- Дед Мороз, ты такой жаркий, я сейчас растаю. - Смеясь она делает шутейную попутку отстраниться. Глаза её сияли. Они дома и она может быть сама собой - маленькой его девочкой. - Костик, я должна поблагодарить тебя за подарок.
Он втиснув её в подушки смеясь заявил:
- Я готов принять твою благодарность…
Смущённая Юленька еле разжимая губы прошептала:
- А если у меня не хватит денег…
- Так и быть, я дам взаймы…
Их полыхающие взгляды сошлись в одной точке. Он понял чего она жаждет и перекинул её к себе на живот. Она пальчиком провела по щекам, обвела глаза, брови, нос. Поиграв осторожно коснулась губ и замерев принялась целовать до тех пор пока не задохнулась. Он теряя разум вырвался и перекатив её под себя прижал к матрацу…
Утром чуть свет, поднял дежурный, его вызывали на связь… Чтоб не вцепиться в него, так не хотелось отпускать, притворилась спящей. Понимая, что нельзя быть такой собственницей и эгоисткой она переборет себя и научится быть ему не только девочкой, но и другом. Непременно, осилит эту непростую науку - быть женой командира. Хлопнула дверь. Ушёл. Сонно мечтая о муже, Юлия с улыбкой повернулась на бок, за окном ещё было темно и падал лёгкий снег. Всё же было бы так здорово, если б он остался сейчас рядом с ней… Она б с удовольствием понежилась с ним. От воспоминаний о его жарких руках сон слетел. В ней мешая друг другу боролись две женщины - нежная и безумно страстная и та, что с упорством настроилась на дружеское плечо и деловой поход рядом с ним. Юлия понимала, что этим двум нельзя перебарщивать и надо искать золотую середину. Она всё больше и больше влюблялась в него. Ей нравилась его добрая, чистая душа, его целеустремлённость, порядочность, мужественность, наконец. Это так понятно и увлекательно быть его женой, любимой… Это любовь, настоящая, от неба и ничего другого.
Освоив оружие Юлия принялась канючить: дать ей возможность пострелять из пулемёта. Не так, мол, страшен чёрт, как его малюют. Глазки блестели, губки от возбуждения вздрагивали… "Ну уж нет, такого не будет! Только через мой труп!" Он пылил. А Юлия закрыв смеющееся лицо руками, подглядывала сквозь растопыренные пальцы и ждала когда он угомонится. Ясно, что до трупа не дошло. Правда Рутковский долго отнекивался. Ей пришлось оставить эту идею и согласиться на лошадь. "Что?" - он опять задохнулся в возмущении, но припёртый опять к стенке без особого энтузиазма вынужден был заняться и этим. Кавалерийское седло заменили. Она не спорила, догадывалась почему- кожу сдерёт до крови. Дорогой и любимый, помогая взобраться на лошадь, проговорил: "Закон конников таков: если сломаешь себе шею, плюнь и скачи дальше". Юлия хихикнула, мол, поняла. Учил осторожно, но она способная ученица. Вскоре обращалась с лошадью, как заправский конник. А Юлин азарт нёсся вперёд, она решила не останавливаться на достигнутом. Её осенила мысль выучится на медсестру. Где Костя там бои. Где бои там раненные. Им нужна помощь и уход, а она не собиралась оставлять его, а ни на день. В её мечтах они всегда только рядом. Планам её не суждено было пока сбыться. Муж получил новое назначение в 27 ковполк и их ждал переезд.
Рутковский волновался. Стоп кран был сорван. Их семейный поезд покатился по гарнизонам. Немного боялся. Девочка маленькая, хрупкая и кочевая жизнь, выдержит ли… Но его славная, милая малышка не дрогнула и не запросила пощады. Был выбор: остаться с родителями в городе и ждать его или жить с ним в какой-нибудь дыре, она без колебаний выбрала его. Вцепившись в рукав, она упрямо твердила: - "Я с тобой. Только вместе". Было тревожно и радостно, что стал обладателем женщины, которая ждёт, может ждать и будет ждать всегда только его. А он в свою очередь не хочет никого другого.
