Грэю показалось, что кто-то заменил Ди на робот-автомат, обладающий ее внешностью. Она говорила, как машина, глядела на него, как машина, и двигалась тоже, как машина. Ему стало не по себе. В чем причина ее странного поведения? Если вчера его можно было объяснить усталостью, то чем оно вызвано сегодня?
– Ты в порядке, Ди? – озабоченно спросил он у девушки. – Ты хорошо себя чувствуешь?
Она знала, что сейчас ей не стоит поднимать глаза – Грэй опять посмотрит на нее тем самым взглядом, которому она совершенно не умеет сопротивляться. И все начнется сначала… Но как же тонко он почувствовал ее настроение! Как угадал произошедшую в ней перемену… Впрочем, все это, наверное, оттого, что она переборщила с холодностью. Надо сделать температуру высказываний чуть теплее – ей же не хочется, чтобы Грэй обо всем догадался. Только где найти тот регулятор, который позволит ей балансировать между двумя крайностями – холодностью и теплом? Жаль, что у нее нет автоматического переключателя… И вообще, жаль, что она не робот… Все было бы гораздо проще – ни любви, ни привязанности, ни забот…
– Сейчас – да, – ответила она, не поднимая глаз. – Было немного нехорошо ночью, но теперь все в порядке.
Она почти не солгала – ночной кошмар действительно измучил и без того расшатанные нервы. Ди вообще заметила, что, общаясь с Грэем, она частенько прибегает к своеобразной защите… Ди даже не знала, как точнее ее назвать… Возможно, полуложь. Или – полуправда… Она не врала Грэю, но и не говорила ему всей правды. Она и лгала, и не лгала… Как бы ей хотелось избавиться от этой половинчатости, недоговоренности. Но, к сожалению, пока это невозможно. Если только потом, когда они станут друзьями… Или врагами. Или никем…
– Нехорошо? Ди, может, ты хотя бы посмотришь на меня?
Ее бросило в краску. Он видит… Он все видит и чувствует: ее холодность, ее опущенный взгляд. От проницательного Грэя Годри не укроется ничто. Тогда почему вчера он так спокойно любезничал с этой полногрудой Элайзой, хотя знал, что Ди не по себе? На смену смущению пришла холодная ярость. Какого черта она позволяет кому-то пытать себя, лезть себе в душу?
– Послушай, Грэй… – Она наконец подняла глаза. – Не стоит беспокоиться из-за меня – я уже не маленькая девочка и сама могу о себе позаботиться. Давай лучше займемся делом.
Его охватило возмущение. В ответ на заботу, внимание, помощь он получает снежок за шиворот. Грэй хотел ответить ей что-нибудь колкое, ядовитое, блеснуть остроумием, но его былое красноречие неожиданно иссякло. Что проку в том, что он сострит, – этого маленького дикобраза все равно ничем не проймешь. Будет только хуже – и ему, и ей. Что ж, если она так хочет – они займутся делом. Станут "деловыми партнерами", тьфу, какая гадость! Как дико и нелепо звучит это словосочетание в отношении его и девушки, которую он любит…
Как-то раз один из знакомых Грэя пожаловался ему на то, что все его желания сбываются – только как-то извращенно. Вот и у Грэя теперь то же самое: он мечтал о женщине, которая не будет тянуть его под венец, не будет липнуть к нему как пиявка. Вот эта рыжеглазая льдина – не тянет и не липнет. Он влюблен до безумия, а она и не глядит в его сторону… Пусть так. Он сделает все, чтобы избавиться от этой навязчивой идеи – завоевать ее…
– Что ж – пойдем к Сибил. Точнее, поедем. Если ты, конечно, согласна сесть в мою машину.
– Отчего же? Только попрощаюсь с тетей Герти. Она, кажется, колдует на кухне.
Гертруда Рочилд задумчиво смотрела вслед отъезжающему "рено". Предположив, что Ди поругалась с Грэем, она как в воду глядела. Интересно, из-за чего Ди так сердита на этого симпатичного паренька? Наверняка из-за какого-то пустяка – эта наивная девочка мнит себя взрослой и рассудительной, но при этом умудряется обидеться на сущую мелочь… Отсюда все ее проблемы. Если бы только Грэй мог это понять, ему было бы гораздо легче справиться с этим маленьким метеоритом…
Сибил Льюис – жгучая брюнетка с длинными волосами, убранными гребнем из белой кости, и ярко-синими пронзительными глазами – оказалась живой, очень подвижной женщиной, как говорится, с темпераментом. Ди заметила, что у нее был какой-то легкий акцент, правда не поняла, какой именно.
