Ваня решил прекратить этот бессмысленный диалог и предложил всем пойти прогуляться. Катя с Никитой отказались, а молодежь пошла на звуки живой музыки, которая звучала из ресторана.
Когда за молодыми закрылась дверь, Катя вздохнула, посмотрела на Никиту и пожала плечами, осмысливая слова Светы.
– Никита, а мы ведь такими не были, – мы не боялись, что наши дневники кто-нибудь прочтет. И тайн мы от друзей не держали.
– Во все времена, старики считают, что они лучше нынешней молодежи, – подмигнул жене Никита. – Мы тоже стареем, раз сплетничаем.
Катя засмеялась, обняла Никиту и подумала: "Вот точно так же говорили наши мамы и папы, дедушки и бабушки о нас. Ничего в жизни не меняется с годами, остаются те же людские страсти и пороки.
"Мы такими не были, когда были молодыми, продолжаем твердить мы, став немного взрослее", – думала Катя, улыбаясь.
ГЛАВА 16
В Сант-Петербурге на Террассе в маленьком уютном ресторане сидел Игорь Сергеевич уже довольно пожилой и степенный мужчина. Он смотрел внимательно на шрам от пули в голове своего компаньона.
– Слушай, Володя, скажи мне честно. Почему ты тогда в банке выстрелил себе в голову так неудачно?
Володя посмотрел на него, вздохнул и улыбнулся.
– Да разве я знал, что пистолет заряжен холостыми патронами.
Игорь Сергеевич с шумом поставил стакан на стол, зло посмотрел на Володю.
– Я тебя не про это спрашиваю. Я не понял мотива твоего поступка. К чему вообще было делать такой жест. Или ты что-то знал в тот момент, чего не знал я?
– Да не знал я ничего. Просто черная депрессия навалилась. У тебя что так не бывает?
– Бывает. Но ты никогда не был трусом? Для меня это остается загадкой, которую я все равно отгадаю, ты меня знаешь. Нас бы тогда не взяли, если бы не ты.
Володя безразлично посмотрел в сторону старого друга, протянул к нему свой бокал.
– Паранойю твою уже давно терплю. Напридумываешь себе проблем и решаешь их.
Игорь Сергеевич засмеялся.
– Конечно, особенно когда за спиной у тебя сын, единственный между прочим кровинушка моя долгожданная. А я вынужден терпеть дочь врага и ждать момента, чтобы отомстить. А сын все терпеливо сносит.
– Да брось ты, он сам давно все решил и без нас. Не захотел бы, никогда не женился. Он же весь в тебя.
– Да, это точно, весь в меня. Только в кого, такой высокий?
– Не в меня уже точно. Я тоже маленького роста. Может у Аньки в роду дед был два метра? Ты же не знаешь ничего о ее родных. Когда выбираешь донора своему ребенку, должен знать всю подноготную о том человеке, кто будет тебе рожать. Жаль, Танька у тебя бездетная оказалась.
– Странное дело. Все думают, что я приложил руку к исчезновению Танькиных родителей в Калининграде, перед тем, как ее в детский дом к нам отправили.
– А что тебе говорит твоя паранойя на счет дядюшки?
– Молчит, притом очень подозрительно.
Разговор двух немолодых мужчин привлек внимание, вытирающей неподалеку стол, уборщицы, которая с интересом наблюдала за импозантными мужчинами. Она продлевала уборку, как могла. Женщина тщательно вытирала ножки у стульев, медленно стряхивала на поднос крошки с соседнего стола и подслушивала их разговор. Мужчины неторопливо допили содержимое графина и, томно потягиваясь, вышли из-за стола, направляясь к двери. Игорь Сергеевич продолжал с прищуром поглядывать в затылок своему старинному другу, нажимая на сигнализацию своего Лексуса.
– Знаешь, мне не нравится Питер. Он мне напоминает каменный капкан. Я в нем задыхаюсь, как в тюрьме.
– Говорят, Питер с живой энергетикой. Он либо принимает, либо – нет. Значит, он тебя не принял.
– Куда денется! Я его приберу к рукам. Все новостройки на Крестовском острове уже мои. Ты думаешь, я зря баланду хлебал на зоне? Я обдумывал, куда вложить мои спрятанные капиталы, чтобы завоевать мир, после отсидки.
