- Он нервничает, - заметила Мишель и впилась зубами в горячую пиццу. Плавленый сыр, сладкий перец, пряности… как вкусно.
- Это его первая выставка, - проговорил Эмилио, глядя, как Мишель ест.
От его серьги в ухе разбегались солнечные зайчики. Темная трехдневная щетина на щеках и подбородке контрастировала с вытравленным до белизны ежиком на голове. Стройный, мускулистый, он носил обычно джинсы и футболки и имел самый что ни на есть авангардный вид. О сексуальных пристрастиях Эмилио ходили самые невероятные слухи, но он не делал ничего, чтобы их опровергнуть. Все это окружало его неким ореолом таинственности, и это ему нравилось. Ну а ближайшие друзья прекрасно знали, что он совсем не тот, кем прикидывается.
За сомнительной наружностью прятался острый практический ум, способность почти безошибочно угадать истинный талант и чутье ко всему, что могло привлечь платежеспособную публику, - качества, которые были не чужды и самой Мишель.
Их дружеские отношения были чисто платоническими и опирались на понимание, симпатию и уважение друг к другу.
- Ты какая-то задумчивая. Что-то случилось?
От проницательных глаз Эмилио не могла ускользнуть даже малейшая перемена в настроении Мишель, о чем он и говорил порой с излишней прямолинейностью.
Мишель, не отвечая, открыла банку с водой и поднесла ее ко рту.
- Мужчина? - продолжал Эмилио. - Я его знаю? Она поставила банку на стол и снова принялась за пиццу.
- Почему непременно мужчина?
- Тени под твоими прелестными зелеными глазками… - Он улыбнулся мягкой понимающей улыбкой. - Недосып, милочка. А поскольку ты редко засиживаешься в гостях до утра, то вряд ли причина в этом.
- А может, я просто волнуюсь из-за завтрашнего вернисажа?
- Нет, - уверенно сказал Эмилио. - Но если ты не хочешь об этом говорить, то не надо.
Мишель подняла на него глаза.
- Это один из гостей на званом обеде, куда меня пригласили. - Она мгновение помедлила. - И лучше б мои глаза больше его не видели.
- Да, проблема, определенно, - сказал Эмилио.
- Нет. Я не хочу, не позволю.
- Ну, cara, вряд ли это зависит от тебя. - Он тихонько засмеялся.
Мишель недовольно поморщилась.
- Почему ты так решил?
- Ты молода, красива, уверена в себе и способна справиться одной рукой с любым мужчиной, - проговорил он шутливым тоном. - И если на сей раз у тебя случилась осечка, то это уже интересно. Хотелось бы мне посмотреть на него.
- Этого никогда не будет, - отрезала Мишель.
- Ладно. - Эмилио поднял руки, сдаваясь, но на лице его так и осталась ироническая усмешка. - Доедай свою пиццу.
- Я это и делаю. - Мишель откусила хрустящий краешек и, взяв бумажную салфетку, вытерла пальцы. - Я помогу тебе все убрать и пойду домой.
- Коробка из-под пиццы, стаканы да банки. Что тут убирать?
- Ладно. Тогда я пошла. - Мишель поднялась на ноги и, наклонившись к Эмилио, коснулась его лица щекой. - Чао.
Двери галереи распахнулись в четыре пополудни, а спустя час все приглашенные были на месте и прохаживались по залу небольшими группами с бокалами в руках. Из умело расставленных усилителей неслись негромкие звуки музыки эпохи барокко, сливающиеся с приглушенным говором.
Мишель выбрала для сегодняшнего случая черное кружевное платье классического покроя на чехле. Туфли на шпильках, тонкие черные чулки, волосы, зачесанные назад и собранные в высокую прическу, и легкий макияж, подчеркивающий глаза, дополняли образ элегантной и стильной женщины.
К тому времени, когда нанятые официанты вынесли подносы с закусками, у многих картин Бретта уже висели таблички "Продано".
