И Аглая Васильевна соблюла все законы гостеприимства. Хотя у Лизы и зародились подозрения, что тетенька на самом деле не так рада их видеть у себя, как старается показать. Но сухое ее лицо, еще почти не испорченное морщинами, озарилось улыбкой, как только она увидела племянников.
- А вот и наши долгожданные гости! - воскликнула она и быстро пошла им навстречу, распахнув объятия. - Да они совсем взрослые, только взгляните на них!
Но взглянуть на молодых Перфильевых было некому, кроме юной, еще недостаточно вышколенной служанки, вертевшейся в просторной и светлой гостиной, стены которой были обтянуты шелком с неброским, но изысканным рисунком. Граф Андрей Александрович вернулся только к вечеру, а своих детей у Стукаловых не было. Если Аглаю Васильевну и огорчало такое печальное обстоятельство, то скрывала она это с особой тщательностью: за время пребывания у них Лиза не слышала, чтобы тетушка сокрушалась по этому поводу. Видимо, отболело уже давным-давно… Лиза нашла, что тетка не имеет ни малейшего сходства с отцом.
Чмокнув воздух возле уха племянницы, Аглая Васильевна оглядела ее с ног до головы с довольной улыбкой:
- Да ты просто красавица, Лизонька!
Она перевела взгляд на племянника и сжала его плечи:
- Как ты повзрослел, Николя! Как возмужал!
Лизу так и тянуло спросить: "С каких пор, тетенька? Вы ведь моего брата в глаза не видели! Как и меня… Фальшь. Сколько фальши! Меня предупреждали, что в столице все - сплошное притворство!"
Но она понимала, что была бы несправедлива, если бы приписала эту фальшь исключительно петербуржской жизни. Их провинциальные нравы отличались не большей искренностью. Благодаря строгости и замкнутости отца, Лиза была лишена удовольствия часто появляться в обществе, но за крайне редкие выходы в свет у нее сложилось впечатление, что за глаза дамы всегда судят о человеке иначе, чем это может показаться на первый взгляд. Особенно доставалось сестрам Ольховским - и за непомерное их богатство, и за простоту происхождения, и за живость нрава. А Лизе они нравились, потому что были более естественны и неподдельны, чем остальные девушки их круга, в которых жеманство - вторая натура.
- Рад видеть вас, тетенька! - между тем провозгласил Николя. И вся его лучившаяся довольством физиономия подтвердила искренность его слов.
- И я бесконечно рада. - Лиза вынудила себя произнести это с самым счастливым видом.
А про себя подумала: "Может, я несправедлива к тетушке, приписывая ей лицемерие, которое сама же сейчас и проявляю? Все же она согласилась исполнить предсмертную волю папа и принять нас до той поры, пока мы не вступим в права наследования. И она наш официальный опекун, значит, должна заботиться о нас. Она могла и отказаться, если на то пошло…"
- Пойдемте же, дети мои. - Аглая Васильевна увлекла их к небольшому диванчику с изогнутой спинкой, рядом с которым стояли два кресла. - Я велела приготовить вам чаю с дороги. Или предпочитаете кофе с цикорием?
- Нет, чай! Чай! - обрадовался Николя, который проголодался за дорогу, и надеялся, что к чаю подадут и булочек, и печенья. А если еще и густых сливок, какие они едали у себя дома… Он даже зажмурился от предвкушения, хотя и подумал, что хороший обед вместо чая был бы уместнее.
Гостиная, очень просторная и светлая, Лизе сразу понравилась. Как ни странно, она не подавляла так, как парадная лестница. Устроившись на диване, тетушка жестом пригласила их располагаться в креслах. Лиза присела на самый край, тогда как Николя уселся вольготно, закинув ногу на ногу. Она и сама не могла понять, в чем причина внезапной, совсем несвойственной ей робости, охватившей ее. Тем более дом, где им предстояло жить, уже казался Лизе уютным и приветливым. Но почему-то ей не хотелось поднимать глаз.
Что-то было в лице их тетушки заставлявшее обмирать от страха. Нельзя сказать, что Аглая Васильевна смотрела на них с неприязнью или холодностью, и улыбка вроде бы не сходила с ее тонких бледных губ… И вместе с тем от нее исходило нечто устрашающее, как от той африканской маски, которую приятель их отца демонстрировал, будучи у Перфильевых проездом. Иван Никанорович со смехом рассказывал, как украл ее у шамана одного из племен, и было очевидно - этот господин не находит ничего зазорного в том, чтобы ограбить дикаря. Через пару месяцев после того, как он побывал у них в гостях, отец получил поразившее всех известие о внезапной кончине Ивана Никаноровича. Писали, его смерть была необъяснима и ужасна. Он весь иссох и мучился страшными болями, в чем его слуги винили жутковатую маску из Африки.
