- Ты часто приводила меня в бешенство, - признался он. - Пока ты росла, я считал тебя упрямицей…
- Потому что я отказывалась подчиняться твоей воле?
- Возможно… - нехотя признал он. - Но я всегда руководствовался соображениями твоего же блага.
И никогда не мог понять, почему твоя мать и Филип позволяли тебе расти такой дикаркой.
Абигейл пожала плечами.
- В то время это казалось свободой; только оглядываясь на прошлое, начинаешь понимать, что это была не правильная свобода. - Она вертела в руках бокал, следя за розовыми пятнами теней, движущимися по скатерти. - Они делали все, что положено, но моя мать по-настоящему никогда не интересовалась воспитанием, а Филип был уже слишком стар…
Я не была его дочерью, и он не знал, в чем я действительно нуждаюсь!..
- Это все уже в прошлом… - Пристальный взгляд зеленых глаз Ника был тверд. - А сейчас… сейчас ты довольна своей жизнью?
- О, я просто наслаждаюсь! - воскликнула Абигейл. В этот момент она не могла припомнить, чтобы когда-либо чувствовала себя такой счастливой, но ведь Ник имеет в виду колледж, а не то, как они вместе проводят этот вечер!
Она смотрела, как две тарелки - с дыней и ветчиной - опасно балансируют по пути к их столику Официант поставил блюда перед ними, и Абигейл взглянула на Ника.
- Трудно объяснить, на что похож колледж. Она отрезала сочную дольку плода. - Я чувствую… ну, ординарность этой моей жизни. Я такая, как все!
И ты не можешь себе представить, как это здорово!
- Думаю, что могу, - холодно возразил Ник. Это, должно быть, немного похоже на освобождение от бремени, которое в последние годы стало невыносимым, правда?
Ее глаза встретили его взгляд поверх бокала, и она ощутила приступ тоски. Всегда ли он был таким? Таким понимающим? И почему же она была так слепа прежде?
Конечно, она съела больше, чем намеревалась, и заказала пудинг, хотя в начале ужина клялась отказаться от десерта. Ник лишь засмеялся, увидев, что Абигейл с сожалением разглядывает порцию шоколадного пудинга, стоящую перед ней.
- Думаю, что удержу тебя от греха, - негромко сказал он и наклонился вперед. - Ты поможешь мне?
Абигейл затаила дыхание, пока кормила его с ложки шоколадной массой. Сердце у нее опасно застучало, когда он провел языком по губам, чтобы слизнуть оставшиеся сливки. Было ли это провокационное движение преднамеренным? - мелькнула мысль. Мелькнула и исчезла. Просто это Ник Харрингтон. Мужчина, который бы мог даже высморкаться сексуально!
Под плотным материалом своего бархатного платья она почувствовала покалывание в возбужденных сосках и приятную боль, возникшую где-то глубоко внутри.
- Еще? - спросила она, затаив дыхание.
- Ммм… пожалуйста.
И Абигейл скормила ему остальную часть своего шоколадного пудинга. Это оказалось для нее первым и пока единственным эротическим поступком в жизни. Ее руки были влажными от волнения, сердце все еще бешено билось, а ложечка стучала о пустое блюдце: так сильно дрожали руки.
Когда официант в конце концов забрал у нее блюдце, она не знала, заплакать от облегчения или расстроиться. Теперь Абигейл едва могла смотреть Нику в глаза. Догадался ли он, спрашивала она себя, как действует на нее?
Она ускользнула в дамскую комнату и рывком высвободила волосы из высокого узла прически, энергично расчесывая, пока они не рассыпались блестящим покрывалом по всей спине.
Пробираясь между столиками назад, она заметила, что им уже подали кофе, и почувствовала на себе неотрывный взгляд Ника. Когда она села, наступила странная тишина.
- Ты распустила волосы, - сказал он в конце концов.
- Да.
- Зачем?