– Турция твоя. Сколько там отелей твоих осталось?
– Компаньон, не напоминай. Знаешь, что там проблемы. Злорадствуешь, что ли?
– Дурак ты, Игорь, сколько лет дружим, а ты еще не понял, кто я? Я же твоя правая рука. Отрубишь, больно будет.
– Ладно, садись в машину, не дуйся. Куда же я без тебя? Поехали, мне еще нужно к сыну заехать, цветы полить. Представляешь, где я и где – цветы.
– Знаю, какие цветы поливаешь. Как тебя на этих баб хватает? У меня уже одной проблемой стало меньше. Они мне больше не нужны. Как говорится, в моем возрасте отказ больше радует, чем согласие.
– Тебе по – молодости тоже не сильно хотелось. Видно, бромом перекормили, когда на подводке служил. Признайся, мою дозу себе забирал от жадности.
Машина неслась по красивому ночному городу. Переезжала Дворцовый мост. Стрелка Васильевского острова манила Ростригскими Колонами, зазывая всех яркими огнями маяков. В небольшом скверике было тихо, ночью не гуляли молодые мамаши с колясками. Только изредка попадались влюбленные парочки. Игорь Сергеевич летел по мосту на огромной скорости. Для него не существовало запретов садится за руль выпившим. Весь город принадлежал ему и его деньгам. Джип повернул на Университетскую набережную, рванул в сторону набережной Шмидта. Впереди вырисовывался красивый Собор Оптинских Старцев. Так же величественно, подсвеченный огнями ночного города. Город долго не засыпал ночью. По набережной каталась молодежь на роликовых коньках, из ресторанов звучала музыка, приглашая любителей ночного стриптиза. Жизнь продолжалась. Власти менялись, деньги у людей тоже. Только пороки оставались прежними, такими, какими были триста лет назад.
В эту ночь не спал еще один человек в городе Санкт– Петербург, это был Яков Саммуилович Гельштейн. Он лежал с открытыми глазами в гостиничном номере гостиницы Балтика и глубоко вздыхал. Конечно, он мог поехать к своей бывшей возлюбленной, которая глубоко была несчастна от того, что у нее все было. Только не было рядом дорогого ей человека, о котором она почти ничего не знала. Только исправно получала причитающийся ей соц. Пакет и растила в одиночку их умного, красивого сына Петра, которому исполнилось двадцать пять лет. Он был высок, красив, с великолепной кучерявой шевелюрой роскошных темных волос. Не нужно было делать никакое ДНК по поводу того, кто его отец. Он был вылитый Яков Самуилович. Сын знал, что отец был геологом и постоянно находился в долгосрочных экспедициях. Он любил, когда отец был дома. Но его пребывание в их шикарной квартире было всегда неожиданным и краткосрочным. Он всегда приезжал с дорогими подарками, поощрял сына в том, что тот поступил в аспирантуру и полностью посвятил себя науке. Место в самом престижном Вузе страны было как никогда кстати. Притом, его без всякого протеже оставили на кафедре. С очень хорошим окладом. Единственное, что было плохо, это то, что Петр никак не мог найти себе девушку по душе. Он принимал знаки внимания противоположного пола. Но ни с кем не заводил серьезных отношений. Петр Яковлевич для всех женщин оставался загадкой. Неординарный, хорошо воспитанный молодой человек, жил в своих грезах. Он очень любил и уважал свою маму, которая была человеком добрым и верующим. Она соблюдала все посты, ходила в Церковь на Смоленке, и не пропускала ни единой воскресной службы. Хотя была кандидатом медицинских наук. Именно поэтому, она говорила, что точно знала, что Бог есть. И что все научные открытия сделаны с его помощью. Она сама была подобна Ангелу. К выбору мамы Петр относился с огромным уважением. Он понимал, что только ее молитвами отец еще жив. С его трудной работой, с его постоянными командировками, с его нерегулярным питанием. Он знал, что отец часто бывает за рубежом, где проводятся раскопки затонувших городов и где отцу приходилось работать в акваланге, находясь по многу часов под водой. Отец не был многословен. Он всегда говорил, что пока работа не закончена, о ней нельзя много распространяться. Но у Петра с отцом была какая-то странная духовная близость. Он всегда чувствовал, что отец где-то рядом. Когда тревожно начинало биться сердце, он знал, что через день или два отец позвонит в дверь. Вот и сегодня сердце как-то тревожно защемило. Он почувствовал, что отец уже в городе.
