Бриджит уставилась на свое вязание. Если Дэнни остался жив, этот шарф предназначался для него. Она бы отдала ему все что угодно. Если бы отец не подрался с ним в прошлом году, если бы он поговорил с Дэнни и выяснил все. Может, тогда ничего плохого не случилось бы!
Декабрь заканчивался. На следующей неделе Рождество, а потом они с отцом вернутся в Новую Шотландию, на свою ферму на самом севере острова Кейп-Бретон. Так далеко от Нью-Йорка… так далеко от Дэнни.
Снег пошел сильнее. Он облепил уличные фонари, превратив их в оранжевые пятна, почти как в ту ночную метель, когда отец гнался за Дэнни. Он думал, что Бриджит этого не видела, но, услышав, как он кричит: "Дэнни!" - она выглянула в окно, как раз в тот момент, когда ее брат вскочил в автобус и уехал, а отец поднял оброненную им шляпу и побежал прямо посреди дороги за автобусом. Она тряхнула головой и стала вязать. Пока ей не докажут, что Дэнни погиб, она не поверит в это. Она сидела и вязала шарф своему брату.
Стучали спицы, и снег стучал по окну. Казалось, что стук стал громче из-за кристалликов льда в снежинках. Или… Что-то действительно громко стукнуло по окну. Мерфи, лая, вскочила в кресло, чтобы посмотреть. Бриджит спрыгнула с дивана, уронив спицы и пряжу.
- Что это было? - спросила миссис Квинн.
- Дэнни, - прошептала Бриджит, и ее сердце чуть не взорвалось, когда она всмотрелась в темную аллею за окном.
Дэнни стоял между зданиями, глядя вверх на ярко освещенные окна. Он увидел лицо сестры - самое желанное зрелище в мире. Она показала, что сейчас спустится. Он был слаб и бледен, и у него возникло такое ощущение, будто он отделился от собственного тела и парил в нескольких дюймах над землей. Он чувствовал себя как лунатик, а когда он моргнул, то увидел звезды.
Мальчик прислонился к одному из зданий, чувствуя, как холод кирпича проникает сквозь его толстую пуховую куртку. В прошлом году ему пришлось заклеить рукав в том месте, где отец схватился за куртку. Теперь ему снова придется ее латать. Во время падения он зацепился за что-то боком, и половина перьев вылетела. Сугроб смягчил падение, но он поранил запястье и голову.
Хлопнула дверь, и он услышал легкие шаги. К нему бежала Бриджит. Она со всего размаху ринулась в его объятия, прижав его к стене.
- Дэнни, о Дэнни, - плакала она.
- Ну, Бриди.
- Я думала, мы все думали… - всхлипнула она.
Дэнни держал ее, пытаясь успокоиться сам. Ему надо было собраться с мыслями. Все эти копы в замке хотели его поймать. Он знал, что у него могли быть серьезные неприятности: поводов было достаточно. Он незаконно поселился в замке Бельведер, нарушив множество правил Центрального парка и городских законов. Отец Пенелопы теперь ненавидел его, он не оправдал его доверия. Он, правда, надеялся, что Пенелопе не достанется за его грехи. А еще была эта история с деньгами, которые, как они думали, он украл.
- Где отец? - спросил он у сестры.
- Он в парке!
Дэнни помотал головой, пытаясь понять, о чем она говорит?
- Что он там делает?
Бриди отстранилась и посмотрела на него с недоверием.
- Он ищет тебя. Он ждет, когда они найдут твое тело.
- Мое что!? - спросил Дэнни. Потрясенный, он снова прислонился к стене.
- Они решили, что ты погиб, - сказала она. - Люди видели, как ты прыгнул с верхушки замка.
- Я не прыгал.
- Я знаю, и папа тоже знает. Мы думали, что ты упал.
- Я и упал, - сказал Дэнни, - и приземлился прямо в большой мягкий сугроб. - Сам не мог поверить. Я почувствовал удар и подумал, что все. Но выбрался…
- Твоя голова… - Бриди протянула руку, ее пальцы коснулись раны, и Дэнни вздрогнул.
