- Мне было тогда, по-моему, не больше десяти лет. В этом возрасте дети принимают все очень близко к сердцу. - Как ни странно, Лаура всерьез хотела оправдаться. - Когда я увидела, что некая потасканная гусыня сюсюкает с чистеньким, доверчивым ягненком и тискает его, то совершенно безотчетно начала спасать малыша от грехопадения. Вы же знаете, что кормящая овца реагирует на чужой запах…
- Очень романтично! Но благородный порыв облекся не в самую тактичную форму. Можно было просто попросить поставить барашка на землю, прежде чем он не пропах парфюмерией до такой же степени, как сама пышечка Эйрон.
- От нее разило просто невыносимо, - пожала плечами Лаура, и не думая сдаваться. - Всегда терпеть не могла духов с тяжелым мускусным оттенком. Ощущение было такое, что ей не мешает хорошенько вымыться, и я уверена, что ягненку этот запах тоже был очень неприятен.
- Да уж, только ослабли объятия, он рванул прочь, как ошпаренный, - миролюбиво согласился Джесс. - К несчастью, смываясь от "грехопадения", недотепа умудрился выдрать половину пуговиц на блузке Агаты. Видели бы вы личико мисс Эйрон! Боюсь, что мой идиотский смех по этому поводу она восприняла совершенно неправильно.
- Поэтому она и дала вам отставку? - с любопытством спросила Лаура, вспоминая свой давний триумф, когда вульгарно наштукатуренная Агата навсегда сошла со сцены. - Что ж, если вас интересует мое мнение, вы немного потеряли. Кто станет водиться с девушкой без чувства юмора, столь вульгарной вблизи, если на то пошло?
- Ну, а сумасбродный юнец, который хочет пофорсить перед сверстниками, появляясь в обществе сдобной пышечки?.. - вопросительно поднял брови Джесс.
- У-ф-ф! - Она презрительно отмахнулась. - У вас было довольно трофеев, чтобы впечатлить кого угодно. Одна глупая, жеманная девица, которая не придумала ничего лучше, чем разгуливать на высоких каблуках по проселкам, едва ли добавила бы что-то существенное к вашей репутации удачливого охотника.
- Так вы ревновали. Лора? - мягко спросил он, прищуренными глазами впиваясь в ее лицо, на котором был написан откровенный вызов. - Вам хотелось быть на ее месте?
- Это в десять-то лет? - возмущенно воскликнула она. - Если хотите знать, я подумала тогда, что вы не умнее Агаты. Это вам нужно было настоять, чтобы она ни в коем случае не брала ягненка на руки. Кстати, почему вы сами не предупредили ее?
- Но у меня тогда были планы насчет аппетитной Эйрон, и в них не входило злить ее скотоводческими нравоучениями.
Лаура пожала плечами.
- Если ваш смех так задел ее в той ситуации, то планы могли стать еще большим оскорблением, - возразила она. - Об этом юный синьор не подумал?
- Возможно… - не вполне уверенно произнес он. - Но ее вывело из себя вовсе не мое веселье. Главной причиной ссоры стал мой отказ тут же отправиться к тетушке Пэркью и потребовать для тебя незамедлительной и крепкой взбучки.
- Милая тетушка Пэркью! - Лаура улыбнулась при мысли, как бы отреагировал Джесс, узнав, что на самом деле тетя Пэркью была не ее родственницей, а всего лишь вышедшей на пенсию старенькой няней отца, которую попросили пожить с девочкой в летнем домике и присматривать за ней в долгие летние каникулы после учебы в пансионе. - К ней прекрасно подходила пословица насчет собаки, что рычит страшнее, чем кусается. Поверьте, ее грозный вид был весьма обманчив. Думаю, она бы поняла меня, узнав, что я выступила против жестокого обращения с меньшими братьями.
- Но, отнюдь не оправдывая при этом невежливого тона, которым все это было сказано, так ведь?
- Разве это важно теперь, когда столько воды утекло?
- Пожалуй, - кивнул Джесс. - Допустим, за вами просто есть небольшой должок, Лора.