Сибил приняла их с гостеприимством, свойственным уверенным в себе людям, которые всегда убеждены в том, что даже если у них в жизни наступила черная полоса, то она может быть очень длинной, но за ней непременно последует белая.
– Хороший чай, – говорила она, разливая чай по маленьким фарфоровым чашкам, – лучшее лекарство от всех болезней. И физических, и душевных. Главное, как и во всем другом, не переборщить… с крепостью.
Ди уже заметила, что Сибил любит делать паузы. Во всех, даже самых неподходящих для пауз местах. При этом они не выглядели пафосными или многозначительными. Скорее, ее паузы напоминали какую-то легкую непринужденную игру, в финале которой большинство игроков не чувствуют жгучей обиды из-за проигрыша – такую, как, например, нарды. Ди показалось, что Сибил прекрасно понимает, что цель их визита – вовсе не чаепитие и не газетная статья (общая версия, о которой они условились с Грэем), а нечто более глубокое. Позже Ди поняла, что не ошиблась.
– Насчет чая вы абсолютно правы, – поддакнул Грэй. – Кстати, недавно очень похоже по поводу чая высказывался кто-то из гринвудцев. Ди, ты не помнишь, кто именно?
Еще бы она забыла! Грэй ведь рассыпался в любезностях не только перед Элайзой!
– Зельдина Бринн, – мрачно ответила она.
– Конечно! – Кажется, Грэй совершенно не обратил внимания на ее тон. – Зельдина Бринн – нынешняя хозяйка дома Джилс. Родственница Мелины и Изабел.
– Хозяйка? – хмыкнула Сибил. – Может быть… Правда, прошло уже немало времени, а ее дом все еще ремонтируется. Весь Гринвуд почему-то считает ее жительницей города, хотя она в нем не живет…
– В каком смысле – не живет? – заинтересовалась Ди.
– В прямом… Она приезжает лишь на какое-то время, а потом уезжает вновь… Впрочем, меня это совершенно не касается.
– Хм… Но ремонт всегда отнимает много времени и сил… – возразила Ди. – Наверное, ей не очень хочется жить в доме, где все – вверх дном.
– Может быть, – пожала плечами Сибил. – Не знаю почему, но Зельдина Бринн вызывает у меня в душе не самые христианские чувства. Нет, нет, – она увидела вопросительный взгляд Ди, – это совершенно ничем не подкреплено… Какое-то странное чувство – не более того. К тому же я с ней совсем не общалась, да и видела всего-то несколько раз. Иногда мне кажется, – задумчиво произнесла Сибил, – что между нами есть что-то общее, какое-то связующее звено… Наверное, вы сочтете меня старушенцией, которая фантазирует от безделья, "путешествует по астралу"… а потом свято верит в то, что… придумывает себе сама.
– О нет! – горячо возразил Грэй. – Во-первых, вы, Сибил, никак не тянете на "старушенцию", а во-вторых… вам нельзя отказать в разуме. Даже если вы и бываете в "астрале" – это идет вам на пользу.
– Спасибо, Грэй, – польщенная Сибил засмеялась каким-то грудным смехом, – вы прекрасно умеете делать комплименты. Слушая вас, человек думает, что он их… заслужил. Диана, дорогая, – она повернулась к девушке и обдала ее теплым синим взглядом, – что вы будете к чаю? Миндальное печенье… пирожные со взбитыми сливками…
– Миндальное печенье, – выпалила Ди, не дав Сибил продолжить список.
Нельзя сказать, что Ди была большой поклонницей сладкого, но сейчас в ней почему-то проснулся зверский аппетит. Несмотря на то, что она, как и обещала тете, позавтракала дома. Ди отчасти догадывалась, с чем может быть связан ее голод, – иногда сильные переживания заставляли ее набрасываться на пищу с несвойственной ей жадностью. Ди с удовольствием попросила бы у Сибил что-нибудь повнушительнее миндального печенья, но ей было неловко. К тому же Грэй не сводил с нее взгляда, и от этого Ди становилось еще больше не по себе.