"Это успех", - с чувством облегчения подумала Мишель. Все шло прекрасно. Закуски выше всяких похвал, шампанское великолепное, атмосфера perfetto, как сказал бы Эмилио.
Мишель посмотрела в дальний конец зала, поймала взгляд напарника и засмеялась.
- Еще один триумф, дорогая.
У Мишель екнуло под ложечкой. Джереми, и, как всегда, саркастичен. Мишель с натянутой улыбкой повернулась к нему.
- Вот уж не ожидала, что ты почтишь нас своим присутствием.
- Что ты, да я не пропустил бы такой случай ни за что на свете.
Джереми наклонился к ней, она слегка отстранилась, и его губы мазнули ее по щеке. Он прерывисто вздохнул, глаза его потемнели.
- Вижу, долгожданный Никос пока не появился. - Джереми отступил на шаг, скользя пальцами по ее руке.
Мишель подняла голову и наткнулась на его мрачный взгляд.
- С чего бы это ему появиться, если его не приглашали?
- Ах, моя милая Мишель, - с издевательским сочувствием начал Джереми. - Никос был на ланче у моих родителей, на яхте. И там очаровательная Шанталь пригласила его на сегодняшний вернисаж. - Он помедлил для пущего эффекта, прежде чем сказать главное: - Насколько мне помнится, Никос сказал, что соизволит прийти.
Ее сердце подпрыгнуло и сильно забилось.
- Правда?
Джереми иронически поднял бровь.
- Я не ошибусь, если скажу, что такая перспектива кое-кого не радует? - Он хохотнул. - У тебя такой ошарашенный вид.
"Спокойно, держи себя в руках", - твердила себе Мишель, стараясь отодвинуться от Джереми. Он удержал ее за руку.
- Оставь, прекрати этот бессмысленный разговор, - сказала она сердито, выдергивая руку из его цепких пальцев. - С вашего позволения, мне надо идти, - продолжала она отчужденно-вежливым тоном. - Надеюсь, вам понравится выставка. Я и Эмилио уверены в таланте и больших перспективах Бретта.
- Ах, этот противный Эмилио, - проговорил Джереми. - Ты знаешь, что он бисексуал?
Мишель не выдержала:
- Между прочим, это называется клеветой. Смотри, как бы тебе не оказаться ответчиком в суде.
- Не слишком ли горячо ты его защищаешь, дорогая?
- А ты… - Мишель задыхалась от возмущения, - ты первостатейный…
- Мишель!
Она вздрогнула всем телом. Интересно, давно ли Никос Алессандрос стоит тут и слушает, как она ссорится с Джереми?
Мишель медленно повернулась.
- Здравствуйте, - сказала она и застыла, почувствовав, как его рука ложится ей на талию.
Лицо его было непроницаемо, но за этим внешним спокойствием чувствовалось что-то мрачное, когда он коротко поклонился Джереми.
- Какие-то проблемы? - мягко спросил Никос, и Мишель почувствовала, что вот-вот заплачет.
"Да, проблемы, и еще какие! Джереми ведет себя Бог знает как, да еще ты заявился!" Она взяла себя в руки.
- Простите, но мне надо идти.
Мишель повернулась, чтобы идти, но Никос не отставал.
- Что вам от меня нужно? - Она тщетно пыталась высвободиться.
- Хочу помочь.
- Я не нуждаюсь в помощи!
Никос ухмыльнулся.
- Особенно в моей, да?
- Послушайте…
- Приберегите свой гнев до более подходящего случая.
- Какого такого случая? Я не собираюсь больше видеться с вами!
- Ну, вряд ли стоит на это надеяться, учитывая, сколько приглашений я получил от ваших родителей и Бейтсон-Берроузов, - сказал он, не скрывая усмешки.
Мишель захотелось его ударить. С нее было достаточно Джереми, чье невыносимое поведение за последние сутки можно было смело отнести на счет человека, шедшего рядом с ней.
- А что, если нам походить, посмотреть работы вашего протеже?
- Зачем? - вырвалось у Мишель, и она обнаружила, что смотрит, не отрываясь, в лукавые серо-голубые глаза.