Она заливисто рассмеялась.
- Меня зовут Лаура. Хотя разница только в произношении.
- Вас привлекает итальянское благозвучие?
- Меня нарекли так от рождения, но другие дети смеялись надо мной из-за этого, - неохотно сообщила она. По правде, обвинение касалось не ее сверстников из дорогого и престижного пансиона, где она училась, пока родители пропадали где-то в нефтяных эмиратах, а сорванцов, что играли в лапту на стоянке автоприцепов, а в окрестных зарослях - в прятки. - Пришлось всем говорить, что меня зовут Ло.
Тем же объяснялась и легенда о тетушке Пэркью. Ведь уже тогда ей пришлось убедиться, что Картеньо-Бауэр - слишком сомнительная фамилия для ватаги озорников из городских трущоб, которым благотворительные организации дали возможность насладиться свежим деревенским воздухом.
- Лаура… - задумчиво произнес он. - Это что же, навеяно итальянской поэзией? Сонетами Данте?
- Кто знает?.. Так захотела мама. На ее взгляд, имя звучало прелестно. Но отец когда-то разглагольствовал, что "Лаура" символизирует обреченность на бесплотную любовь.
Фоклейн был не в восторге от последнего комментария.
- Вот это да! Пожалуй, менее подходящего символа несчастной, платонической страсти мне не приходилось встречать. Нет, лично мне ближе языческая поэзия.
Он слегка наклонил голову и сделал шаг в ее сторону.
- Не сочтите за банальный комплимент, но у вас и впрямь есть сходство с греческой богиней любви, которую я видел на одной картине. Конечно, на ней не было спортивного костюма и кроссовок… Если не ошибаюсь, на ней вообще ничего не было, но волосы - в точности такие же. Достаточно распустить косичку, как у девчонки… - Он сделал выразительное движение, и Лаура инстинктивно отпрянула к двери, не собираясь подчиняться очередной барской прихоти.
- Не распускайте руки, мистер Фоклейн, - выдохнула она. - Или мне придется позвать на помощь Рута.
- Вы этого не сделаете, миссис Дэвис. - Он подошел к ней вплотную, уже безо всякого стеснения обжигая вожделеющим взглядом. - Потому, что вы существо общественное. Синьора верит в справедливость и чтит законы. Разве нет?
Ответа он не ждал, да и Лаура едва ли была способна произнести сейчас нечто связное. Отрицание звучало бы фальшиво, а признать его правоту было безумием. Она молча повернула голову, прижавшись щекой к двери. И краем глаза заметила Рута, который все еще терпеливо ждал свою миску, сидя в напряженной позе с часто-часто опадающими боками, - будто пародировал учащенное дыхание хозяйки.
- Итак, - продолжал Джесс тоном, каким пристало разговаривать с особенно тупыми детьми, - не удивляйтесь, пожалуйста, что сейчас я собираюсь потребовать первый взнос в порядке возврата старого долга. Поссорив меня с Агатой, вы нанесли мне серьезную, причем весьма не бесплотную травму.
Не в силах более выносить направленный на нее откровенный раздевающий взгляд, Лаура прикрыла глаза.
- Неужели вы так злопамятны?.. - рассеянно пробормотала она. - Это ведь случилось более десяти лет назад.
- Неплохие проценты должны были нарасти, а?
В ту же секунду Джесс обнял ее, жадно, властно, но без тени грубого насилия.
Даже когда их губы соединились, сомнений не было, что при малейшем сопротивлении он бы выпустил ее, но то, что вихрем проносилось в ее душе, меньше всего напоминало протест. Время будто описало магический круг, превратив ее обратно в маленькую грубиянку, полную романтических мечтаний о славе возлюбленной Джесса Фоклейна.
Исподволь она уже сама ласкала его, привлекая к себе все ближе. И когда исступление заглушило укоры стыда, руки трепетно обвились вокруг талии Джесса и притянули его к лону.