Переезд. Ну и что… Юлия не паниковала. Он же рядом. К тому же она больше не желала жить без него. Поэтому о расставании на какое-то время речи слушать не хотела. Согласиться пойти на то, чтоб вернуться к родителям ради своего удобства, тоже не могла. Он просто не может не только требовать, но и ожидать подобных вещей. Он не сумеет этого добиться! Рутковский и не добивался. И потянулись дороги, гарнизоны, курсы… Их ждал дальний полк в посёлке с домами из огромных брёвен и маленькими высоко поднятыми от земли оконцами. Все заборы тоже были срублены из брёвен меньшего обхвата. Юлия, вжав голову в плечи, боязливо поводила глазами на все эти мрачные строения. У них городишко тоже не бог весть что, а тут сплошная глухомань. Срублено в основном из дерева. Объёмно, мощно и на века. Немного сумрачно, но это Сибирь.
Новая комната и новая постель. Она жалась к нему. Немного боялась, но вздыхать не смела, рядом с Костиком нельзя быть слабой. А он и так знал про её страхи и борьбу сама с собой. И от этого притискивал к себе неконтролируемой хваткой. Не имея возможности дышать и шевелиться, она терпела.
Костя привёз её в школу, в которой Юлии предстоит работать. Она немного тушуется. Смелая, смелая, а тут отчего-то ноги дрожат. Покурив, он улыбается, берёт её за руку и ведёт к директору. Тот тоже растерялся, увидев на своём пороге бравого здоровенного военного с маленькой девочкой. Высоченный, широкоплечий Рутковский выглядел взрослее своих лет, а худенькая, невысокая Юлия младше, совсем ребёнком. Такая вот картинка. Поправив пенсне солидный обладатель кабинета поинтересовался:
- Дочку устроить желаете, товарищ командир?
Юлия подняла голову и посмотрела на мужа растеряно тревожными глазами. Невозмутимый Рутковский достал из планшетки документы. Подумав, налил в стакан из графина воды и подвинул его директору.
- Жену. Привёз знакомиться. Она будет у вас работать.
У старого директора соскочило с носа пенсне. Он пряча смущение протёр их и недоверчиво взял из рук военного документы. Не мог представить себе за учительским столом, строгой и подтянутой, эту девушку-ребёнка. Вода оказалась кстати. Рутковский сжал ободряюще пальчики жены. Он чувствовал, как они дрожат даже через варежку.
Юлия осторожно высвободила из руки мужа ладошку и, сняв пуховую варежку, поправила на голове белую вязаную шаль, подарок Кости. Хотелось продемонстрировать себя. На ней была из мягкой овчины короткая жакетка и шерстяная юбка. Пыталась выглядеть солидно, но, кажется, не получилось. Юлия опять поглядывает на мужа. Тот улыбается и ободряюще подмигивает: "Всё будет хорошо!" И действительно, директор растерянно разводит руками. - "Ну раз вас направили, то приступайте к работе". Юля не в силах сдержать счастливый вздох, улыбается. Можно успокоиться. Всё отлично разрешилось. Шустренькая Юлия быстро освоилась, и у неё даже неплохо получалось преподавать. С детьми удалось найти общий язык, и она втянулась в работу.
Костя приезжал за маленькой жёнушкой в школу и забирал её после уроков домой. В окошко на бравого военного поглядывали школьные дамы. Они старались попридержать её, чтоб получше рассмотреть его. Там было на что посмотреть и чем полюбоваться. Юлия и сама всё чаще задавала себе вопрос: откуда у него горделивый, непокорный характер, обострённое чувство достоинства? Он молчит, но она хотела бы знать о его семье. Юлии приятна была его забота. Правда, жаль его времени. Она бы и сама добралась, но он не разрешал. До гарнизона не рукой подать, а время не спокойное. К тому же у неё уже был неприятный случай. Выйдя из школы, она совершенно спокойно, погружённая в свои школьные мысли, возвращалась домой. Шагала себе и шагала слушая, как под ногами похрустывает присыпанная снежком земля. Показалось - кто-то идёт. Обернулась - никого. Проехала телега и опять тихо. Не сразу заметила и совершенно растерялась, когда её взяли в кольцо трое не совсем трезвых ребят. На мгновение оцепенела. Холод прошёл по спине Юлии. Но это ещё было не всё. Страх приковал к их рожам глаза.