– Итак, – сказала Сибил, когда все приготовления к чаепитию были закончены. – Насколько я понимаю, вы хотите поговорить со мной о Джейкобе. Что ж… почему бы и нет?
Очевидно, Сибил Льюис была не из тех людей, что привыкли афишировать свое горе. Это Ди заметила еще на кладбище – Сибил не рыдала, не причитала, не бросалась в объятия к стоящим рядом людям. Она молча стояла и терпеливо сносила промозглый летний день, обрушившийся на нее всей своей тяжестью. Вот и сейчас она спокойно говорила о Джейкобе, о человеке, которого она любила и которого уже не было рядом.
– Да, не спорю, мне, как и всем, казалось, что он богат… Но мы никогда не разговаривали с ним о… деньгах. Мы не были женаты, а потому материальная сторона… любви нас не коснулась. Вы, наверное, хотите узнать, почему мы не поженились? Весь Гринвуд наверняка строит предположения по этому поводу… Джейкоб сделал мне предложение. Но я отказалась. Он не боялся одиночества – он даже предпочитал его. Поэтому его предложение я восприняла как попытку соблюсти запоздалые приличия… Конечно, я ошибалась… Но когда я поняла это – отказ уже невозможно было взять назад… Его наследство оказалось для меня полной неожиданностью… Впрочем, он и сам был – полная неожиданность… Я так и не придумала, что делать с его домом… Жить там я не смогу – я привыкла к своему дому, да и потом, воспоминания… Даже прийти и посмотреть, что там сейчас, для меня мука. Я не была в доме со дня его похорон… Продать его я тоже не могу – Джейкоб прожил в нем последние годы жизни… Единственное, что приходит мне на ум, – сделать из этого дома хорошую школу… Но пока это – только проекты.
– А вы не замечали в мистере Кинсби ничего странного в последнее время? – спросила Ди, с интересом слушавшая Сибил. Новая история любви Джейкоба Кинсби… Уже пожилого и умудренного опытом… Рассказ Сибил и интерес к делу настолько увлекли Ди, что она на время позабыла о том, что рядом сидит Грэй – причина ее постоянного волнения.
– Странного? – переспросила Сибил. – Пожалуй, нет… Вы знаете, – она окинула Ди и Грэя туманно-синим взглядом огромных глаз, – Джейкоб был скрытным человеком… Он почти никогда не делился со мной своими тревогами, страхами, опасениями. А мне кажется – они у него были… Последний месяц… Не знаю, как объяснить… – Паузы, которые теперь делала Сибил, были обрывочными и грустными, словно она то окуналась в воспоминания, то вновь выбиралась на поверхность. – Иногда у него было такое выражение лица, что меня охватывала тоска. Грустный, добрый и мудрый взгляд. Так, будто бы он знал, что вскоре произойдет… Все знал…
Ди вспомнила этот взгляд… Она понимающе кивнула.
– В последнее время Джейкоб увлекся книгами. Не знаю, где он покупал их, да и зачем… Иногда он показывал их мне – но я не слишком в этом разбираюсь. Похоже, у него началась книгомания, – грустно усмехнулась Сибил. – И еще он ворчал, что я так же холодно и небрежно отношусь к искусству, как и его бывшая жена… И тогда я делала обиженное лицо, какое и полагается делать, когда любовник упоминает о своей бывшей…
– Жена? Значит, Джейкоб Кинсби был женат? – Интересная новость. Ди ни разу не слышала об этом от тетушки.
Кажется, Грэй тоже был порядком удивлен – он, прищурившись, смотрел на Сибил, с нетерпением ожидая ответа.
Сибил улыбнулась – так улыбается человек, которому позволено раскрыть чужую тайну, но для него это уже не имеет значения – немного грустно, немного снисходительно, немного обреченно.
– Да, Джейкоб был женат. Он рассказал об этом только мне, да и… рассказал – сказано слишком громко… Обмолвился несколькими фразами… Насколько я поняла, он не любил ее, женился только потому, что она настояла – у них планировался ребенок… если так можно сказать, но в итоге ничего не получилось. Она была весьма корыстна… Джейкоб развелся с ней пять лет назад – как раз перед приездом в Гринвуд. Как я поняла, она была не очень-то этому рада… Вот и все. Вся информация, которую я собрала, как пазл, по его обрывочным высказываниям.
