь, как разлука огорчала, расстраивала меня. Ты же была мне другом, талисманом, моим ангелом-хранителем… - Он произнес это с той благоговейной страстью, какую Джесси и вообразить не могла. - Меня сводила с ума мысль о том, что я тебя теряю, особенно когда мы заговорили… ну, ты знаешь… о половых отношениях. Ты была наивна и доверчива. Я был готов засунуть тебя в рюкзак и увезти с собой, чтобы защитить от всех ублюдков на свете. Я бесился, что один из них… Я хотел, чтобы ты стала моей. Моей, понимаешь?..
Джесси не могла поверить своим ушам. Если время можно окрасить, это мгновение обрело бы сверкающий, звенящий, серебряный цвет. Или это звенело у нее в ушах?..
- Почему… почему ты мне это говоришь?
- Ну, я пытаюсь объяснить, что чувствовал, когда мы занимались тогда любовью. Это был не просто избыток юношеских гормонов, я страстно хотел тебя… И все мои разглагольствования тогда и вызваны были этим простым и очевидным фактом. Ну, а потом я не знал, как к тебе подойти… Сам испугался того, что мы сделали. Боялся увидеть тебя на улице… Я был сам не свой, а тут еще пришел вызов, и надо было ехать учиться, меня уже несло волной прочь…
Джесси не знала, плакать или смеяться. Как ей казалось, была причина и для того, и для другого.
- Джесс, я совру, если скажу, что именно из-за тебя вернулся в Штаты. Я правда устал от Европы, турне и соскучился по дому.
- К тому же у тебя появилась Рут.
Он рассмеялся и покачал головой:
- Нет. Мое окончательное решение обосноваться в Штатах с ней как раз абсолютно не связано. Я чувствовал себя блудным сыном, человеком безответственно бросившим на произвол судьбы то, что не должен был бросить. Меня преследовало ощущение, будто что-то осталось несделанным. Признаюсь, сильно тяготила и некая незавершенность в наших отношениях, в них ведь осталось многоточие…
- Тебе пора воспользоваться ручкой и ненужное зачеркнуть, - тихо возразила девушка.
Эдди склонился над ней.
- Что мне нужно, мой ангел, это действительно понять, почему я непрестанно думаю о тебе, почему ничто в моей жизни и близко не могло сравниться с той райской ночью.
- Эдди… - Она попыталась оттолкнуть его, но он уже губами коснулся ее губ. Я не должна это допустить, лихорадочно думала она, в то время как тело оставалось беспомощно податливым и наливалось внутренним жаром. Что будет с ней, если он снова покинет ее, как только опять удовлетворит свою плоть и наконец обретет то самое ощущение завершенности… - Эдди, не надо! Ты же обещал, что мы не будем делать это. Мы же согласились не рисковать нашей дружбой.
Его горячие губы опалили ей лоб, щеки, губы, глубокую впадинку на шее у горла. Все чувства Джесси обострились от такой нежности.
- Я согласен со всеми твоими доводами, пока способен думать и рассуждать логически. Но сейчас мое благоразумие дает сбой… Сейчас я опять, моя милая, сплошной комок нервов и чувств. Хоть один раз, Джесс, перестань и ты анализировать, взвешивать. Пусть только на эту ночь не держи себя в узде, дай свободу своим желаниям… Я же знаю тебя, как самого себя, даже лучше. Мы в этом тоже похожи…
Джесси почувствовала, словно внутри нее рушится некий бастион. Она вглядывалась в темные глаза Эдди, глаза, которые знала всю жизнь. Он был неотъемлемой частью ее. Они половинки целого, нуждающиеся друг в друге для равновесия. Ее губы скривились в невольной улыбке.
- Чему ты улыбаешься? - приподнял голову Эдди.
Я люблю тебя, подумала она, прислушивавшись к своему сердцу. Я так сильно люблю тебя.
Вслух она прошептала:
- Иди сюда.
Ей уже были не нужны последние оборонительные сооружения. На какое-то мгновение Джесси показалось, что Эдди передумал, ибо он отстранился и замер всем телом.
- Да? - прошептал он.
- Да, иди ко мне.
