Неожиданный звонок домофона заставил ее повернуться. Было всего лишь десять минут седьмого. Может быть, Тайлер приехал раньше. Если это… Тайлер.
Внезапно Мишель посетила ужасная мысль: а вдруг нагрянул Кевин? Но это было безумием. Он, скорее всего, продолжает наслаждаться своим медовым месяцем.
Но подозрение не исчезало, пока она со все возрастающей тревогой шагала к входной двери. Ее рука на секунду застыла в воздухе, прежде чем Мишель решилась нажать на кнопку связи.
– Кто это? – осторожно спросила она.
– Один очень нетерпеливый мужчина – ответил Тайлер, и Мишель облегченно вздохнула. – Я послал этот журнал ко всем чертям, и теперь я здесь, чтобы немного передохнуть и восстановить силы.
– Хвала небесам, – пробормотала она, нажимая кнопку домофона, а затем бросилась в спальню, чтобы привести себя в порядок, пока он поднимается по лестнице. Мишель едва успела попрыскать на себя туалетной водой, как в дверь позвонили.
– Входи, Тайлер! – крикнула она, вылетая в коридор и поражаясь тому, как быстро может передвигаться в этих туфлях, если захочет. – Ты так рано приехал – сказала она, широко распахнув дверь.
Шок Тайлера был непередаваем, он восхищенно оглядывал ее с ног до головы. И если бы она не была уже возбуждена, то определенно возбудилась бы сейчас, под пожирающим ее тело взглядом великолепного мужчины.
Значит, и она тоже великолепна!
Впрочем, Тайлер в смокинге был просто неотразим. Но в обычном деловом костюме, в голубой рубашке с распахнутым воротом он был еще более неподражаем. Она не представляла, как сможет выдержать следующие пять часов, прежде чем бросится ему в объятия.
Он принялся изумленно и укоризненно покачивать головой.
– Ты плохая, плохая девочка.
Мишель дерзко вскинула подбородок.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь, черт побери, о чем я говорю. Я примчался, сюда высунув язык. Но это пустяки по сравнению с тем, что я испытываю сейчас когда вижу тебя в таком потрясающем наряде. Думаю, ты не будешь возражать, если мы быстренько упадем в кроватку, прежде чем уедем отсюда, не так ли?
Мишель не только не возражала, она сама страстно жаждала этого.
Но гордость остановила ее. К тому же подействовала Многолетняя привычка – ни в чем не соглашаться с Тайлером. А то бы она легко согласилась на это, чтобы не изнемогать от желания весь длинный утомительный вечер.
– И испортить мою стодолларовую прическу? – насмешливо ответила она, – не говоря уже о платье?
Тайлер внимательно осмотрел ее еще раз.
– Держу пари, ты просадила на платье больше, чем сто долларов.
– По правде говоря, оно досталось мне бесплатно. Его дала мне Люсиль.
– Кто такая Люсиль?
– Соседка. И хорошая подруга. Серьги тоже ее. Не думай, что я потратила состояние, чтобы поразить Гаррисонов.
– А я, грешным делом, уже так было, и подумал, – ответил он колко.
– И вообще мне не нравится делать что-то на скорую руку.
– В таком случае нам придется перенести некое мероприятие на утро. И не беспокоиться насчет ночи.
Она посмотрела на него с изумлением, в ответ он бросил на нее лукавый взгляд.
– Я полагаю, ты не будешь возражать против того, чтобы переночевать у меня? Мне бы хотелось немного выпить за обедом, а под хмельком я не сажусь за руль.
– Тогда подержи мою сумочку, пока я соберу кое какие вещи.
Мишель тревожили сомнения. Она очень хотела остаться у Тайлера, и этому не препятствовали никакие моральные барьеры. Но и свою волю проявить не мешало бы.
Старые привычки умирали тяжело.
– Я взяла также свою зубную щетку, – насмешливо сказала Мишель, возвращаясь с пластиковым чемоданчиком, в который она уложила смену белья и кое-какие туалетные мелочи. – Осмелюсь предположить, что у тебя в ванной наверняка припасено достаточно таких вещиц для нежданных гостей но я предпочитаю пользоваться собственными принадлежностями.