- Я действительно в беде. - Он говорил быстро, чувствуя головокружение от того, что сообщила ему сестра. - Меня подозревают в том, что я украл у отца деньги. Ты видела газеты? Наверное, да.
- Мне так жаль, - прошептала она.
- Почему? Ты же знаешь, что я этого не делал, не так ли, Бриди? И папа знает, правда? Скажи мне, что он знает.
- Мне кажется, он думает… - начала Бриджит, но умолкла.
- Скажи мне, что он знает меня достаточно хорошо, чтобы не думать, что я украл деньги? Я бы никогда этого не сделал!
- Он боится, что твоя жизнь на улице была такой ужасной, и деньги были тебе необходимы, чтобы прокормиться, - сказала она дрожащим голосом. - Он бы в любом случае отдал их тебе, мы бы оба отдали. Мы так любим тебя, Дэнни.
Из раны на голове у него снова потекла кровь, заливая глаза, теплая и липкая. Дэнни прижал рукав куртки к ране. Он знал, что порезы на голове всегда сильно кровоточат. Как-то отца придавило упавшей во время бури веткой. Они не были предупреждены заранее. Было солнечно и тихо, а через минуту резко потемнело, подул ветер. Отец подрезал деревья, когда буря обрушилась в полную силу. Если бы они успели подготовиться, то Кристи не оказался бы рядом с деревьями. Дэнни тогда было шесть лет, и, увидев, что по голове отца течет кровь, он громко закричал. Он решил, что отец умрет.
Это воспоминание подействовало на Дэнни, как ушат холодной воды.
- Отец думает, что я умер?
- Мы все так думали.
- Я должен найти его, - сказал Дэнни, вспоминая тот ужас, который пережил сам много лет назад, боясь, что отец умрет от раны на голове. - Надо сообщить ему, что я жив.
Схватив сестру за руку, он увидел, что она держит в руках наволочку, чем-то наполненную.
- Что это? - спросил он.
- Я принесла тебе печенье, яблоко и папины сухие носки, тебе пригодятся, - сказала она. Ее глаза сверкали от света уличных фонарей.
Дэнни обнял ее. Он был не способен думать и воспринимать что-либо. Запястье и голова у него болели, казалось, что весь левый бок покрыт синяками. Бриджит плакала, и Дэнни знал, что из-за него.
- Пойдем, - сказал он.
- Куда?
- Надо найти отца.
Вдруг какая-то тень пересекла уличный свет, и они услышали шаги в аллее. Дэнни заслонил глаза от света, чтобы посмотреть, кто идет. Он боялся, что это полиция. Но это была не полиция. Никто не сказал ни слова. Дэнни просто увидел его лицо и упал в мощные объятия своего отца.
Когда Кристи осознал реальность того факта, что его сын жив, он наконец отпустил его и отступил назад, чтобы убедиться, что это правда. Дэнни здесь, это действительно он. Кристи обернулся и посмотрел на Кэтрин. Она видела то же, что и он, и просто светилась от счастья. Откуда она узнала? И как Дэнни мог пережить такое падение?
- Ты ранен, - сказал Кристи, вновь поворачиваясь к сыну и касаясь его головы.
- Он весь в крови, па, - вмешалась Бриджит.
- Я порезал запястье на крыше и, кажется, ободрал голову о сугроб. Да еще порвал куртку.
- Я видел перья, - сказал Кристи, - и кровь.
- И ты подумал, что я там, мертвый?
- Тебе повезло, Дэнни, что сугроб оказался таким глубоким.
Потрясенный этим чудом, Кристи снова прижал к себе сына - он целый год его не обнимал. В последний раз он держал его( в руках во время той ужасной драки, когда Дэнни пытался сбежать. И вот теперь они стояли рядом, практически на том же месте. Кристи не мог поверить - его сын вернулся. Лишь вчера он сбежал от него во второй раз, через улицу, с автобусной остановки. Кристи вспомнил о деньгах, но сейчас ему было не до того. Он посмотрел поверх головы Дэнни, и его взгляд упал на Кэтрин, которая закрыла глаза, будто благодарила кого-то.
- Тебя надо показать врачу, - сказал Кристи.
- Я в порядке.
- Твой отец прав, - подтвердила Кэтрин.
