Глава 19
Тело ее трепетало в предвкушении, хотя разум высказывал вполне обоснованные опасения. Стоило бы отослать его, отговорившись какой-нибудь чепухой относительно необходимости подождать до венчания, прежде чем вновь оказаться вместе в постели. Но это просто глупо! Ее тело не желало ждать и двух дней.
Теперь, когда появилось немного времени, чтобы предаться размышлениям, Дженивра осознала, что Эш подспудно готовил ее к этому весь вечер. Обнимал ее за талию, когда усаживал за стол. Ловил ее взгляд во время ужина несколько более необходимого. Словом, весь вечер ненавязчиво флиртовал, взращивая ожидания и надежды о продолжении того, что происходило на постоялом дворе. Возможно, Эш уже заранее закладывал модель их брака.
Это, безусловно, работало. И вот она, моментально переодевшись в атласную ночную сорочку, уже вышагивала по комнате, с нетерпением ожидая его, хотя прекрасно понимала, что Эш не сможет к ней выбраться ранее, чем успокоится весь дом. Независимо от того, поженятся они вскоре или нет, немыслимо, чтобы его застали крадущимся в ее спальню.
Дженивра искренно надеялась, что многочисленные домочадцы вскоре угомонятся. А пока, вероятно, стоит заняться составлением списка неотложных дел и планов дальнейшей реконструкции собственного дома, которую намеревалась продолжать, живя здесь. Она подошла к небольшой конторке и достала из ящика чернила и бумагу. Едва Дженивра приступила к работе, раздалось осторожное царапание в дверь.
Губы невольно расползлись в медленной улыбке. Он здесь! Она поднялась и расправила ночной наряд.
- Входи. - Лишь легкая хрипотца в голосе выдавала ожидания. Она никогда не простит себе, если в нем прозвучит надежда. Эш являл собой воплощение мужской чувственной привлекательности, словно созданный для обольщения, и мог сразить наповал даже самую строгую старую деву.
В руках он держал небольшую холщовую сумку, переодевшись якобы для сна в домашние туфли и длинный синий с узорами баньян, под которым, судя по видневшейся гладкой полоске обнаженной груди и шеи, ничего не было. При мысли о его роскошной наготе, скрытой под тонкой тканью халата, Дженивру пронзила острая дрожь желания. Однако отважно с его стороны разгуливать по дому в таком виде.
- Вижу, мы мыслили одинаково. - Эш скользнул взглядом по ее фигурке, глаза сверкали жарким одобрением, ее тело незамедлительно ответило на невысказанный призыв.
- Только я не брожу в таком виде по дому, - поддразнила его Дженивра. - Алекс устроился?
- Он очень рад вернуться в свою прежнюю комнату. - Губы его сложились в едва заметную улыбку. - Я поговорил с ним немного, поэтому пришел позже, чем предполагал.
- Не нужно никаких извинений. Он твой брат и…
Эш прервал ее, мотнув головой:
- Сегодня был долгий день, я предпочел бы сейчас отбросить в сторону посторонние проблемы. Я хочу тебя, Нива.
"Я хочу тебя". Эти слова могли загладить целую вереницу грехов. Однако Дженивра обладала достаточным знанием жизни, чтобы правильно понимать их смысл. Она была способом для него избавиться от действительности. Простое предложение воспринималось одновременно как комплимент и как оскорбление. Имело ли оно отношение к его представлению об их будущих семейных отношениях? Собирался ли Эш являться после долгого дня и находить с ней отдохновение, оставляя при себе свои мысли?
Сейчас он готов забыться. Его уста порхали по ее губам, покрывая их нежными ласковыми поцелуями, одновременно обещающими и возбуждающими, словно предупреждая: еще не время.
- Дай мне минутку, чтобы все приготовить, - прошептал Эш, уткнувшись ей в шею.