– А как ее зовут, вы, случайно, не знаете? – поинтересовался Грэй.
– Нет, – покачала головой Сибил. – Я никогда не спрашивала, а он не говорил…
– Миссис Льюис, – начала Ди, но Сибил мягко прервала ее:
– Можно просто Сибил.
– Сибил, спасибо вам… Единственное, о чем я еще хотела попросить… Если это, конечно, возможно…
– Продолжайте, – подбодрила ее Сибил.
– Я… то есть… мы хотели бы осмотреть дом Джейкоба. Вдруг там найдется какой-то стоящий… материал для статьи.
Сибил улыбнулась – она прекрасно разгадала уловку Ди. Но если Грэй Годри и эта шустрая девочка проявляют такое рвение, то почему бы не пойти им навстречу?
– Хорошо. Я отдам вам ключи. Дом в вашем распоряжении.
Ди расплылась в улыбке и с торжеством посмотрела на Грэя, позабыв, что совсем недавно вообще не хотела глядеть в его сторону. Но, к сожалению, ее забывчивость длилась недолго. Грэй тут же почувствовал, как торжествующий рыже-золотой взгляд потух и выбрал другой объект для созерцания.
Господи, когда же это закончится? Нет, он заставит ее объяснить, в чем все-таки дело! Или он не Грэй Годри!
9
– Ты собираешься отправиться в дом Джейкоба прямо сейчас?
– А в чем, собственно, проблема? – вызывающе бросила Ди. – Есть ключи, есть время, а больше мне ничего не нужно…
– Мне?! – Глаза Грэя превратились в две колючие зеленые льдины, и Ди на мгновение стало страшно – таким злым она не видела его еще ни разу за все время их знакомства. Его колкие шутки, доводившие Ди до исступления, показались ей верхом доброжелательности по сравнению с тем, что она видела и слышала сейчас. – Ты всегда думаешь только о себе?! Или твой эгоизм проявляется только в отношениях со мной?! По-моему, ты забыла, что у меня тоже есть желания и потребности!
– Я ничего не забыла! – вспыхнула Ди. Какое право он имеет обвинять ее в эгоизме?! Он – Грэй Годри, заправский бабник, флиртующий с каждой смазливой мордашкой! Внутри все жгло, горело и болело. Ди была уверена в том, что только она имеет право на обиду – она, измученная бесконечной неопределенностью, которой опутал ее Грэй. А теперь выясняется, что обижен он… Чем же? Прекрасно проведенной ночью в объятиях Элайзы?! – И не нужно кричать на меня, потому что я ненавижу, когда на меня кричат!
– Если бы ты понимала спокойную речь, я никогда бы не повысил голоса. Но ты не хочешь объяснять, что с тобой происходит… Ты молчишь, дуешься и смотришь на меня, как на пустое место! Что я сделал, Ди? Объясни, в конце-то концов! Со вчерашнего вечера у меня такое чувство, будто я сбил на дороге собаку или обидел твоего попугая… Объясни мне, в чем дело?
Ни за что! Даже если ее будут пытать каленым железом, она ни за что не расскажет правды. Она не доставит Грэю такого удовольствия – не станет очередной игрушкой в его коллекции. А Ди даже не сомневается в том, что такая коллекция есть… И наверняка заполнена блестящими экземплярами, такими, как красотка Элайза Сторнлив… Крики Грэя, его настойчивость, какой-то непонятный страх и боль разрывали Ди на части. Как цветок, с которого обрывают лепесток за лепестком… Но ей совсем не хотелось обнажать перед Грэем свою душу…
– Ни в чем! – бросила она. – Во всяком случае, тебя это не касается!
– Еще как касается! Если ты позволяешь себе каждую минуту обливать меня холодом и презрением, то касается! А ты именно этим и занимаешься все утро.
– Неправда! – В отчаянии Ди закусила губу. Еще секунда – и она зарыдает. Когда Грэй очередным криком сорвет с нее последний лепесток… – Ты сам нападаешь на меня, вместо того чтобы наслаждаться воспоминаниями о хорошо проведенной ночи!