Она шагнула вперед и коснулась щеки Дэнни с такой нежностью, что Кристи понял: они были хорошо знакомы и Дэнни ей очень доверял. Глаза ее светились, полные тайн и мыслей, напоминая ему северные бухты. Он стоял рядом с ней, и его сердце таяло, когда он наблюдал, как она гладила его сына по лицу.
- Ты ранен, Дэнни, - сказала она.
- Ничего, Кэт. С отцом бывало и похуже, сотни раз. Он просто отряхивался и все. Помнишь тот случай с веткой, па? Когда так быстро налетел холодный фронт?
- Пойдем в больницу, - настаивал Кристи.
- Погода тогда поменялась так быстро, а тебя не предупредили. Ты был ранен. Я боялся, что ты можешь умереть. Помнишь?
- Погода - какое это сейчас имеет значение? Пойдем, Дэнни… - уговаривал Кристи, испуганный выражением лица сына: тот висел на руке отца, упорно отказываясь двигаться. Неожиданно сердце Кристи дрогнуло. Неужели все дело было в этом? В желании его сына заниматься погодой? Благодаря волшебству этой ночи Кристи начал осознавать все происходящее. Он хотел понять, что разрушило его семью и что ее воссоединило, захотел понять Дэнни.
- Каждый день будто меч висит у тебя над головой, - срывающимся голосом говорил мальчик, - вот на что похожа жизнь на холме, с ветрами, льдом, жарой и пожарами. Кто-то должен помочь тебе, па. Я имею в виду не только посадки и рубку деревьев.
- Мы должны помочь друг другу, - неожиданно закричала Бриджит. - Мы больше не должны разлучаться! - Она бросилась к брату, уронив наволочку, которую только сейчас заметил Кристи. Все содержимое наволочки рассыпалось. Салфетка, в которую было завернуто печенье миссис Квинн, нарезанное яблоко, покоричневевшее по краям, пара носков и… деньги.
- Это для Дэнни, - всхлипнула Бриджит. - Я не могла вынести мысль о том, что он живет тут один, совсем один в этом городе. Что он ходит в бесплатную столовую, спит, где придется. Я хотела, чтобы он был сыт и в безопасности.
- Дорогая, - потрясенный Кристи подошел к ней.
Но она отстранилась. Ей было всего двенадцать, но глаза, казалось, метнули в него молнию.
- Извини, па, - сказала она, - я не должна была брать их. Но я люблю брата и сделаю для него все. Он не может вернуться с нами на ферму, потому что должен стать метеорологом. Ему надо остаться здесь.
- С этим мы разберемся… - начал Кристи.
Увидев, что Дэнни вот-вот упадет, отец подхватил его на руки, как делал это, когда тот был ребенком. Голова шла кругом, казалось, мир вокруг раскалывается, но в данный момент главное было доставить Дэнни в больницу.
Глава 14
Мы наложили ему на голову швы, и у него сотрясение мозга, - сказал доктор в отделении скорой помощи больницы Святого Винсента.
Есть вероятность внутренних повреждений. Ему повезло, что он выжил после такого падения.
- Какие внутренние повреждения? - спросил Кристи.
- Мы обследуем его, нужно оставить его в больнице, чтобы понаблюдать за ним.
Кристи стоял молча. Теперь, когда его мальчик снова с ним, он не хотел оставлять его ни на минуту. Полиция задавала вопросы, снаружи собралась куча репортеров. Социальные службы Нью-Йорка прислали своих работников для расследования. Они говорили о лишении родительских прав, об обвинениях против Дэнни и даже о возможности ареста Кристи за пренебрежение родительскими обязанностями.
А Кристи хотелось пойти в палату, где лежал Дэнни, укутать его и забрать домой, прямо сейчас. Нужно увезти его из Нью-Йорка, покинуть этот город, который причинил его семье столько неприятностей. Он чувствовал себя раненым животным, которого подстрелили и загнали в угол, и был готов бороться насмерть, чтобы освободиться.
- Ты должен оставить его, - убеждала Кэтрин.
- Они говорят о его аресте.
- Они не арестуют его, Кристи.