Он оставил ее и решительно шагнул к изящному белому столику подле кровати, положил на него сумку и принялся доставать оттуда разнообразные предметы - крошечные, запечатанные крышечками стеклянные пузырьки, маленькую плоскую сковородку и небольшую подставку. Затем обернулся, окидывая ее плотоядной улыбкой:
- Садись. Можешь смотреть и предполагать, что мы будем делать с этими предметами.
Дженивра внимательно наблюдала за его действиями, задвигая недавние опасения в дальний угол. Движения Эша обладали таким гипнотическим эффектом, что сложно было сконцентрироваться на чем-то еще. Время для грустных размышлений еще не наступило. Он снял стекло с масляной лампы и установил подставку на открытый огонь, создавая подобие горелки. Умелой рукой отрегулировал пламя и поместил на подставку неглубокую сковородку, после чего начал осторожно лить на нее маслянистую жидкость из маленьких бутылочек. С любым другим мужчиной этот процесс мог показаться подобием научного эксперимента, однако Эш обладал сверхъестественной способностью превращать рутинный процесс разогрева жидкости в нечто соблазнительно-порочное. Он наклонился над маленькой горелкой и глубоко вдохнул, прикрыв глаза.
Он выдохнул, и Дженивра ощутила это. Благоухания лаванды, смешанной с пряным лимонным ароматом, медленно наполняли комнату. Эш посмотрел на нее и призывно протянул руку:
- Я готов быть с тобой, Нива. Большую часть дня я не мог думать ни о чем другом. - "Разве только о брате, изгнании вероломного кузена из фамильного гнезда или общении с упрямым доктором", - пришла в голову непрошеная мысль, быстро отброшенная в сторону, однако, несмотря на свою краткость, не менее сильная.
Эш не сводил с нее глаз, Дженни поднялась к нему. Если их отношения начинаются побегом от реальности и чувственным забытьем, она примет это и будет двигаться дальше. Дженивра повела плечами, сбрасывая с плеч тонкие лямки ночной сорочки, затем грациозным движением позволила соскользнуть к ногам атласному облаку.
- Искусительница, - одобрительно простонал Эш, его руки были уже на поясе халата, избавляясь от ненужного более одеяния.
Дыхание прервалось, Дженни замерла, ослепленная мужественным совершенством. Конечно, она видела его обнаженным и прежде, однако лишь в тусклых отблесках каминного пламени. Эш не разочаровал и в ярком свете масляной лампы.
- Сегодня у нас достаточно времени… гм… так сказать, оценить друг друга. Ложись же, Нива.
Дженивра с радостью повиновалась. Очевидно, он приготовил для нее нечто особенное, однако она не догадывалась, что именно, осознавая, что полностью находится в его власти, обнаженная и распростертая на постели. Внезапное понимание этого заставило ее почувствовать себя еще более неуютно и некомфортно. Прошлой ночью Дженивра ощущала, что контролирует ситуацию как равноправный партнер. Сейчас все иначе.
- Что мы делаем? - Дженивра подозрительно смотрела, как Эш снял успевшую немного нагреться сковородку с горелки.
- Ты нервничаешь?
Постель прогнулась под его весом.
- Да, - честно призналась она.
Эш улыбнулся:
- Мы не собираемся делать ничего из того, что тебе не понравится. Приступим к массажу, гарантирую, ты будешь от него без ума. Давай начнем с ножек.
О да, ей это понравилось! Теплое масло, втираемое в кожу, доставляло сладостное греховное наслаждение, которое усилилось, когда его руки заскользили по всему телу, профессионально потирая и разминая ступни, ноги, бедра, ягодицы. Можно ли вообразить нечто более восхитительное? Грешное? Возлежать обнаженной с мужчиной, руки которого касаются тела, поглаживая и успокаивая, подготавливая. Какая изысканная прелюдия! Когда Эш добрался до спины, то накрыл Дженивру своим телом, осторожно переместившись, чтобы не давить на нее. Она почувствовала весомое прикосновение его возбужденного органа, пока он массировал ей спину.
- Где ты этому научился? - Она была потрясена, что удалось связно сформулировать свои мысли по этому поводу.