"Да как я могу родную тетушку сравнивать с шаманским проклятием?! - возмутилась Лиза себе самой. - Возможно, на ее лице просто лежит печать… высшего света. Наверное, все дамы здесь таковы… Надо просто привыкнуть".
Николя оживленно делился подробностями их путешествия, и Аглая Васильевна слушала его с одобрительной улыбкой. Раз или два Лиза поймала на себе ее быстрый взгляд, и ей почудилось в нем совсем не то выражение, с которым тетя смотрела на племянника.
- Вам забавно, тетушка, что мы так похожи? - Наконец не выдержала она.
Едва заметные брови Аглаи Васильевны удивленно приподнялись:
- Похожи? Напротив, я нахожу, что вы ничуть не похожи, дитя мое. Может быть, немного чертами… Но выражения лиц, глаз у вас совершенно разные.
- Неужели?
Лиза, в самом деле, была поражена. Да и Николя, судя по его озадаченному виду, тоже. До сих пор все находили брата с сестрой похожими, как две капли воды. Даже физически Николя развился еще не окончательно, и потому им так удавались розыгрыши, когда они менялись платьями и морочили головы редким гостям и слугам.
- Безо всякого сомнения, - между тем заявила Аглая Васильевна. - Ты, Николя, жизнерадостен и открыт миру. Ты вбираешь его с жадной торопливостью. Порой впитываешь и кое-что лишнее, но оно отсеется потом, ведь душа у тебя чистая, это сразу видно по твоему взгляду.
- А что вы скажете, тетушка, о моей душе? - С укором посмотрев на зардевшегося от радости брата, спросила Лиза настороженно.
- А ты, душенька моя, вся направлена в глубь себя. Это о таких, как ты говорят: душа - потемки.
Она усмехнулась так, будто произнесенное доставило ей неимоверную радость. Лиза спросила, опустив глаза, чтобы тетя не распознала, какой гнев вспыхнул в ее душе.
- Как это вам, тетенька, удалось так быстро узнать нас? Мы ведь еще и двух слов не сказали.
- Некоторым людям достаточно одного взгляда, чтобы угадать, кто перед ним, - явно гордясь своей проницательностью, ответствовала Аглая Васильевна.
- Значит, ваш взгляд подвел вас! - выпалила Лиза. - В моей душе нет никаких потемок!
- А может, ты и сама еще не догадываешься об их существовании, деточка моя? - Тетя внезапно понизила голос и подалась к ней.
"Она ведь намекает на что-то! - догадалась Лиза. - И я должна бы догадаться - на что… Но я, хоть убей, не понимаю!" Она вопросительно взглянула на брата, но Николя ответил лишь легкой гримаской, выразившей полнейшее недоумение. Было очевидно только одно: Аглая Васильевна невзлюбила Лизу с первой минуты.
* * *
Первая ночь в новом доме… Привыкание к новым запахам, вещам, к новой постели… Другие тени на стенах, другая луна за окном. Как тут уснуть? Перина взбита отлично, подушка удобная, белоснежная, тут уж тетушка расстаралась. Пожалуй, постель здесь пошире и получше, чем была у нее дома. Но здесь все - чужое. И сама тетя Аглая пока не воспринимается родным человеком. Да и будет ли когда-нибудь?
Но спать не дает вовсе не ощущение чужеродности всему окружающему. В конце концов, это только вещи, надо освоиться с ними, привыкнуть. А как освоиться с тем, что Алексей Кузминский сейчас так близко - добежать можно?! Может быть, на соседней улице, в соседнем доме - как знать? Лиза ведь давно смирилась с тем, что ее возлюбленный недосягаем, как мечта. Можно думать о нем, представлять его, читая стихи, фантазировать, порой воображая сцены столь откровенные, что щекам жарко становится… Но увидеть его - это несбыточно.
Так было еще вчера. А сегодня нужно смириться с тем, что Алексей рядом, но все равно остается недосягаемым. И только потому, что ее покойному батюшке взбрело в голову - его дочь не должна видеться с какими бы то ни было актерами.