Почувствовав, как неистово мужская плоть откликнулась на этот зов, Лаура ощутила поющее чувство триумфа. Но почти одновременно наступила расплата. Еще не осознанное, но неумолимо нарастающее омерзение к самой себе за содеянное, властно вступило в свои права.
Ее сокровенным желанием было изгнать призраки прошлого. Увы, хрустальные фантазии вырвались в мир уродливой реальности, уподобившись втоптанным в грязь стекляшкам из калейдоскопа, разбитого шкодливым ребенком.
Надо отдать Джессу должное - он выпустил ее немедленно, хотя и с явным огорчением. Стараясь не встречаться с его слишком выразительным взглядом, Лаура всеми силами пыталась вернуть самообладание, чтобы свести к минимуму очевидный ущерб, который потерпела ее репутация в глазах наследника Хантерса.
- Что ж, теперь, вероятно, мы можем считать, что "долг" моего детства выплачен раз и навсегда со всеми процентами, и оставить этот бред в прошлом, - сердито пробормотала она.
- Почему бы и нет? - ухмыльнулся Джесс, отчего очертания его рта стали еще порочнее. В бездонных глазах блеснул сарказм, когда они задержались на порозовевших щеках "малышки Ло". - Если уж пустяковый грешок оплачивается с таким очаровательным самозабвением, то требовать больше - значит окончательно потерять совесть. - Он на короткое время задумался, оставив ее в ожидании какой-нибудь презрительно-насмешливой реплики, но лишь мягко добавил: - А знаете, я все-таки не стану отказываться от полноценного завтрака. Можно подать в зимний сад, я буду там.
Лаура сделала шаг в сторону, пропуская Фоклейна к выходу из комнаты и мысленно благодаря его за то, что он вовремя прекратил эти остроумные упражнения, вгонявшие ее в краску. Как можно быть такой дурой?! Она встряхнулась и заставила себя отправиться на кухню.
Ей всегда доставлял удовольствие ритуал приготовления блюд. Здесь было что-то общее с ее практикой терапии речи - вызов силам хаоса, упорное продвижение к совершенству.
Священнодействуя над Большим Английским Завтраком, Лаура потянулась воспоминаниями к ранней поре обучения в колледже - дням, наполненным горячим желанием помочь детям с нарушениями речи, дать им возможность общаться на равных с друзьями и родными и тем избавить от комплекса неполноценности.
Ее буквально сжигала страстная потребность, следуя евангельским заповедям, быть нужной людям… и Мартин разделял ее энтузиазм. Они были близки, но в этой дружбе, несмотря на интимность отношений, отсутствовала жизненная задушевность, ибо каждому из них светила иллюзорная звезда идеалиста. Они предпочитали дожидаться, пока их пожизненное предназначение друг для друга не откроется само по себе, и так и не стали любовниками в подлинном смысле этого слова.
"Пожизненное предназначение"! Стиснув зубы, чтобы не дать волю слезам, Лаура застыла у сковородки с весело шкворчащей яичницей, и лишь слегка вздрагивающие плечи выдавали ее состояние. Мартину исполнилось двадцать пять лет, когда он тихо скончался в больнице от лейкемии - через два дня после венчания, у нее на руках.
Все, чего она хотела в тот момент, - забиться куда-нибудь поглубже, спрятаться от холодного душа соболезнований и остаться наедине со своим горем. Что было естественней возвращения в деревушку, где прошли почти все ее школьные каникулы?
Слив горячее масло с яичницы перед тем, как присоединить ее к бекону и кружкам колбасы, уже разложенным на подогретой тарелке, Лаура шлепнула на сковородку большой кусок хлеба, придавив его сверху как следует.
Итак, хлопнув дверью элегантной, но лишенной живого тепла лондонской квартиры родителей, она подалась в Амершем, даже ни разу не взглянув на свой новенький, только что полученный диплом. Первоначальным ее намерением было остановиться в том самом коттедже, где они провели вместе с тетушкой Пэркью столько летних месяцев в те благословенные и безоблачные времена.
Лаура с печальной улыбкой перевернула тост вверх поджаренной до золотистой корочки стороной.