- В Венеции. - Его руки переместились на ее плечи, большие пальцы разминали шею. - Это настоящее искусство, преимущественно восточное.
Дженивра охотно верила. Слишком грешно для благонравной старушки Англии.
- О, Венеция! Звучит великолепно, - пробормотала она, не желая думать, кто бы мог обучить Эша подобному искусству, или же о том, где именно в Венеции он с ним познакомился.
- Венеция и в самом деле великолепна. Восток встречается с Западом, это порт, откуда корабли отходят в Адриатику, Истамбул, Египет. Британия только недавно стала замечать выгоды ее местоположения, тогда как весь Восток давно этим пользуется. - Даже лекцию по географии Эш мог заставить звучать в высшей степени порочно и обольстительно.
Он склонился, откидывая ее пышные волосы на одну сторону, его голос зазвучал у нее в ушах низко и соблазнительно:
- Я сейчас возьму тебя, Нива. - Его фаллос оказался в тесном пространстве между ее ногами, она инстинктивно приподняла ягодицы, подчиняясь его требованиям. Это была неведомая территория, но тело знало, что делать, Нива отбросила прочь Сомнения и ограничения с первыми прикосновениями его искусных рук.
Руки Эша крепко обхватили ее талию, приподнимая. И вот он уже в ней, ее лоно приняло его естество. Именно этого она ожидала весь день, наслаждения, удерживавшего ее в Бедивере. "Удовольствие" - слишком банальное и слабое слово для описания ощущений, пронзавших ее с каждым мощным толчком. Дженивра задыхалась и стонала в преддверии освобождения. Нарастающие движения фаллоса убедительно свидетельствовали, что они оба уже близки к апогею.
В ускользающее мгновение прояснения, прежде чем ее настиг феерический оргазм, в голове промелькнула едва осознанная мысль. Это не просто секс, грязный акт физиологического удовлетворения, это - искусство.
Кто бы ни был ее наставником в любви, он не слишком обременял себя обучением. Эш почувствовал искру законной гордости от осознания того, что первым пробудил в ней подлинную страсть. Возможно, это и не самые изящные мысли после столь насыщенного и острого момента, тем не менее они вертелись у него в голове, странный отголосок, причудливая игра ассоциаций от созерцания лежавшей подле него женщины.
Эш повернулся на бок и, облокотившись одной рукой о постель, лениво выводил длинным пальцем круги вокруг ее соска.
- Свадьба в пятницу подходит тебе, Нива? Мне достаточно запоздало пришла в голову мысль, что у тебя есть друзья, которых ты бы хотела пригласить. Мы можем подождать пару дней, пока они прибудут. - Теперь, когда Генри изгнан с его собственности, Эш мог позволить себе роскошь в виде небольшой отсрочки.
- Нет, - просто ответила Дженивра, ее отрицание лишь разожгло любопытство Эша.
- Мне трудно поверить, будто такая прекрасная женщина появилась в глубинке Стаффордшира ниоткуда.
Она рассмеялась. Восхитительно-соблазнительный низкий горловой смешок, обещавший мужчине гораздо больше, чем она предполагала.
- Вряд ли ниоткуда. Ты же знаешь, я американка. Не очень благоразумно приглашать мою семью. У нас нет времени.
- Ах, так у тебя все-таки есть семья? - шутливо поддразнил Эш, занявшись другой грудью. Сложно представить ее одинокой.
- Была, - медленно ответила Дженивра. - Достаточно долгое время я жила с отцом. Он скончался вскоре после гибели Филиппа. А потом… В общем, нет никого, заслуживающего упоминания. Мой дядя выращивает хмель где-то неподалеку от Бостона. Мы с ним больше не видимся.
"Последствия скандала", - без вопросов понял Эш.
- Поэтому ты решила перебраться в Англию? У тебя не было причин остаться?
- Что-то вроде того. Это представлялось мне хорошим испытанием на стойкость.
- А ты любишь испытания? Видно, и я тоже. Заставить тебя рассказать о себе - занятие сродни мифическим подвигам Геракла, - пошутил Эш.