"А если тетушка пригласит нас в театр? - Подумала Лиза с робкой надеждой. - Разве мы имеем право отказывать ей? Это противоречит законам гостеприимства… Или она тоже ознакомлена с условиями завещания? Да и что толку от ее приглашения, даже если оно последует? Она ведь может повезти нас совсем не в тот театр, куда рвется моя душа! А если даже случится чудо, и мы окажемся именно в том зале, а Кузминский будет на сцене… Конечно, видеть его - уже счастье! Но ведь мы не сможем переброситься ни словом… И я так и не смогу выяснить главного: помнит ли он меня? Сохранился ли в его душе след нашей встречи? Или он позабыл меня тотчас, как покинул усадьбу Ольховских?"
Она рывком отбросила одеяло, села на постели. Потом снова откинулась на подушку. Что она может выяснить, будучи запертой в четырех стенах? Сегодня, помолившись на ночь, Лиза попросила у Господа смирения и душевных сил, но пока ни того ни другого в себе не чувствовала. Она понимала, нужно молиться и молиться, горячо, истово, и тогда ее просьбы, возможно, будут услышаны. Но сейчас все ее мысли были обращены только к Алексею Кузминскому. И это его она молила: "Появись! Ведь ты же где-то рядом! Совсем рядом… Любимый мой… Самый красивый, самый талантливый… Господи, помоги мне найти его!"
И вдруг, точно ответ на ее мольбу, в мыслях мелькнула догадка, которая так и обожгла Лизу. Опять вскочив на постели, она прижала руки к щекам и беззвучно рассмеялась. Потом вовсе выбралась из-под одеяла и босиком перебежала к окну. Ночная улица, освещенная тусклыми газовыми фонарями, была пуста, лишь камни мостовой слегка поблескивали, приглашая пуститься по ним в опасное, но желанное путешествие.
Лиза подумала: "Это ведь немыслимо - то, что пришло мне в голову! Настоящее безумие. Но как иначе я смогу увидеть Алексея? И никто ничего не узнает, кроме Николя… Да еще Аленке придется сказать. Ей ведь придется помочь мне!"
Но будить служанку сейчас Лиза не решилась, хотя было необходимо немедленно поделиться с кем-нибудь рискованным замыслом. "Да ведь Николя по соседству! - вспомнилось ей. - Жаль двери нет между нашими комнатами, придется перебегать по коридору… Как бы не ошибиться в темноте!"
Она вообразила на миг, как, перепутав двери, оказывается в спальне дядюшки, тормошит его, пугает до смерти одним своим видом. И тихонько прыснула. Андрей Александрович, вернулся домой только к вечеру, он показался Лизе более открытым и приветливым, чем родная тетушка. Казалось, граф Стукалов действительно рад видеть у себя молодых Перфильевых.
- А-а, вот и они! - воскликнул Андрей Александрович радостно и распахнул им объятия.
Она с радостью обняла дядюшку, а он звонко чмокнул ее в щеку и крякнул от удовольствия:
- Вы поглядите только, какая красавица! Как зорька ясная…
Николя дядя назвал "соколом", чем рассмешил Лизу, отметившую про себя, что до "орла" ее братец еще не дорос. С возвращением Андрея Александровича дом Стукаловых точно ожил, и Лиза сразу воспрянула духом. Тем более что дядюшка принялся расспрашивать их о родных местах, что брату с сестрой было очень приятно, о породах лошадей, которых держал отец и которых теперь предстояло продать. Андрей Александрович пообещал, что сам займется этим и найдет настоящего знатока, который даст за лошадей истинную цену. Лиза чувствовала, как ее душа заполняется теплой благодарностью к нему.
Но сейчас ей хотелось видеть вовсе не дядюшку. Николя - вот единственный человек, способный понять и поддержать ее. Набросив халат, сунув ноги в домашние туфли, Лиза, не зажигая свечи, осторожно выбралась в длинный коридор. Благо двери в доме Стукаловых не скрипели… Быстро оглядевшись, она перебежала к соседней двери и без стука проникла в комнату.
Николя спал так безмятежно, что ей стало совестно будить его. Но Лиза быстро утешила себя тем, что после их разговора он уснет так же крепко. А вот ей - если она не выскажется - придется мучиться бессонницей до утра.
И она решительно потормошила брата:
- Николаша, проснись!
Он что-то сонно забормотал, застонал, не желая расставаться с объятиями Морфея, но Лиза была настойчива. И вскоре Николя не только окончательно открыл глаза, но и сообразил, кто перед ним.
- Лиза? Что случилось? Почему ты здесь?
- Николя, слушай, что я придумала! Да послушай же ты! - нетерпеливо перебила она брата. - Я должна проникнуть в их театр под видом мужчины!
