- Не надо, - твердо остановил ее Чарлз. - С таким же успехом он мог отправиться и в противоположную сторону, и к дому, так что ты должна пойти назад и постоянно выкрикивать его имя. Поняла? И еще, - добавил он, крепко сжимая плечи Констанс, - шансов, что Банга наестся отравы, один на миллион. Я согласен с Джеффом: раз в течение последних двух недель ничего нового не сообщалось, значит, инцидент исчерпан. Кто-то допустил ошибку, но теперь кошмар уже позади.
- Но ты же не знаешь этого наверняка! - Она была не в состоянии здраво оценивать свои слова и мысли. - Если кто-то когда-то разбросал стрихнин по полям, яд может до сих пор находиться где-нибудь рядом. А если Банга уже съел какую-нибудь дохлую мышь, отравленную стрихнином? Ведь собаки любят подбирать всякую гадость.
- Замолчи! Этим ты ему все равно не поможешь. - Чарлз слегка встряхнул ее. - Ты меня слышишь, Констанс? Соберись и продолжай звать Банга. С ним ничего не случится, я тебе обещаю. Стрихнин можно получить только с разрешения химической лаборатории, и, если бы кто-нибудь вознамерился истребить всех домашних животных, хотя бы одна-две собаки отправились бы на тот свет вместе с кошками.
Его доводы звучали весьма убедительно. Констанс попыталась успокоиться и взять себя в руки.
Но куда подевался Банга?
- Итак, продолжай звать его, а я вернусь на это же место через несколько минут. Хорошо? - быстро проговорил Чарлз. - И гляди в оба!
- Хорошо.
Прежде чем уйти, Чарлз запечатлел на ее губах легкий, успокаивающий поцелуй, после чего погрузился по колено в воду и перешел вброд на другой берег реки.
Констанс услышала, как Нарцисс недовольно зафыркал, видя уходящего хозяина, и поспешила по направлению к дому, непрестанно подзывая собаку.
О, Банга, Банга, где же тебя носит? - изводила себя Констанс, вытирая невольно подступившие слезы. Только бы ты ничего не нашел, только бы не съел.
Не прошло и двух минут, как до нее долетел голос Чарлза, звавшего ее. Не то чтобы в нем был оттенок паники или беспокойства, но что-то показалось Констанс не совсем обычным.
Она пустилась бегом обратно по тропинке, которая шла вдоль берега реки, остановившись только при виде Чарлза, идущего ей навстречу, и Банга, который бежал рядом.
О, с Банга ничего не случилось! - было первой мыслью в ее воспаленном сознании. Он жив, слава Богу! Но почему Чарлз идет так быстро? И почему у него такое лицо?
- В чем дело? - издали крикнула Констанс. - Почему ты мрачнее тучи?
Чарлз как раз переходил вброд реку и не ответил на вопрос, но, оказавшись по другую сторону бурлящего потока, поспешно объяснил свое беспокойство.
- Ничего особенного не произошло, только… - Чарлз замялся, а потом сказал, тщательно скрывая волнение: - Когда я его нашел, он как раз доедал какую-то пакость. Дохлую мышь или что-то в этом роде.
- Что же делать? - спросила Констанс бесцветным голосом.
- Не знаю, но, мне кажется, будет лучше, если я отвезу его к Макгиллу, - сказал Чарлз. Макгилл слыл одним из лучших ветеринаров в округе, но его лечебница располагалась примерно в двадцати милях отсюда. - Просто так, чтобы окончательно убедиться. Я поеду полем, так мы доберемся до места быстрее, чем на машине.
- Но ты не сможешь ехать верхом и везти Банга, - возразила Констанс. - Нарцисс вас сбросит, это слишком рискованно.
- Констанс… - Он взял в руки ее лицо, ласково заглянул в глаза и прошептал: - Уверен, все будет в порядке, правда. Если же самое худшее все-таки случилось, медлить нельзя!
Констанс ни за что бы не поверила, что Банга позволит Чарлзу поднять себя на лошадь, если бы не увидела собственными глазами. Она отвязала поводья и долго смотрела вслед удаляющейся троице.