Откуда ты знаешь? Как ты можешь это говорить? Они охотятся на нас. Неужели ты не видишь, как копы смотрят на меня? Как будто я последний подонок. Один ребенок убежал от меня, другому пришлось украсть, чтобы помочь брату… - Он замолчал. Почему Рип не может допрашивать его? Потому что это не его территория, не его юрисдикция. Всё в Нью-Йорке подчиняется правилам, постановлениям, границам, чуждым Кристи. Во рту у него пересохло, кожа покрылась мурашками. Он был в напряжении, чувствуя, что на него нападают.
- Я уверена, - спокойно сказала Кэтрин. - Все, что он сделал, - это спал там, в замке. Он ничего не украл, никого не обидел.
- Они говорят… - Кристи замолчал. Он имел в виду, что они помнят прошлогоднюю историю, когда он ударил Дэнни, что обвинения сначала были предъявлены, а потом сняты. Он боялся, что к его сыну станут относиться так же, как к нему: два нехороших канадца устраивают беспорядки на улицах города.
- Кристи, пойми, ему нужен уход. - Кэтрин продолжала настаивать. - Позволь оставить его в больнице.
- Тогда я останусь с ним.
- Вы должны пойти домой и немного отдохнуть, - сказал стоявший рядом доктор. - Ему предстоит длинная ночь обследований.
- Я остаюсь, - прорычал Кристи.
- Как хотите, - ответил врач. - У нас нет свободных палат, поэтому мы оставим его в отделении скорой помощи. Вам придется провести ночь здесь, в комнате ожидания.
Было два часа ночи. Кэтрин находилась рядом с Кристи, ни на минуту не покидала его, только когда звонила Лиззи около полуночи, чтобы попросить ее забрать Бриджит. Кристи отметил, с какой легкостью Кэтрин обратилась к подруге за помощью и как охотно Лиззи и Люси согласились подняться среди ночи. Он вспомнил, как Бриджит кричала: "Мы должны помогать друг другу!" - и мысленно представил образ дерева, вытолкнутого из земли собственными корнями. Бриджит. Как он мог не заметить того, что с ней происходило? Он никогда не видел ее такой, вне себя от страха и желания воссоединить семью.
Кристи взглянул на Кэтрин. Ее ясные серые глаза были прикованы к нему. Когда их глаза встретились, он в смущении отвернулся. События этой ночи, поведение детей, собственные чувства повергли его в смятение. Боязнь того, что город отнимет у него детей, привела его на грань безумия.
Будто почувствовав охвативший его ужас, Кэтрин коснулась его руки. Дрожь пробежала по его телу. Ему захотелось обнять ее прямо здесь, в этой ярко освещенной комнате больницы Святого Винсента. Ее тело было рядом с его, как несколько ночей назад, но тогда они были вдвоем. Сегодняшняя ночь - это кошмар, через который он должен пройти один.
- Спасибо тебе за все, но лучше бы ты пошла домой, - сказал Кристи.
Заметила ли она, как дрожат его руки? Хотя внешне он был сильным и суровым.
- Все в порядке, - она видела его насквозь, - я останусь с тобой.
Он пытался перевести дыхание.
- Но почему? Я не понимаю. Что мы значим для тебя? Мы, три простых человека из Канады, я и мои дети - посмотри на моих детей. По вопросам, которые задавали копы, ты понимаешь, что они думают о нас. Дэнни убежал от меня, Бриджит украла деньги, которые я заработал. Наверное, я ужасный человек.
Но Кэтрин смотрела на него так, что было ясно: он какой угодно, только не ужасный. Ее светящиеся серые глаза были спокойны и серьезны.
- Неужели ты не слышал? - спросила она. - Дэнни хочет стать метеорологом для тебя, потому что знает, какую опасность представляет стихия для фермера. А Бриджит? Она взяла деньги, чтобы поддержать Дэнни. Вы все хотите помочь друг другу. Вам просто надо выяснить, как лучше это сделать.
- А если они заберут их у меня? - прошептал он. - Что, если утром это случится?
- Они этого не сделают. Мы им не позволим.