– Мишель, – сказал он предостерегающе.
– Да, Тайлер?
– Ты неверно обо мне думаешь.
– Да нет, Тайлер. У меня совершенно правильное представление о тебе.
– Может быть, когда-то я и был таким. Но сейчас я другой.
– Леопард не может изменить своих пятен.
– Может, если пятна были только нарисованы.
– Что?
– Да так, не бери в голову! Пойдем. Не хочу спорить. Я ждал сегодняшнего вечера всю неделю.
Неожиданно Мишель почувствовала себя виноватой из-за того что совершенно напрасно старалась его задеть. Может быть, Тайлер действительно не способен измениться, но сейчас он с ней честен. По крайней мере, ей стоило бы отвечать ему такой же честностью.
– И я тоже, – проговорила она с легким вздохом, и он быстро оглянулся. Их глаза встретились.
Да, Тайлер был способен лечь в постель с любой женщиной. Но Мишель не сомневалась, что в этот момент он страстно желал именно ее, о чем свидетельствовал огонь, тлеющий в его глазах.
– Я хочу тебя, – простонал он, – очень, очень сильно.
– Я тоже просто изнемогаю, – призналась она может быть, сделав глупость. Но это была сущая правда. Я даже не могу сосредоточиться на работе.
– Давай пошлем к черту этот обед.
– Это подмочит нашу репутацию.
– Нашу репутацию!.. Ничего с ней не случится!
– Это спорный вопрос – возразила она – Тогда подумай о десерте. Мысли о нем всегда поднимают твое настроение.
– Единственный десерт, который я хочу, это очень сладкая и сексуальная брюнетка.
Щеки Мишель заалели.
– Ты… не должен говорить такие вещи.
Тайлер усмехнулся.
– Мне следует приняться за дело?
– Прекрати меня развращать – высокомерно изрекла Мишель, в то время как в ее воображении разворачивались умопомрачительные картины.
– У нас еще пять минут перед выездом, – страстно прошептал он. – Обещаю, что не помну твоей прически и не порву платья. Тебе даже не надо будет снимать туфли.
– Вон! – приказала она, И пребольно ударила его пластиковым чемоданчиком.
Она продолжала колотить его всю дорогу, пока они спускались вниз.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Особняк Гаррисонов располагался в престижном районе вблизи гавани, в восточных окрестностях Пойнт-Пайпер. Он был окружен высокой каменной стеной с восьмифутовыми, оборудованными электрической сигнализацией воротами.
Тайлер, однако, не стал сворачивать на круговую, выложенную гравием дорогу, ведущую к украшенному мраморными колоннами дому, а направил автомобиль прямо к крытой шестиместной стоянке вблизи особняка.
Перед ними раздвинулись две огромные двери, и Тайлер поставил свою новую зеленую "хонду" между голубым "БМВ" и красной "маздой". Не успела, Мишель выйти из машины, как двери за ними медленно закрылись.
– Это машина Клео? – спросила она, указывая на серебристо-голубой "астон мартин", припаркованный у противоположной стены. Одна из его дверок была помята и поцарапана.
– Я никогда не ставлю свою тачку рядом с ней. Эта девочка водит машину как лунатик.
– В отличие от своего брата, который катается поразительно аккуратно на своей простенькой машиночке. Возможно, мы подошли к последнему пункту нашего соглашения? – поддразнила она его.
– Совсем нет, – ответил он с совершенно честным выражением. – Просто это новый я, леопард без пятен.
– С ума сойти. Я поражена.
– Очень рад.
– Так мне оставить свои вещи в машине, или мы занесем их к тебе? Для этого надо было прогуляться вдоль садовых террас и роскошного бассейна к переоборудованной под дом яхте, где жил Тайлер.
Его глаза вспыхнули.
– Давай лучше оставим вещи в машине. Я не могу за себя отвечать, если останусь с тобой наедине.
Мишель рассмеялась, несмотря на то, что испытывала те же самые ощущения. Езда в его автомобиле вызвала в ней, по меньшей мере, чувство клаустрофобии, сам воздух в салоне казалось, был насыщен желанием.