Ди испуганно замолчала. Если бы только слова можно было забирать обратно… Скольких проблем человеку удалось бы избежать благодаря несказанным словам. Почему она сказала это, почему?! Она ведь клялась себе, что будет молчать… Но теперь уже поздно раскаиваться. Ди стояла, готовая растаять, исчезнуть под пристальным взглядом Грэя, который потихоньку начинал понимать, в чем причина ее обиды. Господи, если ты есть, сделай ее невидимкой… Можно даже навсегда… Ей хотелось закрыть глаза, а потом открыть их – и увидеть себя где-то очень далеко от Грэя и от Гринвуда…
– Хорошо проведенной ночи… – повторил Грэй, анализируя и смакуя каждое произнесенное ею слово. На его лице проступила робкая светлая улыбка – как первый лучик солнца, выскользнувший из-за туч после грозы. – Ты думаешь, что я и Элайза… – Он засмеялся, и этот смех больно резанул Ди по сердцу. – Я и Элайза… Господи… – Грэй буквально заходился от хохота. – И это – вся проблема?
Ди стало мучительно, жгуче стыдно. Он смеется над ней… Смеется над ее глупой наивностью, над ее невесть откуда взявшимся простодушием… Ди считала себя такой рассудительной, такой взрослой! А сейчас она стоит, как малый ребенок, со слезинками, застывшими в глазах, и смотрит на то, как над ней потешается этот взрослый и опытный мужчина… Который не видит никакой проблемы в том, что он вчера с легкостью удара в пинг-понг переспал с другой женщиной… Да, он прав – все действительно очень просто. Только не для Ди…
Жгучие постыдные слезы хлынули из ее глаз. Окончательно потеряв контроль над собой, она бросилась бежать, не ведая куда, не ведая зачем… Лишь бы хохочущий Грэй не стал свидетелем ее отчаяния. Дорога напротив дома Сибил вела к Тополиной аллее. Может быть, там ей удастся укрыться, посидеть в одиночестве и унять ноющую боль в душе? Глаза, полные слез, едва различали очертания дороги. Ди бежала по серой плоскости асфальта, и ей казалось, что эта тусклая, безжизненная полоса будет длиться бесконечно.
Где-то в туманной дали ей послышался окрик Грэя и громкий автомобильный сигнал. Она повернула голову и попыталась разлепить склеенные слезами ресницы – прямо на нее двигался черный джип с ослепительно блестящим на солнце "кенгурятником". Ди оцепенела. Она не понимала, куда должна двигаться – вперед или назад, влево или вправо. Страх сковал и тело, и разум, дребезжа внутри маленьким неустойчивым механизмом. Последнее, что она почувствовала, – чьи-то сильные руки сжали ее маленькое тело и, подхватив, увлекли за собой…
Ди открыла глаза. Кажется, у нее дежавю… Все это уже происходило с ней… Совсем недавно… Нет, вовсе это не дежавю – просто Грэй, глядящий на нее глазами, полными тепла, нежности и страха, очень напоминает тетю Герти, которая сегодня ночью вызволяла племянницу из кошмарного сна… Только Ди лежит не в комнате, а на траве, точнее, на коленях у Грэя, а на дворе – не ночь, а ясный день…
В ее голове моментально пронеслась жуткая и нелепая сцена, после которой Ди, очевидно, потеряла сознание. Господи, до чего же нелепо она себя вела! Какой же дурочкой она выставила себя перед Греем! Он должен быть зол на нее, как три тысячи чертей, а вместо этого смотрит на нее таким нежным взглядом… Так умеет смотреть только он…
– Если бы я знал, что ты настолько чувствительная натура, я бы не стал кричать, – мягко сказал Грэй.
Ди только сейчас заметила, что его большая рука с длинными пальцами скользит по ее растрепанным волосам. Наверное, он хочет, чтобы Ди еще раз потеряла сознание… Теперь уже от наслаждения, а не от страха…
– Прости меня, – прошептала Ди. – Прости… Я не хотела доставить тебе столько хлопот.
– При чем здесь хлопоты… Это ты меня прости. Я вел себя глупо – кричал, вместо того чтобы спокойно выяснить, в чем дело.
– Сама виновата…