Разве Абигейл может признаться ему, что это из-за того, что она вся переполнена незнакомым прежде чувством? И называется оно - половое возбуждение. Это было так же неприлично, как и красные пятна у нее на шее. Они предательски свидетельствовали о том воздействии, что он оказывал на нее весь этот вечер.
- Они были слишком стянуты, - солгала Абигейл, а затем, не зная, сколько еще сможет просидеть против Ника, не сотворив при этом какую-нибудь глупость - вроде того, чтобы перегнуться через столик и поцеловать, притворно зевнула. - Мы скоро поедем домой? - спросила она. - Мне завтра рано вставать.
Если он и сообразил, чем была вызвана ее усталость, на лице его тем не менее не появилось и намека.
- Конечно, - ответил Ник ласково и потребовал счет.
Прошедший чуть раньше дождь унес с собой все тучи, и миром завладела светлая, ясная ночь с небом, усеянным звездами. Абигейл жадно вдохнула свежий влажный воздух.
Они ехали домой в молчании, и, лишь когда уже стояли в холле и Ник закрывал парадную дверь, Абигейл обратилась к нему с вопросом, который весь вечер тревожил ее:
- Ник!
Он обернулся.
- Что, Абби?
- Могу я спросить тебя кое о чем?
Долгую секунду он изучал ее лицо.
- Спрашивай, - наконец произнес он. - Но не лучше ли подняться наверх в гостиную?
- Думаю, да.
К тому времени, когда она уселась на один из больших диванов напротив него, мужество почти покинуло ее. Почти, но не совсем.
Он снял пиджак и галстук, расстегнул две верхние пуговицы рубашки и откинулся на мягкие подушки. И теперь, расслабленный и одновременно уверенный, внимательно смотрел на нее.
Как несправедливо, подумала Абигейл с каким-то отчаянием, стараясь не глядеть на это стройное мускулистое тело.
Зачем он надел шелковую рубашку, так прекрасно подчеркивающую великолепный торс? Специально? Чтобы возбудить ее? Он хотя бы сознает, что она совершенно ясно различает линии этого плоского, твердого живота? Разве он не понимает, как жаждет она снова очутиться в его объятиях?
Досадливым движением она махнула рукой, как будто отгоняя от себя наваждение. Она совершенно не готова к этому.
Полагая, что Орландо отвратил ее от мужчин, Абигейл даже радовалась этому, и вот теперь Ник вызвал все те чувства, которые, как она считала, уничтожены навсегда и отсутствие которых заставляло ее чувствовать себя женщиной только наполовину.
Однако желание, что Абигейл испытывала к Нику, так и не привело к полному освобождению, как она его себе представляла. Где-то глубоко, в подсознании, у нее все-таки затаился страх. Страх, что этого никогда не произойдет, что она вернется к тому сводящему все на нет ужасному состоянию и снова почувствует, что живет только наполовину…
Ник не прикасался к ней со времени все изменившего поцелуя у нее на кровати, когда он внезапно отгородился от нее, обвинив в том, что она похожа на мать. Он и сейчас такого же мнения? Или это были лишь пустые гневные слова, вызванные именно тем, что она замкнулась в самый неподходящий момент?
Может быть, ее минутное отдаление оскорбило его как любовника? Или дело в том, что такой человек, как Ник Харрингтон, обычно так и действовал?
Дразнил, а затем отступал? Воздерживался от удовольствия ради окончательного соблазнения? Так что женщина могла существовать лишь благодаря силе его поцелуев - снова и снова, пока от страстного желания не становилась слишком слабой, чтобы противиться ему?
Сколько вопросов! Она никогда не смогла бы узнать ответы на них, кроме одного. Это был вопрос, задать который она была совершенно вправе. Абигейл посмотрела на Ника.
- Когда мы были в моем доме, ты предположил, что я так же неразборчива, как была моя мать… Она заметила, что он слегка вздрогнул. - Ты действительно так думаешь, Ник? Мгновение он молчал, затем встал, подошел и сел рядом с ней, взяв ее руку.
- Нет, конечно, - негромко сказал он. - И я уже извинился перед тобой, Абби.