Она стояла, смотрела на Тайлера через капот его автомобиля и думала: "Неужели только секс стал причиной, из-за которой он решился меня пригласить? И про пятна леопарда, это что – тоже правда?".
В прежние времена Тайлер любил подшучивать над ней, всегда принимая противоположную точку зрения. Если она утверждала что этот предмет – белый он спорил с ней, доказывая, что он – черный. Если она обвиняла его в мелочности, он отстаивал глубину своих чувств. Именно ей он любил противостоять, особенно в студенческие годы. В течение всех четырех лет учебы он очень часто обдуманно подбирал аргументы специально для нее, явно наслаждаясь словесной перепалкой, которую они могли вести часами. Кевин порой не выдерживал и уходил, оставляя их продолжать спор.
Теперь Мишель понимала, что с помощью тех аргументов она стала разбираться в тончайших оттенках любви и ненависти в человеческих отношениях. В этих спорах они развивали свой интеллект и вместе с тем испытывали определенное раздражение друг против друга. Много раз она хотела использовать в подобных дискуссиях не словесные, а физические аргументы, как в недавнем случае с пластиковым чемоданчиком. Желание стукнуть его как следует, иногда бывало так велико, что ей приходилось непомерно усиливать словесные нападки.
Сейчас она думала о том, нужно ли ей вообще оправдание, чтобы дотронуться до него. Хоть какое-нибудь оправдание.
Может быть, поэтому она согласилась стать очередной подружкой Тайлера? Чтобы, наконец, насытить страсть, которая дремала в ней, неудовлетворенной, все десять лет?
– Тайлер, – проговорила она вслух, все еще поглощенная своими мыслями.
Его красивое лицо мгновенно приобрело настороженное выражение.
– О… Мне почему-то не нравится, как ты это произносишь – "Тайлер".
– Я только что думала…
– Еще хуже, – простонал он.
– Не говори глупостей. Теперь нам нет необходимости больше притворяться, не так ли? Я имею в виду… ведь мы уже не на свадьбе Кевина.
Мишель не была готова к холодной вспышке гнева, которая блеснула в его потемневших голубых глазах.
– Я думал, что вполне ясно дал тебе понять, что больше не притворяюсь. Бог мой, Мишель, я…
– Нет-нет – прервала он его и швырнула все вещи, которые держала в руках на сиденье автомобиля. Затем захлопнула дверцу. – Ты меня неправильно понял. Я не это имела в виду. – Она обогнула автомобиль и приблизилась к Тайлеру, который был великолепен в своем гневе. – Послушай, – начала она снова, выбирая слова как можно тщательнее, – Несмотря на наши промахи и недостатки, мы всегда были честны друг с другом. Я имею в виду то, что ты называл меня дурочкой, а я назвала тебя… О, бог знает как. И мы оба, возможно, были правы. Но не приходило ли тебе в голову, что мои самые резкие откровения были вызваны не только честностью? Ты сказал, что в течение многих лет хотел переспать со мной. Мне только что пришло в голову, что, может быть, я тоже этого хотела. Скорее всего, это желание возникло с самого первого дня нашего знакомства в университете. Я хотела бы вернуться назад, в прошлое… Может быть, для того, чтобы не столько воевать с тобой, сколько заниматься любовью?
Мишель ошеломила Тайлера. Она могла видеть это по его глазам. И по выражению лица. Его ноздри раздувались от прерывистого дыхания. Спина выпрямилась, а плечи напряженно развернулись.
Внезапно Мишель поняла свою ошибку. Все прозвучало искаженно, будто она долго страдала от неразделенной любви к нему. Вряд ли такой мужчина, как Тайлер, рад услышать подобное признание от любой девушки. Тем более от той, которую всегда считал слишком сентиментальной и чувствительной; которая всегда была слишком чистосердечной и простодушной и цеплялась за мужчину, даже когда была ему противна.
Возможно, он ожидал, что она признается сейчас в любви до гроба, и пришел в ужас от возможных последствий.