- Ну, я ведь, можно сказать, потенциальный покупатель, а вы, как уверяет Шанталь, умеете находить молодые таланты.
- У мамы у самой настоящий талант восхваления моих предполагаемых талантов.
- Ну что за цинизм? Он вам не идет.
Они остановились у одного из полотен, и Мишель, перейдя на профессиональный тон, начала рассказывать о свете, цвете и стиле, о необычной технике Бретта, упомянув под конец, до какой суммы может возрасти ценность этой картины в ближайшие пять лет.
Никос убрал руку с ее талии, и ей вдруг стало холодно и неуютно, как будто ее бросили.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
- Какая из картин нравится вам больше всех? - поинтересовался Никос.
Они неторопливо передвигались от одного полотна к другому. Мишель время от времени приходилось отвлекаться, здороваясь с гостями, и всякий раз она вынуждена была представлять им человека, находившегося рядом с ней. В выражении лиц сквозило любопытство, и Мишель не знала, сердиться ей или не обращать внимания.
Она хотела было уже сказать что-нибудь резкое, но в последний момент передумала.
- Вон тот мальчик, стоящий на вершине дюны и глядящий на океан.
Он протянул руку и заправил ей за ухо выбившуюся из прически прядь волос - и заметил, как ее глаза потемнели и она слегка вздрогнула.
- Почему именно она?
- Ну, океан - это его мир, и он жаждет узнать, где он кончается и что там, за горизонтом. Достаточно посмотреть на его лицо - на нем восторг и удивление. - Ее голос потеплел. - Он робеет, хотя и бодрится. Посмотрите на его рот - он слегка приоткрыт, на его шею - она чуть вытянута вперед. - Ее рука поднялась и безвольно упала.
- Считайте, что она куплена.
Мишель подняла глаза.
- Но вы не спросили о цене.
- Она указана в проспекте. - Его улыбка была сама чувственность. - А какую скидку вы можете мне сделать?
У нее чуть не вырвалось - "никакой", однако личные отношения - это одно, а бизнес - совсем другое, и смешивать их нельзя.
- Это зависит от того, как вы будете платить.
- Завтра к середине дня вы получите банковский чек, а картину я увезу сам.
Мишель не колебалась ни секунды.
- Пять процентов.
Она не станет спрашивать, повесит ли он картину: в конце концов, это не ее забота.
- Вас что-то беспокоит?
Чертовски проницательный, Никос угадывал любую перемену в ее настроении.
- С чего это мне беспокоиться? Я только что продала самую дорогую картину на этом вернисаже.
- Вы сами сказали, что она вам нравится больше всех. Наверное, вы знаете, как ее лучше повесить? Может, посоветуете что-нибудь?
У Мишель чуть не сорвалось с языка, чтобы он делал, что хочет, однако профессиональный этикет пересилил.
- Ее надо поместить в центре широкой стены, - как бы в раздумье заговорила она. - И хорошо бы покрасить стену в бледно-голубой цвет, тогда краски картины как бы получат продолжение за ее пределами.
"Любопытно, - подумалось ему, - она так любит искусство, что даже переступила через свою боязнь раскрыться передо мною".
- А сейчас извините меня, - подчеркнуто официальным тоном сказала Мишель. - Мне надо кое-что проверить с моим партнером. - Она с вежливой улыбкой повернулась и пошла искать Эмилио.
- Значит, это он, - вполголоса проговорил Эмилио.
- Не понимаю, на что ты намекаешь.
- Прекрасно понимаешь.
- Я не хочу об этом говорить.
- Не хочешь - не надо.
- Черт его подери, он ведь мне даже не нравится.
- Угу… Да только какое это имеет значение - нравится, не нравится?
Мишель что-то буркнула себе под нос, а Эмилио тихонько рассмеялся.
- О, Стефани! - Это был снова голос делового человека, владельца художественной галереи, исполненного готовности помочь и при этом не лишенного некоторой сентиментальности. - Как вы поживаете, дорогая?