…Колоритный деревенский домик исчез - жертва урбанизации, поглощенная аккуратным рядом одноквартирных коробок. Это был еще один жестокий удар. В тягостном унынии она побрела к местной гостинице. И именно здесь узнала об инсульте, приключившемся с Нелли Раджебл, о том, что владелице Хантерса срочно требуется помощница.
Разумеется, во время своих летних наездов Лаура много раз видела миссис Раджебл, наслушалась добродушных сплетен о ее иноземных корнях. Она восхищалась популярностью, которую Нелли приобрела благодаря живому участию в делах и заботах сельчан, войдя в роль богатой английской леди так, словно в ее роду поместные дворяне не переводились, по меньшей мере, с десятого века. Узнав о ее болезни, Лаура мгновенно приняла решение отправиться в Хантерс.
Знакомство двух женщин стало целительным лекарством для каждой из них. За несколько коротких месяцев обеим суждено было разделить многое из того, что годами хранилось в тайниках души. Мудрость Нелли вместе с ее искренним расположением к молоденькой компаньонке составили тот самый целительный бальзам для сердца Лауры, которого ей так не хватало.
- Тьфу, пропасть! - Сковородка выстрелила горячим жиром прямо на руку, вернув ее к действительности. Лаура выключила газ и лишь после этого лопаточкой переложила поджаренный хлеб в тарелку с ее аппетитным содержимым.
Соль, перец, вустерский соус… Все это перекочевало на поднос, где на льняной салфетке уже поблескивало столовое серебро, в то время как в мыслях Лауры кристаллизовалась холодная горечь сознания того, что худший кошмар Нелли становится явью.
Джесс то ли умышленно, то ли по капризу судьбы утратил право наследования, и его бабушка ничем не могла помешать трагическому развитию событий, которое спровоцировала сама, запоздало пожалев об этом.
Правнуки Нелли уже никогда не будут резвиться в прекрасном благоухающем саду, который она создала и за которым ухаживала, как бы различая их призрачные фигурки сквозь мглу времени. Никогда… если только не случится чудо, Лаура внутренне содрогнулась.
Джесс читал утренние газеты, когда она вошла в зимний сад и поставила поднос с завтраком на стол.
- Я подумала, что здесь вам будет удобнее, чем за сервировочным столом. Ну, а официальная столовая, как вы помните, слишком помпезна для одного человека.
- Так вы не составите мне компанию? - оценив по достоинству принесенную снедь, поинтересовался он.
- Нет, спасибо. Мне нужно еще выполнить кое-какие поручения… - Лаура озабоченно поджала губы. - Было бы неплохо, если бы вы сообщили мне о своих планах, чтобы я могла лучше заботиться о вас.
Она застыла в неловкой позе, прикрыв глаза и безрадостно ожидая ответа.
- Любопытно, какие же у меня могут быть планы? - процедил Фоклейн с оттенком неприязни. И пока она мялась, подыскивая версию понейтральнее, ядовито ввернул: - Вы уже успели осудить меня и почувствовать, что я хочу. Наверняка в вашем воспаленном мозгу уже зародилась какая-нибудь гаденькая мыслишка относительно моих действий в ближайшем будущем. Ну, так поделитесь ею!
- Я не давала вам повода оскорблять меня! - Она отшатнулась, словно получив пощечину. - И не обязана отвечать на всякие кретинские вопросы. Точно так же в мои обязанности не входило развлекать вас здесь и кормить.
- Ну, это как посмотреть. - Воздух между ними, казалось, гудел от концентрированной энергии. Джесс развязно облокотился на стол. - Ведь если ваши опасения насчет нового владельца этой недвижимости были искренними, вам не доставит удовольствия вид моей удаляющейся спины, а? По крайней мере, пока не истечет срок, когда я еще могу предъявить документы, на основании которых должен получить наследство.
- Значит, вы передумали? - От смешанного чувства радости и не утихшего озлобления у нее перехватило дыхание, как от удара в солнечное сплетение. - Вы все-таки решили сделать предложение какой-нибудь девушке?
