Но даже если сложить их с сестрой наряды вместе - против нынешнего разгула сестер Бонавенте выходила ерунда. Аскетизм, одним словом.
Лу честно пыталась убедить их, что ей столько не нужно, что она просто не успеет все это надеть, хоть бы и по одному разу, но Донателле, Клаудии и Аните доставляло истинное удовольствие наряжать невесту любимого братца.
Нет, вниз нельзя.
Тогда в сад. Там, правда, очень жарко, но ничего, можно спрятаться в тень под кустики и полежать на травке.
Так она и сделала. На цыпочках пробежала по длиннющему коридору, осторожно спустилась по черной лестнице (черной ее звали потому, видимо, что ступени были из черного мрамора), прошла через необъятное и идеально чистое пространство кухни, помахала рукой поварихе Фаветте (такой же необъятной, как и кухня) и выскользнула на волю.
Сад, придавленный полуденной жарой, источал такие ароматы, что голова кружилась. Пчелы гудели лениво и степенно, птицы молчали, потому что сил петь не было, и только многочисленные фонтаны и фонтанчики весело журчали то тут, то там. На влажных мраморных плитах спасались от жары юркие изумрудные ящерицы. Людей они не боялись, и появление Лу встретили абсолютно равнодушно.
Лу умылась из фонтана, налила себе воды за шиворот и в соломенную шляпку, после чего отправилась на поиски той травки, где можно поваляться.
Уединение ее было недолгим. Неподалеку раздался энергичный треск, потом негромкое мурлыканье, а затем ритмичные звуки, издаваемые хорошо наточенной лопатой, врезающейся в землю. Лу замерла.
Воистину, граф Ренцо Бонавенте не знал покоя и отдыха, когда дело касалось его распрекрасного сада.
Лу тоскливо уставилась на кусты, за которыми резвился старый граф. Почему именно сейчас, когда вся природа плавится и угорает в лучах солнца...
- Моя прекрасная певунья! Какой сюрприз. Я думал, вы спите, как и большинство обитателей этого дома.
- Спала. Очень душно. Я решила поваляться на травке. Неужели вам ни чуточки не жарко?
- Я привык. Хуже, когда холодно. Боитесь?
- Ужасно. Не то чтобы боюсь...
- Не объясняйте. Я помню тот день, когда мы с Кьярой венчались... Почему Альдо не хочет венчаться, не знаете?
Лу насторожилась. Этот вопрос был задан неспроста.
- Я не католичка... Скажем так, не ревностная католичка.
- Он тоже никогда не был особо набожен. Именно это меня и удивляет. Венчание в церкви очень красиво. Редкая девушка откажется от этого по доброй воле.
- Я действительно не задумывалась об этом. Достаточно того, что мы с Альдо будем вместе.
Старый граф задумчиво кивнул и посмотрел куда-то вдаль.
- Лу, можно мне спросить вас... и получить правдивый ответ?
- Конечно.
- Вы любите моего сына?
Еще несколько дней назад Лу Джонс покраснела бы, замешкалась с ответом. По крайней мере, чрезвычайно разозлилась бы в душе на Альдо и на себя, потому что приходится врать этому симпатичному старику... Теперь же она бестрепетно взглянула в глаза Ренцо Бонавенте и ответила.
- Люблю. Очень.
Старый граф кивнул.
- Хорошо. Я много думал об Альдо последние несколько дней. Да, вот так странно - только последние несколько дней. Мой сын здорово изменился.
Лу молчала, безучастно перебирая пальцами листья шиповника. Мелкие колючки впивались в кожу, но она не обращала на это никакого внимания.
- Мой сын стал взрослее. Серьезнее. Всего за несколько дней. Я склонен думать, что это ваша заслуга, Лу.
- А может быть, вы просто плохо знаете своего сына?
- Может быть. Совершенно этого не исключаю. В сущности, мальчик рос сам по себе. После того, как Джакомо... мы немного забыли об Альдо. Он был здоров, у него все было, тогда нам с Кьярой казалось, что этого достаточно.
- Он вас всех очень любит.
- Вас это удивляет, моя английская роза?