- Но зачем говорить то, что ты не думаешь?
Он вздохнул.
- Я сказал это, потому что был зол и…
Она посмотрела ему в глаза, такие необычайно зеленые этим вечером.
- И - что?
-..расстроен, - неохотно признался он. - Потому что я очень хотел заняться с тобой любовью…
- Т-ты? - прошептала она.
Он сжал губы.
- Ты чертовски хорошо знаешь, чего я хотел! Не будь наивна, Абби! Ты была замужем, в конце концов!
Абигейл решительно подавила нахлынувшую волну страха. Потому что если она поддастся ему, этому страху, то тем самым примет жестокое наследство Орландо - и никогда не сможет ответить другому мужчине.
Она взглянула на свою белую руку, так доверчиво лежащую в руках Ника, и заставила себя возразить ему:
- И ты всегда так обращаешься с женщинами, с которыми хочешь заниматься любовью? Отбрасывая их в сторону, а затем оскорбляя?
- Твои слова как холодный душ, - признался Ник. - И в них нет прощения. Мне очень жаль…
Она медленно кивнула.
- Но ты все еще не ответил на мой вопрос.
- Я не думал, что это нужно, - сказал он мягко. Нет, Абби! Я обычно не отбрасываю женщин в сторону, а затем оскорбляю, как ты прелестно выразилась.
- Тогда почему? - выдохнула она. - Почему - меня?..
- Потому что, во-первых, в мои намерения не входило заниматься с тобой любовью. Я принес тебе чай, но ты спала и была очень красива и привлекательна. И ты выглядела такой умиротворенной!
Покой в тот момент тебе был нужен больше, чем что-либо еще. Так что я даже не стал пытаться тебя разбудить, а просто сидел, наблюдая, как ты спишь, а затем, когда ты пошевелилась… - Он невольно перешел на шепот, хриплый от желания. - Я подошел к тебе помимо своей воли.
- И?..
- Когда ты, казалось, опомнилась и напряглась, наступило какое-то облегчение. Это заставило меня осознать, что я делаю. И остановиться.
Абигейл задала еще один вопрос:
- А если бы это была другая, ты бы остановился?
Ник заколебался, словно не желая отвечать. Он чувствовал, что его ответ может причинить ей боль.
- Нет…
Абигейл заледенела.
- Даже если бы она тоже… тоже напряглась?
Он задумчиво ее рассматривал.
- Такого со мной прежде не случалось, но есть способы справиться с напряжением, знаешь ли, Абби.
- Ты имеешь в виду… соблазнение?
- Я имею в виду, что опытный мужчина должен уметь заставить женщину расслабиться - так, чтобы исчезло любое напряжение, каким бы сильным оно ни было.
- Но ты не чувствовал побуждения заставить расслабиться меня?
Он улыбнулся.
- Я чувствовал очень сильное побуждение, но я также чувствовал, что нужно противостоять и не поддаваться ему.
- У тебя хороший самоконтроль, - протянула Абигейл, пытаясь не выдать голосом своего разочарования.
С кислой миной Ник помотал головой, - Поверь, тренировать выдержку не особо приятное дело.
Если жизнь с Орландо чему-то и научила Абигейл, то только одному: единственно правильный способ прожить жизнь - прожить ее честно.
- Так почему же ты это сделал? - спросила она.
Черные брови поднялись двумя надменными дугами.
- Ты очень настойчива, - проворчал он и совершенно неожиданно выпустил ее руку. Ей моментально стало недоставать этого теплого прикосновения кожи. Его кожи. - Потому что это произошло не в то время. И не в том месте.
Она переваривала это молча, сознавая, что ее дальнейшие вопросы могли бы быть расценены как навязчивые. Но что-то заставляло ее расспрашивать еще и еще.
- А теперь? - спросила она.
Ник опять улыбнулся, но Абигейл заметила, что он внезапно напрягся.
- Это то, что называется "бросить перчатку", сообщил он ей мягко. - Ты хочешь спросить, горю ли я желанием и мечтаю ли заниматься с тобой любовью?