Когда они скрылись из виду, Констанс тяжело опустилась на траву. Столько событий за один день! Чарлз признался, что Шарлотта для него ничего не значит, Банга съел дохлую мышь и, возможно, отравился… Что-то подобное, сродни отчаянию и собственной беспомощности вперемешку с паникой и страхом, она уже испытывала, когда у нее на глазах сбили Роберта.
Войдя в кухню, Констанс остановила свой взгляд на месте возле окна, где уютно примостилась собачья подстилка из мягкой байки, и еле сдержалась, чтобы не заплакать. Банга останется жив, ведь с ним Чарлз, убеждала себя Констанс. Труднее всего было сознавать, что смертельная опасность нависла над дорогим ей существом. Нет, никогда больше не буду ни к кому привязываться, твердила она себе, обхватив руками голову и закрыв глаза. Пусть то, что я испытываю к Чарлзу, похоже на любовь, но если и с ним что-нибудь случится, я этого не переживу.
Открыв глаза, она включила кофеварку и опустилась в кресло у окна, устремив задумчивый взгляд на залитую солнцем поляну. Банга, Банга, Банга - беспрерывно проносилось у нее в голове.
Констанс как раз приканчивала вторую чашку кофе, когда густую тишину пустого дома прорезал телефонный звонок. Подняв дрожащими руками трубку, она услышала глубокий голос Чарлза, и ее сердце снова забилось в бешеном ритме.
- Констанс? У него ничего нет. Макгилл лично осмотрел Банга и сказал, что ничего похожего на стрихнин в его желудке не обнаруживается. Сейчас Банга делают повторное промывание. Хорошо, что мы обратились к врачу сразу, могло быть и хуже, все-таки он съел какую-то дохлую тварь. Макгилл настоятельно рекомендует оставить собаку в лечебнице для наблюдения, а через несколько часов ты его заберешь. Согласна?
- Еще как согласна! - вскричала обрадованная Констанс. - Спасибо тебе за все, Чарлз! Огромное спасибо!
- Не за что. - Он немного помолчал, а когда приглашения не последовало, решил сам взять быка за рога. - Я мог бы к тебе заглянуть на обратном пути. Хочется рассказать обо всем более подробно.
- О, конечно! К твоему приезду я приготовлю легкий обед. Ничего особенного стряпать не буду, могу угостить только салатом, холодной курицей и круассанами.
Он проскакал верхом несколько миль ради чужой собаки, оправдывалась перед собой Констанс. Обед - самое малое, чем я могу его отблагодарить.
- Превосходно. Я заскочу в Стэйн-холл, оставлю Нарцисса и переоденусь, а потом возьму машину и приеду к тебе. Жди примерно через час.
Повесив трубку, Констанс немедленно занялась самобичеванием. Господи, какая же я идиотка! - думала она, сжимая кулаки. Ведь только минуту назад поклялась не связываться больше с Чарлзом, и вот тебе пожалуйста! Это действительно какое-то помутнение рассудка… Я же не хочу встречаться с этим человеком, не могу и не буду! А теперь он, вероятно, подумает обратное… Зачем я так поступила, ведь все было в моих руках!
Чарлз приехал к двум часам. Как только ему открыли дверь, по выражению лица Констанс он сразу понял, что в ее настроении произошли какие-то перемены.
- Прими. - Он осторожно протянул бутылку французского вина, стараясь не дотрагиваться до рук Констанс. - Я подумал, нам обоим не помешает стаканчик-другой.
- Благодарю, - сухо ответила она. - Предлагаю пообедать на внутреннем дворике, возле мастерской. Этим летом я часто ела за старинным столиком для пикников.
- Да что ты? - Чарлз был счастлив поболтать о пустяках, поскольку бессмысленные разговоры давали ей время расслабиться. - Кстати, Банга шлет тебе горячий привет.
- Странно без него. - Констанс оглядела кухню и выдавила жалкое подобие улыбки. - Особенно здесь, в кухне. Мне почему-то казалось, что тут водятся привидения, хотя днем здесь совсем не страшно.