- Нет. Вы хорошие люди, вас есть за что любить. Меня удивляет то, КАК Альдо вас любит. Искренне, нежно и без тени обиды.
Граф изумленно вскинул брови.
- Моя дорогая, но о какой обиде может идти речь?
Лу чувствовала, что ее несет совершенно не в ту сторону, но остановиться уже не могла. Она сама не знала, почему ей так хочется защищать Альдо.
- Вы ведь сами сказали, что он был одинок. Что вы забыли о нем, решили, что с него достаточно здоровья и безбедной жизни. Что постоянно думали о Джакомо, хотя Альдо всего только на три года старше...
- Лу, дорогая, Джакомо чуть не умер. Ему был всего год, когда он заболел...
- Я вовсе не хочу его в чем-то обвинять. Но Альдо было всего четыре года! Четыре года, подумайте! Разве не мог он обидеться? Начать ревновать? Даже и возненавидеть младшего братика, отобравшего у него маму и папу? Но он этого не сделал. Ни тогда, ни потом. Знаете, что я больше всего в нем люблю?
- Что же?
- Он добрый. Он очень добрый и совсем не умеет обижаться. Вы не обращали на него внимания, не принимали его всерьез, вы и сейчас не принимаете его всерьез, даже ко мне относитесь гораздо более уважительно...
- Дорогая, но это вполне объяснимо! Альдо хороший парень, но редкостный балбес...
- Он не балбес! Он просто не такой, как вы. Не такой, как Джакомо. Он не бизнесмен, только и всего. Это вовсе не значит, что он дурак.
- Лу, дорогая, но я...
- Вы решали за него всю жизнь.
- Он соглашался с этим.
- Он не хотел с вами спорить, не хотел расстраивать вас, только и всего. Конечно, в это не поверил бы ни один человек на свете, но Альдо все делал только из любви к вам.
- Лу, вы его любите, но кое в чем вы не правы. Не будете же вы утверждать, что Альдо отказался бы от денег...
- Буду! И вы совсем не знаете своего сына, если можете предположить такое!
Ренцо Бонавенте прищурился. В синих глазах появился странноватый блеск, заставляющий вспомнить о стальном клинке.
- Лу, вы ведь недавно знакомы...
- Можно быть знакомыми два часа и узнать о человеке все, а можно знать его всю жизнь и даже не предполагать, какой он на самом деле!
- Что ж, если вы так хорошо знаете моего сына... Что мне подарить ему на свадьбу?
Она выпалила, не думая, не сомневаясь, не колеблясь ни секунды.
- Свободу. Не заставляйте его идти по жизни тем путем, который для него выбрали вы. Отдайте семейный бизнес в руки Джакомо.
Граф нахмурился.
- Лу, а вы знаете, чем это может грозить лично вам?
Девушка гордо вскинула голову, черные кудри волной колыхнулись на плечах.
- Значит, вы считаете, что он женится на мне только потому, что таково условие вступления в права наследования? Браво, поющий фаф! Спасибо вам большое. И за меня, и за то, как вы относитесь к собственному сыну.
- Лу, я ни в чем вас не обвиняю, но вы очень молоды...
- Да, я молода. И я выросла совсем в другом доме. В нашей семье любят друг друга. В нашей семье принято уважать решение другого, даже если оно не совпадает с твоим собственным. К этому я приучена с детства, и ничто не заставит меня изменить своим привычкам. Мне жаль Альдо. Он не заслуживает такого высокомерия с вашей стороны. Всего доброго.
Лу почти бежала по песчаной аллее. Слезы застилали глаза, день казался каким-то померкшим и совсем не солнечным. Она опять все испортила, полезла не в свое дело. Более того, она совершила непростительную ошибку. Придумала себе сказочку и поверила в нее...
Граф Ренцо Бонавенте хмуро смотрел вслед убежавшей будущей невестке.
Ему с самого начала все было ясно. Влюбиться за неделю - это не про Альдо. Сделать предложение девушке из провинциального английского городка - это о других. Альдо привык жить по-графски и относиться к жизни тоже по-фафски. Как только возникла угроза его благополучию, он засуетился и принял меры. Это было ясно с самого начала!