Паника, охватившая Мишель накануне этого вечера внезапно лишила ее чувства меры. Она потянулась к Тайлеру и стала успокаивающе поглаживать лацканы его смокинга, глядя на него снизу вверх с мягкой улыбкой.
– Я глупая, – говорила она. – Для меня понятие "заниматься любовью", совсем не равнозначно понятию "заниматься сексом". Ну, подумай сам, как я могла заниматься с тобой любовью, когда любила Кевина? Ведь ты понимаешь меня, Тайлер. Секс это совсем другое, нежели любовь, особенно для женщин. Я поняла это после прошлых выходных.
Он схватил ее руки и оттолкнул прочь.
– Да, это так! – настаивала Мишель. – И не надо смотреть на меня с таким отвращением. Мы, женщины, как тебе известно, тоже испытываем плотские желания, и они не всегда бывают в ладах с совестью или со здравым смыслом. Но я уверена в том, что женщина не может любить одного мужчину и одновременно хотеть другого. И давай скажем прямо, Тайлер: ведь ты очень красивый мужчина. И, несмотря на мою внешнюю неприязнь, я всегда любовалась тобой.
Однажды гнев Тайлера уже утихомирил ее пыл, когда она пыталась найти ответ на вопрос, мучивший ее всю неделю.
– Теперь я поняла, что не смогу быть нормальной женщиной, если не перестану втайне о тебе мечтать. Конечно это не объясняет того почему ты тоже возжелал меня, предпочтя первоклассным девушкам, Что тебя во мне привлекло? То, что я была запретным плодом, девушкой Кевина? Или увлекательной добычей, которая не упала сразу к твоим ногам после первого взгляда? Кевин, казалось, понимал, что твоя мужская сущность рано или поздно должна взыграть, даже, несмотря на то, что я совсем не была чудо-женщиной.
Мишель вовсе не желала воспитывать Тайлера. Она просто хотела выяснить правду. Но, как всегда в разговоре с ним, ей в итоге пришлось заткнуть рот. Господи что она хотела доказать?
Ее вдруг охватил стыд. Она уже собиралась извиниться перед Тайлером, но тут он крепко схватил ее за плечи, прижал к себе, однако целовать не стал, а просто улыбнулся ей сверху вниз холодной, еле заметной улыбкой, отчего дрожь пробежала по ее спине.
– Ты уверена, что знаешь меня, не правда ли? – спросил он почти с угрозой, – Это не так. Ты вообще меня не знаешь. А что касается мнения Кевина… Ведь именно ты его наделила пониманием того что такое на самом деле мой характер и каковы мои стремления. Спасибо тебе большое за это. Хотя признаюсь, моя мужская сущность в случае с тобой просто взыграла. Как и твоя, женская, тоже. О, разумеется, у тебя очень большое "Я", моя милая девочка. И ты не хочешь его терять. Ни за что. Именно поэтому ты хочешь вернуть Кевина.
Мишель знала: в том, что он сейчас сказал, была большая доля правды. Но она негодовала на него. И очень сильно.
– А что ты хотела услышать, Мишель? – добавил Тайлер насмешливо – Что я влюбился в тебя с первого взгляда? Что я жаждал быть с тобой вместе – как в постели так и не в постели в течение всех десяти лет? Что я подбирал бы крошки, которые бы ты бросала мне – и оскорбления вместе с ними, – потому что был от тебя без ума?
Его насмешка причинила ей больше боли, чем пальцы, впивающиеся в ее плечи.
– Это не исчерпывающий ответ, – бросила она, больше не испытывая смущения. Ее переполнял лишь гнев.
– Здесь не может быт исчерпывающего ответа, милая моя, – прорычал он. – Только неисчерпывающий. Я могу с уверенностью сказать только одно: в первый же день, когда я увидел тебя, я испытал непреодолимое желание залезть к тебе под юбку. Да, я буквально бесился от того, что ты не обращала на меня внимания. Да, меня тянуло блевать, когда я видел, как вы нежно воркуете с Кевином. Да, я приходил в ярость каждый раз, когда он к тебе возвращался.