Мишель с самым радушным видом включилась в разговор. Стефани Уиткомб заслуживала особого отношения - за последние несколько лет она потратила в их галерее сумму, уже приближавшуюся к шестизначной цифре.
- Полный успех, cherie, - обратилась к дочери Шанталь, когда та подошла к родителям. - Мы гордимся тобой.
- Мы оба горды. Выставка просто потрясающая! - воскликнул отец.
- Спасибо, papa. Вы пристрастны ко мне.
Этьен с улыбкой наклонился к Мишель и поцеловал в щеку.
- Естественно.
- Мы устраиваем завтра небольшой прием. Только для своих. В шесть часов. Приходи, хорошо?
"Небольшой прием" в устах Шанталь означал, что будет приглашено человек двадцать - тридцать, на террасе гостям предложат разнообразные напитки и незамысловатые, на первый взгляд, а в действительности самые что ни на есть изысканные закуски.
- Нет, татап, - на лице Мишель было написано огорчение. - Я буду занята.
- Какая жалость! А мы пригласили Никоса с Саской… Я думала, ты придешь с Эмилио.
В глазах матери читалось ожидание, но Мишель сделала вид, что не понимает.
- Может, в другой раз?
- Ну ладно, если передумаешь… - сдалась Шанталь.
- Спасибо, татап.
Гости один за другим потянулись к выходу, и вскоре галерея опустела.
Под руководством Мишель нанятые официанты сложили в коробки стеклянную посуду. Уборка в основном была закончена, а потому Эмилио, подписав чек, отпустил людей по домам.
- И ты иди, - без всякого перехода сказал он, повернувшись к Мишель. - У тебя усталый вид, я завтра сам все доделаю.
Мишель насупилась.
- Вот уж не знала, что я так ужасно выгляжу.
- Милая моя, я твой старый друг и имею право говорить все, как оно есть, - ласково сказал он.
- Вернисаж прошел удачно.
Это было правдой - они продали все работы Бретта и наметили на апрель еще одну выставку его картин.
- Очень, - кивнул Эмилио, и Мишель чмокнула его в щеку. - Что же до этого грека, то я одобряю. Он следил за тобой, а я за ним. Это было интересно.
Мишель почувствовала, как внутри у нее все сжимается в тугой комок.
- Ты что, присматриваешь за мной? С каких это пор?
- С тех самых, когда много лет назад полюбил тебя… по-братски. - Он усмехнулся.
Мишель ответила ему широкой искренней улыбкой.
- В таком случае, братец, я пошла домой, а ты тут разбирайся со всем сам.
- Жду завтра в десять. И будь осторожна.
До автостоянки, где Мишель оставила свою машину, было метров двадцать.
Мишель перешла через дорогу и, сделав несколько шагов, остановилась - у ее машины, опершись о капот, стоял мужчина.
Увидев ее, он выпрямился и пошел навстречу. Джереми.
- Я уж думал, ты никогда не появишься, - укоризненно произнес он.
Мишель попыталась обойти его по газону, но он схватил ее за руку.
- Сегодня был тяжелый день, я устала, - сдержанно заметила она. Сохранять спокойствие было очень трудно, но в обращении с таким человеком требовалась осторожность. - Покойной ночи.
- К черту, Мишель! Не можешь же ты меня просто так бросить и уехать!
Джереми с неожиданной силой дернул ее к себе и впился губами в ее губы.
Мишель растерялась, но лишь на какое-то мгновение, а затем ударила его коленом, он потерял равновесие и полетел на землю. Не зря она училась на курсах самообороны.
Быстро обежав машину, Мишель открыла дверцу и нагнулась, чтобы скользнуть внутрь, но не успела - Джереми схватил ее за руку и потащил обратно.
- Мне показалось, леди сказала "нет", - жестко произнес мужской голос.
Джереми еще крепче, до боли, вцепился в ее руку.
- Сука!
- Отпусти ее, - в ледяном тоне, каким это было сказано, звучала угроза. - Иначе будешь долго хромать, обещаю.