- Что?! - кажется, только сейчас он проснулся по-настоящему.
Присев на край его постели, она терпеливо объяснила:
- Ты дашь мне свою одежду. И надо раздобыть мужской парик и усы, которые клеят себе актеры и шпики. Я попрошу свою Аленку осторожно разузнать, где можно купить такие. Должна же быть какая-нибудь театральная лавка, или что-нибудь в этом роде.
- Ты сошла с ума, - спокойно констатировал Николя.
- Может быть! - Лиза счастливо рассмеялась. - Но ведь это единственный выход, понимаешь? Иначе мне никак не увидеть его.
- Все равно это настоящее безумие, - предупредил брат.
- Я знаю. Ну, так что с того? Может, я и безумна, зато так счастлива сейчас! Ты даже представить себе не можешь!
Вскочив, она легко закружилась по комнате, и Николя невольно рассмеялся. Сдержанный лунный свет вспыхивал на ее распущенных волосах, ласкал обнажившиеся до локтей руки, которые так и мелькали в воздухе.
- Я ведь смогу даже познакомиться с Алексеем под видом мужчины, понимаешь? Не только смотреть на него из зала… Хотя это само по себе уже счастье! Но если я переоденусь в мужское платье, я ведь смогу подружиться с ним и выяснить…
- Помнит ли он еще Лизу Перфильеву? - закончил брат за нее.
Она бросилась к его постели и ловко опустилась на одеяло:
- Ах, ты все понимаешь, Николя! Какое счастье, что ты у меня есть!
- Но я должен предупредить тебя, - начал он строго, - что это может быть опасно. Юная девушка и такое рискованное приключение… К тому же, если тетя разнюхает, где ты бываешь…
Оглянувшись на дверь, Лиза прошептала:
- Она тоже показалась тебе похожей на собаку-ищейку?
- Мне кажется, тетушка не слишком довольна тем, что мы у нее поселились, - признался Николя. - Такова была предсмертная воля нашего папа, и тетя ее выполняет, но сразу заметно, делает она это против собственного желания.
- Может, она привыкнет к нам, - неуверенно предположила Лиза.
- Ты думаешь?
- Нет, - созналась она. - На самом деле я думаю, что тетушка сделает все, чтобы мы убрались из ее дома.
Николя пристально посмотрел на нее:
- Но чтобы она почувствовала себя вправе нарушить завещание нашего батюшки, необходимо, чтобы мы первые нарушили его условия. Что ты как раз и собираешься сделать!
- Николя, но ведь никто не узнает, что Андрей Зыков - это я.
- Андрей Зыков? Так ты уже имя ему придумала? Лиза, ты пугаешь меня…
- Пусть его зовут, как дядюшку графа, - не слушая брата, задумчиво произнесла она. - Он - хороший человек, не притворный. Настоящий!
- Мне он тоже понравился, - заметил Николя. - Но мы ведь не о нем сейчас говорим! Лиза, подумай хорошенько - чем ты рискуешь! Мы оба рискуем.
Она поспешно заверила:
- Только не ты! Даже если я попадусь, то скажу, что без спросу взяла твою одежду. И что ты ничегошеньки не знал. Разве так не могло быть?
- А что будет с тобой? Это ведь позор, Лиза! Об этом немедленно узнают в свете, уж Аглая Васильевна постарается. И тогда тебе ни за что не сделать хорошей партии. Достойной тебя.
- Ах, о чем ты говоришь! - воскликнула Лиза раздраженно и, вскочив, принялась расхаживать по комнате. - О каком еще замужестве, когда в целом свете для меня существует только один мужчина! И его зовут Алексей Кузминский, ты же знаешь. Я бредила им целый год, и ради него я готова на все, Николя! Позор так позор! Нищета так нищета…
- Да ты ведь никогда не жила в нищете, - заметил брат.
- Я что угодно выдержу, если только мой Алексей будет рядом. Вот увидишь! А что за радость мне будет от сытой и благополучной жизни, в которой не найдется места любви? И не будет никакого смысла… В пору в петлю лезть от такой радости!
Николя фыркнул:
- Ну, уж - в петлю! Ты скажешь… Я ведь обхожусь без таких страстей.
- Потому что твое сердце еще не проснулось, - мягко сказала она и снова присев рядом, погладила руку брата. - А когда ты вот так же полюбишь кого-то… До того, что свет без него чернеть начнет, тогда ты сможешь до конца понять меня.
- Я и сейчас стараюсь понять… Только мне страшно за тебя, Лизонька, - Николя сжал ее горячую, узкую руку.