Старый граф настойчиво твердил это про себя, пока шел в замок. Убеждал, настаивал, спорил сам с собой. Он так привык все про всех знать, понимать, просчитывать на сто ходов вперед, что теперь его терзало странное чувство.
Нет ничего проще, чем проверить истинное положение дел. Достаточно просто объявить о своем решении ДО свадьбы...
Он сделал это после обеда. Когда подали мороженое и фрукты.
Кьяра вскинула голову, Джакомо протестующе поднял руку, Донателла присвистнула, Анита прижала руку к губам. Старый фаф Бонавенте не смотрел на них всех. Он смотрел только на Лу Джонс, чернокудрую, бледную и очень хорошенькую. Все дело было в том, что она ему очень нравилась, и на старшего сына фаф злился по-настоящему.
Наверное, можно было бы простить фиктивный брак, не будь эта девочка такой искренней и чистой. Да, да, удивительно, но она чиста и невинна. А самое противное, что она, кажется, влюбилась в этого паршивца...
- Ренцо!
- Прости, дорогая. Я понимаю, что все это для вас звучит неожиданно. Поверьте, это не случайное решение. Ну о способностях Джакомо я не говорю, но что касается Альдо... Моя будущая невестка убедила меня, что лучшим подарком моему сыну будет свобода. Она была красноречива, весьма красноречива, так что это решение - наше с ней совместное. Я собираюсь объявить наследником Джакомо. Альдо волен заниматься тем, чем захочет сам. Разумеется, после медового месяца...
Лу не заплакала. Не побледнела. Не убежала из-за стола. Она еще с кем-то разговаривала. Смеялась. Пела дуэтом с Луизой. Обсуждала что-то очень важное.
Потом поднялась к себе в комнату и стала собираться. Нет, она вовсе не собиралась убегать под покровом ночи из замка. В любом случае она дождется Альдо и скажет ему, что все в порядке, что нет никакой нужды продолжать эту игру, что теперь никто никому ничего не должен.
Он потому и уехал. Она была навязчива и нахальна, он просто не стал с ней спорить, а теперь ему стыдно и противно, вот он и уехал. Перед свадьбой он приедет, и тогда она ему обо всем расскажет. Конечно, придется исполнить некоторые формальности, но зато потом они сразу уедут в Рим, Альдо посадит ее на самолет, и Лу Джонс вернется домой из самого сумасшедшего путешествия в своей жизни...
Лу чуть не заорала, увидев Веронику, прислонившуюся к дверному косяку. Надо отдать синьорине Фабиани должное, вошла она совершенно бесшумно.
- Чем обязана?
- Не придуривайся, авантюристка. Меня не проведешь. Хотя личиком ты владеешь, это верно. Не ожидала, что старик выдаст такое? Накрылся твой богатенький женишок. Хотя... для певички из кабака и его обычное ежемесячное содержание - золотая жила. Только у тебя ничего не выйдет.
Лу молча смотрела на Веронику. Ей было совершенно нечего ответить этой разъяренной красотке. И незачем.
Вероника подалась вперед и задушевно пропела:
- Он не явится на свадьбу. Вот увидишь, киска. Сегодня вечером он будет знать о папином решении и о том, что ему совершенно необязательно жениться. Малыш Альдо больше всего на свете ненавидит ответственность. Он попросту не приедет на собственную свадьбу. Скандала особого не будет, кто ты такая, чтобы из-за тебя поднялся скандал. Тебе выпишут чек и отправят в Англию.
Лу задумчиво разглядывала свои ногти. Интересно, в этом доме все такие умные, или это они с Альдо такие дураки? Гениальный план, ничего не скажешь. Страшная тайна, о которой догадалась даже Вероника.
- ...Меня не проведешь. Я не первый год в бизнесе. Мне ли не знать, что такое фиктивная сделка. Только вот, знаешь ли, мне кажется, в одном вышел прокол. Ты уверена, что Альдо будет так уж счастлив, что папа все отдает Джакомо после разговора с тобой? Ты не перестаралась? С неопытными актерами это бывает. Ладно. Не буду мешать. Невесты перед свадьбой ужасно нервные... говорят. Особенно если жених забывает явиться к алтарю.