- Что вы хотите? - пролепетала она, обретя дар речи.
- Смотрите-ка кто у нас тут, - просвистел сквозь щель в зубах один.
- Птенчик остроносенький, а ну чирикни, - гаркнул над самым ухом второй.
Юлия напоминала попавшего в свет фонаря зайца. Он как сумасшедший бежит по этому коридору приближая свою погибель: ни тебе вправо, ни тебе влево. Так и она, пхни и беги, нет стоит плечи втянула и моргает. В голове крутится одна мысль: "Костя заругается".
Рутковский появился неожиданно. Спрыгнув с коня, неторопливо подошёл. Оценив ситуацию с усмешкой спросил:
- Учиться просятся, похвально.
Спиртные пары бушевали и они не оценив рост и богатырское телосложение военного заржали на три голоса, гадко для порядка ругаясь принялись демонстрировать свою мощь. Костя поняв, что миром не кончится шагнул к жене. Оборвав смех, тот что постарше не бритый с торчащими в разные стороны нечёсанными волосами, вытянул из кармана нож. Рутковский раскурив папиросу с издёвкой бросил:
- Надо же какой зуб и ты умеешь им жевать?
Тот с ножом бросился на Костю. Рутковский прикрыв жену, перехватил руку нападавшего и резко рванул вверх. - "Сукин ты сын!" Раздался треск ломающейся кости. Юлия вскрикнула и тут её выхватил из-за спины мужа второй - коренастый с большими губами и свинячьими глазами, рванув к себе, а третий - длинный и худой, узколицый и белобрысый, метнулся к Косте. Сапог Рутковского описав дугу достал нападавшего и тот кулем свалился ему под ноги. - "Щенок", - выдохнул Рутковский. Развернувшись к мужику держащему жену, он выхватил из-под полы браунинг. Наставив на второго и держа на мушке корчившегося третьего, он жёстко приказал:
- Оружие, какое есть на землю. Быстро. Руки разжал, недоносок. Девушку отпустил. - Только сейчас он с самого своего приезда перевёл взгляд на неё. - Юлия, иди к лошади. Не бойся, детка. Всё будет хорошо!
Собрав брошенные ножи, он точным ударом в солнечное сплетение отбил подальше третьего и сплюнув потухший окурок, отправился к обмирающей от страха жене. Шпана постояв с поднятыми руками, полежав скорчившись крючком и поняв что их не собираются конвоировать, бросились наутёк.
Юлия была ни жива ни мертва. Она с трудом сдерживалась, чтоб не упасть в обморок. Объятия мужа вернули её к жизни. Прижимаясь к его груди, она страшась того что делает, спросила:
- Что они хотели?
- Найти приключений, - без проявлений каких либо эмоций буркнул он.
Юлия понимала: скрутить рога этим трём для него не составляло труда к тому же не в новинку и всё равно было страшно за мужа.
А его бил страх за неё. Ему хотелось сказать ей какие-то добрые, ободряющие слова, но он боялся даже разжимать рот, у него почти стучали зубы. Что бы с ней было не подоспей он… Чтоб не говорить он прижимал её к груди и не жалея гнал коня. В голове шумело. Хотелось страшно курить, а для этого он должен быстрее доехать. Она что-то шептала, но он почти не слышал её.
Больше Юлия одна не возвращалась. На этот счёт он был очень внимателен и строг. Он мог мчать на всех парах, находясь от неё за десятки вёрст, чтоб успеть приехать встретить её. Не мог сам, её встречали его подчинённые.
Юлия не против, его приезды ей в радость. Но мучило одно - отрывает такое нужное ему время от армии и тратит на неё. Наверное, это неправильно и она вздыхая говорит:
- Ты не обязан…, не должен тратить столько время на меня… У тебя серьёзная профессия. На твоих плечах тяжёлый груз ответственности.
Её сейчас напрягает двоякое чувство: ей хочется помочь ему, освободив время для дел и иметь каждый день Рыцаря рядом, чувствуя себя безопасной в его объятиях. Ах, если б он всё-таки принял второе решение… Конечно она эгоистка, но как и все женщины.
- Обязан и должен, ты моя жена, - поцелуем перебил он её бестолковую и путанную речь. - Я в ответе за тебя перед твоими родными.