Его глаза вспыхнули, когда Эдди накрыл своим ртом ее губы. Этот поцелуй оказался слаще, чем в самых ее смелых фантазиях. Джесси прикасалась к его лицу, волосам, взбухшим жилкам на шее, словно отчаянно хотела убедиться, что это он. Милый, родной, желанный…
Краем уха она услышала шелест открываемой молнии - долгий, медленный, распадающийся звук, и вот уже их не разделяет спальный мешок, мешают только глупые толстые байковые рубашки, майки… Они лихорадочно раздевали друг друга, путаясь во всей этой одежке, препятствующей их телам слиться.
Это безумие, думала она, погружаясь в волны страсти. Они оба останутся ни с чем… Нет, не думай, приказывала себе Джесс. Сегодня ночью дай волю своим чувствам.
Глава 10
Это был ураган.
В ослепляющем желании она вся распахнулась. Не стыдилась ни своей обнаженной груди с отвердевшими вдруг сосками, ни шелковистого треугольника внизу живота, ни раскинутых ног. Она дарила ему себя… А он целовал каждую ее клеточку, заставляя тело накаляться, вздыматься навстречу, изгибаясь дугой. Она почувствовала твердую упругость его плоти и застонала от сладостной муки, нараставшей от мощных движений, с какими он погружался в нее. Они долго до изнеможения плыли в дивном томлении, пока бурный экстаз не оглушил обоих.
Снаружи яростно свистел и завывал ветер. Чернильно-черная ночь - одна из самых длинных в году - властвовала над миром, напоминая об аде. А внутри хижины был рай. Прижавшись друг к другу, со счастливыми лицами спали мужчина и женщина.
Они пробудились одновременно от тоненького звона будильника в наручных часах Эдди. В хижине было темно и холодно. Из тепла пухового спального мешка вылезать не хотелось.
- Неужели действительно нужно вставать? - сонно прошептала Джесси, уткнувшись в его плечо.
- Нам не нужно делать ничего, чего мы не хотим. - Эдди принялся целовать ее лоб, переносицу, нос.
- Ты, часом, не потерял мои губы?
Он тихо рассмеялся:
- Я знаю, где они. После этой ночи могу отыскать любую твою родинку. Я не замучил тебя?
Она думала лишь миг.
- Нет.
Он благодарно поцеловал ее.
- А знаешь? Кажется, мне всегда будет тебя мало. - Он резким движением откинул половинки мешка, поднял ее с топчана и поставил на ледяной пол. - Быстро одевайся, а то мы начнем все сначала.
- Ты садист. Я ненавижу тебя! - задохнулась Джесси, приплясывая и нащупывая одежду.
Посмеиваясь, Эдди зажег керосиновую лампу и, не обращая внимания на свою наготу, заключил ее в объятия и поцеловал. Джесси замерла. Поначалу шутливый поцелуй сразу перерос в нечто большее.
- О нет! Я же говорю: если не возьмем себя в руки, нам никогда не выбраться отсюда. - Он глубоко вздохнул и похлопал ее по спине. - Одевайся и при этом подпрыгивай, чтобы разогнать кровь.
Подпрыгивать? Джесси ухмыльнулась. Сегодня она могла бы и полететь…
В предрассветных сумерках они покинули хижину. Джесси не ощущала холода, хотя было значительно ниже нуля. Слава Богу, стих вчерашний ураганный ветер, а утренняя звезда над головой сверкала ярче, чем когда-либо. Моя собственная рождественская звезда, решила девушка.
Они поднялись в горы еще выше.
- Ну как тебе здесь? - спросил Эдди. - Может, это то, что надо?
Перед ними на многие мили виднелись бесчисленные горные пики и ущелья, а они с Эдди словно находились в центре мироздания.
- Чудесно.
- Я рад, что тебе нравится. - Эдди расстегнул рюкзаки, вытащил футляры с валторной и флейтой. Поставил инструменты на плоскую гранитную глыбу. - Садись. Ждать осталось немного.
Они стряхнули снег с камня и сели, устремив глаза к горизонту. Время шло, а небо оставалось темным, как прежде.
- Какая же длинная ночь. Такое впечатление, что оно уже никогда не поднимется.
- Солнце всегда встает. Наберись терпения и жди.