Она покраснела, прочитав что-то в его глазах, поняв, какими они были искренними. И еще оттого, что он сумел повернуть разговор таким образом, будто она предлагала ему себя.
- Я совсем не это имела в виду! - отступая, воскликнула Абигейл.
- Ох, ладно тебе, Абби, - мягко запротестовал он. - Я находил твою честность такой освежающей, не надо меня теперь стыдиться. Да, конечно, я хочу заниматься с тобой любовью. Ты очень красивая молодая женщина и умеешь смотреть на меня иногда так, что я почти уверен… - Но тут Ник остановился и покачал темноволосой головой.
- Уверен? В чем? - рискнула она.
- В том, что любовь с тобой была бы чревата сложностями, я имею в виду эмоции, - сказал он наконец. - А это тебе сейчас совсем не нужно…
Но его слова замерли, когда он увидел ее бледное, напряженное лицо и сверкающую тьму глаз.
Ник мгновение поколебался и затем с почти яростным стоном поражения наклонил голову и впился в ее приоткрытый рот. Руки Абигейл обхватили его, как будто она в конце долгого пути попала домой.
Она цеплялась за него, точно за саму жизнь, а он принялся целовать ее так, будто проделывал это в первый раз в жизни. Или, точнее сказать, в последний.
Ее тело немедленно ответило вспышкой возбуждения, а душа наполнилась радостью. Ведь какая-то ее часть боялась, что тогда, в тот день, она приняла желаемое за действительное. Но это была правда!
Ник мог заставить ее почувствовать это блаженство.
И теперь она поняла: это было действительно блаженством!
Абигейл делала языком легкие, по-змеиному скользящие движения, отвечая его языку, и дрожь, которую она почувствовала в нем, заставляла ее таять. Она ощутила сильное возбужденное потягивание где-то глубоко в груди, но, как только ее грудь начала требовать к себе часть внимания, которое Ник уделял ее губам, он отстранился.
Ее руки продолжали цепляться за твердыню его плеч, как если бы он был скалой, за которую она пряталась, и он мягко снял их, будто отделяя от скалы моллюска. Затем Ник встал и отошел от дивана, ничего не говоря до тех пор, пока снова не смог контролировать дыхание.
Абигейл смотрела на него с тревогой и сожалением. Она сама не могла поверить, что была так настойчива! И не с кем-нибудь, а с Ником!
Страх! Опять этот страх. Он опять остановился!
Почему?
У нее отчаянно стучало в висках, а его глаза сейчас казались совсем не зелеными, а черными как смоль. И как ночь. В этот момент они, эти глаза, вызывали в воображении все предметы, которые были темны, таинственны и могущественны. Абигейл дрожала от желания.
Ник поднял руку, чтобы довольно выразительно взглянуть на часы, но Абигейл поняла, что он с трудом сохраняет самообладание.
- Я пойду в душ, - сказал он. - А ты бы лучше ложилась спать. - Его глаза предупреждающе сверкнули. - Мы ведь не хотим, чтобы ты утром опоздала в колледж, правда, Абби?
Глава восьмая
На следующее утро Абигейл проснулась рано. Но дом уже был пуст. К чайнику была прислонена записка от Ника. Он сообщал, что уехал в Кембридж на весь день и что не может указать точно, в какое время будет дома. Вот и все! Он совершенно ясно дал понять, что не намеревается повторять вчерашний вечер. Никогда!..
И хотя Абигейл была разочарована - конечно, была! - в каком-то смысле это было все-таки облегчением - теперь она по крайней мере точно знала, на что можно рассчитывать. Он совершенно недвусмысленно дал понять вчера, что, хотя его все еще влекло к ней, у него нет никаких намерений поддаваться этому желанию.
Каковы бы ни были у Ника причины для этого Абигейл понимала, что ему, возможно, неприятно стать возлюбленным девушки, которую он всегда считал испорченной и избалованной, - эти причины нужно уважать. Ради ее же собственной гордости.