Мы. Кристи пристально посмотрел на нее. Он вспомнил ночь, когда обнимал ее в прихожей ее дома. В тот момент ничто не имело значения - ни реальность, ни различия между ними. Он чувствовал лишь, как Земля вертится вокруг своей оси и они несутся сквозь космос, прижавшись друг к другу телами и их сердца стучат совместно.
- Скажи, почему ты так заботишься о нас? Почему сейчас ты здесь?
- А почему ты пригласил меня кататься на санках? Почему доверил мне Бриджит, позволил взять с собой на зажигание рождественских огней? Кто может назвать причину? Да и зачем пытаться?
Кристи внимательно посмотрел на нее. Что-то в ней изменилось с той ночи в ее доме. Тогда она казалась слишком уязвимой, будто убегала от самой себя, от Рождества, искала призрак своего мужа. Сейчас болезненная печаль исчезла из ее глаз. Она вся светилась и была сильна, как воин.
- Что сегодня произошло? - спросил он.
- Вы с Дэнни снова обрели друг друга, - ответила она.
- Нет, что-то другое. Я вижу это по твоим глазам.
Она посмотрела по сторонам. Слишком много людей было рядом. Он видел, что она сдерживает себя. Его сердце сжалось.
- Если это связано с Дэнни, ты должна сказать мне.
- Я скажу, но не здесь.
Кристи ощущал себя как в свободном падении. Это была самая счастливая ночь в его жизни. Дэнни выжил при ужасном падении. Его семья объединилась, хотя бы на этот момент. И Кэтрин была рядом с ним. Ее близость и теплота заставляли его трепетать, и ему снова хотелось ее обнять.
Но с каждым бешеным ударом его сердце наполнялось страхом. Кристи был простым фермером. Его побуждения мотивировались памятью о голодном и трудном детстве. Все свои усилия он направлял на то, чтобы прокормить свою семью - вырастить рождественские деревья, чтобы на столе всегда лежал кусок хлеба. Кэтрин была другой - утонченной жительницей Манхэттена, и казалась Кристи почти такой же загадочной, как Византия. Его пугал сам факт, что она могла скрывать известные ей сведения о его сыне.
- Тебе лучше уйти, - сказал он. - Ты уже достаточно сделала для нас, мы тебе благодарны. Не думай, что это не так. Но теперь я справлюсь. Я должен. Они мои дети, и я обязан бороться за них.
- Я буду рядом с тобой.
- Это не твоя битва, - сказал он грубым, хриплым голосом.
Кэтрин хотела возразить. Но тут она что-то заметила, возможно, панику и ужас в его глазах. Она попыталась успокоиться. У него было такое чувство, что она поняла: он расстроится еще больше, если она останется. Неохотно кивнув, она потянулась вперед и поцеловала его в щеку. Прикосновение ее губ и рук будто обожгло его. Он смотрел, как она уходит, смущенный как никогда в жизни.
Кристи сглотнул. Он нашел свободное кресло в переполненной комнате. Люди с порезами, перебинтованными руками, опустошенными глазами, с больными детьми, хромые и громко кашляющие окружали его. Некоторые из них были бездомные. Кристи догадался об ЭТОЛМ по их дырявым ботинкам и грязным пальто. Как они заплатят за лечение? Как бы платил Дэнни, если бы он был один?
Один. Это слово имело какой-то зловещий ореол. Один, один. Звучит, как похоронный колокол, как колокол-буй в проливе Вулф, предупреждающий о коварной мели. Кристи осмотрел комнату, всех этих людей, рядом с которыми никого не было. В углу стояла искусственная елка, украшенная разноцветными огнями, на стенах висели фигурки снеговиков и вырезанные из картона игрушки.
Кристи уставился на дерево, в котором ему все не нравилось. Оно было фальшивым, кривым, оттого что год пролежало на складе, от него не исходил запах хвои, иголки были слишком длинными и ядовито-зелеными. Оно пыталось радовать людей, но ему это не удавалось. Это была подделка. В том же критическом духе Кристи подумал о себе. Он был красноречивым торговцем, продающим Рождество богатым ньюйоркцам, в то время как его собственная семья разваливалась на куски.
Кристи посмотрел на кресло позади себя. Кэтрин там не было. Он не знал собственных детей. Один, один, думал он, а огни на искусственной елке все мигали и мигали.