Пальцы Джереми с такой силой сжали руку Мишель, что она чуть не закричала. В следующее мгновение он резко отбросил ее руку и, повернувшись, побежал через дорогу, где стояла его машина. Мотор оглушительно взревел, колеса прокрутились на месте, и машина бешено рванула вперед.
Никос постоял рядом с оцепенело застывшей Мишель, сердито бурча что-то, потом выругался в голос по-гречески.
Мишель провела кончиком языка по распухшим губам.
- Я подвезу вас к дому.
- Не надо. - Не нужна ей его забота! - Со мной все в порядке. - С этими словами она села за руль, но не тут-то было - Никос всунулся в машину и, подвинув Мишель на пассажирское сиденье, быстро сел за руль сам и включил зажигание. - Все это ни к чему, - пробормотала Мишель, когда автомобиль тронулся с места.
Через две минуты машина влетела в ворота ее дома и притормозила у въезда в подземную автостоянку.
- У вас карточка с собой?
Мишель безропотно вручила ему карточку и, когда они съехали вниз, показала место, где обычно ставила свою машину.
- А как же с вашей машиной?
- Я пришел пешком.
Никос вызвал лифт и, когда тот спустился, вошел следом за Мишель в кабину.
- Какой этаж?
- Не…
- Какой этаж? - не меняя тона, повторил Никос.
Он был спокоен, даже слишком. Глядя на его застывшее, словно маска, лицо, Мишель чувствовала, что он весь кипит от гнева и с трудом сохраняет самообладание.
- Спасибо, что подвезли. Но со мной все в порядке. - Его глаза блеснули, и она от страха запнулась. - Правда, - еле выговорила она, наконец.
Он приподнял бровь и молча, не мигая, оглядел ее.
- Посмотритесь в зеркало, - произнес он приказным тоном. Она повиновалась.
Ее волосы были растрепаны, широко раскрытые испуганные глаза казались огромными на бледном лице, губы опухли.
- Ну, так какой же этаж? - спросил он мягко, и она, лишь секунду поколебавшись, сдалась:
- Пятнадцатый.
Выйдя из лифта, Мишель молча показала на свою дверь.
Она быстро вошла в квартиру, желая только одного - стереть всякий след прикосновения Джереми к ней, почистить зубы и прополоскать рот.
- Я пойду приму душ и переоденусь, - сказала она и побежала в спальню. Ей было уже все равно, здесь Никос Алессандрос или нет и будет ли он еще здесь, когда она вернется. Единственное, чего ей хотелось, - это остаться одной и сбросить одежду.
"Черт, да ее, наверное, вообще надо сжечь", - мелькнула мысль, когда Мишель раздевалась в спальне. Став под душ, она пустила горячую воду, какую только могла терпеть, три раза подряд намыливалась и смывала пену, потом постояла немного, оживая, под холодными струями, прежде чем взять, наконец, полотенце.
Надев чистое белье, джинсы и свободную майку, она, не подкрашиваясь, подсушила волосы и, собрав их узлом, заколола на затылке.
Когда она вошла в кухню, Никос без пиджака и галстука, с расстегнутым воротом и засученными рукавами рубашки варил кофе.
При ее появлении он обернулся и бросил на нее одобрительный взгляд:
- А я тут варю кофе.
На столе стояли две чашки с блюдцами, сахарница и молочник.
- Вы не должны были это делать, - сказала Мишель. Она села и сложила руки на груди, словно не замечая стоявшей перед ней чашки с кофе.
- Не должен был, - согласился Никос. Он насыпал себе в кофе сахара, помешал и поднес чашку к губам.
Мишель подумала, что, может, лучше было бы перейти в гостиную, а то здесь уж слишком домашняя обстановка, но тут же отбросила эту идею - меньше всего ей хотелось сейчас вести бессмысленные споры.
- Вы собираетесь подать в суд?
Мишель задумалась. О, Господи! Это же означает обращаться в полицию, подавать жалобу, все обо всем узнают - родители Джереми, ее собственные, все знакомые…
- Нет, думаю, нет, - сказала она, наконец.