Вероника ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Лу немножко посидела на краю кровати, потом встала, взяла со стола стакан с недопитой минералкой - и с наслаждением запустила им в дверь.
Вечером она не стала спускаться вниз. Не пустила к себе Донателлу. Прямо через дверь сообщила, что у нее очень болит голова и она постарается заснуть.
Альдо так и не появился.
Лу сидела в кресле у открытого окна и мрачно перебирала запутавшиеся обрывки мыслей в голове.
Ему необязательно на ней жениться.
Ей необязательно притворяться влюбленной.
Она не притворяется.
Она влюбилась.
А он ее бросил.
Что значит бросил? У них был контракт, теперь в нем отпала всякая надобность.
Но ведь тогда все поймут, что Альдо хотел их обмануть?
А это его трудности. Ей наплевать.
Наплевать. Конечно, наплевать. Но почему так болит сердце? Почему невозможно закрыть глаза? Почему в ушах звучит его голос?
Ты идиотка, Лу Джонс. Ты по собственной глупости встряла в невероятную по своему идиотизму историю, запуталась в ней, испортила себе жизнь, переспав с красавчиком-графом, а теперь тебя ждет еще один день позора - и возвращение в Англию, где тоже, между прочим, придется что-то объяснять.
Слезы текли по щекам, Лу не вытирала их.
12
Донателла Бонавенте готова была силой взломать дверь в спальню Лу, но та открылась неожиданно легко. Донателла влетела в комнату -и застыла на месте.
Элегантное и строгое серое платье, тонкая нитка жемчуга на шее, гладко зачесанные черные волосы. Еще темные круги под глазами, искусанные и припухшие губы, бледные до синевы щеки. Лу Джонс напоминала призрак невесты, но никак не саму невесту.
Донателла откашлялась и пискнула внезапно севшим голосом:
- Я знала, что нельзя оставлять тебя одну этой ночью! Что происходит, скажи на милость?
- Ничего особенного. У меня сегодня свадьба.
- А где платье? Где наша шикарная фата? Где румянец на нежных щечках, черт побери?!
- Донателла, я долго думала...
- Это видно! У нас полчаса времени!
- Погоди. Я решила - это ведь не венчание. Простая формальность в мэрии...
Глаза Донателлы подозрительно заблестели.
- Значит, в мэрии, говоришь...
- Ну да. Мы... с Альдо не сторонники всех этих пышных церемоний, от которых несет пылью веков...
- Понимаю. Все эти глупые голуби, рис в волосах, цветы и подарки...
- Кому-то это нравится, но мы всегда хотели, чтобы церемония была скромной...
- Конечно! Чем скромнее, тем лучше. Жаль, нельзя пойти в джинсах...
- Почему ты злишься?
- Что ты! Тебе показалось. Я просто несколько растерялась. Видишь ли... всецело уважая вашу с Альдо скромность... дело в том, что на церемонию обещала приехать наша троюродная бабушка из Тосканы. Ей уже за девяносто, и она может не понять, что именно происходит - свадьба или отпевание.
- Донателла, я...
- Ради старушки, ну что тебе стоит, а? У нас... гм... такая скромная мэрия, ты ее украсишь белым платьем. А фата отлично и скромно прикроет твое счастливое личико.
- Донателла...
- Лу! Я сейчас тебя убью! Немедленно вытряхивайся из этого савана и изволь соответствовать облику невесты.
В течение следующих пятнадцати минут Лу Джонс была переодета, накрашена и причесана. Единственное, что совершенно не изменилось, так это выражение лица счастливой невесты. Оно было поистине трагическим. Черные глаза горели мрачным и тоскливым огнем.
Лу машинально поправила фату, а потом безжизненным голосом заметила:
- Вероника вчера сказала, что он не придет на свадьбу. Сбежит.
- А ты поверила, да?
- Не знаю. Я больше ничего не знаю.
- Зато я знаю. Это все из-за папы.