– Мама, папа не звонил?
– Нет, а что?
– Я уверен, что он скоро приедет.
Мама как всегда улыбнулась и посмотрела на сына радостно.
– Ты же мой провидец! И ведь ни разу не ошибся. Лучше скажи, когда женишься?
– Мама, не смейся. Ты знаешь, я уже во сне видел свою будущую жену. Очень отчетливо видел. У нее светлые волосы, глаза как у Лани, и она вся изящная и нежная. Только у нее какая-то неприятность. Я видел, как она падает с огромной лестницы. Притом кувырком летит прямо к моим ногам.
– А ты знаешь, что сны расшифровывать очень плохо. Что только те сны, в которых тебе снятся "Святые" или "Иконы", называются – "Вещими". Остальные – от рогатых! Их вспоминать нельзя.
– Согласен, мама. Но она была вся в белом, как Ангел. Значит, это вещий сон и я скоро тебя с нею познакомлю.
– Это говорит ученый химик. Ой, не могу. В иные времена, тебя бы уже сожгли на костре за такие речи. А сейчас все можно?
– Мама, ты сама твердила, что все открытия даны только по попустительству Божьему. Ведь так?
– Правильно и врачи, и наука, и все – в этой жизни от Него. Ты читал послание Серафима Вырицкого – "От меня это было". Если не читал, обязательно прочти. Ты все сразу поймешь.
– Хорошо, мама, обязательно прочту.
В дверь неожиданно позвонили. Мама удивленно посмотрела на Петра.
– Собирайся, – закричала с порога двоюродная сестра Лика. – Ты забыл, что я теперь тоже аспирантка.
В квартиру забежала красивая пухленькая девушка с рыжими как огонь волосами. Она схватила любимого брата и пыталась приподнять его от пола. Затем просто покружилась вокруг него и побежала к тете Вере. Она схватила ее в жаркие объятия, и поделилась с нею своей необъемной радостью. При этом успевая, прикрикнуть на брата, чтобы быстрее собирался.
– Давай, быстро собирайся. Я отвезу тебя в самое романтичное место на земле. Там только звезды и шум океана и больше ничего нет. Я уже заказала столик.
– Лика, ну у меня сегодня отчет. И ты в мои планы не входила, – сказал Петр, смеясь.
Он обнял свою единственную родственницу, которая в нем души не чаяла. Это была любимая мамина племянница из Ростова на Дону. Она поступила в аспирантуру в его же университет. И жила в своей собственной комнате на Лиговском проспекте. Девушка была прямая противоположность своему брату. Она была совершенно неуправляемая с вихрем эмоций и предложений. Как все южанки, с особым темпераментом, не признавала слово – "нет".
– У тебя пять минут! И это не обсуждается, понятно?
Петр улыбнулся, вздохнул, подмигнув маме, пожал плечами.
– Да. Это точно не обсуждается. Придется отложить отчеты на ночь. Хорошо. Поехали в твою сказку.
ГЛАВА 17
В ресторане возле Финского залива было немноголюдно. За столиками сидели несколько пар. Играла живая музыка, когда Петр и Лика вошли в зал. К ним поспешно подбежала администратор зала.
– У вас какой столик?
– Тринадцатый! Моя любимая цифра, – быстро выпалила Лика.
– И моя. Двенадцать апостолов и Иисус Христос, – добавил Петр.
– Надо же обычно эту цифру боятся?! – улыбнулся официант.
– Мы ничего не боимся, – засмеялась Лика. – Мы ученые!
Петр не понял, что его вообще потянуло в сторону столика, находившегося в углу. Он оглянулся и очень удивился. За столом сидела та самая девушка, которую он видел во сне. Он подошел к столику и долго смотрел на Кристину, не отрывая взгляда. Девушка была беременной. Он заметил, что с нею два спутника: мужчина и женщина. В это время к нему подбежала Лика и схватила его за руку.