- Ты сам не легче. - Дженивра перевернулась на бок, перемещая его руку и перехватывая инициативу. - Почему ты оставил Бедивер?
Эш издал тихий стон, скорее наигранный, чем правдивый, откинулся на спину, заложив руки за голову.
- Традиционно предполагается, что второй сын должен покинуть отчий дом, чтобы не мешать наследнику, мой поступок не замышлялся с целью расколоть семью. Я всегда понимал необходимость отъезда. По-своему даже стремился к этому. После Оксфорда был готов попробовать выйти в мир, вооруженный джентльменским образованием, и посмотреть, кем я смогу стать. - Эш вздохнул. Дженивра наблюдала за тем, как вздымается и опускается его грудь. - Я сожалею не об отъезде, а лишь о том, что так и не вернулся назад.
Дженивра начала выписывать пальцем круги у него на груди, копируя его предыдущий жест.
- Почему так случилось? Это имеет отношение в Вене?
Эш покачал головой и усмехнулся:
- Алекс слишком много болтает. В свое время я тебе обо всем расскажу, но не сегодня. - Он одарил ее извиняющейся улыбкой, но не удовлетворил любопытство, не предоставил искомых ответов. Ей придется подождать, пока он раскроет темные тайны. О некоторых вещах очень тяжело рассказывать, если тебя действительно волнует мнение собеседника. Ошеломляющее открытие для мужчины, которому всю взрослую жизнь было решительно наплевать на мнение окружающих о его поступках.
Эша по-прежнему не волновало мнение света на свой счет, однако он осознал, как важно, что подумает о нем Дженивра. Что скажет, если узнает, чем он занимался, когда получил известие о смерти отца? Как отнесется к их ссоре? К событиям в Вене? Станет ли для нее правда о неприглядных событиях из жизни Эша лишним подтверждением его абсолютного соответствия первоначально сложившемуся мнению? Или же Дженивра увидит в нем человека, в которого он стал превращаться с тех пор, как вернулся домой, мужчину, чье прошлое вовсе не обязательно предопределяет будущее. Да, Эш сожалел не обо всем, что произошло с ним, однако не мог позволить, чтобы прошлое погубило его сейчас.
- Хочешь, я расскажу тебе кое-что обо мне, поведаю один из самых шокирующих секретов? - Голос Дженивры прервал невеселые мысли. Конечно, она его дразнит, Эш понял это по ее тону.
- Мне нравится делать деньги, - объявила она. - И очень даже хорошо это удается. - Признание, которое также могло иметь весьма плачевные и шокирующие последствия. Дженивра знала немало лондонских джентльменов, которые бы по-настоящему встревожились после этих слов. В их мире мужчины не занимались бизнесом, равно как немыслимо было это и для благовоспитанных леди. - В прошлом году я вдвое увеличила прибыль моей корабельной компании благодаря успешным инвестициям.
Дженивра умолкла. Эш почти слышал, как она пытается собраться с мыслями.
- Ты можешь делать деньги на Бедивере, - осторожно начала Нива.
- Я обязательно восстановлю фермы арендаторов к началу весенней посевной. - Он вовсе не собирался думать о Бедивере, находясь в постели с ней.
- Я имела в виду не сельское хозяйство, - упорствовала она. - Хотя и это замечательно. Я подразумевала дом и парки. Весной и летом ты мог бы открыть их для туристов. Мы могли бы угощать их лепешками и сервировать чай. Можно дать объявление в специальных путеводителях. Я собираюсь заняться этим в Ситон-Холле грядущим летом, провести репетицию. - Ее речи были такими искренними, такими инициативными.
- И где же я буду жить, когда чужие люди наводнят мой дом?
- Я подозреваю, что по крайней мере часть этого времени ты будешь в Лондоне.