Душа Юлии порхала, а сердце ликовало. Ещё бы! Семья у него на первом месте. Армия, конечно ж, на главном, но Юлия на первом. В этом он принципиален.
Она с нетерпением ждала той минуты, когда он на своём красавце коне появится во дворе школы. Её косые поглядывания в окно не остались не замеченными. Коллеги постарше, догадываясь о причине таких упражнений с глазами, посмеивались. Высмотрев мужа, она, забыв про солидность, неслась на всех парах к нему. Одевалась, естественно, на ходу. За что получала нагоняй от Кости. Муж насчёт одежды был внимателен и строг. Как у ребёнка проверял в чём она отправилась, по погоде или вздумала форсить. С особым пристрастием контролировал: одела или нет тёплые штанишки. Она не понимала хорошо это или плохо, но ей нравилось проявление к ней с его стороны отцовских качеств. Пусть подольше считает её ребёнком и заботится. Вот такое её мнение на этот счёт. Завидев её, он спрыгивал с коня. Помогал ей застегнуть пуговицы. Чмокал в нос и, подняв на руки, прижимал на какую-то минуту к себе. Вот за эту минуту она готова была умереть. В этот миг происходил обмен их сердцами. Её сердце, побившись в груди упорхнув от неё, летело к нему, а к ней на освободившееся место влетало его. Он сажал её перед собой, и они не спеша, отправлялись домой. Немного отъехав, он расстёгивал свой овчинный армейский полушубок, прижимал Юлию к груди и укутывал им. Находясь в таком тёплом гнёздышке, она млела от счастья и желала одного, чтоб та дорога не кончалась. А ещё ей хотелось, чтоб он целовал её и непременно много, много раз. Юлия снимала варежку, проводила шаловливо пальчиком по его губам. Он тут же ловил её на шкоде, резко наклонялся, беря в плен розовые от холода губы.
Жизнь шла своим чередом. Зима была ужас какой морозной. Полк передислоцировали в другое более лесистое место. Сопки, ветры и каменистая степь остались сбоку. При желании и хорошей погоде на них можно было полюбоваться издалека. Костя часто выезжал в командировки. Это он так говорил Юлии. Но она знала - ушли на ликвидацию банды. В такие дни, часы, минуты - время для неё останавливалось. Хуже этих походов, она не любила только его охоту. Ей рассказывали, что его чуть не поломал медведь. Это её приводило в ужас. Но у неё не было выбора, как принимать и любить его со всем тем, что в нём есть. Без него не сидела сложа руки. По-прежнему вела курсы для безграмотных. Подготавливала для бойцов полка поэтические вечера. Организовывала в школе с ребятами кружок художественной самодеятельности и привозила их в полк. И бойцам и школьникам приятно. Костя хвалил, а ей большего-то счастья и не надо, как быть ему полезной. Как то в выходной вздумал учить её игре в шахматы. Она посомневавшись осилит ли согласилась. Когда получилось обыграть его ликовала, а Костик пробурчав: "Называется научил на свою голову", - побежал курить. Юлия поняла: "Он не любит проигрывать и это не только в шахматах, но по-видимому и во всём другом тоже".