- А, понимаю… - протянул Чарлз. Их взгляды пересеклись и застыли на какое-то мгновение, пока Констанс не отвела торопливо глаз, а Чарлз продолжил: - Мой дед любил рассказывать всякие истории про свое детство, а тогда в этом домике жил старый мельник. Дом был неотъемлемой частью поместья Стэйнов, и отец моего деда частенько брал обоих сыновей с собой, когда наведывался на мельницу. Дед рассказывал, что они очень весело проводили здесь время, играя во дворе.
Констанс обернулась к Чарлзу, заинтересованно его слушая, пока тот откупоривал запотевшую бутылку дорогого вина, продолжая при этом говорить:
- Дед рассказывал еще, что мельница была для них с братом неким загадочным и даже страшным местом. Они думали, здесь живут привидения. - Он обернулся к Констанс и снова улыбнулся.
Она осторожно подошла к Чарлзу, наблюдая за тем, как он разливает игристое вино, затем приняла свой бокал и сказала:
- Тогда я хочу на них взглянуть.
- Я тоже, - обрадовано кивнул Чарлз. Он знал, что говорит монотонно, но, похоже, это сработало. Когда он вошел, Констанс выглядела отчужденной, словно находилась в тысячах миль от него. - Дед говорил, что больше всего ему запомнился запах, который шел с чердака, - запах плесени и многовековой пыли. Ну, а мышей там! - Чарлз присвистнул. - Дед рассказывал, что в доме было полным-полно мышей и даже парочка крупных крыс, на которых охотилась кошка мельника.
- О! - воскликнула Констанс, раскрыв полные ужаса глаза.
- Но не волнуйся, грызунов давно вывели, хотя осталась, наверно, парочка летучих мышей, - успокоил ее Чарлз.
Они перенесли еду на улицу, расположившись во внутреннем дворике, и вопреки всем ожиданиям Констанс оказалась способной съесть весь свой обед и притом с большим аппетитом. Чарлз был интересным собеседником, остроумным и ненавязчивым. Интереснее всего было то, что в течение разговора он ни разу не упомянул о Банга, хотя и обещал поделиться с Констанс подробностями визита к ветеринару.
После обеда она устроила Чарлзу небольшую экскурсию по мастерской, в ходе которой он задавал интересные вопросы, немало удивив этим Констанс.
- А я и не знала, что ты так интересуешься лепкой, - заметила она после вопроса о том, какой сорт глины лучше всего использовать для каждого отдельного вида лепки.
- Я-то нет. То есть не интересовался раньше, - поправился Чарлз. - Но лепкой увлекается человек, которого я люблю, поэтому мне надо знать хотя бы немного о том, что интересует этого человека.
Констанс удивленно уставилась на него, не в силах придумать ни слова, чтобы разрядить напряженную обстановку, а он в ответ на ее замешательство лишь плотнее сомкнул губы.
- Не смей так говорить, - прошептала наконец Констанс, стараясь скрыть еле уловимую дрожь в голосе. - Умоляю, не надо…
- Но почему? - Его дружелюбный тон испарился, как туман над рекой, и Констанс поняла, что все сказанное раньше было ловкой игрой. - Почему, Констанс? Сама знаешь, между нами что-то происходит, и уже давно. Лично я готов признаться в своих чувствах хоть сейчас.
- А я не хочу, чтобы ты признавался.
- Не верю. - С этими словами он взял Констанс за плечи и развернул к себе, чтобы лучше видеть ее лицо, и испытующе посмотрел ей в глаза. - Я тебе не верю, милая, - тихо повторил Чарлз. - Ты, может быть, пока не испытываешь тех же чувств, что и я, но это придет со временем. Твои глаза кричат мне о любви, в то время как губы упрямо несут какую-то околесицу. Я же вижу, что не безразличен тебе. Не знаю, как сильно, но я тебе нравлюсь, это точно, Констанс.
- Нет, я вовсе не…
- Прекрати! - перебил Чарлз, притягивая ее к себе. - Не знаю, что вытворял с тобой муж, но я не такой, поверь.
Его голос слегка охрип и стал более чувственным, что бывало, как отметила про себя Констанс, каждый раз, когда она оказывалась в его объятиях. Чарлз был возбужден, и, хотя и пытался скрыть свое волнение, низкий хриплый голос выдавал его с головой.