– Но почему же ты не сделал ни единого шага, когда я в очередной раз расходилась с ним?
– Потому что знал: ты еще не покончила с Кевином, и не верил в то, что не пошлешь меня куда подальше.
– И тогда бы у тебя исчезло желание залезть ко мне под юбку? Я же видела какую ты проявлял активность, когда хотел кого-нибудь соблазнить. И скажу честно, братец мой тебе трудно было сопротивляться.
– Ты мне льстишь. Но вынужден признаться, что вскоре желание заняться с тобой сексом перестало быть для меня приоритетной жизненной целью.
– О-о-о… – Ее лицо вспыхнуло от боли и унижения, и она вырвалась из его объятий. – Ты, оказывается, еще и подлец. – Мишель замахнулась, чтобы ударить его, но он перехватил ее руку, а затем и другую, которую она тоже занесла для удара.
– Но так было до прошлых выходных, – пробормотал Тайлер, плотнее придвигая ее к автомобилю, так что она больше не могла пошевелиться. – Теперь желание заниматься с тобой сексом становится угрожающе непомерным. Оно затмило все другие мои желания – процедил он сквозь зубы, налегая на нее всем телом. – Я подозреваю, что оно становится жизненной необходимостью – как еда, вода, воздух… Как сама жизнь. Бог мой, Мишель…
Его поцелуй был больше простой жажды, он превосходил все, что когда-либо испытала Мишель. Он выражал не только физическое желание Тайлера, но лишний раз показывал ей самой ее слабость, в чем она так нуждалась.
Тайлер же нуждался только в одном – в сексе. И именно поэтому он целовал Мишель с такой страстью, с какой ее, никогда не целовал Кевин. Этот поцелуй был обращен к ее первобытной женской сущности, он требовал от нее подчиниться мужскому превосходству Тайлера.
Ее спина непроизвольно выгнулась, когда он крепче прижал ее к своей груди, а голова откинулась назад.
Он застонал, а затем прошептал что-то невнятное в ее полуоткрытые губы и слегка отпрянул.
Протестуя, она издала стон, но Тайлер уже не мог остановиться. Его губы скользнули вниз к основанию шеи, и серьга из черного хрусталя, ставшая помехой, больно вонзилась в ее внезапно покрывшуюся мурашками кожу. Он не обратил внимания на испуганный вскрик Мишель и впился в нее.
Мишель застонала от страстного засасывающего поцелуя, и ее голова еще больше откинулась назад. Когда Тайлер внезапно отпустил ее руки, она была вынуждена упереться ладонями в дверцу автомобиля, иначе ее ватные ноги подогнулись бы, и она сползла бы на запыленный пол гаража. Освободившимися руками Тайлер принялся гладить ее бедра, затем скользнул ниже и стал поднимать юбку – выше колен, еще выше. Она знала, что он собирается делать, и ее уже ничто не волновало. Ее не заботил больше окружающий мир, осталось только одно желание – дать ему то, чего он хочет. И чего теперь хотела она.
Звук открывающихся гаражных ворот принес с собой пугающую тишину. Руки и губы Тайлера замерли. Так же как и сердце Мишель. И если бы ее глаза не были уже закрыты, она бы тотчас же зажмурила их.
В дверном проеме стояла Клео, и ее голубые глаза, казалось, превратились в лед, когда она увидела открывшуюся перед ней сцену. Клео выглядела холодно-элегантной в бледно-голубом шелковом брючном костюме, с жемчугами на шее и в ушах. Ее светлые волосы были зачесаны наверх, но не пышно, как у Мишель, а гладко и строго. Мало кому могла пойти такая прическа, для нее требовались очень правильные черты лица.
Наконец сестра Тайлера заговорила ледяным и чрезвычайно едким тоном:
– Я бы не хотела вас прерывать, дорогой брат, но матушка удивляется почему вы задерживаетесь Могу ли я ей сказать, что вы скоро будете?
Мишель хотела бы в эту секунду умереть. Смущение, слово паук, с ног до головы обвило ее паутиной.
Тайлер слегка пожал плечами, медленно опустил юбку Мишель, а затем рывком оторвал ее от машины.