Пытается ли она исподволь выяснить нечто иное? Эш отмстил сквозившую в ее словах неуверенность. Уж не полагает ли Дженивра, будто он собирается перебраться в город и бросить американскую жену в деревне. Раньше ему это не приходило в голову. Еще один вопрос, который стоит непременно прояснить. Со временем Дженивру все-таки придется представить свету. Эшу подобная перспектива откровенно не нравилась, однако вовсе не потому, что он сомневался в ее способности веста себя в обществе. Нет, он просто не желал знакомить ее с самыми нелицеприятными подробностями своей прошлой жизни.
- Может быть, мне понравится жить в деревне, - ответил Эш, явно желая вызвать ее на спор и проследить за реакцией.
- В случае, если ты решишь остаться здесь, можно сдавать городской дом графов Одли. Есть семьи, которые приезжают в Лондон лишь на время сезона и совсем не против арендовать приличные апартаменты. Так или иначе, ты должен поразмыслить над моим предложением. Ты ведь не сможешь находиться одновременно в двух местах, и нет никакого резона в том, чтобы одна из резиденций пустовала.
Эш рассмеялся:
- Нива, разговаривать о деньгах после занятия любовью совсем не сексуально.
В ответ он был вознагражден поглаживанием теплой рукой вновь возбужденной плоти.
- Похоже, ты вовсе не возражаешь, - игриво прошептала она.
- Уверяю тебя, в том полностью твоя заслуга. Деньги здесь ни при чем.
Дженивра оседлала его, наклоняясь вперед так, чтобы груди касались его груди. Крепко поцеловала его в губы, роскошные волосы, словно невесомым занавесом, накрывали его, он возбудился, готовый к продолжению любовной игры.
- Лучше сразу не перегружать себя информацией, ты не думаешь? - Эш потянулся к мочке ее уха, чувственно посасывая нежную плоть. - О, как мне нравится удовольствие без оправданных и неоправданных ожиданий, без дополнительных сложностей.
Она снова провела рукой у него между ног, поглаживая возбужденную плоть, Эш сдался. Битва была недолгой. Ей нравилось дарить и получать удовольствие просто потому, что она - женщина, а не наследница. Так не могло продолжаться долго. Эш опасался, что со временем ей потребуется не только его тело. Она принадлежала к типу женщин, которые целиком отдавались любви и требовали того же от тех, кого любят. Сможет ли он стать таким мужчиной? С самого начала Эш сознавал, что этот брак потребует от него распроститься с гордостью. Однако не ожидал, что здесь окажется замешанной любовь, пусть даже односторонняя, а это непредвиденное чувство росло, вызывая уважение и создавая сложности. Эш не мог понять, что именно преобладало.
Глава 20
Время отказаться от попыток вести себя по-хорошему настало очень скоро. Генри надеялся, что картель увидит в стремительном развитии последних событий вину Эша, а не его самого. Если и произойдет нечто отвратительное и опасное, пусть оно будет направлено на Эша. Трент, Сэмюэльс, Бардсворт, Эллингсон и Каннингем, очевидно, встревожены. Генри с трепетом оглядел группу инвесторов. Уже второй раз за последние несколько недель он вынужден был сообщать плохие новости.
- Миссис Ральстон этим утром венчается с вашим кузеном, - взял слово Трент. - Это не совсем то, о чем мы договаривались.
Глава преступного картеля произнес это так, будто произошла какая-то незначительная ошибка, оплошность, сродни той, что случается с портным, случайно сшившим жилет несколько иного оттенка, чем было обговорено предварительно. Однако Беннингтон не обманывался его показным спокойствием. Ему угрожала вполне реальная опасность, если не удастся повернуть лезвие направленного на него ножа в другую сторону.
Генри решил разыграть праведное негодование:
- Мой кузен повел себя еще более омерзительно, чем обычно. Он выбросил меня из дома.
Не самая удачная тактика. Генри намеревался выставить Эша в дурном свете, однако жалобы лишь ослабили собственное положение.
Каннингем окинул его пристальным взглядом:
- И теперь у тебя нет к нему ни прямого доступа, ни возможности подглядывать в эти штуки.