Однажды произошёл случай из всех случаев случай. Юлия словила приключение просто на лету. А всё потому что совершенно неудачный выпал день. Причём такое невезение происходило с ней со вчерашнего утра. Костика вызвали в бригаду. Он ускакал с группой сопровождения. Юлия примерно догадывалась о причине вызова- либо банды, либо… селяне. То было не простое время. Суровое. В сёлах шли схватки с кулаком. Стоял вопрос: кто кого? На подмогу в сёла шёл партийно - комсомольский десант. Но дела ухудшались. Армию привлекали не к свойственным в мирное время функциям. Так как это была рабоче-крестьянская армия, она занималась всем. Бойцов снаряжали сопровождать активистов и уполномоченных по хлебозаготовкам. Народ зверел, были случаи нападения на военных. Юлия волновалась. Просто измаялась ждать. Ложиться в прохладную постель не могла. Так укутанная и сидела до рассвета у окна, прислушиваясь к завыванию ветра под крышей. Она вчера выходила встречать его на дорогу и сегодня тоже. Шла и шла. Кубарем через дорогу перекатился заяц. Напугал. Враз поёжилась. Задумалась, увлеклась и зашла далековато. Небо неожиданно погасло и вечер, наполненный тишиной и звёздами, вступил в свои права. В этих местах так бывает: рассвет и ночь приходят резко. Была ночь и раз-солнце выскочило и покатилось по небу. С ночью та же история. Светло и раз - резко темнота слепит глаза, как будто мешок на голову накинули. Она подняла голову к небу, звёзды вспыхивая одна за одной перемигивались. Засмотрелась. Опомнившись Юля, волнуясь и оглядываясь, заспешила обратно. Показалось, мелькнули огоньки волчьих глаз. За спиной ей послышался топот. "Многовато". Он то затихал, то нарастал. Юлия прибавила шаг. "Не иначе стая". Тот, кто преследовал её, тоже. Она побежала. Ноги подкашивались. Справа потянулся длинный забор. Она метнулась в его тень. В висках стучала кровь. Топот приближался. "Что делать? Что делать?" Сорвала с ног валенки, перекинула их через забор, подпрыгнула, подтянулась и перемахнула через него. Миг и она летит в темноту. Ткнулась в сугроб - на четвереньках. Руки по локоть в снегу, колени там же, на лице снежная маска. "Надо выползать". Хлопнувшись на попу в снег, принялась искать валенки не идти же в шерстяных носках. Один нашла. Где же второй? И тут… Её больно кто-то ущипнул за макушку. Она ойкнула и подняла голову. Тёмная фигура всадника на коне появилась рядом, словно из-под земли. Она протёрла залепленные снегом глаза. Её платок пытался сжевать заиндевевшая морда лошади, а с неё на Юлию свесившись с изумлением смотрел Костя. Юлия всхлипнула, а он кубарем скатился к ней. Поднял, встряхнул и, подсадив на коня, принялся искать второй валенок.
- Не ушиблась?
Юлия то всхлипывала, то хихикала и выплёвывая снег, забивший рот, бормотала что-то невнятное. Она понимала как всё это глупо и смешно. Но это, если с Костиком, а нарвись она на кого-то другого, могло плохо кончиться. Виновата тоска, она совсем потеряла голову без него.
Похоже он сам растерялся, оттого бестолково и объяснялся:
- Еду, курю. Смотрю, привидение бродит. Думали кулачьё балуется. Прибавили ходу. Мать честная, оно на забор полезло. А если б стрельнули?… Малышка, ты чего припустила, напугалась?
Она усмехнулась:
- Слишком долго рассказывать…
- Так в чём дело?
- Трудно сказать…,- тянула она надеясь обойтись без объяснений.
- Расшифруй, - упорствовал он.
- Во мне, - сдалась она.
Костя хмыкнув с усердием искал пропажу. "Мудрит девочка!"
- Где же второй-то…
- У меня и варежки в сугробе остались. Руки стынут. - В подтверждении своих слов она принялась потирать их стараясь согреть.
- Ты что тут на четырёх лапах бегала?
- А на сколько лап по твоему можно через забор перелететь.
Костя, подув на её примёрзшие ручонки и погрев их дыханием, натянул на жену свои рукавицы утопившие её руки до локтя в тепле, и принялся с хохотом искать дальше валенок. У Юлии с руками разогрелось до неприличных размеров сердце. Вот - вот взорвётся. Да и как от такой заботы и такого голоса: глубокого, мягкого, неповторимого тембра не разжариться. "Ах, какая я счастливая!"
Юлия, сидя на терпеливо ожидавшем окончания их возни коне, следила за следопытской работой мужа и думала над тем, как он так быстро сюда проник, да ещё с конём. Не прыгали же они вдвоём через такую махину. И только выезжая со двора и увидев открытые ворота она сообразила в чём был фокус. Догадалась, что за горящие огнём глаза волка, она приняла папиросу мужа. А Костя, спрятав её в полах своего полушубка, ворчал:
- Люлюсик, как ты могла пойти одна так далеко и поздно гулять?
- Я тебя встречала, - пролепетала счастливо она на его груди. - Я больше не могла без тебя.
- Милая, но это опасно. Здесь окраина.
- Я виновата…
- А, если б мы другой дорогой возвращались?
- Я б тебе поехала! - чмокнула она его в губы.