Потому что она, конечно, не собирается снова бросаться ему на шею! И именно об этом размышляла Абигейл, накладывая на темные тени под глазами дополнительный слой крема. И она не собирается сидеть дома и хандрить!
Абигейл начала по вечерам задерживаться в колледже и быстро подружилась с девушкой с того же курса по имени Ханна, которая жила в крошечной квартирке поблизости от станции метро "Шефердсбаш".
Ханна первый раз приехала в Лондон, и Абигейл в каком-то смысле - тоже. В той лондонской жизни, какую она вела с Орландо, тратились огромные деньги, а теперь, как и у Ханны, у нее был только необходимый минимум. Из прежней жизни Абигейл не хотела видеть никого. Все так называемые "друзья" были прежде всего друзьями Орландо, и она поклялась, что никогда больше не допустит, чтобы мужчина так безжалостно распоряжался ее жизнью.
Каждый день во время ланча девушки изучали город, и Абигейл только удивлялась, насколько весело и интересно это проходило. Они посещали те достопримечательности, где вход бесплатный, и только иногда совершали поездку на метро, чтобы - чертовски здорово! - купить билет до места, где ни одна из них раньше не была, и исследовать его. Скоро они начали ориентироваться в городе как истинные лондонцы.
Однажды вечером, когда Абигейл лежала на полу в гостиной, детально штудируя брошюру, она услышала, как хлопнула входная дверь. Это Ник пришел домой. После их ужина в ресторане и последовавшего за ним разговора они проводили все вечера порознь.
Ник теперь работал допоздна, и когда они все же встречались - за готовыми обедами, так как учить ее кулинарии у него теперь пропала всякая охота, - он всегда был с ней так холодно-вежлив, словно с назойливой незамужней теткой. А она это просто ненавидела!
Итак, входная дверь хлопнула, и Абигейл снова уткнулась в свою брошюру, не разбирая ни строчки, так как напряженно прислушивалась к звуку шагов по лестнице, а кровь стучала у нее в висках.
Ник появился в дверях гостиной, неся два бокала вина.
- Выпьем по бокальчику?
Отношения между ними с недавних пор были такими натянутыми, что Абигейл секунду размышляла: не говорить никакого "спасибо", продолжая таким образом войну, бушевавшую между ними, или вежливо отказаться, потому что ей не хотелось спиртного? Но затем она увидела темные тени у него под глазами следы усталости, резко обозначившиеся на его прекрасном лице, - и все внутри у нее перевернулось.
- Спасибо. - Абигейл взяла у него бокал и пригубила. - Ты выглядишь просто ужасно, - сказала она, наблюдая, как он устало опускается на один из широких диванов и скидывает ботинки.
- Спасибо, - сухо сказал Ник, улыбаясь ей, после чего сделал глоток вина и откинул голову на спинку дивана.
- Неудачный день?
- О, замечательный! Финансовый директор компании, которую я теперь изучаю, совсем не лез из кожи вон ради того, чтобы встретиться и побеседовать. Теперь я понимаю почему. Он снимал сливки с прибыли в течение двух последних лет. И что ты думаешь, он очень хорошо скрывал следы, добавил Ник с невольным восхищением в голосе.
Абигейл приподнялась.
- Он попадет в тюрьму?
Ник улыбнулся.
- Может быть. Если они когда-нибудь поймают его. В чем я сильно сомневаюсь. Он улизнул из Хитроу сегодня рано утром с фальшивым паспортом, захватив с собой одну из своих любовниц. Но преступления - это так скучно, Абби, давай поговорим о чем-нибудь еще. - Ник взглянул на тонкий каталог, который она читала. - Что это?
- О, это из Тейта. Я ездила туда во время ланча.
С Ханной.
Ник кивнул. Он однажды видел Ханну, когда Абигейл пригласила ее на ужин, и она ему понравилась.
- На новую выставку?
- О господи, нет! Мы ходим только туда, где бесплатно. За выставки платишь ты!