– Пойдем, у нас вон тот столик, ты что заблудился?
Петр, оглядываясь на Кристину, пошел к своему столу.
– Странный какой-то тип, – произнес Иван, рассматривая юношу. – Ты его знаешь?
Кристина улыбнулась и удивленно пожала плечами.
– Наверное, обознался. Меня часто путают с кем – нибудь, – ответила она.
– А может быть это твой любовник? – с ехидцей заметила Светлана. – Он смотрел на тебя как на давнишнюю знакомую.
– Да нет, Света, я его знаю. Он точно обознался.
– Ну, смотри у меня. А то может быть пока я в командировках, ты флиртуешь с ботанами, – произнес Иван, смеясь. – С тебя станет. Ты же вообще в людях не разбираешься.
– Ой, что-то мне нехорошо от ваших разговоров я пойду на балкон подышу, – сказала Кристина и пошла в сторону лестницы, которая вела на второй этаж.
"И зачем им захотелось в этот ресторан?" – подумала Кристина, поднимается по лестнице на огромный балкон, окружающий весь ресторан по кругу. Но тут же пожалела о своих мыслях, выйдя на террасу. Перед нею открывался красивый вид на Финский Залив, подсвеченный ярким закатом.
"Боже, как красиво! Зарево такое необычное, просто волшебное. Как я люблю питерское небо!", – подумала Кристина, улыбаясь.
Над заливом огненно– красное небо, казалось, тушит свой природный пожар в темных водах Вселенной.
– Здравствуйте, – раздалось за спиной. – Вы, Ангел.
Кристина удивленно повернулась к молодому человеку и серьезно посмотрела на него.
– Вы меня с кем – то перепутали? Вы обознались.
– Меня звать Петр. В честь Петра Первого. Из-за роста. Я родился шестьдесят сантиметров. А те двое влюбленных, муж с женой, Ваши друзья?
– Нет. Это не муж с женой. Это мой муж и моя подруга.
Петр удивленно посмотрел на Кристину. Затем опустил глаза в пол, извиняясь, стал оправдываться перед девушкой.
– Извините, я не знал. Просто хотел себя успокоить. Как-то нехорошо получилось.
Кристина посмотрела на него и улыбнулась.
– Не переживайте, просто мы давно дружим вместе, нас часто путают. У нее тоже есть муж. Только он в Москве.
– Понятно. Извините. А Вы мне снились. Так странно, именно сегодня ночью и ресторан этот тоже. Вы здесь часто бываете?
– Нет, мы вообще здесь впервые, – ответила Кристина, – муж захотел зайти.
Неожиданно к ним подошли Иван и Света. Ваня раздраженно спросил:
– Слушай, полуумок, ты что пристаешь к моей жене? Ты что не видишь, что она беременная?
– Считаю лишним оправдываться перед самодуром, – произнес Петр.
– Ты что сказал?!
Иван развернул Петра и схватил за грудки. Но тот одним махом оттолкнул его, ударив его по рукам.
– Ваня, прекрати, молодой человек просто дышал свежим воздухом, – заступилась Кристина.
– Конечно, дышал. Он тебя знает. Весь вечер на тебя пялился. Пойдем, выйдем на улицу, поговорим по душам, откуда ты ее знаешь?
– Пойдем, поговорим. Мне тоже есть, что Вам сказать, – ответил Петр. Они вдвоем стали спускаться по лестнице. Кристина поспешила за ними. Но Светлана схватила ее за руку и заставила остаться на террасе.
– Не лезь в мужские дела, хочешь родить раньше времени, – строго сказала Света.
Ваня и Петр вышли на улицу. Они зло смотрели друг на друга, девушки наблюдали за ними с террасы и все слышали, о чем они говорили.
– Ты что, полуумок, вообще рамсы попутал? Беременная женщина, замужняя, а ты ухаживать решил, – кричал на Петра Иван.
– А что беременные женщины не заслуживают внимания? Я не знал, что она замужем. Я был уверен, что Ваша жена – вторая спутница, которая постоянно с Вами. К тому же Вы думаете, я не заметил Ваш долгий, нежный поцелуй, когда Ваша жена поднималась на балкон. Или Вы – многоженец?