Говорили они почему-то шепотом, словно боясь разрушить царившую в природе гармонию. Джесси вопросительно посмотрела на него: мол, где же наше светило? Он молча приложил палец к губам.
Небо постепенно розовело, а утренняя звезда стала меркнуть, таять. Горизонт начал наливаться оранжевым, ярчал, предвещая, что вот-вот появится край раскаленного диска.
Эдди вынул валторну, ей протянул флейту.
- В нашем распоряжении минут пять, пока от мороза не застынут клапаны. Приготовься, - сказал он.
Джесси улыбнулась. Вот он, упрямец, и добился своего. Заставил сдержать клятву, которую они дали себе в детстве, - будут музыкой приветствовать солнце. Пусть всего пять минут, но будут. И в тот момент, когда оно наконец показалось, они почти одновременно поднесли к губам инструменты. Глубокий звук валторны поплыл над горами. Ему, как эхо, вторила нежная флейта.
Слышит ли их кто-нибудь? Может, какой-нибудь наблюдатель на метеостанции или фермер в сонной долине, вставший подоить коров?
Но они с Эдди забрались так высоко не для того, чтобы играть для кого-то. Они здесь ради самих себя. И того чуда, которое зовется счастьем.
Джесси опустила флейту, когда песня еще не закончилась, - ком в горле помешал. А Эдди продолжал. Пока он играл один, слезы текли по ее щекам. Беззвучные, тихие, умиротворенные, исторгнутые из глубины души музыкой и первозданной земной красотой.
Закончив мелодию, Эдди опустил валторну на колено. Солнце окрасило его лицо. Он выглядел возвышенно-торжественным, гордым и по-юношески открытым. Как же она благодарна ему за то, что он подарил ей эти мгновения! Эдди взял ее за руку, и еще несколько минут они просидели молча, наблюдая, как небо наполняется мощью солнечного света.
- Счастливого Рождества, - сказал он тихо.
- Счастливого Рождества, Эдд, - как эхо, повторила она.
Они обнялись, замерев в блаженном поцелуе.
Потом они долго и медленно спускались вниз. Было не менее тяжело, чем когда поднимались. Тропы заледенели, ботинки отчаянно скользили. Рюкзак за спиной Джесси давил и подталкивал ее вперед своим весом, мешая сохранять равновесие. Она уже не раз была близка к тому, чтобы сорваться. Выручала страховочная веревка, защелкнутая на поясе карабином, и сильные, надежные руки Эдди. Она не знала, что они содраны до крови. Он же не понимал еще, как при одном из падений пострадала ее нога. Сгоряча девушка не ощутила боли, зато потом каждый шаг ей давался с невероятным трудом, особенно когда на подходе к лесу пришлось преодолевать глубокий, покрытый жестким настом снежный массив.
Обессиленная, она преодолевала последние метры перед входом в поселок, где вчера они оставили машину.
Эдди предложил где-нибудь перекусить. Джесси видела - он тоже устал. И все-таки лучше было скорее ехать домой.
Он мчался, будто заправский гонщик, - с визгом тормозов срезая повороты. Сбавил скорость только на въезде в Вустер.
- Уфф, - с облегчением выдохнула Джесси.
- Хорошо, что ты всю дорогу молчала, - улыбнулся Эдди. - Обычно женщины хватают за руль или умоляют ехать помедленнее.
- А я и не молчала, - рассмеялась Джесси. - Я обращалась к Богу, чтобы пожалел и простил нас обоих за грехи.
- Похоже, он не глухой, Джесс… Да и не тянем мы на грешников. Я еще, возможно, но ты у меня - сущий ангел.
Это "у меня" умилило девушку, она ласково потрепала его по затылку, взъерошила завитки волос, для порядка опять пригладила.
Тут они и приехали. Эдди втащил на крыльцо их тяжелые рюкзаки, помог выбраться Джесси. Она ступила на ноги и охнула.
- Подожди, расслабься, - сказал Эдди и подхватил ее.
Она и не думала сопротивляться. Любимый нес ее на руках. Ей даже не пришлось открывать дверь. Он сам, не опуская Джесси, нащупал в куртке ключи, вставил в замочную скважину. В гостинной осторожно опустил на софу. Джесси откинула голову на спинку и блаженно прикрыла глаза.