- Да, ты не Роберт, и я это знаю, - лихорадочно забормотала Констанс, пытаясь отстраниться. - Но это не играет роли…
- Еще как играет, - оборвал ее Чарлз.
- И все же ты не прав. - Приложив ладони к широкой груди Чарлза, она чувствовала, как бьется его сердце, а тепло его загорелой кожи окутывало ее с головой, распространяя по всему телу сладкую истому. - Я не хочу тебя… Я не люблю…
- А кто тебя просит любить? Я могу подождать, терпения у меня хватит. Только дай мне шанс, загляни в свою душу и увидишь: у нас все получится. Да мы можем оставаться друзьями сколько хочешь, - бормотал он. - Будь же честна сама с собой…
А затем, словно в подтверждение смехотворной возможности остаться друзьями, Чарлз поцеловал ее долгим, сладким поцелуем, в котором смешалось все - от отчаяния до страсти. И Констанс, удивляясь сама себе, ответила на поцелуй, нежно обхватив шею Чарлза руками. Ее рот был ненасытнее, чем его, и вскоре страстный, глубокий поцелуй разжег в обоих давно дремавший огонь желания.
Подсознательно Констанс понимала, что совершает ужасную, непоправимую ошибку, но продолжала фанатично целовать Чарлза, испуская по временам короткие стоны наслаждения.
Чарлз с восторгом ощущал, как напряглись ее груди от умелых ласк его рук, и чуть не потерял самообладание от аромата, источаемого едва тронутой загаром шелковистой кожей Констанс. Она медленно поглаживала плечи Чарлза, запускала пальцы в его густые волосы и прижималась к нему всем телом так по-детски неуклюже, но вместе с тем страстно, что Чарлз был тронут до глубины души.
Он настолько не ожидал такого взрыва эмоций, такого всплеска чувств, что чуть было не перестал целовать Констанс и ласкать ее податливое тело. Она понимала, что надо остановиться, но когда Чарлз стал нетерпеливо развязывать тесемки ее оранжевого сарафана, покрывая поцелуями каждый новый участок тела, освобожденный от хлопчатобумажной материи, Констанс почувствовала, что плавится как воск в его сильных руках.
- Теперь ты убедилась? - тихо спросил Чарлз, отрываясь от ее губ. - Нам будет хорошо вдвоем, Констанс, ты же чувствуешь…
Просто хорошо? - подумала она. Да нам будет так хорошо, как не было еще никому на целом свете!
- Мы оба начнем все сначала, только ты и я. И никого между нами…
Ее резкое движение в сторону и прерывистый вздох изумили Чарлза неимоверно.
- Что с тобой, Констанс? - Он видел, как округлились, став совершенно чужими, ее глаза, и, обезумев от досады, обхватил руками и затряс ее хрупкие плечи. - Теперь-то что? Да ради Бога, скажешь ты, наконец, хоть слово?!
Да, теперь действительно пора открыться, решила Констанс, торопливо застегивая сарафан. Только так он поймет меня и оставит в покое.
- Хорошо, я расскажу, - заговорила она упавшим голосом. - Ты узнаешь обо всем, но не здесь. - Мастерская была дорогим ей местом забвения, где она пряталась от мирских забот, наслаждаясь тишиной и покоем. - Давай выйдем на улицу.
Как только они снова оказались за столом в саду, Чарлз вопрошающе посмотрел ей в глаза, и она начала свое повествование. Констанс рассказала все, начиная со своей счастливой жизни до замужества и закончив описанием их с Робертом помолвки.
- Так мы решили пожениться, - без выражения произнесла она.
- И что дальше? - настаивал Чарлз. - Что произошло после свадьбы?
- Муж изменился до неузнаваемости. Он стал просто другим человеком. - Констанс вздрогнула, несмотря на то что день выдался на редкость теплым. - Все началось уже в медовый месяц. Мы жили в гостинице, а там был один коридорный… Так вот Роберт сказал, что парень пытается меня соблазнить, а я строю ему глазки, хотя я даже толком не разглядела этого человека. И это случилось в наш медовый месяц…
Она проглотила подступивший к горлу комок.