- Какой же ты романтик, малышка Ло Пэркью! - бросил он издевательски-беспощадной улыбкой. - Ничего подобного. Но я намерен явиться к поверенным и вытянуть из них все, что известно о моих правах на те две недели, что остаются до моего тридцать первого дня рождения. А заодно выяснить, можно ли освободиться от ставших излишними услуг так называемого "опекунского контроля"?
Желание схватить его завтрак - тарелку и все прочее - и обрушить на эту кудрявую непрошибаемо наглую башку было почти непреодолимым. Героическим усилием Лаура взяла себя в руки, но он заметил бешенство в ее глазах.
- Только попробуйте, и получите кое-что, посерьезнее яичницы с беконом, - отрывисто предостерег он, смерив "экономку" уничтожающим взглядом от макушки до носков обшарпанных кроссовок.
Какое-то мгновение она чувствовала себя совершенно беззащитной перепелкой, не зная, куда скрыться от сыпавшихся на нее метких стрел презрения. Постепенно успокаиваясь, он забарабанил по столу знакомый с детства лихой военный марш.
Ощущая внутреннюю дрожь, Лаура глубоко вздохнула, чтобы совладать с голосом.
- Вы зря потратите время, - холодно предупредила она. - Я ухожу сейчас же.
Резкий поворот, и вот она уже держится за ручку полуоткрытой двери.
- Кошмар! Кто же позаботится обо мне, узнает о моих планах на сегодня?! - раздался позади грубый голос. - Между прочим, я направляюсь на кладбище. Чтобы…
- О! - только и смогла вымолвить она, в нерешительности продолжая стоять на пороге комнаты и все яснее осознавая, как глубоко задевало Джесса столь явное невнимание к боли, которую он отнюдь не симулировал.
Она не выразила ему никакого, даже чисто формального соболезнования! Ничем не дала понять, что разделяет постигшее его горе. Быть может, в последние месяцы Джесс показал себя беспечным эгоистом по отношению к Нелли, но о взаимной привязанности "корсиканки" и ее внука в деревне ходили легенды. Конечно, обвинять Джесса в непочтительности и атрофии родственных чувств - непростительное хамство.
- Вот-вот, "о!" - мрачно передразнил он. - Я ведь не сказал ничего о своем стремлении избавиться от ваших услуг. Я только собирался выяснить, как это повлияло бы на мое положение. Сейчас ни о чем таком речи не идет. Буду только признателен вам за все, что вы здесь делаете и продолжаете делать. До тех пор пока я не составлю более четкое представление о ситуации. Не беспокойтесь, вы не пожалеете о том, о чем я вас, возможно, попрошу.
- Как вам будет угодно. - Все ее существо протестовало против того, чтобы идти у него на поводу. Но, в конце концов, разве это не могло быть хотя бы частичной компенсацией за нервотрепку, за беспричинные, идиотские нападки, которыми она преследовала Джесса? Кроме того, бросить все сейчас и бежать прочь, значило нарушить свои обязательства перед Уайлдмэном. И пусть катится к черту каждый, кто заподозрит ее в меркантильности!
Лаура закрыла за собой дверь, намереваясь использовать одиночество для занятий домашним хозяйством и постараться выкинуть из головы навязчивый образ смуглого красавца с сардонической усмешкой.
Последнее оказалось нелегким делом, несмотря на сопровождавший ее по всему дому плеер с любимыми мелодиями, под которые было веселее протирать массивную ореховую мебель, смахивать пылинки с зеркал и прядки паутины с высоких потолков, украшенных орнаментом.
К ее удивлению, Джесс сам застелил постель. Единственным признаком его незримого присутствия в комнате был небольшой кожаный саквояж, куда, вероятно, умещалась смена одежды. Если там была и пижама, то она, должно быть, уже была аккуратно сложена и ждала своего часа под подушкой. Но проверять это предположение Лаура не собиралась.
Она уже предвкушала удовольствие основательно понежиться в ванной, посещение которой оставила напоследок, как вдруг плавное течение мыслей нарушил вопрос: а входит ли в ее обязанности кормить Фоклейна обедом и ужином?