- Граф здесь ни при чем...
- Еще как при чем! Ему давно пора отойти от дел.
- Донателла!
- Я его дочь, я ему же добра желаю. Он стал чувствовать себя Господом Богом. Юпитер, скажите на милость. Знаешь, зачем весь этот цирк вчера был?
- Какой цирк?
- С передачей наследства Джакомо, речами об Альдо и разговорах с тобой? Папа вбил себе в голову, что Альдо вознамерился его обмануть. Что ты ненастоящая невеста.
Лу почувствовала, что слезы уже совсем рядом. Близко-близко. Так близко, что только моргнуть - и они хлынут...
- ...А ведь ты ему понравилась, это сразу было видно. Нет же, устроил целое представление. Да про Джакомо уже давным-давно было все известно.
- Как?!
- Так. Только в белой горячке можно передать дела Альдо, хоть на неделю. Он шикарный парень, мой брат, но в бизнесе не понимает вообще ничего. Джакомо понимает и любит это дело, зато Джакомо физически не способен заниматься замком и виноградниками. Альдо на эту роль подходит идеально.
- Но если все знали... Зачем тогда от Альдо потребовали...
- Потому что папа склонен к мелодраматическим эффектам. И в детстве сказок перечитал. А я лично заявляю со всей ответственностью: никакое наследство не могло бы заставить моего брата жениться, если бы он этого не хотел!
- Донателла...
- Все. Поехали. До мэрии минут двадцать, а через четверть часа нас уже ждут.
- Мне надо сказать тебе...
- Потом. Скажешь, когда будешь замужней женщиной.
- Да где он сам?!
Донателла притормозила на секунду и задумчиво посмотрела на сердитую и растерянную Лу.
- Надо полагать, мечется вокруг... хм... мэрии и нервничает. Боится, что проклятие Вероники настигнет его и ты сбежишь у него из-под носа.
- Я не могу...
- Все. Вперед. Страшно, не спорю, но не смертельно. Неужели тебе не интересно, как выглядит семья Бонавенте при полном параде?
А посмотреть было на что! Весь замок Корильяно, все чада и домочадцы, все жители окрестных деревень - наряженные, веселые, с букетами и охапками цветов, с корзинками фруктов - выстроились вдоль дороги, ведущей к мэрии. Лу опустила фату на лицо, чтобы скрыть проклятые слезы. Господи, как же стыдно!
Донателла лихо вырулила на площадь перед ратушей, где, как уже знала Лу, помещалась мэрия, совершила объездной маневр вокруг зазевавшихся голубей... и направила машину по одной из узких улочек. Лу занервничала.
- Донателла! Ты заблудилась? Мэрия осталась сзади.
- Я знаю. Я здесь родилась.
- Но нас уже ждут...
- Ждут, да еще как. Отстань. Не отвлекай водителя.
Оставалось загадкой, как Донателла Бонавенте ухитряется ездить с такой скоростью по таким изогнутым улочкам, но Лу была не расположена к отгадыванию. У нее ломило виски, в горле застрял тугой комок, а больше всего ей хотелось домой, к маме Розе, папе и Марго.
Машина остановилась у неприметной деревянной двери в белой глухой стене какого-то здания. Донателла выскочила из машины, вытащила деморализованную невесту с заднего сиденья и решительно втолкнула ее в дверь, гостеприимно распахнувшуюся перед самым носом. Лу слабо пискнула:
- Это же не может быть мэрия...
- Это именно то самое место, где... хм... женят, и вообще. Просто мы заехали с тыла. Сейчас мы идем с тобой в комнатку, где ты в последний раз оглядишь себя в зеркале, поправишь фату и проверишь, не наизнанку ли мы с тобой надели платье. Мадонна, Луиза с ума сошла бы, если бы могла видеть, в каком виде ты собиралась выходить замуж.
- Донателла, я должна тебе признаться...
- Нет! Не сейчас. Сейчас запомни только одно: тебе надо ответить "да" моему братцу и только после этого упасть в обморок. Господи, я сама уже волнуюсь! Все. Готовься. Тебя позовут.