- Но это были только цветочки. Роберт хотел обладать мной всегда, он был как одержимый, ей-богу, другого слова не найдешь. Он стал отвратительно ревновать, изводил себя и меня угрозами и обвинениями… Он разогнал всех моих друзей, стал издеваться над тем, как я одеваюсь, причесываюсь, крашусь… Он запрещал мне работать, потому что работа подразумевала контакт с другими людьми… с мужчинами… Он вечно твердил, что я слишком худая, что моя работа не заслуживает даже самой низкой оценки, что в постели я вообще безнадежна… В общем, делал все, чтобы я чувствовала себя зависимой от него. Он контролировал все, все, что я делала! И его старания не прошли даром. Я в самом деле начала верить, что без Роберта я ничто.
- Но ты же могла с кем-нибудь поделиться? - осторожно спросил Чарлз, мысленно посылая проклятия в адрес покойного тирана. - С мамой, с Брендой, с подругами?
- Я пыталась! Но ты не знал Роберта, поэтому не поймешь. На людях он был само очарование, милый, уступчивый и предупредительный, а наедине… И ведь он любил меня… По-своему, странной любовью, но любил!
- Констанс, это не любовь, - констатировал Чарлз, выслушав ее печальную историю. - Что бы это ни было, называй как хочешь, но любви между вами не было. По-моему, ты выразилась очень точно, сказав, что он был одержим.
- Как бы там ни было, я боролась за свою свободу каждый день, каждый час, - мрачно продолжала Констанс. - А потом он заставил меня согласиться на операцию…
Чарлз нахмурился.
- Какую операцию? Прости, но я что-то не понял…
Это было тяжелее всего - признаваться в том, что тебя хотели лишить возможности иметь детей. Констанс встала, нервно прошлась вдоль стола, чувствуя на себе пару испытующих глаз, и, повернувшись к Чарлзу спиной, устремила взгляд на бескрайние просторы заливных лугов, сливающихся с голубой гладью неба.
- Роберт требовал, чтобы я прошла стерилизацию, - отчеканила она, покраснев до корней волос. - Он вечно твердил, что прошлого не существует, что мы начнем все с начала, только он и я. И никого между нами… Вот поэтому он не хотел заводить детей.
На какую-то долю секунды Чарлза словно парализовало: он вспомнил слова, которые произнес несколько минут назад. Проклятье! Как ей теперь объяснишь? Я ведь имел в виду вовсе не то, что ее полоумный муж!
Но, прежде чем ему удалось открыть рот, Констанс заговорила снова:
- Я, конечно, сопротивлялась как могла. Но он записал меня на прием к врачу и, придя однажды вечером домой, закатил жуткую истерику… Мы поссорились… Он перебил все мои вазы, изрезал картины, даже ту, которую я написала по фотографии покойного отца, а ведь Роберт знал, как много она для меня значила.
Ее голос дрогнул, но, когда Чарлз поднялся из-за стола, Констанс резко обернулась и, вытянув вперед обе руки, тихо взмолилась:
- Нет, прошу тебя, Чарлз, не надо! Просто выслушай меня…
Он молча кивнул, снова усаживаясь за стол. Констанс осталась стоять, бледная как смерть, и, собравшись с силами, возобновила свое повествование:
- Я очень испугалась. Я и вправду решила, что он способен меня убить, и выбежала вон из дома. На улице ему удалось меня поймать, и я увидела в его глазах слезы раскаяния. Он был очень расстроен своим поведением - Роберт всегда сильно страдал после ссор, - и мы мирно побрели домой. Тогда и произошло несчастье…
Чарлз подбодрил ее кивком головы. Что за чепуха? - думал он, не веря своим ушам. И как только таких подонков земля носит?
- Констанс, твой муж был болен, неужели ты не догадывалась? - Он хотел подойти к ней, обнять и держать в руках так крепко, чтобы никто больше не посмел причинить ей горя. - Ему была нужна помощь врача, понимаешь? Психиатра.
- Я тоже так думала, когда разговаривала с мамой и с Саймоном - она с сомнением покачала головой, - но они уверяли, что у страха глаза велики. Мол, период так называемого привыкания бывает у всех молодоженов, и все в таком духе… А о том, чтобы пойти к врачу, Роберт и слышать не желал! Он говорил, что это я во всем виновата. Понимаешь?