– Ты, козел, еще моей жене, пойди, расскажи о поцелуе! – орал как потерпевший Иван. – Или тебя сразу лучше убить?
– Давай, попробуй, убери свидетеля, – засмеялся Петр, который с шести лет занимается профессионально каратэ. Иван настороженно посмотрел на Петра и замахнулся, чтобы ударить. Но Петр ловко опередил его, сделал ему удушающий и вывернул ему руку.
– За недоумка и за козла ответишь, – быстро произнес Петр, заламывая руку сильнее.
– Ой, больно, отпусти! – заверещал избалованный Иван. – Быстро отпусти!
– Проси прощение! Кому сказал, – требовал Петр. – Говори, простите, дядечка, что обознался, что нагрубил. Я сейчас же уйду из ресторана, потому что мне стыдно, что я двоеженец.
– Отпусти, дурак, больно же! – орал Иван на весь лес. Где ты так приемам научился, дебил!
– Не слышу слов извинения и просьбу об уходе, – продолжал диктовать условия Петр, закручивая руку еще сильнее.
– Ладно, извини, я ухожу. Скажешь телкам, что меня вызвали по звонку.
– Нет, так не пойдет. Скажи правду, кто из двух жен тебе роднее?
– Да я их обеих ненавижу! Эти курицы в меня влюблены и рожают обе от меня детей. Хочешь, забирай обеих.
Кристина слышала все, что говорил Иван. Она удивленно посмотрела на ликующее выражение лица у Светы, которая была рада, что Кристина обо всем узнала. Кристина удивленно спросила: "Я не поняла, ты родила ребенка от Ивана?"
– Дура ты, туполобая, ненавижу тебя! Это из-за тебя он терпит такие унижения. Я одна любила его всю жизнь. И ребенок у меня от него, дебилка. Кристина, полными слез глазами, смотрела на любимую подругу, не понимая, как она могла так поступить.
– Света, мы же подруги. Боже, какая грязь?
Кристина, заливаясь слезами, побежала к лестнице, Света рванула за нею следом.
– Подожди, не смей ничего говорить Ивану. Пусть остается все как есть.
Кристина, не оглядываясь, подбежала к лестнице. Света догнала Кристину и со всей силы толкнула ее в спину. Кристина покатилась по ступенькам вниз. В это время в ресторан зашел Петр. Кристина скатилась прямо к его ногам, как в том его сне. Иван в это время уже мчался в Москву, проклиная всех. Он был очень зол на Кристину и считал ее виновницей этого неприятного инцидента. Кристина лежала на полу без сознания. Петр подбежал к ней, взял девушку за руку, прощупал пульс. Его не было. он не прощупывался. Петр громко крикнул Лике, чтобы она вызывала скорую, но она стояла без движения. В зале все продолжали танцевать, орала громко музыка, никто ничего не слышал, и никак не отреагировал на этот инцидент. Петр схватил девушку на руки, громко закричал Лике, чтобы срочно подогнала машину ко входу в ресторан. Лика наконец-то очнулась, мгновенно исполнила его просьбу. Петр поднял глаза и увидел злорадное лицо Светланы, которая смотрела на Кристину мертвыми от злости глазами. Видно было, что она мечтала о ее смерти, больше всего на свете. Светлана держала в руках сумочку Кристины и обводила зал змеиным выражением лица.
Петр на руках вынес Кристину, аккуратно положил ее на заднее сиденье и сел рядом. Он посмотрел на свои окровавленные руки и закричал Лике, чтобы гнала машину в ближайшую больницу. Лика со всей скоростью мчалась по трассе. По дорожному знаку, на котором нарисован крест, она определила, где больница и свернула к ближайшему медицинскому учреждению.
– Срочно, готовьте операционную, – кричал дежурный врач, – положение тяжелое.
Петя и Лика в ужасе ходили взад и вперед по коридору. Петр молился о жизни Кристины. Лика тоже вздыхала, глядя на своего любимого брата. Она видела, как ему тяжело.
– Все будет хорошо, не переживай. А кто эта девушка?
– Я не знаю. Я ничего о ней не знаю, – ответил, вздыхая, Петр.